Сборник осеннего сплина

Сборник осеннего сплина

Я тяжело этой осенью болен…

Я тяжело этой осенью болен,

В ее я пожаре почти не дышу.

Письмо «к моей несчастной доле»,

Подобно Татьяне, боясь, напишу,

Но оставлю пылиться на полке

И адресата, забыв, не отмечу.

Адресат уж в отъезде подолгу,

Знаю: ничей век не вечен.

Смотрит мир твоими глазами…

Смотрит мир твоими глазами.

Сколько мог я бед натворить?

То, чего мы боимся и сами,

Нас, как кукол, сжимает внутри.

В глазах утонуть и забыться,

И неповторимое повторить,

Мне бы так хотелось открыться,

Но что-то сжимает внутри.

Да, со мною не все в порядке!..

Да, со мною не все в порядке!

Да, я вне рамок всякого света!

Это не повод не дать мне ответа,

Почему на тебя такой падкий?

Да, порой бываю невыносимым!

Из-за меня рухнет детская сказка!

Злодей вдруг становится… ласков —

И позволь ему стать любимым.

Бывает, окутает ночь шалью планету…

Бывает, окутает ночь шалью планету

И выйдет на вальс невеста-луна,

Я слышу, что не уступает сонету

Шекспира, значит, явилась она.

Значит, она снова рядом, любимая,

Всегда осторожна и так же прекрасна,

Северным ветром из книги гонимая,

Всегда одинока и так же опасна.

Пусть о нашем романе говорят: бредни!

Пусть и уходит она каждый раз поутру,

А я снова тоскую по ней на обедне,

Рядом – мне страшно. Исчезнет – умру.

Покой или мука – мой выбор не вечен.

Спросит: «Остаться?». Попробуй ответь…

А я и не в силах: лишен дара речи.

Ей имя — Любовь, а по батюшке — Смерть.

Он несет в руке ее любимые цветы – лилии…

Он несет ее любимые цветы – лилии,

Чистые, как ее светлый, ангельский лик.

Сердца сплетены одной красной линией —

И Он в свои двадцать почти что старик…

Его пульс незаметен в скорости света,

От волнения холод объял руки.

Себе самому он не признается в этом…

Он несет цветы для нее. Две штуки.

У нее глаза карие…

К черту людские ремарки и акции,

Время пришло уже сматываться!

Из меня получился бы праведник,.

Но у нее глаза карие…

Я бы мог небесам в пояс кланяться,

Мог уйти от людей, податься в пьяницы,

И в театр податься, уничтожить сценарий,.

Но у нее глаза карие…

Быть с тобою…

Быть с тобой – встреча рассвета,

Быть с тобой – греться в нежных лучах.

Быть с тобой – то благая примета —

Быть с тобою даже во снах!

Быть с тобою – заваривать чай

И говорить обо всем, что ни есть,

Быть с тобою – отправиться в Рай,

Быть с тобою – великая честь…

Быть с тобою – гулять по полям

И дарить цветов целый ворох.

Быть с тобою – предаться огням,

Спиной заслонять и сыпать порох.

Быть с тобою – ночью глаз не сомкнуть,

Быть с тобой – это страх и волненье,

То, что до тебя было, уже не вернуть.

А быть с тобою – недоразуменье!

Рукописи горят…

Историй нет больше, они не живут и не дышат,

Они покидают мирки навсегда, забываются,

Быть может, найдется еще, кто их услышит,

Но таковых очень мало на свете останется.

Память не вечна, спектакли подходят к концу…

Не верю я в то, что писал и вил, как шелкопряд!

И ты однажды золу поднесешь на ладони к лицу.

Все исчезает. Рукописи горят.

Маленький человек

Я с детства наивным был, глупым,

И верил во все, чего в мире нет,

А нынче я словно под лупой,

Я словно тобою изучен, объект…

Я человек по натуре маленький,

От меня не ожидай подвигов.

Я не достану цветок аленький,

Но алое сердце твое мне так дорого…

Я живу на сотой книжной странице,

Но у тебя не хватит терпения,

Чтобы увидеть меня и влюбиться,

Чтоб не обречь меня на забвение.

Проведешь, меня ты обманешь…

Трогает душу голодный оскал,

И с тобою я словно в тумане,

В королевстве кривых зеркал…

Времени мало

Время все бросить: дела и сомненья,

Время уйти на машине в кювет,

Время зашить платки и раненья,

Но на это уже просто времени нет.

Время сорвать цепь и кандалы,

Время простить и вздохнуть тяжело.

Время пришло десятым скандалом

Всем доказать, что время ушло.

Время спросить у себя: «Кто же я?».

