Шоу не должно продолжаться

– Значит, вы должны помочь мне разобраться с этим репортажем. Если это были актеры, значит, есть человек, который искал их, отбирал, проводил кастинг, оговаривал условия сотрудничества и прочее, и прочее. Кто обычно занимается такими вещами?

– Ну, раньше у Березина этим занималась Марина, – немного помолчав, сказал Щеглов. – Она вообще… Она очень много для него делала. Можно сказать, тепличные условия создавала, только работай, Женечка. А он с гримершей спутался. В благодарность. Неудивительно, что она ушла. А теперь не знаю, теперь, наверное, Лиля занимается. Хотя, если она вам ничего не сказала… Не знаю.

– А с Мариной я могу сейчас поговорить? – спросил Гуров.

– Да, конечно. То есть, разумеется, если она сама не против. Это ведь, кажется, не официальный допрос?

– Нет, пока не официальный. Пригласите ее, пожалуйста, скажите, что я хочу просто поговорить. Все-таки Евгений для нее человек не совсем посторонний, надеюсь, она не откажется помочь найти того, кто убил его.

– Хорошо, я ее сейчас позову.

Щеглов поднялся со стула и, выходя из-за стола, машинально взглянул в окно.

– Опа! – вдруг воскликнул он. – Похоже, беседа ваша откладывается. Рабочий день закончился, товарищ полковник. Не судьба вам сегодня пообщаться с Мариной. Да и с Лилей, похоже, тоже. Это еще мои до конца дотерпели, а тем и вообще здесь сегодня делать нечего. Программа-то их теперь… под вопросом.

Гуров, поднявшись, тоже подошел к окну. Он увидел, как из большого черного джипа, припаркованного возле телестудии, выходит высокий темноволосый мужчина, а навстречу ему от входа спешит эффектная шатенка, еще недавно сидевшая в этой комнате на диване.

«Похоже, брошенная жена недолго скучала в разлуке», – подумал он, а вслух спросил:

– Ухажер?

– Да уж, кавалер на зависть, – улыбнулся Щеглов. – За таким никакие террористы не страшны. Так что это еще вопрос, кто больше выиграл от этого расставания, Женя или Марина.

– Кавказская мафия? – спросил Лев, вглядываясь в черты темноволосого мужчины.

– Вроде того. Он нищих держит. Знаете, наверное, бизнес на попрошайках? Так что связи у него серьезные. Голыми руками не возьмешь. Одна «крыша», я думаю, чего стоит. Я даже хотел о них передачу делать, но Ильнур сказал, что… – Тут Щеглов осекся и испуганно глянул на Гурова: – Ой, похоже, я сейчас кого-то заложил. Кирдык мне. Послушайте, давайте так – вы ничего не слышали, я ничего не говорил. А за это я вам…

– Не надо волноваться, Антон, – снисходительно усмехнулся Гуров. – Я здесь не по этому вопросу. – Но номер джипа, уже выезжавшего с парковки, он на всякий случай запомнил.

Рабочий день действительно уже закончился, и торжественное «срывание масок» приходилось отложить до завтра. Выходя из здания телестудии, полковник испытывал двойственные ощущения.

С одной стороны, ему не так уж мало удалось узнать и о профессиональной, и о личной жизни Евгения Березина. Даже несмотря на то, что из всей его группы более-менее откровенно высказались только оператор и Элина Солнцева.

С другой – полученная информация, пускай интересная и наводящая на размышления, в сущности, почти ничего не меняла в предварительном раскладе, который имелся у него в голове, когда он шел на телестудию. Базовых версий так и осталось три, и после всех сегодняшних разговоров все же не появилось достаточно весомых аргументов, чтобы окончательно утвердить или опровергнуть хотя бы одну из них.

Казалось бы, после разговора со Щегловым можно было забыть о «террористической» версии происшедшего. Но, по сути, никаких конкретных фактов, доказывающих, что в последнем репортаже Березина снимались именно актеры, у Гурова не было. Кроме того, он помнил краткую реплику, произнесенную женщиной в подслушанном разговоре. «Рожи все до единой нерусские», – сказала она, и он отлично понимал, что эти «нерусские рожи» с одинаковой вероятностью могут принадлежать как актерам, так и настоящим террористам.

