Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

Пожалуй, нет. Толпа уже была опьянена кровью; в ней проснулся многоликий зверь, который не отдает назад своей добычи.

Мукам Вирена приближался конец. Пресытившись терзанием жертвы, палачи окончательно добили ее на Якорной площади, а тело сбросили в овраг. Там оно лежало долгое время, так как его было запрещено хоронить.

На следующий день, рано утром, был арестован и начальник штаба порта контр-адмирал А.Г. Бутаков[16]. На просьбы близких уехать из Кронштадта он отвечал решительным отказом, сказав, что предпочитает смерть бегству. На двукратное предложение матросов признать новую власть адмирал, не задумываясь ни на одно мгновение, ответил: «Я присягал государю и ему никогда не изменю, не то что вы, негодяи!» После этого его приговорили к смерти и расстреляли у памятника адмиралу Макарову. Первый залп был неудачен, и у адмирала оказалась простреленной только фуражка. Тогда, еще раз подтвердив свою верность государю, адмирал спокойно приказал стрелять снова, но целиться уже как следует…

Очень зверски также был убит командир 1-го Балтийского флотского экипажа генерал-майор Н.В. Стронский, нелюбимый матросами за свою требовательность.

Командир учебного корабля «Император Александр II» капитан 1-го ранга Н.И. Повалишин был убит на льду, когда он, видя, что ему неизбежно грозит смерть, хотел скрыться от преследователей. Его заметили и тут же расстреляли.

Старшего лейтенанта Н.Н. Ивкова, плававшего на учебном судне «Африка», команда живым спустила под лед.

Всю ночь убийцы рыскали по квартирам, грабили и вытаскивали офицеров, чтобы с ними расправиться. В числе убитых были капитаны 1-го ранга К.И. Степанов и Г.П. Пекарский; капитаны 2-го ранга А.М. Басов и В.И. Сохачевский; старшие лейтенанты В.В. Будкевич, В.К. Баллас и мичман Б.Д. Висковатов. Остальные – были офицеры по Адмиралтейству, подпоручики и прапорщики. Только по официальным сведениям штаба, очень неполным, убитых было свыше двадцати пяти человек. Кроме того, было убито много кондукторов и сверхсрочнослужащих[17].

Оставшиеся в живых на кораблях офицеры находились уже в это время под арестом; у них было отобрано оружие и сняты погоны. Жившие на берегу были заключены на гауптвахту, среди них – вице-адмиралы А.Д. Сапсай, А.П. Курош и контр-адмирал Н.Г. Рейн. Адмирал Курош всего только три дня тому назад приехал в Кронштадт, чтобы принять должность коменданта крепости. Контр-адмирал Рейн тоже совсем недавно приехал в Кронштадт, где получил Учебно-минный отряд. Как Курош, так и Рейн держали себя во время ареста и допросов с редким достоинством и стойко переносили глумления.

Всех офицеров непрерывно допрашивали, предъявляя им самые нелепые обвинения. Часть из них была расстреляна на площади перед гауптвахтой. Офицер, который вызывался, мог быть почти уверен, что его расстреляют.

Когда вызвали адмирала Рейна, старого Георгиевского кавалера, он спокойно простился со всеми и сказал, что идет на смерть. Действительно, через несколько минут его уже расстреляли. Во время расстрела его хладнокровие поразило даже самих убийц. На его гордом, красивом лице при виде заряжаемых винтовок мелькнула только презрительная усмешка…

Далее для тех несчастных офицеров, которые пережили этот бунт, потянулись долгие дни тюремного заточения. Маленькие камеры были так переполнены ими, что одновременно все не могли лежать. Спать приходилось на голых досках; заставляли исполнять самые грязные работы и зачастую «забывали» кормить… Пища же, которую давали узникам, была до того отвратительна, что принимать ее можно было только с самым неприятным чувством. Родственников не допускали; провизия, приносимая ими, или не передавалась, или просто не принималась. О нравственных пытках говорить нечего: разнуздавшиеся хамы были очень изобретательны на этот счет. Особо утонченным издевательствам подвергался адмирал Л.П. Курош, на котором старательно вымещали энергичное подавление им Свеаборгского бунта в 1906 году.

