Слишком много колдунов

– Чудовище похитило Нони.

2

Аслан покрутил головой, будто разминая шею, и как-то сразу весь собрался. Питер позавидовал и тоже попробовал. Его сразу начало мутить.

– Ну? – потребовал эвакуатор.

Жак сглотнул.

– Горничная говорит, примерно в пять утра. Нони вернулась… со спектакля, а оно уже было в спальне.

– А Майя? – спокойно спросил Аслан.

– Чудище похитило только Нони, – сказал Жак.

– Оно было одно?

– Вроде да.

– Как оно выглядело?

Жак дернул плечом.

– Чёрт его знает. Прелати рыдает. Криминалите не появились, эвакуаторы твои тоже не едут, вообще никого нет уже два часа. Что-то странное.

Питер и Аслан переглянулись.

– Нони… жива? – спросил Жак у Аслана.

Аслан, помедлив, кивнул.

– Скорее всего, да. Прелати и Майя выжили.

– А вы почему не дома? – вдруг с подозрением спросил Жак. – Что случилось?

– Так, – сказал Аслан. – Все в экипаж, едем на наш склад. Расскажем по дороге.

– А я уже догадываюсь, – проворчал Жак и полез в экипаж первым.

– Сан-Доминик, военное ведомство, – сказал Аслан бородатому извозчику. – Там рядом.

– Э, нет, – ответил тот. – Я туда не поеду. Там что-то затевается.

– Что затевается? – с ещё большим подозрением спросил Жак.

– Объедешь через набережную, – твёрдо сказал Аслан кучеру. – Езжай.

Поколебавшись секунду, бородач свистнул и стегнул вожжами.

– Так что стряслось? – спросил Жак. – Фуке?

– Видимо, да, – сказал эвакуатор, внимательно глядя на него. – Судя по Иностранному легиону. Он, похоже, не стал дожидаться, когда ваши делишки окончательно достанут людей. И решил форсировать события. Через час-полтора всё начнётся.

– Это же переворот, – потирая виски и прислушиваясь к желудку, сказал Питер. – Зачем? У него ведь и так уже власть в руках.

– Видимо, не в руках, – сказал Аслан. – Видимо, этого ему казалось мало. Или он счёл, что у кое-кого этой власти слишком много.

– Мы не одни были, – неожиданно произнёс Жак. – Хотели как лучше.

– Вы хотели как выгоднее, – сумрачно сказал Питер. – А не как лучше.

– Поздно уже выяснять, – прервал их Аслан. – Теперь Нони.

– Да, – сказал Жак. – Что делать-то?

– Сейчас едем на склад, – сказал эвакуатор. – Забираем оборудование, и отправляемся в спасательную экспедицию. Подальше от всего этого бардака.

– На склад? – с подозрением спросил Жак. – А что там?

– Увидишь.

– Это про него сегодня этот… Цейтлих говорил? – нахмурив лоб, вспомнил Питер.

– Цейтлих? Сегодня? – поражённо переспросил Жак.

Питер и Аслан коротко рассказали ему про события утра, в том числе и то, что рассказал Бюнэ. Жак молчал некоторое время, затем тяжело вздохнул.

– Приехали, – сказал извозчик. – Дальше я не поеду.

Через три минуты они дошли до управления королевской службы эвакуации на улице Сан-Доминик. Аслан быстро шагал впереди, и даже спина его выглядела озабоченной и серьёзной; Жак догнал эвакуатора и с непривычным почтением спросил:

– Слушай, эти чудовища… Куда они уносят всех похищенных? У них есть какое-то общее место, или у каждого своё?

Аслан странно посмотрел на него и ничего не ответил – они уже подошли к воротам, где стоял часовой.

– Эти со мной, – бросил капитан, расписываясь в журнале.

– Шикарно, – пробормотал Жак себе под нос.

На входе Аслана встретил эвакуатор с повязкой «дежурный».