Что касается версии «профессиональной» и предположений о том, что Березина мог «заказать» кто-то из конкурентов, то здесь пока тоже не было полной ясности. Основным его конкурентом, по-видимому, действительно был Щеглов, и он даже не особенно скрывал свое отрицательное отношение.

Однако такая смелая откровенность, по сути, и была главным алиби конкурирующего журналиста. Вместе с тем Гуров хорошо понимал, что на телестудии и кроме Щеглова достаточно амбициозных личностей. Все нюансы внутренних взаимоотношений невозможно узнать за один день. Может быть, кто-то ночей не спал, мечтая занять место Березина, и, посчитав момент подходящим, устранил его после эфира о террористах, рассчитывая, что все свалят на них.

Поэтому и «профессиональную» версию Гуров не спешил сбрасывать со счетов.

Что же касается версии «личной», то здесь вообще было очень интересно. Новости, которые под занавес узнал он о бывшей жене Березина, делали это направление поисков чуть ли не самым перспективным.

Загадочный Ильнур, который, если верить Щеглову, «держал нищих», и, судя по его машине, держал вполне успешно, не выходил из головы. Учитывая ту среду, где мог «вращаться» подобный тип, метод «ножом по горлу» выглядел здесь вполне гармонично.

Если бы бывшего супруга решила «заказать» жена, то она, конечно, обратилась бы с этим вопросом к своему нынешнему покровителю. Ответственная задача по поиску исполнителя легла бы на его мужественные плечи, и, если бы исполнитель этот в качестве орудия избрал нож, здесь не было бы ничего удивительного.

Записав в блокнот номер джипа, Гуров поехал домой.

Уточнения по поводу «профессиональной» и «личной» версий он не мог получить раньше завтрашнего дня, но некоторые предположения насчет террористов можно было проверить и раньше.

Поэтому на сон грядущий Лев решил еще раз посмотреть репортаж, снятый Березиным, чтобы уяснить для себя, насколько актуальны утверждения Щеглова о том, что все это расследование – не более чем заранее срежиссированный спектакль.

Достав диск, он вставил его в компьютер и с новым интересом стал просматривать знакомые уже кадры.

В начале репортажа говорилось о ситуации с террористической угрозой в России и в мире в целом, а также о способах, которые используют экстремистские организации для проникновения в те или иные страны и вербовки приспешников среди местного населения.

Одним из таких способов было создание широкой сети мелких групп, члены которых вербовались из неблагополучных или малообеспеченных слоев населения. Такие люди, работавшие обычно в самых «непрестижных» сферах, уборщиками или грузчиками, вызывали меньше всего подозрений у окружающих. Ну кто мог подумать, что какой-нибудь Хасан или Ахмет, по утрам подметающий двор, может входить в международную террористическую организацию?

Подобный же способ террористы использовали, чтобы распространить свои группировки в России, в частности в Москве.

В репортаже говорилось о скромных и незаметных тружениках метлы и лопаты, которые по вечерам и в свободное от работы время готовят взрывы и прочие диверсии, результатом которых должна стать гибель многих людей.

Далее выяснялось, что трудолюбивый и настойчивый корреспондент Евгений Березин, не поленившись опросить огромное количество людей в поисках нужной информации, смог-таки отыскать кое-кого, кто действовал на самом низовом уровне законспирированной террористической сети, как спрут, опутавшей Россию, да и не только ее.

Два друга, Юсуф и Заур, граждане Узбекистана, основную часть дня работавшие грузчиками, все остальное время посвящали подготовке террористических актов.

История их вербовки была незатейливой и вполне характерной для большинства.

Нанявшись к очередному «хозяину» на временную работу, Юсуф познакомился с неким Мухамедом Дажудовым, выходцем из Дагестана. Дажудов стал агитировать его вступить в некую тайную организацию, обещая льготные условия, «большую зарплату» и последующий переезд на жительство в Турцию. Кроме того, он говорил, что Юсуф может передать это предложение и своим товарищам, организация нуждается в преданных воинах всегда.

Юсуф поделился информацией со своим другом Зауром, и вскоре они оба стали активными членами организации.

Дажудов, называвший себя «куратором», говорил, что прежде чем претендовать на серьезные поручения и соответственно на обещанную «большую зарплату», они должны будут «проявить себя», показать, на что способны.

