Непоэмание

Вера Полозкова

Непоэмание

Маме

Йовану

Трёпе

Лене

Косте

Гро

Русу

Бергеру

Лёше

Тиму

Володе

«Губы плавя в такой ухмылке…»

Губы плавя в такой ухмылке,Что на зависть и королю,Он наколет на кончик вилкиМое трепетное “люблю”.И с лукавством в медовом взореВкус божественным наречёт.И графу о моем позореЕму тоже запишут в счёт.

24 октября 2003 года

Люболь. История болезни

Голос – патокой жирной. Солоно.Снова снилось его лицо.Символ адова круга нового —Утро. Дьявола колесо.«Нет, он может – он просто ленится!»«Ну, не мучает голова?»Отчитаться. Удостовериться —Да, действительно,Ты жива.Держит в пластиковом стаканчикеКофе – приторна как всегда.А в ночную? – Сегодня ТанечкеПодежурить придётся – да?Таня – добрая, сверхурочная —Кротость – нету и двадцати…Попросить бы бинтов намоченныхК изголовью мне принести.Я больная. Я прокажённая.Мой диагноз – уже пароль:«Безнадёжная? Заражённая?Не дотрагиваться – Люболь».Солнце в тесной палате беситсяИ Голгофою на полу —Крест окна. Я четыре месяцаСвою смерть по утрам стелюВместо коврика прикроватного, —Ядом солнечного луча.Таня? Тихая, аккуратная…И далекой грозой набатною —Поступь мерная главврача.Сухо в жилах. Не кровь – мазутнаяЖижа лужами разлитаПо постели. ЕжеминутноеПеревязыванье бинтаОбнажает не ткань багровую —Черный радужный переливНефти – плёнкой миллиметровою —Будто берег – меня накрыв.Слито. Выпарено. ОткачаноВсе внутри – только жар и сушь.Сушь и жар. Горло перехвачено.Голос как у шальных кликуш.Слезы выжаты все. СукровицуГонит слёзная железаПо щекам – оттого лиловятсяИ не видят мои глаза.День как крик. И зубцами гнутыми —Лихорадочность забытья.День как дыба: на ней рас-пнуты мы —Моя память – и рядом я.Хрип,Стон, —Он.Он.День как вихрь в пустыне – солоно,А песок забивает рот.Днём – спрессовано, колесовано —И разбросано у ворот.Лязг.Звон.Он.Он.Свет засаленный. Тишь пещерная.Мерный шаг – пустота идёт.Обходительность предвечерняя —А совсем не ночной обход.Лицемерное удивленьице:«Нынче день у Вас был хорош!» —Отчитаться. Удостовериться —Да, действительно,Ты умрёшь.Просиявши своей спасённостью,«Миновала-чаша-сия» —Не у ней же мы все на совести —СовестьЕстьИ у насСвоя.…Утешения упоительногоВыдох – выхода брат точь-в-точь, —Упаковкой успокоительного:После вечераБудет ночь.Растравляющее,БездолящееОко дня – световой капкан.Боже, смилостивись! – обезболивающего —Ложку тьмыНа один стакан.Неба льдистого литр —В капельницуЧерез стекла налить позволь.Влагой ночи чуть-чуть отплакиваетсяМоя проклятаяЛюболь.Отпивается – как колодезнойЖивотворной святой водой.Отливается – как в палящий знойГорной речкою молодой —Заговаривается…Жалится!..Привкус пластиковый во рту.Ангел должен сегодня сжалитьсяИ помочь перейти черту.Пуще лести велеречивыя,Громче бегства из всех неволь —Слава, слава, НеизлечимаяБезысходность Твоя, Люболь!Звонче! – в белом своем халатикеПерепуганная сестра —Воспеваю – Хвала, Хвала Тебе,Будь безжалостна и остра!Пулей – злою, иглою – жадною!Смерти Смертью и Мукой Мук!Я пою тебя, БеспощаднаяГибель, Преданный мой Недуг!..Сто «виват» тебе, о Великая…Богом… посланная… чума…Ах, как солоно… Эта дикаяБоль заставит сойти с ума…Как же я… ненавижу поздниеПредрассветные роды дня…Таня! Танечка! Нету воздуха!Дверь балконную для меняОтворите… Зачем, зачем онаВыжигает мне горло – соль…Аллилуйя тебе, СвященнаяИскупительная Люболь.