– Месье капитан, чудовище похитило женщину из дома на Буальдьё. У меня тревога по первому номеру, но послать некого, все пропали, месье.

– Этим делом занимаюсь я, – сказал Аслан твёрдо. – Пишите уведомление на склад и оформляйте бумаги. Я начинаю экспедицию, это наши новые сотрудники.

Дежурный офицер обрадованно закивал и сразу же сел за свой столик, начал шуршать бланками, заскрипел пером. Аслан стоял над ним и негромко диктовал имена.

– Что вы делаете в таких случаях? – сказал Жак после минутного молчания. Ему надоело разглядывать крошечный вестибюль.

Аслан поднял голову.

– Нам сообщают, что где-то видели чудовищ, или они уже похитили кого-то, мы прибываем, если оно нам попадется – хорошо, если нет, то… – Аслан пожал плечами. – то уходим ни с чем.

– И всё?

– Всё.

– Вы не знаете, откуда они появляются, зачем, почему похищают людей?

– Нет, – сказал Аслан. – Мы знаем только то, что они похищают исключительно женщин.

– А вы пытались преследовать их? – спросил Питер. – Ну, чтобы выяснить, куда они уходят.

– Они слишком быстрые, – сказал Аслан. – Единственное, что мы выяснили, что они все уходят на север. Одним и тем же курсом.

– У них там гнездо?

– Да. Рабочая версия – Кале.

Питер прищурился.

– Город ведьм?

– Он.

– Что это за город такой? – спросил Жак.

– Узнаю речь истого лютецианина, – сказал Аслан. И, явно кого-то передразнивая, произнёс тоненько. – «За Булонским лесом жизни нет».

– Кале – город на севере, у пролива, – объяснил Питер. – Слухи самые разные. Вроде как там были врата в преисподнюю. Вроде там были ведьмы, много.

– Ох ты дьявол, – сказал Жак. – А почему «были»?

– Да не знаю я, – слегка раздражённо сказал Питер. – То ли ведьмы разбежались по стране, то ли их всех загнали в эту самую преисподнюю. Я год выбивал туда экспедицию, так и не выбил.

– Да ладно, выбивал он, – сказал Аслан. – Забоялся, прямо скажи.

Жак возвёл глаза к небу, пробормотал что-то, затем сплюнул через левое плечо.

– Ладно, хватит болтать, – продолжил эвакуатор. – Вот ваши бумаги, выдвигаемся на склад.

Питер и Жак направились к выходу, а Аслан неожиданно остановился и вернулся к дежурному офицеру.

– Лейтенант, – сказал он. – В девять часов сюда придут люди. Вооружённые. Я приказываю вам: никакого сопротивления. А лучше заприте всё и идите домой, как можно скорее. Отпустите часовых или прикажите им тоже не сопротивляться. Всё ясно?

Дежурный часто-часто кивал, его лоб был покрыт испариной. Аслан вышел вслед за друзьями, и его тут же встретил вопль Жака.

– Рабочий? Рабочий?!

Возмущению свободного финансиста не было предела. Питер и Аслан с каменными лицами зашагали по направлению к складу, держа в руках документы, среди которых был и короткий список участников экспедиции: Аслан аль Джазия (капитан королевской эвакуации, начальник), Питер Кэтфорд (сотрудник Королевской академии, полный доктор наук, консультант) и Жак Делакруа (лицо без определенных занятий, рабочий).

– Рабочий?! – снова и снова вопрошал Жак за их спинами. – Я, человек, вхожий в самые высокие круги королевства – простой рабочий?

– Мы с начальником экспедиции полагаем, – сказал Питер очень серьёзно, – что это крайне почётная должность. Это фундамент любого начинания. Одним умом не проживёшь, нужна сила, выносливость и неприхотливость.

Ему почему-то было невообразимо весело, похмелье отпустило, жизнь стремительно обретала цвета и яркость. Аслан подтвердил:

– Именно. Умом он уже выделился, спасибо, больше не надо.

– Рабочий, – вздохнул Жак горестно.

