Письма Дон Кихота

Письма Дон Кихота

Альберт Светлов

«Когда мужчине сорок лет,

Ему пора держать ответ…»

Е. Евтушенко.

© Альберт Светлов, 2018

ISBN 978-5-4493-0982-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Действующие лица:

– 45-ти лет, рост 178 см., с небольшим брюшком, с усами, бывший учитель, ныне – писатель. Максимов Сергей Васильевич

– 41год, рост 165 см, худенькая, бывший музыкальный работник, длинные светлые волосы забраны в хвост, безработная. Бывшая жена Максимова. Юрина Лина Аликовна

– Максимов С. В., но в 25 лет. Худощавый. С рыжими усами. В очках. Работает учителем в школе. Сергей

– Юрина Л. А. в 21 год. Невысокая, плотненькая, длинные вьющиеся волосы свободно разбросаны по плечам. Преподаёт в училище теорию музыки, учится в консерватории. Лина 

– 35 лет, муж Юриной. Среднего роста. Крепкий, уверенный. Длинные косматые волосы, рыжая всклокоченная борода. Игнат 

Действие первое

Сцена разделена на 2 части. Левая часть представляет из себя комнату Максимова. Слева – давно купленное протёртое кресло, рядом с ним – журнальный столик с запылённым телевизором, кипой бумаг. В центре обшарпанный письменный стол с двумя старыми деревянными стульями. Недалеко от него – книжная полка, заставленная разноцветными томиками. На верхней полке стоят диски с музыкой. На столе – открытый ноутбук. Правее стола расположен небольшой шкаф с открывающимися наружу дверцами. Справа от него – невысокий холодильник с наклейками на двери. На холодильнике – проигрыватель музыки.

Правая часть сцены до поры скрыта занавесом. На этой части справа у стены, стоит пианино. На нём несколько стопок нот, кубик Рубика, пустая литровая банка, над пианино на стене картинка. У пианино – табурет. Рядом с пианино – мягкое кресло, способное вместить Лину и Сергея.

Место действия – город Нижний Тачанск.

Куда же я дел—то эти письма? Месяц назад попадались! Вечно бардак кругом! Когда надо, ничего не найдёшь! Ну, тут точно нет… Максимов:

Ах ты, котики – енотики! Тут неделю разгребать!

Ага! Вот его—то я и искал. Быстро нашёл. Погода изменится. Точно!

И кого там чёрт принёс? Поработать спокойно не дадут. Сидишь, никого не трогаешь, а тут, бац, и гостей приносит. И ведь не ждёшь никого. Сто лет сплошного одиночества и нате вам!

: Максимов! Ты – мерзавец! Юрина

Ты – подлец! Скотина убогая!

: Лина Аликовна! За что? Совсем сдурела, что ли? Максимов

Я сдурела? Это ты офонарел в доску! Вконец совесть потерял! Юрина:

(отступая ещё): Может быть, объяснишь, что случилось? Когда я успел совесть потерять, и почему именно ты решила меня об этом уведомить? Ну, и до кучи поведай, уж будь так любезна, в чём я мерзавец, и насколько офонарел. Максимов

Он ещё спрашивает! Это у тебя такой тонкий английский юмор, да? Ладно, я тебе объясню! Я тебе счас так объясню! Надолго запомнишь, тварь! Юрина:

А это помнишь? Твоё?

Писателишка! Бездарность! Графоман!

На! Получи обратно свой пасквиль!

Ага, книга, значит. А что в ней такого? Та-а-ак. Угу. «Жук в лабиринте». Хорошая книга, оформлена со вкусом. Тираж 3000 экземпляров. Бумага замечательная. Какие претензии, дорогуша. Максимов:

Ты… Ты… Я тебе не дорогуша! Юрина:

Ой, конечно. Прости, запамятовал. Склероз, знаешь. Конечно, Лина Аликовна, какая же ты дорогуша? Врываешься в чужую квартиру, швыряешься литературой, орёшь, как пожарная машина на вызове. Нет, дорогуши так не поступают. Однозначно! Дорогуши, они мужчинам супы варят, да седые волоски выдёргивают из их шевелюры. А некоторые, которые уж совсем дорогуши—дорогуши, ещё и целуют. Вот! Максимов:

(дрожащим от возмущения голосом): Нахал! Хам! Клоун! Не называй меня Линой Аликовной! Юрина

: Всё, всё, прости, не буду тебя называть Линой Аликовной. А как тогда? Деточкой? Максимов

Я тебе устрою деточку! Юрина:

(ухмыляясь): Не-не-не, стульчик попрошу на место, ты ж его поломаешь. И не надо мне твоей деточки. Видал уже. Хоть и давно. Максимов

(ставя стул на место): Мне что, Игната позвать, чтоб он из тебя отбивную сделал за всё сразу? Юрина

: Мадам, осмелюсь доложить, свидетели здесь, явно, не требуются. Сдаётся мне, разговор нам предстоит долгий и тяжёлый. Так что, ни кузнец, ни Игнат не нужны. Максимов

: Фигляр! С чего это ты решил, что нам предстоит долгий и тяжёлый разговор? Юрина

: Ну, учитывая накопившееся количество неразрешимых противоречий, которые мы должны… Максимов

: Бред! Ничего мы не должны! Я вообще не собираюсь здесь задерживаться, а пришла только для того, чтобы посмотреть в твои бесстыжие глаза, спросить, как ты мог так со мной поступить, и швырнуть тебе в рожу твою пошлую писанинку. Юрина

Конечно, конечно, мадам! Но это длительный процесс. Не будете ли так любезны снять куртку, здесь жарко, шапочку. Вот, на кресло их! Посидим рядком, да поговорим ладком. Максимов:

(решительно): Так, всё! Я ухожу. И учти: ещё одна подобная выходка и быть тебе битым, Максимов! Юрина

: Ну и вали откуда пришла! Давай, давай, топай. Ишь, ходит тут, выступает, как главбух драмтеатра! Максимов

: Ты что, выгоняешь меня? А вот фиг тебе, никуда я не уйду. Я тебе теперь всю плешь проем! Юрина

: Ну, я прямо и не знаю! Я, конечно, несогласный с такой постановкой вопроса, но покорно смиряюсь. Максимов

(подбоченившись): А что тебе ещё остаётся делать? Юрина

: Несмотря на все неудобства от твоего пребывания в моём скромном жилище, я, по крайней мере, надеюсь, мы разберёмся с тем, что привело тебя сюда. Раз и навсегда. Максимов

: Это что ещё такое? Моя фотография у тебя на компьютере? Юрина

: Не важно, тебе показалось. Это не твоя фотография. Максимов

: Ты меня за дуру держишь, да? Открой немедленно ноутбук! Я кому сказала? Юрина

: И не подумываю. Шагай к себе и над мужем командуй. Максимов

: Ах так, ладно, я сама. Юрина

Разблокируй! Разблокируй, я посмотрю.

Ага, разбежался и стукнулся прям. Максимов:

: Вот объясни: зачем тебе это всё. К чему тебе эта фотография. Юрина

: Ты ошиблась, там просто девушка. Максимов

: Нет, Максимов, я не ошиблась. И там не просто фото. Там моё фото. Из нашей поездки к твоей маме. Юрина

: Одуреть. Она, оказывается, что—то ещё помнит. Я—то был уверен, что ты всё это прокляла и забыла. Максимов

: Но какое ты имеешь право МОЮ фотку ставить СЕБЕ на комп? Я тебе что, разрешение давала на это? Юрина

: А мне, дор… Лина Аликовна, не требуется твоего разрешения. Ты от всех прав на эти вещи отказалась, когда ворохом мне их швырнула вместе с кольцом. Тогда, в декабре. Максимов

Ничего подобного! Ты врёшь. Ты, Максимов, сам альбом с фотками забрал. Юрина:

И правильно, кстати, сделал. Иначе они бы на помойке оказались вместе с книгами и плёнками. Твой второй любимый муженёк Подкопытов устроил бы им замечательное аутодафе. Гори – гори ясно, чтобы не погасло! Максимов:

: Максимов, а это-то что за… Юрина

: Положи на место, это рабочий материал для книги. Максимов

: Давай—ка, попробуй, отними. Кричать буду! Юрина

: Чёрт с тобой, читай. Максимов

: И это материал для новой книги? Мама моя! Ты – псих. Это же твоё письмо ко мне: «Любимая моя Лина! Я никогда не отправлю тебе эти строки, но позволю себе выразить хотя бы на бумаге чувства, что не дают мне дышать, не думать о тебе…» Дата. Двадцать лет назад. Юрина

Лина Аликовна, я прошу… Максимов:

: Нет, это я прошу, требую объяснить, что это за фокусы. Они сохранились? Вся наша переписка? Юрина

: Это просто письмо. Я тебе его не отправлял. А теперь я с ним работаю. Ясно? Доступно объяснил? Максимов

И переписка наша сохранилась. Слава Богу!

: Ты украл тогда эти письма! Юрина

: Не украл, а спас. Максимов

передразнивая: «Спас». Тоже мне, Дон Кихот, спаситель. Юрина,

: Уж какой есть. Нашлась тут, Дульсинея Тобосская! И всё, хватит о письмах. Максимов

: И всё? Нет, не всё. У тебя совесть есть? Ты для чего впутываешь меня в свои безумные игры? Боже, куда я попала? Это же сумасшедший дом! Палата №6, блин! Максимов, давай я тебе врачей вызову, а? Тебя же лечить надо! Юрина

: Так, Лина Аликовна. Утомила ты меня, что—то. Мне работать надо, а теперь весь день псу под хвост. Поэтому, или мы нормально и спокойно беседуем, или ты собираешь манатки и идёшь орать на своего Игната. Максимов

: Игнат подобных подлянок никогда не устроил бы. Юрина

: Само собой! Это же я был у тебя всегда самый паршивый. Подкопытов тебя на руках носил, у него ж такие мускулы, ах, ох! А то, что задушить пытался, так это мелочи. Чего ты с ним развелась? Теперь этот, убогий. Максимов

: Никакой он не убогий! Он срубы летом ставит и мы живём на эти деньги! А ты знаешь, как он под гитару поёт? И не твоё собачье дело, почему я с ним развелась. Давай куртку! Оскорблять себя я не позволю такому хмырю, как ты. Юрина

Максимов: Летом срубы! А зимой что делает?

Юрина: Зимует!

: Пока! Привет твоему барбудо! Жди второй части. Приятного чтения, как говорится! Максимов

: Нет уж. Решили – раз и навсегда, значит решили. Юрина

: Ну вот, другое дело. Только, давай по—быстрому, у меня план горит. Говори, что хотела. Максимов

Максимов, растолкуй мне пожалуйста, зачем ты это сделал? Юрина:

: Что сделал? Максимов

: Вот это. Я не стану касаться художественных ценностей твоей графомании, они околонулевые, но скажи, с какой целью ты вывел меня здесь просто какой—то фурией, гарпией, исчадьем ада? Ты отомстить так хотел, что я 20 лет назад развелась с тобой? Юрина

: На какой странице я вывел тебя фурией и гарпией? Максимов

Ну, ты же написал, что я тебя выгнала зимой на улицу и ты жил три месяца на работе. Юрина:

: Этому посвящено одно предложение. Или два. Неважно. Подумаешь, вскользь упоминается. Основная часть вообще не об этом. Максимов

: Максимов, ну ты же врал. Юрина

: Тсс, это жена. Да, слушаю, говори. Что делаю? Работаю. Максимов

: Он врёт. Юрина

: У меня гости? Какие у меня могут быть гости? Женщина? Ага, две. И у нас оргия! Не выдумывай! Нет, что ты, это на линии помехи, тебе послышалось. Максимов

: Да, у него гости. Женщина у него. Жена первая и любимая! Юрина

: Никто не разговаривает. На компьютере фильм смотрю. Какой? «Визит старой дамы» называется. Максимов

: Наглец! Юрина

: Ладно, извини, мне некогда. Самая кульминация! Вы завтра вернётесь? Вот и отлично! Как дитятко? На улице? Привет передавай всем. Пока! Максимов