Ночь с 12 на 13 января 2004 года

Покер

Надо было поостеречься.Надо было предвидеть сбой.Просто Вечный хотел развлечьсяИ проверить меня тобой.Я ждала от Него подвоха —Он решил не терять ни дня.Что же, бинго. Мне правда плохо.Он опять обыграл меня.От тебя так тепло и тесно…Так усмешка твоя горька…Бог играет всегда нечестно.Бог играет наверняка.Он блефует. Он не смеётся.Он продумывает ходы.Вот поэтому медью солнцеЗаливает твои следы,Вот поэтому взгляд твой жаденИ дыхание – как прибой.Ты же знаешь, Он беспощаден.Он расплавит меня тобой.Он разъест меня чёрной сажейЗлых волос твоих, злых ресниц.Он, наверно, заставит дажеУмолять Его, падать ниц —И распнёт ведь. Не на Голгофе.Ты – быстрее меня убьёшь.Я зайду к тебе выпить кофе.И умруУ твоихПодошв.

Ночь с 23 на 24 апреля 2004 года

Банкиры

Портят праздник городу разодетому.Вместо неба – просто густое крошево.Ты на море, мама, и вот поэтомуНе идет на ум ничего хорошего.Знаешь, мама – Бога банкиры жирныеНам такие силы дают кредитами!Их бы в дело! Нет, мы растем транжирами,Вроде бы богатыми – но сердитыми,Прожигаем тысячами – не центамиБожье пламя – трепетное, поэтово!Но они потребуют всё. С процентами.И вот лучше б нам не дожить до этого.Их-то рыла глупо бояться пшённого —Только пальцем будут грозить сарделечным.Но оставят перечень несвершённого.И казнят нас, в общем-то, этим перечнем.И пришпилят кнопочками к надгробию —Что им с нами, собственно, церемониться.У тебя ж поэтому, мама, фобияБрать взаймы. И еще бессонница —Ты ведь часто видишься с кредиторами.Их не взять подачками и вещичками.За тобой идут они коридорамиИ трясут бумагами ростовщичьими.А в меня кошмарные деньги вложены.И ко мне когда-нибудь тоже явятся.Мне теперь – работать на невозможное.А иначе, мама, никак не справиться.

Ночь с 9 на 10 мая 2004 года

Недопуск к сессии

– Ваше имяНигде не значится.– Я – богиня?– Вы неудачница.

13 мая 2004 года

Анне Заболотной, на 19-летие

Взглядом снимет скальп – но умеет плакать,И тем бесценна.Фронт борьбы – от Таллинна до Одессы.Под ногами нашими просто слякоть,Под нею – сцена:Каждый день – сюжет одноактной пьесы.Табуны лихие хрипят усталоВ её моторе.И любую фальшь она чует кожей.Бог следит за ней по сигналуНа мониторе —Это называется искрой Божьей.

4 июня 2004 года

Девушки

Нет, мужчины дерутся лбами да кулачищами —А не рвут артерий ногтем у ворота.Ты же чуть заденешь локтями хищными —И брюшная полость до сердца вспорота.Мы убить могли бы – да нет, не те уже.Все-таки циничные. И свободные.В том, как люто девушки любят девушек —Что-то вечно чудитсяБезысходное.

13 июня 2004 года

Малютка

Я отвечу завтра им на экзамене,Пальцы стискивая в кольцо —Перед боем, верно, на древнем знамениРисовали твоё лицо.Все твои автографы – видишь, клеймамиЗапекаются на груди.Мне так больно, дитятко. Пожалей меня.Не губи меня. Пощади.Я ведь вижу – я не сошла с ума ещё,Ещё чую ногами твердь —Сквозь тебя капризно, непонимающеХмурит бровкиМалюткаСмерть.