У ворот склада Аслан остановился и произнёс:

– Странно. Где часовой?

Они беспрепятственно прошли в огромное помещение c узкими извилистыми коридорами между ящиками, тюками и контейнерами. Здесь хранилось всё то, что простые нормальные люди не могли и не хотели понять, использовать или, в крайнем случае, уничтожить.

Центральное хранилище королевской службы эвакуации.

3

В глубине склада их встретил хмурый долговязый тип в странной одежде – ярко-жёлтые штаны, сшитые вместе с… рубашкой, так определил Питер, в единое целое, с будто налепленными там и сям карманами. Что-то странное было в его облике, и Питер не сразу сообразил, что у этого грузчика – капитанские шевроны, такие же, как у Аслана. Это был смотритель склада, на небольшой железной бляшке на его груди было его имя – Люк Грувенор. Эвакуаторы коротко приветствовали друг друга, затем Аслан спросил, где часовые.

– Я их вчера ещё отпустил, – хмуро сказал тип. – Под мою ответственность.

– А как же оборудование?

– Да что ему сделается, – твёрдо, не отводя взгляда, сказал заведующий.

Аслан кивнул. Кажется, хмурый тип тоже был в курсе событий.

– Мы эээ… четвёртая эээ… северная экспедиция, – сказал Аслан. – Дело о похищении человека с площади Буальдьё.

Капитан Грувенор тщательно изучил бумаги, затем поднял глаза на Аслана.

– Это ведь очень опасная экспедиция, капитан, – сказал он полувопросительно.

– Чрезвычайно опасная, – подтвердил Аслан.

– Вам потребуется лучшее оборудование, снаряжение и транспорт.

– Вне всяких сомнений.

– А также запасные комплекты.

– В обязательном порядке, – уверенность, с которой южанин отвечал, росла с каждой секундой.

– И саркофаг Нони Горовиц, – вставил Жак. Он тоже начал понимать.

Смотритель Грувенор посмотрел на Жака – здесь стало заметно, что у него глаза отличаются по размеру – и кивнул неторопливо:

– А у нас только он и есть. Ну что ж, пойдёмте. Времени мало, а оформление – это небыстро.

Он поглядел на Питера и произнес значительно и раздельно:

– Учёт и контроль.

– Воля и разум, – пробормотал Жак.

Они прошли узким коридором между стеллажами и вышли на просторную площадку, расчищенную от хлама. Питер и Жак шли за эвакуаторами, и финансист разглагольствовал:

– Я принял решение, – говорил он, – ничему не удивляться, а воспринимать мир таким, каков он есть. Во всём его многообразии, всей его фантастичности, невероятии. Я думаю, что в этом – ох ты дьявол, да что же это такое?!

– Солнечные сани, – сказал Аслан торжественно. Примерно так уличный конферансье мог объявить: «Смертельный номер!».

Грувенор произнёс:

– Ваш транспорт. Объект класса тэ-четыре, номер двадцать восемь дробь два.

– Большие, – сказал Питер, оглядывая транспорт. – Я думал, мы поедем на мобиле.

– Все мобили у нас конфисковали, – сказал Грувенор. – А вот сани проглядели. Две штуки.

Он пошёл вдоль гладкого и тускло отсвечивающего борта.

– Там сидят люди, восемь мест. Вон там место для водителя, здесь штурман. Здесь четыре спальных места. Вон та штука – это… В общем, скорее всего, это парус. Если есть ветер, он раскрывается сам и едет. Управлять им не так просто, как мобилем, но можно, и груза он вмещает раза в три больше.

– А если ветра нет?

– Тогда парус складывается, – ответил Грувенор.

– Нет, я имею в виду, эти сани могут ехать без ветра? – спросил Жак.

– Да, – сказал Аслан.

– Как? – спросил Питер, переводя взгляд с одного эвакуатора на другого.

Аслан почесал нос.

– Эгхм. Я понимаю, что это прозвучит бредом, но. Есть версия.

