Ангелы мира

Вращаясь будто по спирали,

Затягивал в себя портал.

Один, второй, все друг за другом,

Втекали лица в этот свет,

Дошел черед и до разведки,

И до всех тех, кто шел вослед.

– Прощай, танкист!

– Прощай, разведка, увидимся ль еще когда…

Ответа их он не услышал,

Лица текли словно вода.

Он тоже мелкими шажками,

К водовороту подступал,

С ним рядом шел американец,

Но свет потух – закрыт портал.

***

В массу восторженности неба,

Земная замешалась грусть,

Словно родных кого-то встретил,

И тут же потерял… « Что ж, пусть…».

«Пусть будет все, что суждено мне,

Страшней чем было – не бывать».

– Ну, что уставился, черт смуглый,

С русскими тяжко воевать?

Вдруг, визави глаза расширил,

Будто был сильно удивлен.

– И не таких мы побеждали…

Словно случайно бросил он.

Возникла пауза немая,

Каждый столь ясно осознал,

Что их различие лишь в коже,

Один другого понимал.

Свет в зале был, словно обычный,

И комната ли, то была…

Некое светлое пространство,

С границей белой добела.

Смотрели друг на друга молча,

Хотя и знали, что враги,

Но злоба, как-то притупилась,

Чувства земные – далеки.

Мысль довольно необычно,

Перемещалась в голове,

Неловко пауза тянулась,

Стояли двое в тишине.

– Как ты погиб? Спросил Владимир,

Сам от себя не ожидав.

Солдат молчал, стоял напротив,

Ни слова так и не сказав.

– И, черт с тобой, не интересно,

Я так, беседу поддержать,

Какая разница, как всем вам,

Скоро придется умирать.

Лишь бы скорей вы передохли,

Конец здесь уготован вам,

Как удобрение пойдете,

Нашим не паханым полям.

– Мы вас сильней, умней и лучше,

Вы же – империя из зла,

Вас окружим и уничтожим,

Где Кремль был – будет зола.

Восторг небесный чуть подтаял,

Вновь вспомнилось земное зло,

Сжав кулаки, уперлись лбами,

Беседу круто занесло.

– Поляки жечь Москву пытались,

Чуть позже, и Наполеон,

Но, без империи остались,

А тот, утратил власть и трон.

Гитлер к Москве когда-то рвался,

Тоже исчез с лица земли,

Чтобы мечтать поджечь наш Кремль,

Надо к нему сперва дойти.

Я видел здесь, как вы нас лучше,

Тридцать твоих, и наших пять.

Что думал, в сказку здесь попали?

Готовьтесь много умирать.

Москву увидеть на открытке,

Вам будет лучше, мне поверь,

Вам не родить столько героев,

Сколько положите потерь.

Солдат молчал, услышав факты,

На правду нечего сказать.

– Молчи, молчи лучше смуглянка,

А то, могу и в морду дать.

– Ну, уж на это я отвечу,

Можешь попробовать солдат,

По каратэ имею пояс

И по стрельбе первый разряд.

– Еще скажи, что ты не куришь,

Бегаешь в парке по утрам…

А я курю, дерусь со школы,

На улице учился, сам.

Блеснув визитками солдаты,

Расширили проем меж лбов,

В проеме тишина повисла,

Между друг другом средь врагов.

Нарушил паузу нерусский.

– Хочешь узнать, как я погиб…

Танк расстрелял весь взвод наш в поле,

Но мой заряд им в башню влип.

Владимир, аж застыл на месте,

Буквально весь окаменел.

«Вот это да, какая встреча!»

– Знаешь, кто в танке том сидел?

Это был я, американец…

Так это ты в меня стрелял?

Кумулятивный твой посланец,

Нашу машину подорвал?

– Жаль, это раньше не случилось,

Стольких парней ты погубил,

Ты весь наш взвод из своей пушки,

Как крыса, спрятавшись, убил…

Лбы их опять соприкоснулись,

Злоба им сжала кулаки.

– И еще тысячи убил бы,

Хватило б твердости руки.

Не мы пришли на вашу землю,

Силою споры разрешать,

Как я уже сказал недавно,

Готовьтесь много умирать.