Через две недели, благодаря хлопотам приехавших депутаций от команд кораблей Действующего флота, были отпущены офицеры – слушатели Минных классов. Остальные же заключенные, несмотря на увещевания слабого Временного правительства, на которые Кронштадт «плевал», продолжали томиться в тюрьмах, одновременно служа заложниками и объектами слепой ненависти.

Кронштадт прогремел на всю Россию. Можно бы написать целую книгу относительно этой революционной вакханалии, к прекращению которой Временное правительство боялось принять должные меры. Вся психология Кронштадтской эпопеи носила грубый, варварский, настоящий революционный характер. Ничего идейного в ней не было: было только стремление разрушить, уничтожить дотла все, что создано веками, стремление удовлетворить свои животные инстинкты.

Вот в какой обстановке узурпаторы власти готовили тип нового матроса, своего верного клеврета, который должен был сыграть решающую роль по «углублению революции», превратить Россию в один сплошной, мрачный советский застенок…

После переворота я задержался на «Новике» всего несколько дней. Порядок пока еще держался, но дисциплина стала заметно падать. Матросы ходили, как в угаре: большинство из них, несмотря на свою «ультрареволюционную» окраску, совершенно не понимало смысла и значения совершившихся событий. Ко мне неоднократно обращался то один, то другой матрос и с несколько сконфуженным видом задавал какие-нибудь вопросы политического характера. Некоторые из них спрашивали меня, почему отрекся от престола государь, что такое был Распутин, что за люди взяли теперь власть и так далее. Часто, ни к селу ни к городу, во время разговора они приплетали какое-либо мудреное «модное» слово, слышанное ими случайно на берегу. Иногда повторялось что-то вроде общеизвестного приветственного крика мятежных солдат 14 декабря 1825 года: «Да здравствует Константин и жена его Конституция!»… Так, мне высказывали свой взгляд о том, что «как бы было хорошо, если бы царь остался и скрепил “Золотой Грамотой” все завоевания революции»… Насколько только позволяла обстановка, я разъяснял им весь ход и смысл событий, приводил примеры клеветы из истории, просил не доверяться красивым словам различных «болтунов» и так далее. Матросы с глубоким вниманием меня выслушивали, благодарили «за науку» и уходили. К чести их, могу сказать, что ни один из таких интимных разговоров со мной не был никому ими передан.

Тем временем революционная агитация делала свое дело. Среди команд начал уже наблюдаться «сознательный» элемент. Раньше он являлся исключением, а теперь был сплошь и рядом. Примеры Кронштадта, особо революционных кораблей, усталость от трехлетней войны, а главное, сплошные ошибки Временного правительства и нового, революционного командующего флотом, старавшегося подольститься под Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов и судовые комитеты – все это вело к развалу флота, означало его близкую смерть…

После моего ухода с «Новика» я не переставал поддерживать с ним связь. Несколько человек из старой команды перешли со мной на «Чайку»; многие же, которые уже плавали пять лет, были списаны, по их просьбе, на берег. Прежний состав команды совершенно изменился. На вакантные места были присланы молодые матросы призыва 1917 года, из числа участников кронштадтских зверств. Тут были совсем другие веяния, чем у старой боевой команды «Новика». Понемногу начинался беспорядок и развал на корабле; молодые, ничего не понимавшие в морском деле матросы, принеся шаблонные лозунги о «мире во что бы то ни стало» и кичась «революционными заслугами», благодаря своему большинству захватили в свои руки все влияние. Это были развращенные до мозга костей круглые невежды. Что они могли дать, кроме развала?..

II

Положение в Рижском заливе до наступления неприятеля. Гибель «Барса», «Львицы», «АГ-14», «Лейтенанта Буракова» и «Стройного». Вступление вице-адмирала М.К. Бахирева в командование Морскими силами Рижского залива. Вице-адмирал М.К. Бахирев. Гибель «Охотника». Наступление неприятеля. Действия на Кассарском плесе. Положение на сухопутном фронте. Сдача батарей на Сворбэ. Гибель «Грома». Бой на рейде Куйваст. Гибель «Славы». Уход из Моонзунда. Причины падения обороны Рижского залива. Жизнь «Новика»

Как следствие мартовского переворота явились большие перемены в командном составе флота вообще и Минной дивизии в частности. В первые же дни революции начальник дивизии контр-адмирал М.А. Кедров был вызван в Петроград и назначен товарищем морского министра. Его место занял капитан 1-го ранга А.В. Развозов, один из самых выдающихся офицеров нашего флота.