И покосился на смотрителя. Тот стоял молча, с непроницаемым лицом.

– Твоя версия, – уточнил Жак.

– Да, моя версия. В общем, я думаю, что этот парус – он не столько для ветра, сколько для солнца.

– Чего?

– Он улавливает энергию солнца.

– Энергию солнца? – ещё тупее переспросил Жак.

– В принципе, это возможно, – сказал Питер, подумав. – Энергия солнца, во всяком случае, существует. А значит, её можно, как это ты выразился, уловить.

– Кха! – сказал Жак. – А что она потом делает с этой энергией? И в каком виде они её, энергию, хранят? В лейденских банках?

– Да, но накопитель более совершенный. Ак-кумулятор, так я его называю.

– Опять латынь, – пробормотал финансист.

– А где двигатель, который потребляет это электричество? – спросил Питер. – И заодно – где движитель? Где эти ноги, коими эти чудные машины упираются в нашу грешную землю?

– У тебя на заднем дворе целый месяц торчал мобиль, – заметил Жак. – Висел в воздухе. Не помню, что бы ты интересовался его движителем.

– Раньше моя судьба от движителя не зависела, – уязвленно проговорил Питер. – А теперь зависит.

Аслан развел руками.

– Про двигатель без понятия. Про движитель тоже. Единственное, что мы заметили – что парус сам поворачивается к свету. В солнечном, так сказать, режиме, когда ветра мало. Как цветок. Поэтому эти сани мы назвали «Фуксия».

– Фуксия?!

– Это цветок такой, – сказал Аслан. Он заметно покраснел, хотя с учетом цвета его кожи, правильнее будет сказать «потемнел».

– Ясно, – сказал Жак невинным голосом. – А вторые сани чем-то отличаются от первых?

– Принципиально отличаются, – сказал Аслан. – У них нет водительского места. Мы его сломали.

– Сломали?!

– Выломали. Всё остальное – точно такое же.

– А как тогда… – начал Питер, но не успел: Аслан резво взобрался в «Фуксию», сказал «Поберегись!» – и огромный сверкающий парус начал с шелестом выворачиваться вверх и в стороны. Питер заворожённо смотрел на это зрелище, но тут услышал возглас Жака. На вторых санях, тех самых, где не было водительского места, тоже поднимался парус, с точностью до мельчайшего движения повторяя эволюции «Фуксии». Жак громко и цветисто восхитился; Грувенор посмотрел на него и покачал головой укоризненно.

Аслан выпрыгнул из «Фуксии», довольный чрезвычайно.

– А как вторые сани называются? – спросил Жак.

– «Фуксия Вторая», – уверенно сказал Питер.

– Нет, – сказал Аслан. Уши у него явственно запылали.

– Да говори уже, – сказал Жак. – «Роза»? «Хризантема»?

Он напрягся и даже наморщил лоб.

– «Глоксиния»?

– «Селёдка», – сказал Грувенор. Ему, видимо, было невыносимо смотреть на мучения своего коллеги. Теперь уже Жак укоризненно посмотрел на него, но ничего не сказал. Повернулся к Аслану.

– «Глоксиния королевская»?

Аслан заговорил.

– Я вторые сани назвал так потому, что они повторяют все движения за первыми, как рыбы в стае, ну видел в речке там или в море, наверное.

– «Селёдка»?! – Питер вытаращил глаза. – Или всё-таки «Глоксиния»?

– «Сельдь», – сказал Аслан тихо.

Наступила тишина. Слышен был лишь легкий шелест парусов, совершающих движения в поисках солнца и ветра, да размеренное сиплое дыхание Грувенора, нетерпеливо оглядывающего участников северной экспедиции.

– Мне нравится, – сказал Жак наконец.

– Отличные названия, – отозвался Питер.

– Лучше и придумать нельзя.

– Цветок и рыба, прекрасно. Мы будем как рыцарский орден.