Ночь с 14 на 15 июня 2004 года

Боль

Подарили боль – изысканный стиль и качество.Не стихает, сводит с ума, поётся.От неё бессовестно горько плачется.И катастрофически много пьётся.Разрастётся, волей, глядишь, надышится.Сеточкой сосудов в глазах порвётся.От тебя немыслимо много пишется.Жалко, что фактически не живётся.

16 июня 2004 года

Змея

– Жизнь-то? Да безрадостна и пуста.Грязь кругом, уродство и беспредел.– Ты живешь за пазухой у Христа!– Значит, Он змею на груди пригрел.

22 июня 2004 года

Питер

Я уеду завтра – уже билет.Там колонны – словно колпак кондитера.Да, вот так – прожить восемнадцать летИ ни разу не видеть Питера.Сорван голос внутренний – только хрип.Мы шипим теперь, улыбаясь кобрами.Москоу-сити взглядами нежит добрыми,А потом врастает в людей как гриб.Разве что, в ответ на моё письмо,Появляясь вдруг из толпы послушников,Счастье здесь – находит меня самоИ часами бьётся потом в наушниках;Здесь почти нет поводов для тоски —Но амбиций стадо грохочет стульями,И сопит, и рвёт меня на куски,Челюстями стискивая акульими,Так что я уеду – уже ключи,Сидиплеер, деньги, всё, сопли вытерли —И – “Стрелой” отравленной – москвичи,Вы куда, болезные, уж не в Питер ли?..

1 июля 2004 года

Биографы

Тяжело с такими ходить по улицам —Все вымаливают автографы:Стой и жди поодаль, как угол здания.Как ты думаешь – ведь ссутулятсяНаши будущие биографы,Сочиняя нам оправдания?Будут вписывать нас в течения,Будут критиков звать влиятельных,Подстригут нас для изученияВ школах общеобразовательных:Там Цветаевой след, тут – Хлебников:Конференции, публикации —Ты-то будешь во всех учебниках.Я – лишь по специализации.Будут вчитывать в нас пророчества,Возвеличивать станут бережноНаше вечное одиночество,Наше доблестное безденежье.Впрочем, всё это так бессмысленно —Кто поймёт после нас, что именноПётр Первый похож немыслимоНа небритого Костю Инина?Как смешно нам давать автографы —И из банок удить клубничины?Не оставят же нам биографы,Прав на то, чтобы быть обычными.Ни на шуточки матерщинные,Ни на сдавленные рыдания.Так что пусть изойдут морщинами,Сочиняя нам оправдания.

15 июля 2004 года

Солнце

В схеме сбой. Верховный Электрик, то есть,Постоянно шлёт мне большой привет:Каждый раз когда ты садишься в поезд, —У меня внутри вырубают свет.Ну, разрыв контакта. Куда уж проще —Где-то в глупой клемме, одной из ста.Я передвигаюсь почти наощупьИ перестаю различать цвета.Я могу забыть о тебе законноИ не знать – но только ты на летуЧемодан затащишь в живот вагона —Как мой дом провалится в темноту.По четыре века проходит за день —И черно, как в гулкой печной трубе.Ходишь как слепой, не считаешь ссадинИ не знаешь, как позвонить тебеИ сказать – ты знаешь, такая сложность:Инженеры, чёртовы провода…Моё солнце – это почти как должность.Так не оставляй меня никогда.