Всю весну «Новик» продолжал ремонт, но работы, благодаря революционным порядкам, шли медленно. Только в середине мая ему удалось оторваться от Сандвикского завода и присоединиться к другим судам дивизии в Рижском заливе. Сейчас же начальник дивизии перенес на него свой флаг.

Личный состав «Новика» тогда уже сильно изменился не только в отношении команды, о чем упоминалось выше, но и офицеров. Из старого состава остались только командир, штурман и младший механик; остальные все были новые. Под влиянием этих перемен изменил свое лицо и «Новик». С большим трудом только можно было узнать в нем прежний корабль, боевыми подвигами которого так гордился старый личный состав.

Весь первый период кампании 1917 года в Рижском заливе и Моонзунде прошел сплошь в борьбе с процессом разложения судовых и береговых команд. Под влиянием усиленной пропаганды они, прикрываясь революционными лозунгами, прилагали все усилия, чтобы избежать малейшей для себя опасности. Такое гибельное разложение до известной степени пока еще сдерживалось благодаря поразительной энергии, твердой воле и удивительному умению говорить с командами начальника дивизии контр-адмирала АВ. Развозова. Подчиняя своему влиянию лучший матросский элемент, он тем самым заставлял их влиять уже на остальных. Все же это было невероятно трудно, так как развал всего государства шел быстрыми шагами и неизбежно передавался на флот. Никакая сверхчеловеческая воля отдельных начальников не могла этому помешать.

В июле распоряжением Временного правительства был смещен с должности командующего флотом не в меру «дальновидный» адмирал Максимов. Его сменил контр-адмирал Д.Н. Вердеревский[18]. Однако его командование длилось весьма недолго: после известного конфликта с Временным правительством адмирал был вызван в Петроград и там арестован. На его место заступил вице-адмирал А.В. Развозов. Должность начальника дивизии перешла к капитану 1-го ранга Ю.К. Старку[19], человеку очень порядочному, но совершенно непригодному для такой роли в разгар революционного брожения и полного сумбура понятий. С этого момента дела пошли совсем плохо.

Общая разруха, постигшая флот после переворота, неизбежно отразилась и на военном счастье. За один этот период погибли три новые подлодки – «Барс», «Львица» и «АГ-14».

«Барс», отправившись в двухнедельное крейсерство в Балтийское море, больше уже не возвратился.

«Львица», уйдя к неприятельским берегам, тоже не вернулась. Находившаяся тогда недалеко от южной оконечности острова Готланд английская подлодка «Е-19» случайно напала на след ее гибели. Заметив какой-то вертикально плавающий предмет, она подошла ближе и увидела мину без зарядного отделения. По номеру удалось установить, что эта мина принадлежала «Львице». Во время осмотра «Е-19» подверглась атаке неприятельской подлодки и чуть сама не сделалась ее жертвой. Возможно, что «Львица» была взорвана той же подлодкой.

«АГ-14» погибла во время обычного дежурства в районе Либавы. Ее командиром был единственный сын покойного адмирала Н.О. Эссена[20], молодой офицер, подававший очень большие надежды. Он был опытным командиром и со своей лодкой показывал прямо «фокусы». Сделался ли он жертвой неприятельской подлодки или попал на заграждение, так и осталось невыясненным.

Произошло также несчастье и с подлодкой «АГ-15», правда, окончившееся сравнительно благополучно. Эта лодка затонула из-за того, что в момент погружения главная горловина не была плотно задраена, в силу чего туда хлынула вода. В последнюю минуту всем удалось спастись. «АГ-15» затонула на мелком месте, и ее вскоре подняли.

Наконец, 30 июля посыльное судно «Лейтенант Бураков» наткнулось на мину, поставленную неприятелем в Лед-Зунде, у острова Оланд; часть команды спаслась, но офицеры все погибли.

В военном отношении весь период, до падения Риги 22 августа, в Рижском заливе прошел очень спокойно. Неприятель почти ничем себя не проявлял. Но с этого момента атмосфера уже стала сгущаться. Чувствовалось, что настало время, когда неприятель приступит к решительным действиям.