Время найти, чего так не хватало.

Время понять, кто такие друзья.

Но мир так устроен, что времени мало.

Наша общая книга

На мой город спускается ночь,

С северным ветром в обнимку.

Я мог бы тебе, свет мой, помочь

Выбрать из сотни любимую книгу.

Она б состояла из моих тебе писем,

Цена ей была бы – полцарства души,

Ее написал бы не святой летописец,

А лишь мы с тобою. Но не спеши…

Ее переплет – километры и мили,

Ее цвет – платье музы твоей.

На первой странице :«О том, как любили,

Как жили мы, дети, до ваших дней».

Я бы хотел нашу боль превозмочь

И написать нашу общую книгу.

На мой город спускается ночь,

С северным ветром в обнимку.

Что за напасть!

Что за напасть! Порой три дня подряд

Строчишь стихи: и о любви, о юности, о детстве!

Как стражников вдруг воинственный отряд

Займет твое излюбленное место…

Прийти б туда еще разок и посидеть под кленом,

Пером рисуя для тебя, что есть «любовь»,

И встретить нимфу в платьице зеленом,

И с нею выпить чай из полевых цветов.

Но до пера теперь попробуй ли, дотронься…

Хотел я вновь сказать, что люблю тебя очень.

Но в тот чудесный сад пришла однажды осень —

И в сердце – ни рифмы, и в мыслях – ни строчки.

Последняя ночь на Земле

Страшно по своему же пустому именью пройти,

Где повсюду ждет то, что представить нельзя.

Я себя проклинаю, но тотчас твержу тебе «Прости», —

Скоро с душою, заведомо мертвой, простится Земля.

Шепчет мне чужой голос холодный: «Хватит томить!

Твое место рядом со мною, в самом жерле…»

Я мел крошу в ладони; нервы – тонкая нить

Лопнет… В последнюю ночь на Земле.

Прошу, не роняй по мне слез, по аскету,

Ты же знала, я был таким странным,

Что мне не суждено стать было поэтом,

Удел – лишь в ссылках покорять страны…

А я уехал от всех, как листок, оторвался…

Ты мне веткой была нежной весною,

Здесь, на краю света, я, увы, потерялся,

Хотя зарекся сбежать сюда лишь с тобою.

По ту сторону отражения

Зеркало – лед, нетающий, вечный,

Под стать твоей улыбки скольженью,

Под стать тягостному бессердечию

По ту сторону отражения…

Зеркало – глаза твои бесконечные…

Но отчего ж тоска на сердце легла?

Никогда не обнять тебя мне за плечи —

По ту сторону стекла…

Зеркало – витрина. Ты – кукла беспечная,

Но мне не разбить хрустальных замков.

И снова беззвучны твои сладкие речи —

По ту сторону миров.

Прости меня

А все эти люди – цыганский табор.

Поверь, я ни на что тебя не променяю!

С тобой могу войти в церковный тамбур,

Молитву спеть за нас двоих. Я обещаю!

И ты пообещай руки моей не потерять,

Покорный слуга Ваш покой не нарушит…

Одна из всех, кому могу я доверять

И страсти, и страхи, и целиком душу!

Я никогда не лгал, пусть даже малость!

Ты взглянешь на меня – застынет кровь…

Простишь ли ты меня за мою слабость?

Простишь меня ты за мою любовь?

Помоги мне

Перо не держится в пальцах: дрожь

И мороз, так больно губы колющий…

Дай мне руку… Хотя, не надо! Не трожь!

Я должен сделать это сам, без помощи.

Одно письмо, второе, третье – сжечь!

А мог бы книгу написать, сам у себя купить…

Мой век давно уж был должен истечь.

Помоги мне прекратить тебя любить!

Сказала ты, что я тебе не нужен…

Сказала ты, что я тебе не нужен,

Что пыл моей любви невыносим,

Одна согреться сможешь в злую стужу,

Твоей улыбкой я не стал любим.

Прости меня, родная, и прощая,

Перчаткой можешь не махать вослед.

Слез не роняй. Любить не обещай,

Ведь хуже лживых чувств, лжи в мире нет.

Предамся я степям и океану,

Исчезну меж скал, где не видно не зги.

Бродячим нищим музыкантом стану,

Поэтом, кто у храма чтет стихи.

Любимая! Меня Вы не любили…

Любимая! Меня Вы не любили,

Не верили, что этот хулиган

Способен просыпаться с именем

И рисовать Ваш тонкий стан.

В лицо ему Вы рассмеялись резко,

Не знав того ранения в веку,

Но для него уже нет в сердце места,

Даже чтоб заполнить пустоту.