Подумав, друзья решили подложить бомбу в кафе, и хотя «террористический акт» обошелся без жертв, куратор их дебют вполне одобрил и даже заплатил.

На эти деньги они сняли в микрорайоне Ново-Переделкино квартиру, которая вскоре стала чем-то вроде подпольной явки. Сюда приходил куратор, здесь обсуждались способы изготовления и закладки всевозможных взрывчатых и пожароопасных веществ, планы будущих диверсий.

Вскоре Юсуф и Заур поняли, что, стремясь убивать людей, поступают нехорошо, и им захотелось покинуть организацию, но было уже поздно. Дажудов неоднократно и недвусмысленно давал понять, что теперь они – неотъемлемая часть организации и не смогут просто так покинуть ее. Они слишком много знают.

По ходу репортажа на экране появилась старая девятиэтажка, потом оператор вошел в подъезд, и на следующем кадре Березин уже звонил в дверь квартиры.

Ощущение того, что подъезд находился именно в показанном до этого доме, а квартира – именно в показанном до этого подъезде, было полным. Но после циничных комментариев Щеглова Гуров относился к увиденному иначе.

Понимая, что и квартира, и подъезд, и сам дом действительно могли быть какими угодно, он внимательно всматривался в исхудавшие лица двух парней, в полумраке зашторенной комнаты дававших интервью. Они не скрывали своих лиц, что, по замыслу автора, по-видимому, должно было указывать на их искреннее стремление к «раскаянию».

Черты лица просматривались не очень хорошо, и догадки по поводу национальности точнее всего выражало слово, которое Лев подслушал, стоя возле дверей Щеглова, – «нерусские».

Двое мужчин, сидевшие в занавешенной комнате, говорили с акцентом, но не слишком выраженным. Было ясно, что русский они знают хорошо и разговаривают на нем часто. Достаточно часто, чтобы избавиться от акцента совсем. И, слушая запись, Гуров все чаще ловил себя на том, что ухо коробят пускай и едва уловимые, но все же заметные фальшивки, говорящие о том, что акцент может быть и «сыгранным».

Герои рассказывали о том, что быть террористом – плохо, что денег больших они пока не видели, а опасность чувствуют каждую минуту, что куратор с каждым разом становится все жестче и требовательнее, а о переезде в Турцию давно ничего не было слышно.

Польстившись на щедрые обещания, теперь они ощущают себя загнанными в ловушку, понимая, что опасность грозит и со стороны официальной власти, поскольку за то, что они делают, предусмотрены жесткие наказания, и со стороны «куратора», поскольку, если они захотят добровольно сдаться властям, он не простит предательства.

На этом репортаж заканчивался, своим открытым финалом предполагая плавный логический переход к обсуждению темы.

Понимая, что беспредметные разговоры о том, «что же делать нам, бедным и несчастным террористам поневоле», немного добавят в копилку фактов, Лев остановил просмотр.

Повторно прокручивая в воображении ключевые моменты съемки и записанные интервью, он понимал, что постановочные кадры не исключены и вполне может оказаться, что замечания Щеглова пришлись впору.

«Издалека вам показывают дом», а потом «внутренность квартиры» – это, несомненно, касалось именно последнего репортажа Березина, и нельзя было не признать, что действия главного конкурента руководитель «Независимой экспертизы» отслеживает очень четко.

На следующий день Гуров первым делом решил пробить номер черного джипа и по возможности навести справки о том, кто такой Ильнур.

Намеки, которые делал Щеглов во вчерашнем разговоре, заставили его более серьезно отнестись к «личной» версии. Если инициатива преступления исходила от бывшей жены Березина, организатором его наверняка являлся ее бойфренд, поэтому он хотел узнать о нем как можно больше.

Оказалось, что Ильнур Гумеров, кроме очень недешевой черной «Тойоты», является еще владельцем спортивной «Ауди» и нескольких мотоциклов, а также имеет вполне легальный бизнес в виде четырех автостоянок в разных районах столицы.

Что касается нелегальной деятельности, на которую намекал Щеглов, Гурову не удалось обнаружить ни прямых, ни косвенных данных, позволяющих подтвердить или опровергнуть подобные предположения.