: Ох, и зараза же ты! Максимов

: Всё твоей жене расскажу. Ты и ей врёшь. Юрина

: Расскажи. Думаешь, она книгу не читала? Читала. И бегала ко мне каждые пять минут с большими глазами и вопросом: «Это правда?» Максимов

: Я бы сразу от тебя ушла. Юрина

Максимов: А ты и так ушла. Только, не от меня, а меня. Кстати сейчас я тебя не держу, дверь, вон она, открыта. А ей я объяснил на пальцах, что всё, ну, или почти всё, придумал. Тем более, фамилии другие, место действия не указано…

Наврал, стало быть. В своём репертуаре. Юрина:

: Что значит, наврал. Успокоил. Крепче спать будет. Зато тебе не врал. А то глядишь, так бы и жили вместе. Максимов

: Козёл! Юрина

: Согласен. Не корысти ради, а токмо… Максимов

: Максимов, так зачем ты меня позорил? Юрина

: И собираться не собирался. Ты, наверное, наивно считаешь, что книга о тебе? Разочарую Не о тебе. Максимов

: Ну, опять двадцать пять. Давай, городи огород дальше! Юрина

: Истинная правда. Любимым котиком клянусь! Сама посмотри. Внимательно вчитайся. И что ты поймёшь? Что главная героиня по меньшей мере любит главного героя. А он в ней души не чает. Ты уж извини, но тебя я не люблю. Максимов

: Ха—ха! Хоть раз правду сказал. Не думай, что расстроил. Юрина

: И не думаю… Максимов

: Да я вижу, что не думаешь. Как всегда, ни о чём не думаешь. Ты вообще, чем занимаешься—то хоть? Мы же с тобой шесть лет не виделись. Юрина

: Пять. Ты приходила тогда с дочерью проведать бабушку. Максимов

: Пять, да. Кстати, как там бабушка? Юрина

: Никак. Умерла полгода назад. Отмаялась. Максимов

Юрина: Я и не знала… Жалко… Намучилась она с тобой тоже… Зря ты мне не сообщил… А почему «отмаялась»? Она болела сильно?

: Сообщил? Ты же меня везде заблокировала. Я же тебе жить мешаю и вообще… Бабушка, то ага, болела. Старостью. 95 лет, как-никак. Лежала почти год. Максимов

: А кто за ней ухаживал? Твоя жена? Юрина

: Щаз! Ей самой нянька требуется. За бабушкой сиделка вначале присматривала. Но, это пока бабуля передвигалась самостоятельно. А когда слегла, сиделка отказалась. Мол, ворочать её я не могу. Максимов

: А как же… Юрина

: А вот так же! Пришлось мне работу бросить и нянькаться с нею. Мыл, ворочал, пролежни обрабатывал. До этого у меня деньжат малость скоплено было, вот на это и жили, да пенсия её. Год и протянула. А я, как привязанный, никуда надолго не выйдешь. Кормил по расписанию, с ложечки. Бинтовал. Максимов

: Бинтовал? Юрина

: У старых людей кожа становится, как мокрая бумага. Стоит им где—то стукнуть или зацепить, сразу сходит лоскутами. А наша бабуля непоседливая была, да пару раз падала с кровати. Утром как-то встали, она в луже крови, руку о кровать распорола. Заживало почти полгода. Вот и бинтовал всё время. Ей же не объяснишь. Никого не узнавала и ничего не понимала. Всё маму звала. Максимов

: Ужас какой. А у нас бабушка вскоре после моего развода с Подкопытовым скончалась. Переживала очень. Два инсульта подряд. Давление всё время высокое. Юрина

: Я в курсе. Максимов

Да? Откуда. Юрина:

: Оттуда. Светке как—то планшетник на день рождения дарил, приезжал. Тебя—то не было, ты по своим сектантским делам где—то жаромыжилась. Твоя маман всё и рассказала. Помнишь, она разорялась, когда мы вместе жили: «Ты, ведь, Сергей, с Линой что случится, не будешь за ней ухаживать, сбежишь сразу. Бросишь её». А по факту с точностью до наоборот произошло. Моралисты хреновы! Максимов

Ой, да ладно. Что с тобой случилось—то? Юрина:

: Я ж тогда одну работу на другую сменил, из школы ушёл. Ты бесконечно стонала, что моей зарплаты мало, крутиться надо. Вот и пошёл крутиться. А через месяц ты меня ррраз и… Максимов

: А сейчас ты где? Юрина

: Здесь. Максимов

: Тунеядствуешь, значит. Так я и знала. Юрина

: Ну, если ты называешь тунеядством работу по 8 часов в день практически без выходных… Максимов

И много ты заработал? Юрина:

: Немного. А для тебя деньги на первом месте, как и раньше? Заметь, книга написана о девушке, любящей человека, а не деньги. Максимов

: О дуре книга твоя. О наивной глупой, молодой дурочке. О той дуре, которой я когда—то была. Занялся бы ты лучше делом, Максимов. Работать бы шёл… Юрина

: А ты устройся после сорока пяти попробуй. Думаешь, я не пытался? Максимов

: Разнорабочим иди, кирпичи таскай, вагоны разгружай. Юрина

: С моей—то межпозвоночной грыжей? Один день работы и месяц с отнявшимися ногами лежать. Максимов

С чего это грыжа у тебя. Ты тяжелее ручки ничего никогда не поднимал. Юрина:

: Знаешь ты, где я и что поднимал. Бабушку таскал на себе по несколько раз в день, памперсы она срывала. Вот и кирдык спине пришёл. Валялся тут полтора месяца, ходил еле—еле, с палочкой. Максимов

: А кто же в это время… Юрина

: Соседка помогала иногда. Сама – то ты, конечно, наиважнейшим делом занимаешься. Максимов

: Да, занимаюсь. Да, наиважнейшим. Но ты не думай, я на себя работаю, а не на кого—то там. Юрина

: И много наработала? Максимов

Не твоё дело. Сколько есть, все мои. Главное, правильные взгляды иметь, овладеть психологией успеха, выйти из зоны комфорта, притягивать деньги… Юрина:

: Сильно уже притягиваешь? Научила бы хоть! Максимов

: Тебе с твоей рабской совковой психологией не понять. Юрина

: Куда уж мне, естественно. Но кое—что я понял. Хочешь много иметь – пробивайся в чиновники. Вот, яркий пример, Ложкин… Максимов

: Кстати как он и как вообще друзья твои? Видишься? Юрина перебивает

Ты, конечно, извини, что я говорю, когда ты перебиваешь, я продолжу. Ложкин в администрации нашей, в Тачанской. Живёт припеваючи. Видеться? Да, видимся. Раз лет в пять. Отдавал мне тут свою старую одёжку, не влазит в неё, спасибо ему. Видишь ли, не хочет он себя компрометировать знакомством с таким нищебродом, как я. Остальные? Кто там ещё? Пушаров? Не, даже на звонки не отвечает. С тех пор, как я бросил пить, я стал невыносимо скучен. Объявляется лишь тогда, когда нужно комп ему отремонтировать. Последний раз заезжал со сломанным ноутом, когда я еле ходил. Сделал ему ноут. И он сразу мои звонки стал сбрасывать. Отвлекаю от работы, ага. Правда, он единственный, кто ко мне в офис приезжал, как—то приободрял меня, пока я там таскался. Но, теперь другой расклад, дороги нет назад. Сейчас он завуч, важная шишка. Остальные так же. С Пустышкиным я ещё при тебе разругался. Южинов, крутой перец, наконец—то женился. Это я случайно узнал. Максимов:

: Сколько ты денег на этих друзей извёл, проставлялся постоянно, они у нас из гостей не вылезали, поил, кормил. А потом, вот, значит как. А лучший дружок? Юрина

: Туров что ль? Максимов

: Ну да. Юрина

: Ха—ха—ха. Так он первый пропал, стоило лишь мне его попросить проконсультировать по поводу бракоразводного процесса. Он же, типа, юрист, все дела, цацки—пецки! Как—то в магазине с ним столкнулись нос к носу, так он мурло отвернул и важно прошествовал мимо. Ему супруга, видите ли, запрещает со мной водиться, я его плохому научу. Слыхал, они тогда приходили на твой день рождения, когда я уже несколько дней, как в офисе жил. Максимов

