Три дня в родном городе. Повести

Да, понял, понял. Только для меня это известие не Канада даже, а какое-то Вануату. В смысле такое далекое. В общем, какая-то история не для меня.

– Давай, может, чай попьем? – отец поднялся с кресла.

– Давай, – я согласился, чтоб развести эти тучи.

Мы пили чай почти молча. А потом я начал собираться домой. Отец стоял в дверях комнаты, а я зашнуровывал кроссовки. И смотрел он на меня в упор. Вообще неожиданно. А потом сказал тоже неожиданные слова:

– Я, наверно, впервые в жизни чувствую себя перед тобой не виноватым. Но и ты не должен меня разочаровать.

– Да, брось ты, пап. Никто ни перед кем не виноват, и никто никому не должен ничего.

– Не спорь, – сказал отец. – Я тебе на днях позвоню, скажу, что дальше делать.

Я вышел на улицу. Там за это время и, правда, сгустились тучи. Кажется, даже дождь начал накрапывать. Я натянул на голову капюшон. А в голове какой-то противный страх с возбуждением вперемешку.

Из этого состояния меня вырвал телефон. Крупский.

– Боб, ты помнишь? В девятнадцать нуль нуль у меня. Адрес, кстати, запиши.

Достал ручку, порылся в карманах.

– Не на чем, вроде.

– На руке напиши.

– Дождь смоет.

И тут я увидел бумажку, которую ветер подогнал мне под ноги.

– Минутку. Пишу.

Записал. Сунул бумажку в карман. Ого, новостройки. Опять путешествие. Ну, хоть отвлекусь, а то этот фейерверк мыслей. На фиг, все на фиг.

А пока что домой. Маман, естественно, дома. И, естественно, мне пришлось встретиться с ней, потому что все пути голодного мужчины ведут на кухню. Она была там.

– Где гулял?

Я врать и скрывать что-то не собирался:

– У отца.

– И что он?

– Он ничего. Дед из Канады наследство оставил.

Маман явно не поверила. Махнула рукой, поджала губы и исчезла в своей комнате. Тем лучше. Я тоже поел. Потом по привычке вымыл за собой посуду (а, вернее, чтобы не было лишних придирок) и исчез у себя в комнате. Так. Чем заняться? Вспомнил, что заплатил за интернет и поднял крышку ноута. И что там в мире? В общем, обычная хренотень. Кто-то кого-то бомбит, курс чего-то падает, умер очередной актер. Начал водить курсором по карте. Уменьшил ее и дотянулся до Канады. Так, далеко и она такая маленькая… на этой карте. Тоска. Тут я вспомнил о том, что некогда хотел зарегиться на сайте знакомств. Но… это ж так скучно. Я захлопнул крышку ноута. Спать, так хочется спать. Еще разгар дня, а на улице такая темень. И идет дождь.

Проснулся я от телефонной мелодии. Опять Крупский. Блин, я же сегодня обещал к нему приехать.

– Боб!!! Ты что спишь?

– Ну, да. А ты что звонишь? Я все помню.

– Боб. Шесть часов. А ты спишь. Приводи себя в порядок, брейся, мойся, лей на себя вагон одеколона и ко мне! Ты понял?

– Да, конечно. К чему такой кипеш?

– К тому, что ты, сучья душа, спишь весь день. Собирайся. Адрес не потерял?

А хрен его знает. Я лихорадочно начал вспоминать, на чем его записывал. На клочке каком-то.

– Так и знал, – зло сказал Сашка, – Записывай еще раз.

Записал, поклялся, побожился и пошел в ванну. Уныло побрился и вылил туалетную воду на голову. На выходе меня ждала маман.

– Борис, у меня к тебе разговор.

– Ну, не сейчас только. Я к однокурснику еду.

– Это хорошо, что ты хоть с кем-то общаешься, – миролюбиво сказала она, – Поэтому я коротко.

– Ну?

– Ты помнишь, что у деда юбилей скоро?

– Конечно, через два месяца. Почти.

– И что ты об этом думаешь?

– Ничего. Потом подумаю.

– И второе: я была у бабушки на могилке. А ты когда был последний раз на кладбище?

Брррр… Кладбище… И так тоскливо….

– Не помню. Буду. Съезжу. Дай денег лучше.

– Борис, ты в себе? – она поджала губы.

– Немножко. Так, не дашь?

– Нет.

– Ну, ладно.