Ночь с 21 на 22 июля 2004 года

За тобой

По салютам, ракетным стартам,По воронкам и перестрелкам —Я слежу за тобой по картам.Я иду за тобой по стрелкам.Между строк, по чужим ухмылкам,По аккордам, по первым звукам —Я хожу за тобой по ссылкам,Я читаю тебя по буквам;Терпкой кожей своей барханьей,В звоне полупустых бутылок —Ты ведь чуешь мое дыханье,Обжигающее затылок?Разворачиваешься круто,Гасишь фары и дышишь тяжко?Позабыв, что твои маршруты —Все мои: мы в одной упряжке.Закольцованы, как в цепочке,И, как звенья, литы и жестки.Мы столкнёмся в конечной точке.На решающем перекрёстке.

Ночь с 1 на 2 августа 2004 года

Сны

Всё топлюсь вроде в перспективах каких-то муторных —Но всегда упираюсь лбом в тебя, как слепыш.Я во сне даже роюсь в папках твоих компьютерных,Озверело пытаясь выяснить, с кем ты спишь.Пронесёт, может быть, всё думаю, не накинется —Но приходит, срывая дамбы, стеклом звеня —Ты мне снишься в слепяще-белой пустой гостинице,Непохожим, задолго, видимо, до меня;Забываюсь смешными сплетенками субботними,Прячусь в кучи цветастых тряпочек и вещиц —Твоё имя за мною гонится подворотнями,Вылетая из уст прохожих и продавщиц,Усмехается, стережёт записными книжками,Подзывает – не бойся, девочка, я твой друг,И пустыни во сне скрипят смотровыми вышками,Ты один там – и ни единой души вокруг;Не отмаливается – исповеди да таинства,Только всё ведь начнётся снова, едва вернусь.Мы, наверное, никогда больше не расстанемся,Если я вдруг однажды как-нибудьНе проснусь.

6–7 августа 2004 года

Хлороформ

Писать бы на французском языке —Но осень клонит к упрощённым формам,Подкрадываясь сзади с хлороформомНа полосатом носовом платке.Поэтом очень хочется не быть.Ведь выдадут зарплату в понедельник —Накупишь книг и будешь жить без денег.И только думай, где их раздобыть.Я многого не стала понимать.Встречалась с N – он непривычно тощий.Он говорит по телефону с тёщейИ странно: эта тёща мне не мать.Друзья повырастали в деловыхЛюдей, весьма далёких от искусства.Разъехались. И пакостное чувство,Что не осталось никого в живых.И осень начинается нытьёмИ вообще противоречит нормам.Но в воздухе запахло хлороформом,А значит, долгожданным забытьём.

Ночь с 14 на 15 августа 2004 года

Дальше

С таких войн, как ты, никогда не прийти назад.Впрочем, знаешь, тебе не стоит об этом думать.С цифровых моих фотографий и пыль не сдунуть.И не надо; я обойдусь без имён и дат.Как на вечный огонь придут на тебя смотреть —Ты останешься от меня, когда я остыну.Но пока я ещё иду, я прошла лишь треть,Пока солнце лучистой плетью сечёт мне спину,Пока я собираюсь к морю, но что с того —Мне и там выводить стихи твои на обоях.Я люблю тебя больше, чем ангелов и Самого,И поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих – [1]Ещё дальше; пока саднит, пока голос дан,Пока прочь бегу, но до пикселей помню лица,И ещё – не забыть Спасителя в чемодан.Чтоб нигде не переставать за тебя молиться.