Аслан набычился и внезапно заорал:

– А ну, чего встали! Времени нет, вперёд грузиться!

– В «Фуксию» или в… эээ… «Селёдочку»? – с готовностью осведомился Жак.

Аслан молча показал на первые сани.

– В «Фуксию», Жак, – сказал Питер бархатно. – «Сельдь» – это вон те.

– Я подготовил самое ценное, – сказал Грувенор. – Контейнеры, там на них написано, что и сколько лежит внутри.

Аслан подошёл и молча пожал ему руку. Грувенор просто кивнул, но было ясно, что он рад, что его работу оценили. Тем временем Питер прочитал один из листков, прикреплённых сбоку ящика.

– «Возможное оружие»… Возможное?

– Здесь почти всё «возможное», месье Кафор, – слегка раздражённо сказал смотритель. – У нас не было ни времени, ни людей, чтобы изучить всё; слава богу, хоть собрать удалось в одном месте.

– Ясно.

– На всякий случай дам вам пару арбалетов. Они охотничьи, лёгкие, но других нет.

Они покатили контейнеры к саням. Питер удивился тому, как легко они двигаются, беззвучно и без сопротивления. Он заглянул вниз и увидел, что контейнеры просто висят в воздухе на высоте примерно в два пальца без какой-либо видимой поддержки. Где-то я уже это видел, сказал Питер себе, и закатил последний контейнер в грузовой отсек «Сельди».

– Мы что, поедем в санях прямо по улицам? – спросил Жак.

– А что, есть другие предложения? – спросил в ответ Аслан.

– А как вы раньше выезжали? Только на мобилях?

– Мы раньше не выезжали на санях из города.

– Ясно, – сказал Питер. – Ну что ж.

– Всё-таки хотелось бы менее фееричного исчезновения, – хмуро произнёс Жак. – Паруса эти…

– Это – второй по быстроте транспорт в мире, ну если считать чудовища транспортом, – терпеливо сказал Аслан. – Лошадям за нами не угнаться. Только мобили, да и то.... Если ты не высунешься из кабины и не станешь раскланиваться направо и налево, то никто и не узнает, что это был ты. Так – понятно?

– А меня точно не будет видно? – сказал финансист. – Кабина почти вся прозрачная.

Аслан зарычал, нащупал рукой ком ветоши и запустил им в друга. Жак исчез внутри «Фуксии». Грувенор задумчиво посмотрел туда и произнёс:

– Интересный у вас рабочий.

– Какой у нас план? – спросил Питер .

– Нам нужна мадемуазель Прелати с Майей, – сказал эвакуатор. – Для начала выясним всё, что они знают.

Питер кивнул и торжественно произнёс.

– Спасательно-карательную экспедицию прошу считать открытой. Будем беспощадно спасать Нони и карать всех, кто будет нам мешать.

4

В начале девятого утра на втором этаже дома на Буальдьё раздался грохот. Грубые голоса, лишь слегка приглушённые дверью и стенами, орали из подъезда:

– Открывай, красотка! Открывай, воровская подстилка, хуже будет!

И сразу за этим – гогот, страшный, радостный. Человек пять, не меньше. Дом, улица, весь район словно вымерли. Мадемуазель Прелати, очень бледная и очень спокойная, стояла у разбитого окна спальни Нони, прижимая к себе Майю одной рукой, а другой – свой дорожный сундучок. Девочка уже проснулась, и смотрела расширенными глазами в прихожую, где туда-сюда качались тени – стены тряслись так, что лампа ходила ходуном.

Будь ты проклята, Меффрэ.

– Открывай, сука!

Беспорядочный грохот прекратился на секунду, кто-то сказал «раз, два» – и дверь с громким треском влетела внутрь, а вслед за ней ввалились несколько человек в форме и с оружием, кое-как удержались на ногах. Быстро окинув одинаковыми водянистыми взглядами диспозицию, все рванулись в спальню.

Мадемуазель Прелати и Майя вздрогнули, как от удара, когда увидели легионеров в комнате.

