Архангельск. Городские прогулки

Другой же стороной архангельской торговли было обилие в городе иностранных купцов. Еще во времена Петра Великого был издан примечательный указ: «О взымании пошлин на Архангельской ярманке с покупки товаров оптом и в отвоз, по 10 денег с рубля, о нетребовании пошлин с мелочной продажи товаров из лавок с покупки для собственного употребления и с передачи из лавки в лавку и о возвышении цены при продаже товаров иностранцам, дабы тем вознаградить покупную пошлину, которую они платить не соглашаются».

Все более чем очевидно. Иностранцы живут по одним законам, а россияне по иным. В заморских землях одни цены, а у нас другие. Государство всячески старалось получить от этого как можно больше прибыли. Те же интересы были у российского купца. Интересы сталкивались.

Государство было, разумеется, сильнее. Оно могло, к примеру, издавать законы и карать за их несоблюдение. Самым радикальным из таких законов был полный запрет на торговлю с иностранцами – в Архангельске практиковались и такие меры.

В свою очередь купец был иной раз хитрее государства и законы обходил.

Эти игры велись вплоть до революции. А после революции настало время интервенции. Бывшие иностранцы принялись налаживать серьезно пострадавшую архангельскую экономику. Это было непросто, и власти заранее оправдывались перед народом: «Большевистская власть перед бегством из Архангельска успела вывезти денежные знаки на десятки миллионов рублей… Вследствие этого в распоряжении Верховного управления Северной области оказалось недостаточное количество средств на текущие расходы».

А поскольку в городе ходили как дореволюционные, так и большевистские дензнаки, новая власть стала пробивать «правильные» деньги с помощью специального компостера. Но, по словам современника, «в Архангельске эту меру встретили с большим возмущением, тем более что выполнение штемпелевки было поставлено безобразно, так как она проводилась в кратчайший срок и вызвала скопление публики, которая, часами простаивая в хвостах, подвергала принятую правительством меру самой озлобленной критике. Правда, вскоре обыватель нашел довольно простой выход из положения. Так как способ штемпелевки был очень простой и состоял в пробитии маленьких отверстий… то приступили к перфорации домашним способом при посредстве шпилек и булавок, причем „перфорированные“ таким образом деньги, даже при самой грубой подделке, имели свободное обращение».

Простой архангелогородец, привыкший то и дело надувать свое родное государство, справился с заморской хитростью, что называется, шутя.

Была попытка завезти новые деньги из Западной Европы. Посол Франции Нуланс писал: «В начале октября в Архангельске высадился высокий, худощавый, загорелый человек, называющий себя билль-брокером из Лондона, г-н Харвей. Его багаж состоял из денежных знаков, которые были напечатаны в Англии в такой спешке, что забыли удалить с них императорскую корону, фигурирующую на старых рублях. Господин Линдлей (английский консул в Архангельске – АМ.) заметил это упущение, и в последний момент было решено сделать оттиск, который затушует царскую эмблему. Что касается изображения Екатерины Великой, то его заменили на изображение госпожи Харвей… Г-н Чайковский (глава правительства Северной области – АМ.), финансовые трудности которого были столь серьезны, что он не мог выплатить зарплату управленческому аппарату и железнодорожникам, пришел ко мне поделиться своей радостью со слезами на глазах от переполнявших его чувств.

– Наконец, – сказал он мне, – у нас будут деньги, эквивалентные золоту, и правительство будет иметь свою собственную сумму, которой оно сможет распоряжаться по-хозяйски».

Впрочем, другой современник, генерал Айронсайд, выдвигал свою версию происходящего: «Когда купюры прибыли, было обнаружено, что они были отпечатаны со старых имперских печатных форм и что двуглавый орел увенчан коронами. Правительство отказалось пустить их в обращение в таком виде из страха перед пропагандой, которую могли развернуть большевики. Пришлось изготовить резиновые штампы и на каждой купюре – вплоть до пятидесятикопеечной – уничтожать изображение корон перед выпуском в обращение. Это стоило громадных усилий и привело к отсрочке распространения новых купюр. Введение британского рубля сильно обесценило другие деньги, особенно царские, которые были накоплены у многих людей».

Может быть, эта неразбериха с дензнаками была главной причиной, по которой в Архангельске в конце концов установилась советская власть.

* * *

Неподалеку же (дом №79) разместился музей под названием «Портрет в старинном интерьере». Музеев в Архангельске и в его окрестностях много. Некоторые из них (к примеру, Архангельский государственный музей деревянного зодчества и народного искусства в Малых Корелах) известны на всю России и за пределами нашего государства. Как правило, туристы осматривают Краеведческий музей (его экспозиции находятся на площади Ленина, 2 и в помещении гостиного двора на набережной Северной Двины, 86), музей изобразительных искусств Государственного музейного объединения «Художественная культура Русского Севера» (площадь Ленина, 2) и Государственный Северный морской музей (набережная Северной Двины, 80). Но город интересен не только этими достаточно известными и крупными музейными формированиями, но и множеством маленьких музейчиках, которые путешественник встречает совершенно неожиданно во время прогулок по Архангельску.

Один из них – выставочный комплекс «Портрет в старинном интерьере». Портрета здесь больше, а интерьера значительно меньше. То есть, в соотношении количественном пропорция, может быть, и выдержана, но к интерьерам как-то доверия меньше. Например, в столовой странным образом встретились венская мебель, китайская ширмочка и другие не особенно сочетаемые экспонаты.

Впрочем, не исключено, что в этом и состоит историческая подлинность экспозиции. Вряд ли обычные архангелогородцы были специалистами по интерьеру. Вероятнее всего, в домах поморских обывателей как раз и совмещались всевозможные несовместимые предметы мебели. Главное, чтобы покрасивее и побольше.

* * *

Дальше по набережной начинается Петровский парк, он же – городской парк культуры и отдыха. Проблема этого самого культурного отдыха стояла перед жителями города еще в позапрошлом столетии. Губернатор Качалов писал: «Озабочиваясь всевозможным уменьшением в народе пьянства и имея в виду, что на развитие его главным образом влияет недостаток развлечений для рабочего класса, я полагал бы необходимым устроить на одной из городских площадей во время праздников Рождества Христова, Масленицы и Св. недели народные гулянья.