– Донбасс – это земля не ваша…

– Умник, историю читай.

Чувства вскипели, забурлили,

Переливаясь через край.

И на эмоциях, в порыве,

Ударил в его черный нос,

Тот же в ответ ему немедля,

Удар возмездия нанес.

С минуту длилась потасовка,

Друг друга жалили враги,

Упал на спину наш Владимир

Не удержав удар ноги.

Противник сверху, и сцепившись,

Катались по полу, сопя,

Изредка резко выдыхая,

Удар по цели, нанося.

***

Вдруг потемнело все в округе,

Бойцы затихли, в тот же миг,

Вернулся свет, а с этим светом,

Старик загадочный возник.

Стоял босой, как все здесь в белом,

С такой же длинной бородой,

О можжевельниковый посох,

Опершись сильною рукой.

Смотрел глазами голубыми,

И взглядом мудрость источал,

Пристукнул посохом слегка он,

И на ноги бойцов поднял.

Встав во весь рост, смогли увидеть,

Что ростом был старик не мал

И богатырскую фигуру,

Небесный балахон скрывал.

До пояса был белый волос,

Как иней от холодных стуж,

Но это есть не дряхлый старец,

А просто очень древний муж.

– Полно солдаты, прекратите.

Старик спокойно произнес,

Злоба ушла, успокоенье

Двум неприкаянным принес.

– Вы же у Бога на пороге,

Нельзя такое тут творить,

Меня он к вам сейчас отправил,

Чтоб дать вам шанс сей спор решить.

Голос его влиял на душу,

Словно магический орган,

Его всю жизнь хотел бы слушать,

Как эликсир душевных ран.

– Сейчас отвечу я, Владимир,

На языке твоем вопрос.

Словно мороз пошел по коже,

А взглядом к старику прирос.

Не отрывая глаз от мужа,

Смотрели оба на него,

Разных сторон, идей и взглядов,

Два сына Бога одного.

– На небе я встречаю первый,

Души в бою павших солдат.

Ну, так сказать я принимаю,

Их первый ангельский парад.

Ваш случай редкий и особый,

Для вас закрыт пока тот свет.

Последний раз вот так стояли,

Здесь Челубей и Пересвет.

Они друг друга поразили,

Синхронно копьями пронзив.

И так же, как и вы подраться,

В споре своем нашли мотив.

Когда случается такое,

Некий сигнал уходит к нам,

И шансы выжить и остаться,

Мы увеличиваем вам.

Точно по центру разминулись,

Ваши ракета и снаряд,

Чуть-чуть друг друга не коснулись,

Создав энергии заряд.

Этот заряд и есть тот импульс,

Словно песчинка на песке,

Весы судьбы он перевесил,

Жизнь, удержав на волоске.

Ваши товарищи, солдаты,

Спасибо сильным их плечам,

Смогли доставить вас немедля

Хорошим, опытным врачам.

И те, склоняясь сейчас над вами,

Почти колдуют, чуда ждут,

А вы, в «небесной канцелярии»,

Немного задержались тут.

Вам хочу сделать предложение.

Возможно, лестное для вас

И, если мы здесь сговоримся,

То вы получите свой шанс.

Ваши врачи, те, что колдуют,

Над вами уже час подряд,

Своими умными руками,

Там с вами чудо сотворят.

Набравшись смелости Владимир,

Вопрос решился вдруг задать.

Старец, слегка глаза прищурив,

Кивнул и разрешил сказать.

– А Пересвету с Челубеем,

Ты тоже что-то предлагал?

– Нет, они были здесь недолго,

Смерть им открыла путь в портал.

Ну что, озвучить предложение?

Должны ответить вы сейчас:

«Да» или «Нет».

Такие шансы мы предлагаем только раз.

Так не везло еще солдатам,

Что здесь я видел до сих пор,

И заодно будет возможность,

Вам завершить ваш сложный спор.

«Да» – я озвучу предложенье.

«Нет» – что смог уже сказал…

Скорей всего, что очень скоро,

Для вас откроется портал.

– Конечно да, небесный канцлер!

Владимир произнес в сердцах,

И словно искорка мелькнула,

В бездонных старческих глазах.