– Где она? – сдавленно прошипел их главный, с одним шевроном на рукаве. – Где актриска?

Другой легионер, не дожидаясь ответа, ткнул штыком под кровать и пошарил там, затем с досады воткнул его в постель, и ещё раз, и ещё.. Сержант легионеров вытянул саблю и подошёл к старухе и девочке; его лицо было будто полусонным, он смотрел пристально, не моргая, хотя утреннее солнце било ему прямо в глаза.

– Лучше скажи сразу, бабка, – сиплым голосом сказал он. – Тогда никто не будет мучиться. Да и девка твоя, глядишь, уцелеет. В некоторых местах.

Легионеры снова загоготали. Веселье не отменилось. Из прихожей подтянулись ещё двое, любопытно вытягивая шеи: не хотели ничего пропустить.

Мадемуазель Прелати сказала твёрдо и спокойно:

– Горите вы все в аду.

Сержант вздохнул.

– Ну, как хочешь.

И замахнулся коротко, от левого плеча. Таким ударом голову, конечно, не снести, но шею подрубить можно, и девку не заденешь, девка ещё нужна, ну раз актриска сбежала – а ребята ведь ждут, он обещал. Мадемуазель Прелати закрыла Майе глаза ладонью, а сама продолжала бесстрашно смотреть злодею прямо в лицо, поэтому то, что с ним случилось, запомнила очень хорошо, во всех деталях.

Это воспоминание стало, возможно, самым светлым в её жизни.

Прямо во лбу у сержанта появилась красная дырка, он дёрнул головой и повалился назад. В то же мгновение по правому уху мадемуазель ударил оглушительный выстрел. Питер Кэтфорд шагнул с улицы на подоконник, закинул дымящуюся винтовку за спину и одним длинным, плавным и очень быстрым движением вытянул саблю из ножен и ударил ею следующего легионера широко снизу вверх наискось, распрямляясь как пружина всем телом. У легионера лицо разошлось на две неравные части, он закричал, упал на колени, а Питер уже ткнул его и отшвырнул ногой, чтоб не мешался. Вслед за ним по спальне запрыгал Жак и сразу заколол ещё одного легионера. Оба погибших солдата удачи даже винтовки поднять не успели, но оставшиеся в живых были люди тёртые и сразу исчезли за дверью в прихожую, клацнули затворами и бах! – разлетелась дверца шкафа, бах! – от дверного косяка отскочили щепки. Легионеры стреляли пока наугад, наискосок из-за угла. Жак, пригнувшись, схватил мадемуазель Прелати за руку и потащил к окну. Старуха первую секунду сопротивлялась: хоть и второй этаж, но всё равно ведь высоко – и увидела, что сразу за подоконником стоит что-то очень большое, со спасительно открытым люком.

Бах! С весёлым звоном осыпалось зеркало в углу.

– Быстрее, – крикнул ей в ухо Жак, и Прелати решилась: подхватила Майю под мышки и буквально закинула её в люк, затем подхватила свой сундучок и как могла споро запрыгнула вслед за девочкой, больно проехав спиной и задом по твёрдым ступенькам. Следом влез Жак, а последним появился Питер, и то не весь, а лишь наполовину: он стоял на лесенке, высунувшись по пояс в люк, и, невнятно ругаясь, дергал рукоятку затвора винтовки.

– Гони! – крикнул Жак куда-то в глубину этого загадочного экипажа, и Прелати сразу же повалилась с ног – они стартовали очень резко. Питер удержался на ногах, а внезапное ускорение, видимо, помогло ему справиться с винтовкой, и он тут же поднял её, прицелился, выдохнул и плавно нажал на курок; Прелати успела только зажмуриться.

Бах!

Питер снова передёрнул затвор, на этот раз уже быстрее и увереннее.

– Патроны береги, – вдруг сказал Жак. Исполняющий обязанности заведующего кафедрой застыл с винтовкой на половине движения, подумал, затем, видимо, признав резонность замечания, спустился с лестницы и закрыл верхний люк. Увидел лица Прелати и Майи, белевшие в полутьме.