И я гордо удалился. Знаю, что какие-то деньги у меня есть: дед дал. И деньги причем внеплановые, что очень даже приятно. Это не считая заначки. Тем временем, стрелка на часах приблизилась к половине седьмого, а я вроде обещал не опаздывать. Или не обещал. Достал из шкафа чистую голубую рубашку, синий джемпер. Плюс синие джинсы – почти ансамбль. Короче, для Крупского сойду. И вперед. Только вот надо такси брать. Добираться на общественном транспорте – гарантированное опоздание на час минимум. Благо, таксисты на нашем проспекте дежурят постоянно. И первый открыл дверку.

– Олимпийский проспект, сто двадцать, – я заглянул бумажку и назвал адрес. «Логан» просто полетел. За окнами мелькали фонари, и зеленый свет светофоров гнал вперед. Вот и широкий новый проспект. Тормознули у шестнадцатиэтажной одноподъездной башни. Расплатился и только, когда такси отъехало, в голову пришла мысль: надо что-то купить что ли. Рядом ни одной точки, тем более что фонари здесь тускловаты. Наконец, увидел, что чуть дальше по проспекту светится магазинная реклама. Быстрым шагом я добрался до магазинчика. А брать-то что? Наконец, мой выбор остановился на бутылке шампанского. Все, на этом фантазия закончилась, да и время – я глянул на часы, уже несколько минут восьмого. Опаздывать все же нехорошо – это мне еще в детстве в голову вбили. Поэтому теперь уже короткими перебежками возвратился назад, к подъездку шестнадцатиэтажки. Теперь связь по домофону и вперед. Сашка живет на пятнадцатом этаже. Когда я добрался до него на стремительном лифте (ну, что-то сегодня у меня все летает), дверь уже открыта.

– Ну, привет, – сказал Сашка, – Опоздал всего на десять минут.

– Привет. Что свисток к началу игры судья дал?

– Нет, Он тоже опаздывает, – рассмеялся Сашка.

В прихожей я разделся и прошел в большую комнату. Такая современненькая, с минималистической мебелью. На диване сидят блондинка в розовом и брюнетка в синем. Димка Крутиков в черных брюках и белой рубахе поднялся из кресла напротив. Улыбка, просто Голливуд.

– Знакомься, – сказал Сашка, – Это Люба, моя жена.

Это про блондинку.

– А это Света, супруга нашего дорогого Дмитрия.

Черт его знает, как с этими дамами здороваться. Руки целовать не приучен. Кивнул, улыбнулся. Дамы, примерно, так же отреагировали. Крутиков руку пожал.

Стол накрыт. Скромненько и со вкусом.

– А, кстати, – я улыбнулся во все тридцать два зуба, – У меня шампанское.

– Ну, давай твое шампанское, – засмеялся Крупский, – У нас, правда, и шампанское есть, и водка, и мартини. Люба, что у нас еще есть?

Но меня это не очень интересует. Вообще, есть такое чудное слово «бухло». Короче, возвращаюсь в прихожую, где из внутреннего кармана моей куртки больше чем наполовину торчит горлышко в фольге. Только успел достать и тут в дверь позвонили. Весело так. Кажется «Ручеек» звонок этот называется.

– Сань, к вам еще кто-то, – крикнул я.

Но хозяин с хозяйкой уже услышали. В прихожей появились почти одновременно. Сашка открыл дверь, и я услышал радостные возгласы, мужские и женские, и прочие «чмоки-чмоки». Когда Саша с Любой, наконец, отошли от двери, то я увидел силуэт высокой шатенки в легкой шубке, которая она сбросила на руки ловкому Сашке.

– Борис, иди сюда, – позвал меня Сашка.

А идти мне особо никуда и не надо: стоял я тут в паре-тройке шагов с шампанским в руках.

– Тут я.

– Знакомьтесь. Это Борис – мой однокурсник, чудный парень. Веселый и свободный, – сказал Сашка и громко засмеялся, – А это Лада – создание удивительное, просто небесное.

– Да ну тебя, Саш, – улыбнулась Лада, и махнула в его сторону рукой, а потом мне эту руку протянула. Я, естественно, руку пожал. Хотя такой даме ручку не грех и поцеловать. Поскольку, дама, то бишь Лада, даже в прихожей произвела впечатление.

Высокая, стройная, длинноволосая, прямой нос, пухлые губы. Правда, говорят, что такие губы натуральными не бывают, но я, честно говоря, в этом не слишком большой спец.