Взгляд перевел на Алабаму,

Тот чуть замявшись, сказал: – Да.

– Ну, тогда слушайте солдаты,

Задача очень непроста.

Тем более, я лишь озвучу,

Не поздно будет «нет» сказать,

Все исключительно по воле,

Мы не умеем принуждать.

Итак, друзья, я продолжаю,

Задача будет такова:

Отправиться вам вниз придется,

В край, где свирепствует война.

Край вам чужой, война не ваша,

Хотя, причастны все к войне…

Секрета нет, что получилось,

Людей поссорить Сатане.

Во всех концах большого Света,

Вместо того чтоб просто жить,

Люди воюют за ресурсы,

Стремясь друг друга погубить.

И, если б ненасытный дьявол,

Войной не отвлекал им мысль,

То до энергии бесплатной,

Их мысли скоро б добрались.

Все бы осилили болезни,

Достойно бы ценился труд,

У каждого была б работа,

И достижим любой маршрут.

И не было б голодных, нищих,

За хлеб готовых убивать,

И до безумия богатых,

Брезгующих руку им подать.

Ведь так устроено все Богом,

Что там всего хватит на всех,

Но слугам дьявола все мало…

Их ненасытность страшный грех.

Чтоб в золотом расплыться троне,

Мира судьбой повелевать,

Дьявол для этой гнусной цели,

Столкнет народы воевать.

Страна та Сирией зовется,

Который год в огне войны,

Идея там с идеей бьется,

Согласно плану сатаны.

Позиции сильны там Беса,

Все контролирует везде.

Теряем мы Али из вида,

И знаем, скоро быть беде.

– Что, неужели Бог не в силах,

С небес любой вопрос решить,

И дьявол смог себе участки,

Костьми и кровью отчертить?

– В твоем вопросе, храбрый воин,

Господь зашифровал ответ.

Где ты сейчас? Ответь мне просто.

– На небесах, сомненья нет.

– Вот, и ответ тебе Владимир:

Нет Беса в Светлых Небесах,

Внизу черт очертил границы,

И правил нет в этих чертах.

Бывает так, что Бог не в силах,

Там что-то лично изменить,

И призывает простых смертных,

Готовых Богу послужить.

Вас выделил из всех тот импульс,

Не всем задача по плечу,

Без жертв ее вы не решите,

Предупредить я вас хочу.

Играть придется вам без правил,

Там одно правило – война.

И вся военная сноровка,

Вам будет очень там нужна.

Фигуры ваши в игру вводим,

За городом, из далека,

Так будет дольше, но надежней,

Шанс возрастет наверняка.

В красивом городе Алеппо,

Точке на теле у Земли,

Живет в семье простой, мальчонка

С арабским именем Али.

Судьбой начертано мальчишке,

Лидером стать у мусульман,

Объединить в одном союзе,

Много больших и малых стран.

Девиз союза того будет:

«Со всеми только в мире жить».

Он примиренью во всем Мире,

Сможет начало положить.

Неважно кто как в Бога верит,

Важны в итоге лишь дела,

Жить, созидать, любить и верить,

Во имя мира и добра.

В разных частях этого Света,

Такие дети рождены,

Чтобы спасти сей Мир прекрасный,

От пищи дьявола – войны.

Двое других растут спокойно,

Вокруг Али идет война,

Отнять у Мира шанс последний,

Решил трехглавый Сатана.

На месте вам дорогу знаком,

Я попытаюсь указать,

Голос души старайтесь слушать,

Не стоит им пренебрегать.

Здесь в кладовой нашей небесной,

Хранятся дубликаты тел,

Их применять имею право,

Только для крайне важных дел.

Скоро наступит очень редкий,

За бытность всю мою момент,

Тела свои вы обретете,

Их берегите, других нет.

Вижу, что есть еще вопросы,

Жаль время мало объяснять,

С собой на землю унесете,

Дар языки все понимать.

Если покажется вам часом,

Что выхода, как будто нет,

Просите помощи у Бога,

Он ниспошлет вам добрый свет.

Посох поднял, и свет стал ярче,

Их ненадолго ослепив,

Они познали невесомость,

Над балахоном воспарив.