«Похоже, придется поработать самому», – выключая компьютер, подумал он и, взглянув на часы, понял, что «поработать» самое время. Стрелка подходила к десяти, журналистская братия наверняка уже спешила на рабочие места. Заперев кабинет, Гуров поехал на телестудию.

Вчера вечером, еще раз пересмотрев последний репортаж Березина, он убедился, что «подделка» здесь вполне могла иметь место, и теперь собирался прояснить этот вопрос до конца. Ведь от этого зависела состоятельность главной версии.

Раздумывая, с кем можно продуктивнее пообщаться по данному вопросу, с Лилей или с Мариной, Лев решил, что полезно будет поговорить с обеими.

Марина в качестве «брошенной жены», конечно же, захочет «отомстить» и просто «из вредности» может выложить всю правду-матку. А Лиля, как непосредственная участница процесса, наверняка знает координаты снимавшихся в репортаже актеров, которых, вполне возможно, сама же и нанимала. Ведь, если верить Щеглову, подобными вопросами в группе Березина занимался администратор, а после ухода Марины именно Лиля заняла эту должность.

Сейчас же ему было необходимо разобраться с первоначальными версиями и определить, какая из них наиболее предпочтительна.

Поначалу наиболее очевидным казалось предположение об участии террористов, но вчерашний визит на телестудию заставил сомневаться в состоятельности этой версии. Если в ходе сегодняшних собеседований удастся доказать, что репортаж действительно был постановочным, о «террористическом» направлении в расследовании можно просто забыть.

Но, прежде чем отказываться от этого направления окончательно, необходимо получить подтверждение «из первых рук», то есть пообщаться с актерами, исполнявшими роли этих «террористов», и убедиться, что они не могли иметь претензий к Березину по поводу того, что он раскрыл их тайные «явки».

Если предположения о постановке подтвердятся, тогда на первый план выходит «личная» версия, и это – дополнительная мотивация для разговора с Мариной. Гурову хотелось «прощупать почву» и под предлогом выведывания секретов профессиональной деятельности выведать что-нибудь и о личных отношениях бывших супругов.

Когда он вошел в знакомую уже комнату, где вчера беседовал со Щегловым, то вновь нашел всю компанию в полном составе.

– А вот, кстати! – увидев его, оживленно воскликнул Щеглов. – Марина, это по твою душу. Гражданин полковник очень хотел побеседовать с тобой, но вы с Ильнуром как-то уж слишком быстро свалили. Не иначе, грешки за вами водятся.

Он улыбался, уверенный, что очень удачно пошутил, но на лице эффектной шатенки отражались лишь настороженность и плохо скрываемое неудовольствие. Она явно не была в восторге от того, что на телестудию снова явился полицейский, да еще и «по ее душу».

– Где мы можем поговорить? – сдержанно спросил Гуров.

– Что ж, так и быть, предоставлю вам свои апартаменты, – вновь с улыбкой проговорил Щеглов. Он явно был в очень хорошем настроении. – Пойдемте, ребята, у Славика посидим. Кстати, и последний материал нужно будет отсмотреть. А здесь пускай наш гость располагается. Со всеми удобствами, так сказать.

Толпа удалилась, оставив полковника наедине с недовольной Мариной.

Привыкший замечать мелочи, Гуров, хотя и сосредоточенный сейчас на вопросах, которые следует задать бывшей жене Березина, вновь обратил внимание на открытую и непринужденную манеру Щеглова. Ну никак этот человек не ассоциировался в его сознании с организатором тайного заговора. И недовольство высказывал явно и открыто, и хорошего настроения, раз уж оно случилось, не скрывал, хотя навряд ли вызвано оно было гибелью конкурента.

«Если и причастен к смерти Березина кто-то из коллег, то это явно не он, – думал Лев, провожая глазами выходившего в дверь Щеглова. – Что ж, тем больше поводов подольше задержаться на студии и побольше узнать».

– Это правда, что Евгений использовал в репортажах актеров? – спросил он, когда все вышли.

– Актеров?

Марина явно была не готова к вопросу. По-видимому, Щеглов еще не успел рассказать ей о том, чем закончилось его вчерашнее общение с Гуровым, и, вновь увидев полковника на горизонте, она ожидала, что речь пойдет о чем-то другом.