: Зато, какие друганы были! Всё вместе, все праздники и дни рождения! Да, заходили. Но только один раз. Они потом и разговаривать со мной перестали. От Инги я такого не ожидала. Юрина смущённо

: А твои подруги часто к тебе забегают? Максимов ехидно

фыркает: Вот ещё! Нужны они мне! Все мои увлечения и дела раскритиковали нагло. Юрина

: Что, и Унылова? Максимов

: И Унылова. Только она теперь Тоцкая. Одни разговоры про шмотьё, да про поездки заграницу. Юринова

, потирая руки: Какая прелесть! А что же Свистюшкина? Неужели и эта коварно растоптала твоё доверие? Максимов

: Про неё вообще вспоминать не желаю! Как мы с ней расцапались, ты бы видел. Думала, я ей глаза выцарапаю. Представляешь, она моего Подкопытова охмурить пыталась. На работе уже всех мужиков перебрала. Юрина

: Подкопытова? Ха! Невелика потеря. Надо было и отдать. Может, и её бы за глотку взял! Максимов

обиженно: Я с тобой серьёзно, а ты… Ненавижу. Юрина

, прижимая её одежду к груди: Взаимно, дет… Лина Аликовна. Взаимно! Часто у сестричек гостишь? Максимов

, отворачиваясь, глухо: Не часто. Они маму за меня отругали и запретили нам приходить. Правда, последнее время видеться изредка стали, но всё равно… Карина меня вообще к своему мужику ревновала. Офигеть! Никогда не прощу! Ой, нельзя так говорить. Юрина

: Песня! Романс! Обожаю! Ай—яй—яй! А ведь какая крепкая семья была! Все вместе меня выкидывали! Все на одного, да. Это они из—за дома? Максимов

вскакивает, подходит к нему, отнимает у него куртку и вешает её на спинку стула: Из-за дома! А ты откуда знаешь? Юрина

: Слухами земля полнится, сорока на хвосте принесла. Вся деревня о том пожаре говорила. Как ты со своими сектантами домишко—то подпалила. Вас же еле вытащили. Там уже двор полыхал. Ещё полчаса и сгорели бы напрочь. И ты, и сектанты твои лохмобородые, и Светка. Зато, псих – это я. А ты – образец здравомыслия. Максимов

гневно: И ничего мы не подпалили. Случайно всё получилось. Печку в бане рано закрыли. Так что, передай своей сороке… Юрина

: Ну, это ты и сама можешь сделать. Окружение у тебя, Линочка Аликовна, дырявое. Я и другое знаю. Та же сорока поделилась. Максимов

вздыхая: Да что ещё—то знаешь, мистер всезнайка? Ничего ты не знаешь обо мне. Юрина,

: Ну, хотя бы то, что Светка в школе в обморок падала, во втором классе. От голода. А когда тебя вызывали, ты послала туда Игната. Максимов

с яростью подскочив к нему: Неправда, нет, нет, нет! Она отравилась. Юрина

, глядя ей в глаза: Конечно, школьные врачи ошиблись. Да, так и было. Второе: когда у Светланки спросили, кто её папа, она ответила: бомж, алкаш и живёт в подворотне. Узнаю воспитательный процесс Лины Аликовны и её мамы, заслуженного педагога Нижнего Тачанска, Натальи Васильевны. Максимов

, закрывая уши ладонями: Не было этого, я не хочу ничего слушать, всё сочиняешь. Не верю, ни одному слову не верю. Юрина

заслоняя ей дорогу: Не было? Не веришь? А когда я после развода приходил в к дочери, а мне даже дверь не открывали, было? Я с одной стороны двери стоял, а маман твоя с другой. Я просил открыть, а она говорила: «Мне Лина приказала не открывать тебе». Веришь? И Светланка из—за двери кричит: «Папа, папа». Было? Что я тогда чувствовал? И подарки я оставлял у соседки снизу, она потом вам передавала. И бабушку вы не пускали, она на ступеньках часами высиживала, ждала, пока кто-нибудь выйдет. Максимов,