– Сейчас выедем из города, – сказал он. – Куда поспокойнее.

Майя и бабушка одновременно и одинаково кивнули.

Питер осторожно, как им показалось, провёл рукой по стенке, и женщинам, старой и юной, пришлось зажмуриться – солнце ударило через открывшееся окно; снаружи проносились улицы Парижа, мельтеша с такой скоростью, что Майя почувствовала тошноту и головокружение.

– Спасибо, – мадемуазель Прелати посмотрела в глаза сначала Питеру, затем Жаку. – Спасибо.

Вытянула шею в сторону кабины пилота и штурмана.

– И вам, месье аль-Джазия, тоже спасибо.

– Пожалуйста, – отозвался эвакуатор, невидимый из-за переборки.

– Спасибо, – пропищала и Майя.

– Бульвар Шапель! – преувеличенно громким голосом сказал Питер. – Почти выехали.

Суеверный Жак двумя пальцами стряхнул невидимого чёрта с левого плеча и трижды плюнул вслед. Питер тем временем разглядывал винтовку, бережно и крепко держа её обеими руками.

– Знаешь, Жак, а ведь это шедевр.

– Ты про что?

– Это не оружие, говорю. Это… это чудо. Оно перевернёт военную мысль.

– Охотно верю, – желчно ответил финансист. – Жаль только, что у нас только одно такое чудо, а у Фуке двадцать ящиков.

– Откуда он их взял?

– Сам-то как думаешь?

– Эх, – вздохнул учёный. – Ему, значит, от древних ящики с чудо-винтовками, а нам красотки в гробах… Шутка. Шутка!

Он бережно обернул оружие в мешковину и спрятал под скамью.

– Аслан, – сказал он, глядя наружу. – После Сен-Дени езжай прямо, надо выехать на Северный тракт.

– «Тракт», – усмехнулся Жак. – Две колеи, которые ещё надо нащупать. Ибо глазами их увидеть – задача, прямо скажем, нетривиальная.

– Вроде же продавали акции по подписке, – задумчиво произнёс Питер. – Я даже думал вложиться, писали, что дело верное, выгодное.

Жак только рукой махнул.

– Туда даже грунта не завезли. Я был в комиссии по этому делу, младшим секретарём ещё. Стройкой руководил барон Дебатц.

– А! – сказал Питер.

– А кого-нибудь посадили в итоге? – спросил неожиданно Аслан из кабины.

– Конечно, посадили, – сказал Жак. – Счетовода. В тюрьме он удавился.

Через полчаса молчаливой езды-полёта, прерываемого лишь короткими репликами, Аслан решил остановиться. Он некоторое время искал участок дороги без людей и телег, которых было всё-таки многовато для этого времени года и суток, затем плюнул и встал в у первого же попавшегося пригорка. Храп с трудом усмиряемых лошадей затих вдали, мадемуазель Прелати и Майя выбрались наружу через дверцу, которую им открыл Питер точно так же, как и окно до этого – широким движением руки, отличие было в том, что дверь была больше и без стекла. Они находились в живописнейшем местечке – слева за оврагом зеленела роща, справа простиралось поле, покрытое жёлтыми цветами ранункулюс акрис, далеко впереди зигзагом бежала река, и было непонятно, придётся её пересекать или нет: никакого моста видно не было.

– Ух ты! – сказала Майя. – Ещё одна!

Прелати обернулась и увидела, что в двадцати шагах по дороге за их солнечно-ветряными санями стояли точно такие же. Ещё она увидела, что на обоих санях сверху было что-то вроде паруса, сложной формы, который двигался, переливаясь на свету и, похоже, тянулся к солнцу, на восток. Утро наступило уже окончательно, и приближающийся день обещал быть если не жарким, то по крайней мере тёплым – осень совсем не торопилась вступить в свои права.