«О чем, интересно? Чего она ждала?» – думал Гуров, с интересом следя за выражением лица Марины.

Тем временем она уже сориентировалась в ситуации и, поняв, о чем пойдет разговор, даже перестала хмуриться.

– Конечно, использовал, – без всякого жеманства и ненужных обиняков ответила она. – Как еще, спрашивается, можно было бы выпускать новую передачу каждые две недели?

– То есть получается, что журналистских расследований как таковых, не было?

– Ну почему… Были. Особенно на первых порах. Но потом… Потом нас стали интересовать только деньги, – с саркастической усмешкой резюмировала Марина. – Полноценное расследование требует времени. А иногда и денег. А Женечке вовсе не хотелось, чтобы деньги уходили. Он стремился к тому, чтобы они приходили и приходили. Как можно чаще и как можно больше. Поэтому и программы выпекались, как горячие пирожки. А уж какая там была в них начинка… никто не спрашивал. Люди это смотрели, рейтинги шли. Чего еще нужно? Все довольны.

– Вам это не нравилось?

– Не то чтобы не нравилось, – немного поумерив пыл, проговорила Марина. – Просто… неприятно было. Как будто поддельными картинами торгуешь.

– Подбором актеров занимались вы?

– Да, в основном. Иногда Женя и сам находил. Но чаще я.

– Был кто-то, кого приглашали регулярно?

– Витя Пахомов часто снимался. Еще Гена Кольцов. У них внешность очень удачная. Немного грима – и уже другое лицо. Мы их частенько брали. Это ведь тоже… Не особенно хотелось рекламировать, как именно делается передача. А чем меньше народу, тем…

– Проще сохранить секрет? – подсказал Гуров.

– Ну, секрета тут, конечно, никакого не было. Свои-то все знали. Но в целом… чем меньше, тем лучше.

– Вы можете отличить постановочный репортаж от материала, снятого с реальными героями?

– Я не эксперт, конечно, – медленно, как бы оценивая свои способности, проговорила Марина, – но думаю, что смогу. Профессиональные актеры все-таки немного иначе ведут себя перед камерой, чем люди неподготовленные.

– На ваш взгляд, последний репортаж Евгения тоже был постановкой?

Прежде чем ответить на этот вопрос, Марина молчала минуты две.

– Я думаю, да, – наконец произнесла она. – Хотя если это актеры, то довольно своеобразные, конечно. Но… сейчас довольно широкий выбор, на кастингах кого только не увидишь. Думаю, можно подобрать и таких.

– Но среди тех, с которыми работали вы, подобных персонажей не было?

– Нет. Я их не знаю.

– Вы не могли бы дать мне координаты актеров, регулярно работавших с Евгением? Пахомов и Кольцов, если не ошибаюсь?

– Да, конечно, – просто сказала Марина.

Она достала телефон и, просмотрев список контактов, нашла нужные номера.

Увидев, что информация всегда под рукой, Гуров вновь подумал о том, что знакомства в актерской среде приносят Марине пользу и при работе со Щегловым.

Записав в свой блокнот номера телефонов, он перешел к следующей интересовавшей его теме.

– Понимаю, что это – вопрос личный, но не могли бы вы в двух словах пояснить причину развода с Евгением?

Марина снова нахмурилась, и в воздухе повисла пауза. По выражению ее лица Лев догадался, что неудовольствие в начале разговора было вызвано именно ожиданиями, что ее начнут расспрашивать об этом.

– Мы перестали понимать друг друга, – коротко и с явной натугой проговорила она.

– В чем это выражалось?

– Во всем. Женя все больше сосредотачивался на доходах, все меньше уделял внимания качеству репортажей. К тому же от постоянно растущих рейтингов у него слегка поехала «крыша», стал воображать себя гением журналистики, считал, что ему нет равных. Появилось какое-то дурацкое самолюбование, а по отношению к другим – высокомерие. Короче, он стал невыносим.

«Ясно, завел любовницу», – по-своему истолковал эту прочувствованную речь Гуров.

– Если я правильно понял, после развода вам пришлось уйти из квартиры, где вы проживали совместно. С этим не было связано каких-то проблем, недопонимания?