Ночь с 19 на 20 августа 2004 года

Наскальное

Сайде – на чай

Свиться струйкой водопроводной —Двинуть к морю до холодов.Я хочу быть такой свободной,Чтобы не оставлять следов.Наблюдая, как чем-то броскимМажет выпуклый глаз заря,Я хочу быть немного Бродским —Ни единого слова зря.* * *«Все монеты – в море. Чтоб не пропить» —И швыряют горстями изДраных сумок деньги. И стало быть —Вы приехали в Симеиз.Два народа: семьи смешных мещан,Что на море сварливят «Ляжь!»И безумцы – бесятся сообща,Убегают на голый пляж, —Их глаза вращаются как шасси,Заведённые ЛСД.Я же пью свой кофе в «Дженнет кошеси»,Что сварила моя Сайде.* * *Сумасшествием дышит ветер —Честно, в городе карантин:Здесь, наверное, каждый третий —Из кустурицевых картин.Всяк разморен и позитивен.Джа здесь смотрит из каждых глаз —По полтиннику мятых гривенСтоит правильный ганджубас.Улыбаются; в пляжных тапкахПокоряют отвесный склон.И девицы в цветастых шапкахСтонут что-то про Бабилон.* * *Рынок, крытый лазурным небом —И немыслимо пахнет всё:Заглянуть сюда за тандырным хлебом —И уйти навьюченной, как осёл.Здесь кавказцы твердят всегда оТом, что встречи хотят со мной.У меня на плече иероглиф «Дао»,Нарисованный чёрной хной.* * *Кроме нас и избранных – тех, кто с намиДелит побережье и пьёт кагор,Есть все те, кто дома – а там цунами,И мы чуем спинами их укор.Отче, скрась немного хотя бы часть имНеисповедимых Твоих путей.Ты здесь кормишь нас первосортным счастьем —А на нашей родине жжёшь детей.* * *Море: в бурю почти как ртуть,В штиль – как царская бирюза.Я: медового цвета грудьИ сандалового – глаза.* * *Жить здесь. Нырять со скал на открытом ветре.В гроты сбегать и пережидать грозу.В плотный туман с седой головы Ай-ПетриКутать худые плечи – как в органзу.Долго смотреть, пока не начнёт смеркаться,Как облака и камни играют в го.А мужчины нужны для того, чтобы утыкатьсяИм в ключичную ямку – больше ни для чего.* * *Кофе по-турецки, лимона долька,Сулугуни и ветчина.Никого не люблю – тех немногих только,На которых обречена.Там сейчас мурашками по проспектуГонит ветер добрых моих подруг.И на первых партах строчат конспектыПо двенадцать пар загорелых рук.Я бы не вернулась ни этим летом,Ни потом – мой город не нужен мне.Но он вбит по шляпку в меня – билетом,В чемодане красном, на самом дне.Тут же тополя протыкают бархатСюртука небес – он как решето;Сквозь него холодной Вселенной пахнетИ глядит мерцающее ничто.Ночи в Симеизе – возьми да рухниС гор в долину – и никого в живых.И Сайде смеётся из дымной кухниИ смешно стесняется чаевых.

8–10 сентября 2004 года

Войлок

Жить надо без суфлёров, зато с антрактами —Пусть все уйдут есть булки и шоколад.Я буду слушать, кутаясь в свой халат,Как он берёт дыхание между тактамиСамой простой и искренней из баллад.Небо поизносилось и прогибается,Пузом накрыв обломки больших держав.Дыры в нём – с море Беринга или Баренца! —Я ощущаю, как она улыбается,Ночью, на кухне, трубку плечом зажав.Поизносилось, служит бедняцким пологом,Даже стекляшки реденькие дрожат.Время за воротник меня тащит волоком.И голова набита тоской как войлоком,Словно у старых плюшевых медвежат.

21 сентября 2004 года

Три цента

Да что у меня, нормально всё, так, условно.Болею уже, наверно, недели две.Мы вроде и говорим с тобой, а дословноИзвестно всё, как эпиграф к пустой главе.Не видимся совершенно, а чувство, словноНошу тебя, как заложника, в голове.Пора, моё солнце, слишком уж много разницРастрескалось – и Бог ведает, почему.И новое время ломится в дом и дразнитИ хочет начаться, тычется носом в тьму.Как будто к тебе приходит нежданный праздник,А ты разучилась радоваться ему.Пора, моё солнце, глупо теперь прощаться,Когда уже всё сказали, и только стон.Сто лет с тобой не могли никак натрещаться,И голос чужой гудел как далёкий фон,И вот наконец нам некуда возвращаться,И можно спокойно выключить телефон.И что-то внутри так тянется неприятно —Страховочная верёвка или плацента,И резать уже бы, рвать бы – давай-ка, ладно,Наелись сцен-то,А дорого? – Мне бесплатно,Тебе три цента.Пора, моё солнце, – вон уже дует губкиПодружка твоя и пялится за окно.Как нищие всем показываем обрубкиСвоих отношений: мелочно и смешно.Давай уже откричимся, отдёрнем трубкиИ, воду глотая, камнем уйдём на дно.