Глазами ясными меня Вы не корите,

Ведь и так одной ногой в Аду.

Мне веру в жизнь, пожалуйста, верните,

Какую Вы украли ввечеру…

В последнюю осень

Ты вновь меня спросишь, чем озабочен,

Иль даже не ступишь и шагу навстречу,

Ты, может быть, знаешь о моей ночи,

Да только не хочешь моих красноречий.

Что ты глядишь на меня строго и грустно?

Таким, какой есть я, не хочешь принять.

Я знаю давно, что в душе твоей пусто,

Но все, что мне нужно, – просто обнять.

Дыханье зимы не дает мне согреться.

За светом погнавшись, сбился я с ног.

Вновь: «Не принимай близко к сердцу!»

А я прижму крепче, чтоб оставить ожог,

Чтоб навсегда запомнить эту ошибку.

И снова увидеть тебя утром, в восемь,

И снова почтить тебя робкой улыбкой,

А ночью уйти вновь в последнюю осень…

Жизнь вся – театр

Чья-то жизнь – война бесконечная,

Чья-то – проходит на сцене в софитах.

Роль отыграв, волк назовется овечкою

Лишь потому, что он так воспитан…

И так за годом год, ночь день сменяет…

Плывут старые картонные фрегаты,

Сегодня аншлаг, но актер уезжает.

Ты оказался прав: жизнь вся – театр…

Но любой проходимец из зала

Сможет занять его место на сцене,

Таких дилетантов, увы, на свете немало —

Играют спектакль-пародию на панацею,

Божествами бредят подземными,

В омуте тонут, кому-то улыбаются,

Чтобы он не болел их проблемами.

А ты оказался прав: люди меняются…

Отчего же люди не летают?

А будь я птицею, не знала б горя,

С печалью я б встречалась редко.

Вырвавшись из тесной клетки,

Чайкою парила б я над морем…

Тебя я с высоты узнала бы из ста,

Взяла б с собою… Пережить бы зиму

И улететь туда, где мы любимы,

Туда, где ты свободна и чиста.

Чтоб любоваться, как ты засыпаешь…

В том краю я пред тобой открыта,

Граница сна и реальности размыта —

Я буду для тебя, кем пожелаешь:

Колдуном, скрыв лик свой под вуалью,

Предрассветной дымки виртуозом…

Задаюсь который год одним вопросом:

Отчего же люди не летают?

Мы все друг другу «никто»

Мы так дорожим своим переплетом!

Мы не замечаем нищих на улицах города.

Мы бьем себя в грудь, держим под гнетом

Тех, кто нам чужд, то, что недорого!

Мы ищем обмана в живой красоте

И на любовь скептически щуримся,

Поверх рубашки надеваем крест,

Но идя мимо храма, задумчиво хмуримся,

Чтоб не заметили нас прихожане

И те, кто на каморку копит по копейке.

Пройдем стороной, будь он хоть ранен,

Хоть в стужу в рваной телогрейке!

Ведь он не приятель нам и не сосед,

С ним никогда не обмолвимся словом,

В наших мирках для него места нет,

Плевать: проживет ли, умрет под забором…

Извечный вопрос: трагедии и войны отчего?

Беда в том, что мы все друг другу «никто».

Клоун

На забытом старом чердаке,

Где ночью, как дитя, рыдает ветер,

Запутанного в пыльного облаке

Клоуна я заприметила.

В этом тесном мирке деревянном

Покрытых сажей черных обломков

Клоун, в центре всего беспорядка,

Казался маленьким и монохромным.

Игрушка мягко легла в мои руки —

Улыбка вечная слишком грустна…

Спасал ты меня раньше от скуки,

И снова с тобою я будто жива.

Ты хранишь любую мою тайну,

Сколько слез моих впитал костюм.

Ты никогда со мной не был печален

И нисколько даже не угрюм…

Ты каждого влюбляешь взглядом,

Но не исполнишь мне мечты:

Хотела бы быть с тобой рядом,

Хотела бы стать такой же, как ты…

Ключ

Во тьме я вижу лишь бездонные глаза,

Душа твоя покрыта пряным дымом,

Какой по небу веет – собирается гроза —

Сбежать не смею, хоть я тобой гонимый.

Все тайны мира пали пред тобою,

Ты неприступной кажешься – в том суть.

С тобой не ощутить себя героем.

Не наша, не земная, нет, ничуть…

Тобою я отвержен и тобой храним.

И неоткуда ждать письма в конверте.

Убить меня ты вправе – буду я твоим,

А ключ известен станет после смерти.