Недолго все это продлилось,

Вернувшись на круги своя,

Они пред ним, словно висели,

В глаза бездонные смотря.

Стал различаться фон привычный,

Где белое все добела,

Их чувства стали необычны,

Им ощущались их тела.

– Что, непривычно, а солдаты?

Вижу, отвыкли вы от них,

Тела такие же, как были,

Шрамы и родинки на них.

И замолчал, в глаза им глядя,

Минуту тишина была,

Словно сказал им очень много,

Наполнив силой их тела.

– Вижу, готовы вы солдаты,

Богу помочь спасти ваш Мир,

Кстати, отсутствует над вами,

Вам столь привычный командир.

Без кэпа, как вы говорите,

Пройдете путь от «А» до «Я»,

Слушайте сердце вы, и душу.

Что ж, с Богом, он же вам судья.

***

Вдруг твердость из-под ног исчезла,

Каждый паденье осознал,

К земле тянуло свое тело,

В котором, раньше не бывал.

В ушах надрывно ветер свищет,

Дыханья спазм не превозмочь,

Ботинки прикоснулись к почве.

– В глазах темно или тут ночь?

– Скорей всего, что ночь настала,

Сейчас привыкнем к темноте.

Где-то слышны были разрывы,

Виднелись вспышки вдалеке.

Был впереди им виден город,

Блестели редкие огни.

– К утру бы нам туда пробраться,

Пока мы будем не видны.

Что ж, решено, пошли навстречу,

Мерцающим вдали огням.

– Пусть темнота нам помогает,

К утру нору найти бы нам.

Долго шли молча, не решаясь,

Продолжить спор, что начат «там»,

Эту нелегкую задачу

Ввек не осилить двум врагам.

Только плечом к плечу друг с другом,

Можно нелегкий путь пройти,

Вокруг война, война чужая,

И в ней Али нужно найти.

Чуть в стороне пошла дорога,

Решили в сторону уйти,

Две невидимки вошли в город,

Блокпост, оставив позади.

Тридцать шагов и остановка,

В городе шли по одному.

Слушать, смотреть, – эта страховка,

Не помешает никому.

Дошел до взорванной машины,

Присел, прислушался вокруг,

Сигнал подал, и с перебежкой,

К этой машине идет друг.

Добрались до многоэтажек,

Дома безлюдны и пусты,

И редкий дом был в том районе,

Где в стенке не было дыры.

Решили тут остановиться,

Укрыться в верхних этажах.

Уже светало понемногу,

Чтоб не маячить на глазах.

Отсюда можно осмотреться,

Понять, что здесь к чему и как,

Там где война – нужна разведка,

Иначе, в общем-то, никак.

Зашли в какую-то квартиру,

Где-то на пятом этаже,

Мебель, разломанная в щепки…

Хотелось им поспать уже.

Рваный матрац нашел Владимир.

– На вот, приляг и отдохни,

А я пока что подежурю,

Как отдохнешь – меня смени.

Кстати, меня зовут Владимир,

И во Владимире мой дом,

Большой России малый город,

Всю жизнь свою я прожил в нем.

– А я из штата Алабама,

И Алабамою зовусь,

Давно меня так называют,

На имя уж не отзовусь.

С натяжкой протянули руки,

В сердцах сквозил привкус вражды,

Но нужно было уживаться,

Раз оказались средь беды.

Так необычно, словно сбилась,

Где-то какая-то программа:

Вместе Владимир из Владимира,

Из Алабамы Алабама.

Средь дня друг друга убивали,

Чуть-чуть, за малым не убив,

А не прошло еще и суток,

Руки пожать нашли мотив.

Объединенные задачей,

Среди руин войны чужой,

Сон охранял один другого,

И тот другой уже был свой.

***

Недалеко слышны раскаты,

Происходил локальный бой,

Бил пулемет, гранатометы

Рассветный ранили покой.

И автомат швейной машинкой,

С короткой паузой строчил.

Владимир наизусть их звуки,

За год прошедший изучил.

Совсем недалеко стреляли,

В городе хитрая война.

Линия фронта – дом, квартира,

И явно глазу не видна.