В итоге мы опять прошли в гостиную. Уселись и я, как бы случайно, оказался рядом с Ладой. Впрочем, в анабиозе я находился не слишком долго. Начал соображать, что все это не случайно. И от этого стал смущаться и начал шутить. Самое страшное, что сложно понять – шучу я удачно или неудачно. Вспоминал какие-то анекдоты. Но все вроде смеялись и я немного успокоился.

Потом мы переместились за стол.

– Что кому? – поинтересовался Сашка. Все решили начать с шампанского и открыли бутылку, но почему-то не мою. Мне, в принципе, на это наплевать, но я не люблю шампанское, а тут решил не отставать от коллектива. Шампанское противно защекотало нос. Хотелось чихать, но я как-то сдержался.

Выяснилось, что Лада работает вместе с Любой, тоже в каком-то финансовом учреждении. Для меня все эти финансы, кредиты, аудиты – темный лес. А вот красивые женщины… Это нечто уже подзабытое, с горечью констатировал я про себя. Но мне стало легче, жарче и спокойнее. Это, наверно, потому что после шампанского я выпил водки.

А потом мы с Ладой пошли танцевать. Музыка звучала какая-то совершенно незнакомая. Да, и вообще я не очень-то музыкален. У меня много достоинств – по большей части скрытых, но музыкальный слух в их число не входит. Так что, куда-то вела меня Лада, а я плыл. Почти в прямом смысле. Нырял и только изредка выныривал, чтобы глотнуть воздух, чтобы ощутить – вот ее бедро, а вот сосок. Черт, такой твердый.

Как это ни странно, мы умудрялись даже разговаривать. Вернее, умудрялся я. Для Лады проблем особых, как я понимал, не было

– А где Вы работаете?

– А разве мы не на «ты»? – я умудрился ответить… только вопросом на вопрос.

– Не вопрос, – улыбнулась она и пощекотала мне волосами шею, – Так, где ты работаешь?

– В строительстве. Верен диплому и призванию.

– Молодец. В наше время это редкость, – не пойму, иронизирует что ли.

– Ага, стараюсь.

– Что любишь?

– В смысле?

– Как время свободное проводишь?

– Люблю красоту, во всех проявлениях, – кажется, держусь нормально.

– Достойный ответ. А что вечерами делаешь?

– Сплю. Точнее, это ночами.

Блин, кажется, сдаю позиции.

Лада рассмеялась:

– Спать можно по- разному. И в разное время.

Вот, черт, совсем не знаю, как это понимать.

К счастью, тут мы вернулись за стол. Я сидел рядом с Ладой, колени наши соприкасались, я старался меньше пить, но из светской беседы как-то выпадал.

Тут Дима со Светой собрались уходить. Мы вышли в коридор их проводить. Опять рукопожатия, «чмоки-чмоки». И едва за ними захлопнулась дверь, Лада повернулась к хозяевам: – Ребята, мне тоже пора. Спасибо за чудный вечер. Боря, – она повернулась ко мне, – Ты меня проводишь?

Конечно, я не стал отказываться. Даже шубку помог Ладе надеть. Попал, правда, рукавом только со второго раза. Она коротко хохотнула. Почему-то такие мелочи запоминаются. Знаю, что потом эта деталь может всплывать у меня и через год и через два. Такая вот натура.

….Целоваться мы начали уже в лифте. Я вжимался в Ладу, а она немного отталкивала меня: – Ну, подожди, подожди…, – а потом опять прижималась.

На улице шел дождь. Но я даже капюшон не стал накидывать. Выскочил такой красивый и стал ловить такси. Машина подъехала практически мгновенно.

– Куда едем? – повернулся я к Ладе.

– Ко мне, – как нечто само собой разумеющееся, сказала она.

А у меня в этот момент что-то сжалось внутри. Но виду я не подавал.

Мы влезли в машину.

– Поехали, – скомандовал я водителю.

– Куда? – он обернулся к нам.

Лада назвала адрес. Ехать было недолго. Мы опять целовались, она опять слегка придерживала меня, придерживала мою руку. И опять тихонько посмеивалась.

Когда такси остановилась, я нащупал какую-то купюру во внутреннем кармане и протянул ее водителю: – Хватит?

– Ага. Сдачу возьмите.

Я протянул руку и, сминая бумажки, сунул их в карман. Мы вышли на дождь.