В конце августа недалеко от мыса Кави, у Ирбенского пролива, по небрежности своего командира выскочил на мель миноносец «Стройный». Этот командир, выбранный матросами, явился удивительно ярким выразителем пресловутого «выборного начала». Немедленно приступили к снятию миноносца, но неприятель, проведав об этом, стал ежедневно присылать аэропланы. Уже при одном их появлении все бросали работу и прятались. После того как в миноносец попало несколько бомб, причинивших ему большие повреждения, работы пришлось бросить. С течением времени «Стройный» был окончательно разбит штормами.

Тем временем, согласно распоряжению командующего флотом, главное командование над всеми силами в Рижском заливе принял на себя вице-адмирал М.К. Бахирев, который и руководил всеми операциями до самого последнего момента.

Вице-адмирал Михаил Коронатович Бахирев был моряк до мозга костей. Всю свою службу он провел в беспрерывных плаваниях; для него море и флот были все; все его интересы сосредоточились только на них. Но он был не только моряк: был и военачальник «Божией Милостью», что блестяще доказал еще в японскую войну, командуя миноносцем «Смелый», который под его командованием проявлял всегда чудеса храбрости и отваги.

Великая война застала М.К. Бахирева в должности командира крейсера «Рюрик». Блестящие военные дарования быстро выдвинули его в начальники бригады крейсеров, потом – бригады дредноутов и, наконец начальники Минной обороны.

Кто не знал у нас на флоте Михаила Коронатовича, кто его не любил и не относился к нему с глубочайшим уважением! Всегда ровный, спокойный, выдержанный, в минуты опасности никогда не теряющийся и безупречно храбрый, исключительно храбрый. При этом необходимо отметить, что он при такой своей храбрости, прежде чем послать в опасность свои корабли, долго взвешивал и обдумывал, как бы подвергнуть их меньшему риску, и потом все время болел душой, пока они не вернутся обратно.

На вид суровый, молчаливый, но совершенно далекий от какого-либо самомнения, он в кругу офицерской семьи был всегда просто всеми любимый, почитаемый и обаятельный соплаватель. Ему не надо было делать начальнического вида; его и так уважали, и никому даже на ум не пришло бы принять по отношению к нему фамильярный тон.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кирилл Владимирович (1876–1938) – великий князь, контр-адмирал (1915), в Русско-японскую войну был начальником военно-морского отдела штаба командующего флотом в Тихом океане (вице-адмирала С.О. Макарова), спасся при катастрофе броненосца «Петропавловск»: в 1915–1917 годах – командир Гвардейского экипажа, в 1917 году выехал в Финляндию. В эмиграции объявил себя местоблюстителем престола (1922), а потом – императором всероссийским (1924), скончался в Париже.

2

Никольский Михаил Ильич (1877–1917) – капитан 1-го ранга (1916), участник Русско-японской войны. Командовал «Авророй» с февраля 1916-го по февраль 1917 года.

3

Относительно 9-го дивизиона миноносцев сведения были неверны. Бунт вспыхнул не на нем, а на тральщиках.

4

Февральскую революцию 1917 года в действительности приняло подавляющее большинство офицеров и флагманов флота. О А.С. Максимове – см. п. 48 комментариев первой части.

5

Муравьев Лев Петрович (1885—?) – капитан 2-го ранга (1915), в 1915 году служил в Учебно-минном отряде преподавателем Минного офицерского класса и флагманским минным офицером. Василевский Кесарь Иванович (1886—?) – старший лейтенант (1915) – в 1914–1915 годах служил в Морском генеральном штабе.

6

Тирбах Петр Игнатьевич (1890–1953) – старший лейтенант (1916), кадетом участвовал в Русско-японской войне, флаг-офицер штаба командующего Морскими силами Балтийского моря (1913), исполняющий должность старшего флаг-офицера по оперативной части (1917). После Гражданской войны – в эмиграции.

7

Вице-адмирал А.И. Непенин, очевидно, был убит анархистами. Имя одного из убийц известно – это матрос Береговой минной роты П.А. Грудачев.

8

Небольсин Аркадий Константинович (1865–1917) – контр-адмирал (1915). Участвовал в Цусимском сражении старшим офицером крейсера I ранга «Аврора». С 1915 году командовал 2-й бригадой линейных кораблей Балтийского флота.