Ночь с 29 на 30 сентября 2004 года

Францу Кафке

Резво и борзо,Выпучив линзы,Азбукой Морзе,Пластикой ниндзя,Донельзя близко,Лезвийно резко,Чтоб одалиской —За занавеску;Пулей сквозь гильзу,Нет, безобразней:Смёрзшейся слизью,Скомканной грязью,Чтоб каждый сенсорВздрогнул, как бронза:«Боль – ты – мой – цензор,Боль – ты – мой – бонза»;Медленно, длинно,Словно он сам – за,В панцирь хитинаБросят вонзаться(Вот бы хребтинуПерегрызать за!..)Яблоко в спинуГрегора Замзы.Как в самом делеПросто до жути:Боли хотели —Так торжествуйте.Небо как пемза.Окна без солнца.Боль – ты – мой – цензор.Боль – ты – мой – бонза.Будто угрозу,Видно не сразуЗоркую язву,Что одноглаза;Казнь вызывалаСтыдные слезы:Сеет заразуЗлая заноза —Вьёт свои гнёзда,Ширится бездной.И стало поздно.И бесполезно.Вырвался.Взвился.Тельце, как пнули —Лязгнуло гильзойПущенной пули.

Ночь с 7 на 8 октября 2004 года

«Без всяких брошенных невзначай…»

Без всяких брошенных невзначайЛинялых прощальных фраз:Давай, хороший мой, не скучай,Звони хоть в недельку раз.Навеки – это всего лишь чайНа верхние веки глаз.Всё просто, солнце – совьёт же таГнездо тебе наконец.И мне найдётся один из стаКрасавчик или наглец.Фатально – это ведь где фатаИ блюдечко для колец.И каждый вцепится в свой причалШвартовым своим косым.И будет взвизгивать по ночамНаверное даже сын.«Любовь» – как «обувь», не замечал?И лучше ходить босым.

19 октября 2004 года

Кому-то

Впитать – и всё унести под кожей.И ждать расстрела auf dem Hof.Сутуло слушать в пустой прихожейГустое эхо твоих духов.Инфинитивами думать. СлякотьМесить и клясться – я не вернусь.И кашлять вместо того, чтоб плакать,И слушать горлом проклятый пульс,Что в такт ударным даёт по шее,Пытаясь вырваться изнутри.Из тесных «здравствуй», как из траншеи,Хрипеть – оставь меня. Не смотри.Фотографировать вспышкой гневаВсё то бессчётное, что не мне.И сердцу будто бы – ты вот, слева!А ну-ка быстро лицом к стене!И хохотать про себя от злобы,В прихожей сидя до темноты:Со мной немыслимо повезло быКому-то, пахнущему, как ты.

1–2 ноября 2004 года

Сиренами

Парализуя солнечным «Ну, в четверг?» —Опытно, аккуратно, до костных тканей.Самым необратимым из привыканий,Где-то внутри всплывающим брюхом вверх.А они говорят: Не лезь!А они говорят: Уважь,Что в тебе за резь?Что в тебе за блажь?Где в тебе тайник?Где в тебе подвох?Ты мой первый крик.И последний вздох.Глядя в глаза с другой стороны воды.Шейкером для коктейля полов и наций.Самой невозмутимой из интонаций,Вывернутой в синоним большой беды.А они говорят: Не здесь!А они говорят: Не трожь!Что в тебе за спесь?Что в тебе за дрожь?Это что за взгляд?Это что за тон?Ты мне верный ядИ предсмертный стон.Спутавшимся дыханием, как у двухМальчиков, засыпающих в позе ложек.Выстрелами. Сиренами неотложек,Чтобы от страха перехватило дух.А они говорят: Позволь!А они тычут пальцем: Вон!Что в тебе за боль?Что в тебе за звон?Побежишь – мы в бокСыпанем свинца.Если ты мне бог —Значит, до конца.