Спасибо

Спасибо за то, что вошел в мою душу,

Спасибо за твой в ней беспорядок,

Спасибо за то, что готов был слушать,

Спасибо за то, что был к игре падок.

Спасибо за те испытанья тяжелые,

Спасибо, что верить учил, но не ждать,

Спасибо за то, что душа пошла волнами…

Спасибо за то, что было кого поздравлять.

Спасибо за Музу, за недолгие наши беседы.

Спасибо, что сделал меня чуть живей.

Спасибо за проигрыши и за победы.

Надеюсь, я не останусь в твоей голове…

Не бойся

Открой глаза. Посмотри на меня, посмотри…

Ну-ну, милая, тише-тише… я рядом с тобою…

Все хорошо, слышишь?.. ты слезы утри…

Мы выжили… выжили, мы не убиты игрою!

Теперь в целом мире одни мы остались…

Ты не смотри им в глаза – там лишь фантомы…

Только с тобою мы жадно любви наглотались…

Теперь ты не бойся… Не бойся, они нас не тронут —

Я обещаю. Да, может, я и с ума сошел вовсе!

Но еще в здравом уме по сравнению с ними.

Я с неба спущу тебе солнце, когда будет осень,

А мне – горячо-горячо… когда просто обнимешь.

Ты чувствуешь это? Словно часы, заведенное,

Сердце забилось, радостно, громко! Не в угол,

Где замерзало оно, прикрываясь картонкой,

Что ограждала от размалеванных кукол.

Пахнуло теплом, милосердием, вечностью,

И я потянулся податливо, будучи пленным…

Я благодарен Отцу за эту прекрасную встречу

Двух скромных миров и их союз ценный.

Обещай

Обещай держать наручников крепче,

А я поклянусь тебе дать свободу.

Ты оглушаешь, когда просто шепчешь.

Ты мне нужна сильней кислорода.

Обещай по лицу ударить вовремя,

А я клянусь прижать ладонь к щеке,

Твою ладонь. Там, где шрамы новые,

Украшают нас, как вены по руке…

Обещай убивать своим взглядом,

А я поклянусь к твоим ногам падать,

Умирая, ожить и испытывать радость.

Ты будто из Рая. И будто из Ада.

Обещай ненавидеть честно и гнать,

Когда это так нужно, я буду молить.

Обещай, что не бросишь меня никогда,

А я клянусь любить и не уходить.

С Новым годом

Скоро все придет к нулю,

Останется все позади,

Сгорит и растает, как лед.

Там – новый риск на пути.

Там – может, счастие или

Потери, любовь иль война,

Иль в дым – метры и мили,

И жаркою станет зима?

Другими, может, мы станем,

Научимся крепко любить,

Ранимой душе графомана

Уже никогда не остыть.

Во тьме я без Вас попадаю,

Эпитафия где прозвучала.

Вас, дорогой, поздравляю

С новой жизни началом.

Забудь все, о чем я тебе говорил!

Забудь все, о чем я тебе говорил!

Ты вовсе не восьмое чудо света;

И все эти улыбки, все приветы —

Ярче тебя есть сотни светил!

Забудь все, о чем я тебе говорил!

Ты не стихия – капризный фитиль,

В танцах обрядных только кадриль…

Забудь сейчас, если уже не забыл.

Забудь все, что я тебе обещал!

Меж нами лед, как ожидалось,

Не пытайся топить даже малость.

Я ошибался, когда тебе доверял.

Забудь все, что я тебе обещал…

У любви и счастья не твои глаза.

Жить в раю и вешаться на лозах?

Дышу без тебя, как и прежде дышал…

Я больше не ревную Вас…

Я больше не ревную Вас -

Вольны меня Вы ненавидеть.

Я не сведу при встрече глаз,

Чтоб в Ваших пустоту увидеть.

И пусть с чужим я Вас замечу,

Ничто в груди не потревожит.

Скажу я тихо: "Добрый вечер" -

Но так душа шептать не может.

"Вы не один! В мире сотни таких.

Да я Вас даже не любила шибко..!"

Сожмутся больно пальцы в кулаки,

И старой язвой выступит улыбка…

Любовь живет три года?

Любовь живет три года? Бред!

Любовью невозможно мерить время.

Иной кричит, что той любви и вовсе нет,

Иной не в состояньи несть это бремя.

Любовь живет три года? Может быть,

Но только если время исчислять в минутах.

И тысячи минут способен ты любить,

Какая бы в мире ни царила смута…

Лик Ваш не тревожит глаз…

Лик Ваш не тревожит глаз,

И мое сердце бьется глуше —

Было бы гораздо лучше

Отречься от всего и Вас.