9

Список убитых в феврале – марте 1917 года в Гельсингфорсе и Кронштадте офицеров (80 фамилий) опубликован А.М. Чижовым в морском информационно-историческом вестнике «Андреевский флаг», № 3–4 за 1992 год. Отдельные данные этого списка нуждаются в дальнейшем уточнении.

По сведениям М.А. Беспяткина (Центральный военно-морской музей), общее количество жертв среди офицеров в событиях 1–4 марта 1917 года на Балтийском флоте достигает 95 человек, в том числе в Гельсингфорсе – 45, Кронштадте – 40, Ревеле – 5, Петрограде – 4. Пропали без вести 11 и покончили с собой 4 офицера. Кроме того, погибли более 20 кондукторов. В Кронштадте в перестрелке с полицией и жандармами были убиты семеро восставших.

10

Дмитриев Степан Николаевич (1878–1921) – контр-адмирал (1917). В Русско-японскую войну командовал миноносцем «Сердитый», на котором в 1904 году прорвался из Порт-Артура в Чифу. Кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени и золотого оружия с надписью «За храбрость». Командовал линейным кораблем «Император Павел I» с 1915 года. В Гражданскую войну – в Красном aлоте, командовал Действующим отрядом судов Балтийского флота (1919–1920), организовав отпор английским интервентам, в 1920–1921 годах – начальник бригады линкоров, участвовал в Кронштадтском восстании 1921 года, за что был арестован органами ВЧК и расстрелян. Оценка этого выдающегося офицера Г.К. Графом, очевидно, объясняется тем, что Дмитриев остался служить в Красном aлоте.

11

См. п. 8. Количество убитых именно в Гельсингфорсе нуждается в некотором уточнении.

12

Версия автора об организации убийств офицеров именно «евреями-большевиками» представляется сомнительной. Убийства во многом носили стихийный характер, «Большевизация» флота наступила гораздо позже.

13

Гучков Александр Иванович (1862–1936) – организатор «Союза 17 октября», активный деятель Государственной Думы (III и IV созывов), в 1917 году – военный и морской министр Временного правительства. После Гражданской войны – в эмиграции.

14

Вирен Роберт Николаевич (1856–1917) – адмирал (1915), с февраля 1909 по февраль 1917 года – главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта. Автор в целом дает ему очень верную характеристику.

15

Сапсай Алексей Дмитриевич (1860–1922) – вице-адмирал (1914), в 1915–1917 годы – командующий учебными отрядами и отдельно плавающими учебными судами Балтфлота, в Гражданскую войну – в Красном флоте, в 1918 году – арестовывался органами ВЧК, но был освобожден, затем служил в Управлении военно-морских учебных заведений РККФ.

16

Бутаков Александр Григорьевич (1861–1917) – сын знаменитого адмирала Г.И. Бутакова, контр-адмирал (1913), с 1913 года – начальник штаба Кронштадтского порта, расстрелян матросами в Кронштадте.

17

В Кронштадте было убито более 40 офицеров, кондукторов и унтер-офицеров (см. п. 8 комментариев), но и эти данные нуждаются в дополнении и уточнении.

18

Вердеревский Дмитрий Николаевич (1873–1947) – контр-адмирал (1916), в 1911–1914 годах командовал «Новиком», в 1914–1917 годах – крейсерами «Адмирал Макаров», «Богатырь» и Подводной дивизией Балтийского моря, в июне – июле 1917 года – Балтийским флотом, арестовывался и Временным правительством, и большевиками, но всякий раз освобождался, в сентябре – ноябре 1917 года был помощником военного и морского министра (военно-морским министром) А.Ф. Керенского. После Гражданской войны – в эмиграции.

19

Старк Юрий (правильно – Георгий) Карлович 1878–1950) – контр-адмирал (1917), участник Цусимского сражения на крейсере I ранга «Аврора», в Первую мировую войну командовал эскадренными миноносцами, дивизионами и с 1917 года – Минной дивизией. В 1918–1919 годах сражался на стороне белых у Колчака, в 1921–1922 годах – командующий белой Сибирской флотилией, которую увел в Гензан и далее – в Шанхай и Манилу (Филиппины), где продал корабли, разделив деньги между членами экипажей. Скончался в эмиграции в Париже.

20

Эссен Антоний Николаевич (1888–1917) – старший лейтенант (1915), окончил Морской корпус (1907), сын адмирала Н.О. Эссена и прекрасный офицер.