10 ноября 2004 года

Жреческое

Город стоит в метельном лихом дурмане —Заспанный, индевеющий и ничей.Изредка отдаваясь в моём карманеЗвонкой связкой твоих ключей.К двери в сады Эдема. Или в Освенцим.Два поворота вправо, секунд за пять.Встреть меня чистым выцветшим полотенцем.И футболкой, в которой спать.* * *Что-то, верно, сломалось в мире.Боги перевели часы.Я живу у тебя в квартиреИ встаю на твои весы.Разговоры пусты и мелки.Взгляды – будто удары в пах.Я молюсь на твои тарелкиИ кормлю твоих черепах.Твои люди звонками пилятТишину. Иногда и в ночь.Ты умеешь смотреть навылетЯ смотрю на тебя точь-в-точь,Как вслед Ною глядели звери,Не допущенные в Ковчег.Я останусь сидеть у двери.Ты уедешь на саундчек.* * *Словно догадкаВздрогнет невольно —Как же мне сладко.Как же мне больно.Как лихорадка —Тайно, подпольно —Больно и сладко,Сладко и больно,Бритвенно, гладко,Хватит, довольно —Больно и сладко,Сладко и больно.Мертвая хватка.К стенке. Двуствольно.Было так сладко.СталоТакБольно…* * *Всё логично: чем туже кольца, тем меньше пульса.Я теперь с тоской вспоминаю время, когда при встречеЯ могла улыбчиво говорить тебе: «Не сутулься»,Расправляя твои насупившиеся плечи,Когда чтобы зазвать на чай тебя, надо былоЗасвистеть из окна, пока ты проходишь мимо.Чем в нас меньше простой надежды – тем больше пыла.Чем нелепее всё – тем больше необходимо.И чем дальше, тем безраздельнее мы зависим,Сами себя растаскиваем на хрящики.Здравствуйте, Вера. Новых входящих писемНе обнаружено в Вашем почтовом ящике.* * *Ставками покера.Тоном пресвитера:Вечером рокеры —Днем бэбиситтеры.Чтобы не спятили.Чтобы не выдали.Утром приятели —Вечером идолы.* * *Я ведь не рабской масти – будь начеку.Я отвечаю требованьям и ГОСТам.Просто в твоем присутствии – по щелчку —Я становлюсь глупее и ниже ростом.Даже спасаться бегством, как от врагов,Можно – но компромиссов я не приемлю.Время спустя при звуке твоих шаговЯ научусь проваливаться сквозь землю.Я не умею быть с тобой наравне.Видимо, мне навеки стоять под сценой.Эта любовь – софитовая, извне —Делает жизнь бессмысленной.И бесценной.P.S.Хоть неприлично смешивать кантату сЧастушками – мораль позволю тут:С годами мной приобретётся статус,И чаши в равновесие придут.Согреем шумный чайник, стол накроемИ коньяку поставим посреди.Устанешь быть лирическим героем —Так просто пообедать заходи.