Метрах в двухстах она проходит,

Кто, где и как трудно понять…

Давно воюет оппозиция,

Чтоб власть у Ассада отнять.

«Вот выспится американец,

Надо на крышу нам сходить,

И с высоты многоэтажки

Картину можно оценить».

Уснул с открытыми глазами,

Мелькнула девушка его.

«Маринка, милая Маринка,

Как жаль, что ты так далеко…»

Чуть дернувшись, сразу проснулся.

«Нельзя солдат спать на посту,

В момент окажется враг рядом,

Хоть только что был за версту».

Сидел на корточках он рядом,

С разбитым вдребезги окном

И вдруг, двоих солдат заметил,

Что-то тащивших в этот дом.

К двери входной тихо подкрался,

В руке держа кусок трубы,

Сердце тревожно колотилось.

«Только бы не было беды».

Шаги прошествовали мимо,

На крышу эти двое шли,

И диалог свой на арабском,

Они между собой вели.

Владимир с удивленьем понял,

Что понимает эту речь,

Но важное из разговора

Не удалось ему извлечь.

Выглянул сонный Алабама.

– Как обстановка, ты с трубой?

– Уже минут, эдак пятнадцать,

Как не одни мы здесь с тобой.

Я думал, когда ты проспишься,

Вместе на крышу сходим мы,

Чтобы понять кто, где и как здесь,

И где среди всего есть мы.

– Может, вздремнешь?

– Да не до сна уж, те двое спать мне не дадут.

Теперь на крышу путь заказан,

Если заметят – нас убьют.

– Давай предельно осторожно,

Посмотрим с далека на них.

Может, их нет уже в помине,

И рядом бой почти утих.

– Давай попробуем, согласен,

Пойду пролетом сзади я,

Смотри вперед, спина прикрыта,

Надейся смело на меня.

Поступью кошки Алабама,

Первым по этажам пошел,

Следом, чуть ниже наш Владимир,

Ступая на носочки, шел.

Шли, останавливались слушать,

Опять, подобно кошкам шли,

И вот уже этаж последний,

Все в битой крошке и в пыли.

Лестница в рубку, ход на крышу,

– Будь здесь, я выгляну слегка,

Выглянул, тихо все, и вылез,

От напряжения тряслась рука.

Чуть-чуть прокрался, и увидел:

В правом крыле сидел солдат,

Словно рога, глаза буссоли,

За парапетом вверх торчат.

Парень уселся на футляре

И корректирует огонь,

Держала только «Моторолу»

Его солдатская ладонь.

А автомат стоял у стенки,

Была возможность нападать,

«Но если бы один он был здесь,

Что же второго не видать».

***

Владимир в тяжком ожиданье,

Тоже на лестницу шагнул

И выглянув чуть-чуть из рубки,

Часть крыши быстро оглянул

Но ничего там не увидев,

Решил на свое место стать.

Спускаясь, ногу вниз поставил,

Вздрогнув, услышал вдруг: «Стоять».

Словно замерз в нелепой позе,

Руки на лестнице с ногой,

Другая пола лишь коснулась…

«Досадно так, хоть волком вой».

Чуть обернулся и увидел:

В руках солдата автомат,

Который на него направлен…

Видно, как нервничал солдат.

Так и стоял он руки к верху,

Ногой, не смея на пол стать.

«Сейчас вернется Алабама,

Мне надо знак ему подать».

Услышал шорох где-то сверху,

Глаза молящие поднял.

– Брат, не стреляй! Довольно громко,

На чуждом языке сказал.

Чудом услышал Алабама,

И понял с удивленьем речь.

Чуть заглянул, и ствол увидел.

«Как же враг смог нас подстеречь?»

Теперь была только минута,

И он не стал ее терять,

Кусок стекла блеснул на крыше,

Он поспешил его поднять.

Невдалеке бой разгорался,

Шум растворял его шаги,

Ткань намотал, как рукоятку,

Для сохранения руки.

Подкрался к парню и с размаху,

В шею хрустальный штык вогнал…

Солдат вскочил и пошатнувшись,

Протяжно, жутко застонал.