– Да нужна мне его квартира! – в сердцах воскликнула Марина. – Пусть подавится! И квартирой своей, и деньгами. Только и говорил о том, какой он гениальный и как много зарабатывает. Он. Он один. Другие к этому как бы и отношения никакого не имеют. А то, что я целый день как белка в колесе крутилась, только бы Женечке идеальные условия для работы обеспечить, – это ничего. Это даже не труд. Это как бы само собой разумеется.

Лев уже понял, что жалобы Марины на чрезмерную жадность Березина и его пренебрежение к ней обусловлены в основном досадой на то, что он завел интрижку на стороне, поэтому решил слегка поостудить ее пыл:

– Ваш знакомый, с которым вы уехали вчера, – это друг семьи? Давно вы общаетесь?

Незатейливый вопрос, заданный спокойным тоном, подействовал как ушат холодной воды. Марина снова надолго замолчала, явно не зная, как лучше отреагировать.

– Ильнур, это… он очень поддержал меня в трудный период, когда… – Она промямлила еще несколько фраз и остановилась, выразительно глядя на Гурова.

– Понятно, – великодушно согласился он. – Мне необходимо уточнить лишь одну деталь. Вы познакомились с Ильнуром до развода или уже после?

– Мы? То есть как? В смысле… я точно не помню…

Очередная невнятица только лишний раз подтвердила, что оба бывших супруга не теряли времени зря. Если у Березина и случались интрижки на стороне, его жена наверняка не оставалась в долгу.

Лев вспомнил многозначительное выражение Щеглова, с которым тот говорил, что неизвестно, кто больше выиграл от этого развода, и твердо решил до конца прояснить финансовую сторону этого акта и то, как бывшие супруги поделили свои семейные «активы».

Закончив разговор с Мариной, он вновь направился в семьсот пятнадцатую комнату. Теперь на руках у него были все данные для «предметного» разговора об особенностях некоторых журналистских расследований.

– Добрый день, – со всем возможным очарованием улыбнулся Лев в ответ на обращенные к нему удивленные и недоумевающие взоры. Его вторичного появления здесь явно не ждали. – Появились дополнительные факты, мне необходимо кое-что уточнить. Могу я поговорить с… – Обводя глазами присутствующих, он не нашел среди них оператора, но все-таки сказал: – С Иваном Неклюдовым.

– Ах, с Ваней, – тут же отреагировала бойкая Лиля. – Да, конечно. Он сейчас у себя в операторской. Это через две двери. Как выйдете, сразу направо третья дверь.

– Благодарю вас, – поспешно проговорил Гуров и, выйдя из кабинета, направился к Неклюдову.

Тот сидел один и сосредоточенно работал с какими-то записями.

Увидев входившего полковника, он тоже выразил удивление, но разоблачений явно не ждал, поэтому спокойно и доброжелательно пригласил его присесть.

– Вы, наверное, помните, во вчерашнем нашем разговоре я высказывал предположение о том, что Евгения Березина могли убить герои его репортажа, – издалека начал Гуров. – Вы еще сказали тогда, что вам трудно судить, имеет ли оно основания.

– Да, я помню, – все еще ничего не подозревая, ответил Неклюдов.

– Честно говоря, мне это кажется немного странным. Прекрасно зная, что роли коварных террористов исполняют приглашенные актеры, вы, конечно, с полной уверенностью могли сказать, что с этой стороны жизни Березина совершенно точно ничего не угрожало. Не совсем понятно, для чего вы решили скрыть этот факт и ввести в заблуждение следствие. Версия с террористами рассматривалась как основная, и вы, точно зная, что она абсолютно несостоятельна, не поделились этим своим знанием даже в виде полунамека. Почему? Вам выгодно было направить расследование по ложному пути? Может быть, все дело в том, что к гибели Евгения Березина каким-то образом причастны вы сами?

По тому, как изменилось лицо оператора, Лев понял, что удар пришелся точно в цель.

– Я… я… я непричастен, – наконец выговорил Неклюдов, ошарашенный таким неожиданным поворотом дела. – Я просто… Я хотел как лучше. Не хотел, чтобы про Женю… плохо думали. Он ведь… Мы ведь… У нас и реальных расследований много было. И вообще… Зачем это? Зачем ворошить грязное белье? Этим ведь уже ничего не поправишь.