Ночь с 28 на 29 ноября 2004 года

Спецагенты

Братья силятся в опечаткахРазглядеть имена зазноб —Я влюбляюсь без отпечатковПальцев. Правда, с контрольным в лоб.Сёстры спрашивают о личномСветским шёпотом Их сиятельств —Я влюбляюсь всегда с поличным.Без смягчающих обстоятельств.Фразы верхом, а взгляды низом.Трусость клопиков-кровопийц.Я влюбляюсь всегда с цинизмомМногократных самоубийц.* * *Целоваться бесшумно, фарыВыключив. Глубиной,Новизной наполнять ударыСердца, – что в поцелуй длиной.Просыпаться под звон гитары,Пусть расстроенной и дрянной.Серенады одной струной.Обожаю быть частью пары.Это радостней, чем одной.Но в любви не как на войне,А скорее всего как в тайнойАгентуре: предатель неОсуждается, а случайнойПулей потчуется во сне;Ты рискуешь собой вдвойне.И, подрагивая виском,Словно ягодное желе я,Сладким девичьим голоскомМеталлическим – сожалею,Но придётся, – метнуть кускомСтали в спину.Давись песком,Будто редкостным божоле, иКак подденут тебя носком, —Улыбайся им, тяжелея.Так и буду одна стоять,Оседая внутри клубами.Память – это глагол на «ять».Памю. Памяли. Памишь. Пами.

14 декабря 2004 года

Мужчины

Анне Заболотной

Наши мужчины – в сущности это ведьКомкать рукав ладонями без перчаток(Контур нечёток: утро из опечаток)Льнуть, капюшонно хмуриться – и трезветь.Через плечо смотреть на асфальт и вслед.Плюс тебе дует. И восемнадцать лет.

27 декабря 2004 года

Глобус

Евгении Махиной

Они уезжают группами,Вгрызаются в карты лупами;Затылочными скорлупами,Носами своими глупыми —Под купами!И из самолётов трапамиВыкатываются с граппами,Друзьями, детьми и папами —Счастливыми, косолапымиАрапами!А мы при мечтах и ропоте:Не ждут нас пока Европы те,Чтоб мы на своем бы опыте:– Дыра этот ваш Париж!Дыра, говоришь?Ну да, нувориш —Смотри ж!Не ждут нас пока и в Азии —Спокойствие, узкоглазие,Мне б «Иншалла!» в каждой фразе и —В экстазе я.Безобразие.А друзья у меня – без визыСмотрят мир, пока я скучаю.Им для этого – телевизорИ коробка дрянного чаю.Выпускают дымок сквозь губыИ посмеиваются звонко.Там у них ну такая Куба,Что фактически Амазонка.– Я в Египте!– А я в Кувейте!– Мне насыпьте!– И мне забейте!– Штат Вирджиния!Стейк на гриле!– Что, дружинники,Раскурили?– Эй, соседка,А я в Огайо!– Больше, детка,Не предлагаю.– Я на Мальте!– Я на Гаити!– Шмальте, шмальте.Еще хотите?– Эй, попутчики!Было клёво!С добрым утречкомВ Бирюлёво!* * *Чтобы ты вникнул:Путаем злобу сЖаждой каникул;Мучаем глобус.– Дивные дивыЭти Мальдивы!– Как Вы замшелы!Я – на Сейшелы!– Монастыри бы…– Нет, на Карибы!– Рай, если грубо,Это Аруба!– Мальчик, заткнись!Съезди в Тунис!Гибель турфирмам,Виски и крабам:– Вот бы мне к финнам!– Мне бы – к арабам!– Плюю на вопли ваши я.Милей всего – Чувашия.А еще зовёт душаЗа верховья Иртыша.– Стоп. Подождите-ка, а это где?– Где-то в Америке?– Вы не поверите!В Караганде!* * *А поэт – у него болит.Он крылат. Он космополит.Он со всею планетой слитИ поэтому не скулит.Ходит там, где очнётся мысль его.И прохожий начнёт завистливо —От же хитрый какой народРифмоплёты! – и этим кислогоВ ликование подольёт.Да ускачет за поворот.* * *Тут у них салют.Тут у них балет.Мне бы чуть валют —И простыл бы след.Календарь жесток.Чтобы жить без вьюг —Надо на восток,А потом на юг.Кто крутит Бьорк,Кто-то ставит Стрим.Я хочу в Нью-Йорк.Или лучше в Рим.Кочевая рать.Смуглая орда.Я люблю игратьТолько в города.

Ночь с 3 на 4 января 2005 года