В глазах застыли боль и ужас…

Боль от бессилия, ужас ран,

А из-под тряпки уже красной,

Крови пульсировал фонтан.

Шагнул, шатаясь к автомату,

Но тот уж был в чужих руках.

Резкий удар в кадык прикладом…

Паденье, рук бессильный взмах.

К рубке бежал и вдруг увидел,

Как в той же позе «руки вверх»,

Владимир из нее выходит.

«Успел, есть шансы на успех».

Опершись на грибок железный,

Стал на одно колено он,

Дернул затвор, загнал в патронник,

Зеленый, новенький патрон.

Прицелился, на спуске палец,

И громко крикнул: – Упади!

Владимир тут же распластался,

Только противник впереди.

И грянул громко одиночный,

А может, это звон в ушах…

Попала пуля в грудь солдату,

Не устоял он на ногах.

Лежал на крыше, в небо глядя,

Как крылья руки разбросал,

И крепко автомат советский,

В руке дрожащей он держал.

Слегка подергивались ноги,

И мышцами играла грудь,

Сердце кровь больше не качало,

Душа засобиралась в путь…

***

– Спасибо друг, жизнью обязан!

А ты, брат, воин неплохой.

– Сам от себя не ожидал я…

Уж больно хочется домой.

Откуда взялся этот в рубке?

– Сзади зашел и взял врасплох.

Смысл всего слова – в окончании…

Что ж, будет мне урок.

– Нужно отсюда убираться,

Их скоро кинутся искать.

Проверь у этого карманы,

А я на том пойду искать.

Две рации, два автомата,

Карта и пачка сигарет,

Рюкзак военный, магазины,

Гранаты, нож и пистолет.

Еще бинокль был и шашки,

Чтобы пускать в глаза всем дым,

Предметов обрели немало,

Все было очень нужно им.

С собой трофеи уносили,

Два быстрых силуэта вдаль.

«Мы живы – значит победили».

Но все равно была печаль.

– Ты что, грустишь, ответь Владимир?

– Да жаль того, совсем юнец.

– Если бы мы их не убили,

Поверь, что был бы нам конец.

Прекрасно это понимаю.

Не будет «наших» тут для нас,

Нет времени нам разбираться,

Миссия важная у нас.

В душе смятенье, скребут кошки.

«Что ж с людьми сделала война?»

Из головы не шел тот парень.

«Теперь он мертв, чья в том вина?»

Красивый город весь в руинах,

Ведь все для жизни было в нем.

Теперь вся жизнь сидит в подвалах

И не выглядывает днем.

«В диких зверей мы превратились,

По чьей-то воле, по вине…

Людей увидел – стреляй первый.

Ты на войне брат, на войне…»

Это не сон, что к сожаленью,

Это реальная война,

Во многих точках в этом Мире,

Все исковеркал Сатана.

***

«Ложись!» Услышал вдруг Владимир,

И тут же наземь он упал,

Метрах в семи лег Алабама,

К земле прижавшись, наблюдал.

Шла БМП в полсотни метров,

За нею джип и грузовик.

Из кузова смотрел с опаской,

С гранатометом боевик.

Шмыгнули в дом, как все утихло,

Слушали, рыскали вокруг,

Но все, как будто было тихо.

– Ну что, пойдем на крышу друг?

Вдруг зашипела «Моторола»,

Кто-то Саида очень звал,

Тело, которого на крыше,

А сам Саид вошел в портал.

– Давай-ка рации отключим.

– Да, их нам надо отключить,

Мало ли что, а их сигналы,

Нас могут враз разоблачить.

Их отключив, пошли на крышу,

Раздельно, осторожно шли

И, слава Богу, без сюрпризов,

До крыши не спеша дошли.

Глядя вокруг, смотрели в карту,

С трудом свой дом определив,

Справа от них был в сотне метров,

Частных домов большой массив.

Слева и прямо шли кварталы

Таких же типовых домов.

– Судя по карте, до дороги,

Еще земля боевиков.

А тут уже войска режима…

– Он не режим, а власть страны.

Свергнуть ее и создать хаос,

Такой ведь план у Сатаны?

– Свергнуть его ради свободы.

Он плохой лидер, он тиран.