– Ну, не стой тут, – Лада потянула меня за руку, – Пошли кофе пить.

До кофе дело, естественно, не дошло. Задыхаясь от ощущения почти невероятного, я еще в прихожей, сбросил с нее шубку, задрал платье, потом развернул спиной. «Блин, сколько ж у меня женщины не было», успел подумать я и пытался вспомнить, но счет сбился сразу же после того, как я вошел в нее. Физиология пересилила, я кончил сильно и бурно. Она почти сразу потащила меня под душ, на ходу сбрасывая остатки одежды и раздевая. Я шел как бычок на заклание, плохо понимая, что происходит. Только чувство какой-то гордости пробивалось сквозь затуманенное алкоголем, осознанием непонятности происходящего, сознание и наваливающуюся усталость. Однако, как оказалось, покой нам только снился…

Мы оказались в большой мягкой кровати, и моя нерастраченная сексуальная энергия извергалась из меня с немалой силой. Правда, постепенно активность замедлялась и постепенно начала сходить на нет. Но мне кажется, что все равно за эту ночь я значительно перевыполнил норму среднестатистического мужчины. И в какой-то момент силы оставили меня и я просто вырубился. Кажется, Лада тоже была не против этой паузы.

Утро наступило неожиданно. Я проснулся и сначала не понял, где я нахожусь. Огляделся с любопытством. Такая просторная спальня, в светлых, почти белых тонах. Насколько, я понимаю, типично женская. Пуфики, трюмо, или как он там называется. Еще столик с зеркалом. А самое главное – кровать. Большая с белоснежными простынями в центре комнаты. Простыни были смятыми, но все равно белоснежными. Сквозь тоже светлые, чуть с бежевым кажется оттенком, шторы в комнату пробивался солнечный свет. Блин, сколько дней солнца не было, а тут…

В комнату вошла женщина в халатике. Тоже бежевом. И тут я начал вспоминать, что было со мной вчера. Или не со мной. Или не вчера, а уже сегодня.

– Привет. Как спалось? – улыбнулась Лада.

– Спасибо. Доброе утро.

– Утро? Ну, можно и так сказать, – она улыбнулась. – Хотя почти двенадцать уже. Для девушки, вынужденной зарабатывать самой себе на колготки, уже время не раннее.

– Да? А на работу не опоздаешь?

– Позвонила, предупредила. Но ты прав, сейчас уже собираться буду. Так что, на завтрак только кофе. Пошли, – она легко пробежалась пальчиками по моей ноге.

Лада, действительно, спешила. Налила мне кофе, а сама ушла одеваться. Я медленно пил кофе и чувствовал, как ко мне возвращаются силы. Теперь можно и одеться, поскольку я сидел, в чем мать родила и начал испытывать ни холод и не смущение, скорее ощущение некоего непорядка.

Лада зашла с последним глотком. Одетая, и даже насколько я понимаю в макияже. В руках она держала кучку одежды.

– Оденься, – она аккуратно положила ее на табуретку рядом со мной, – Я вроде все собрала. Хотя может, какой носок за потолок зацепился.

Я оделся под ее внимательным взглядом, носки были на месте.

– Ну что ж, пошли, все- таки мне работать надо, увы, – она сделала паузу, подождала пока я встану и продолжила: – Хочу еще тебе что-то сказать. Ты – классный парень, в постели очень хорош, и если немножко поработать, из тебя может получиться что-то путное. Ты подумай.

Тут она лукаво улыбнулась и, чуть качнув бедрами, пошла в прихожую. Мне ничего не оставалось, кроме как двинуться за ней.

Возле подъезда она подошла к красному «Пежо»: – Подвезу, если только по пути. Времени и, правда, в обрез.

– Спасибо, доберусь как-нибудь.

– Не обиделся? – она опять улыбнулась.

– Да нет, пройдусь подышу. Честно.

– Верю, верю.

Она почти по братски чмокнула меня в щечку, потом щелкнула замочком сумочки и протянула мне квадратный прямоугольничек бумаги с золотым тиснением:

– Пока.

Лада села в машину и уехала. Я постоял, глядя ей вслед. Потом поднес визитку к глазам. «Буранова Лада Михайловна. Банк „Союз“. Начальник кредитного отдела». Ох, уж мне эти банкиры. Как грибов после дождя. Я повернулся и медленно побрел со двора. Засунул руки в карманы. Автоматически достал мобильник. Моя «Нокиа» давно не знала зарядки, но была вполне дееспособна. Более того, о чем-то мне сигналила. Ого! Семь пропущенных. Пять раз звонила маман, один – отец, еще один номер был незнакомый. Часы показывали начало первого.

В своем городе я ориентировался вполне хорошо. Вышел из двора и быстро нашел нужную остановку. В автобусе телефон зазвонил снова. Крупский.

– Привет, Боб. Раз взял трубку – можешь говорить, значит.

– Могу, – согласился я.

– Не слышу благодарности. Все прошло хорошо?

– Нормально.

– Блин, это я не могу особо говорить с работы, а получается, что ты не можешь. Ладно – подробности письмом. Но учти, если не будешь лохом, то вытащишь счастливый билет. Понял?

– Ага. Лотерейный.

– Не совсем. И помни, кто тебе помог. Ладно, на связи. И давай веселее, а то сомнения в твоей адекватности появляются. Или дееспособности.

Сашка хохотнул и повесил трубку.

Я доехал до дома минут за пятнадцать. Как где-то там все дороги ведут в Рим, так у нас все дороги ведут в центр, то бишь к моему дому. Едва ноги почувствовали твердь земную, как мобильник зазвонил снова. Маман.

– Слава Богу, живой.

– А что со мной может случиться?

– Не знаю. В полиции тебя нет, в больницах тоже…

– … и в морге тоже. Потому что на небо таких не берут

– Он еще шутит. Я всю ночь не спала, полтонны валерьянки выпила, еле до работы доехала. Где ты был?

– Нормально все, я уже большой.

– Позвонить мог бы, совсем о матери не думаешь.

– Ага. Дома я уже.

Действительно, я уже почти добрался до дома. Зашел в подъезд. Поднялся в квартиру. На улице – солнце, а в комнате моей все было так, будто ничего в жизни не изменилось. Но это ж не так. Я присел на диван и отключил мобильник. Надо обдумать, что изменилось в моей жизни. Но мысли никак не складывались в пазл, разбивались на маленькие никчемные кусочки, каждый из которых норовил выдать нечто отдельное и совсем неинтересное. Даже мысль о том, что несколько месяцев (сколько? – не помню) у меня не было секса, а тут за одну ночь столько (сколько? – тоже не помню, или не понял) никак не складывалась в определенную картину. Все было хорошо, но со мной ли?

Потом я пошел в душ, потом переоделся в домашнее, потом почувствовал голод и поел. Вернувшись в комнату, я сел за стол, открыл ноутбук, но там не мог понять, чего же я хочу. Начал шарить по просторам Интернета, набрел на предложение сыграть в игру, начать строить свой город от древних времен до наших дней. И это предложение вдруг заинтересовало меня. Пусть путь предстоял долгим, но почему бы и нет. Часа два, я точно определял место, выкладывал стены, подводил водопровод. А потом меня сморило, и я уснул.

Глава четвертая

Разбудила меня маман. Она стояла прямо над моей головой и что-то гневно выговаривала. Однако, событие. Обычно она весьма деликатна и без стука в мои апартаменты не заходит.

– …совсем совести нет. Здоровый лоб, на моей шее сидишь. Даже дома ничего не делаешь. Да еще и ночами неизвестно где шляешься.

Эка, ее пробрало. Хотя и никакой логики – на шее сижу, а как дома нет – паника. Но говорю вполне миролюбиво:

– Да, ладно. Мне ж уже лет то сколько?

– Ты позвонить хотя бы мог!?

– Мог. Извини, буду звонить.

В моей голове начало проясняться и самое время поразмышлять, но маман не даст. Я встаю и щурюсь от яркого света, который бьет из коридора. Выхожу в коридор. Большие часы, висящие на стене в кухне, показывают без пяти семь. Хорошо я поспал.

– Мам, дай поужинать.

Она продолжает ругаться, но греет ужин, подает мне, и я пытаюсь есть, отрешившись от всего. Думаю, что давно пора купить какой-нибудь плеер с наушниками, чтобы музыка забивала все посторонние ненужные звуки. Хотя с другой стороны: смогу ли я тогда под музыку думать и размышлять. И хорош бы я был, если бы ходил по квартире с наушниками. Маман вообще бы взбеленилась. А я скандалов не люблю.

Я доел, выпил чаю, вежливо поблагодарил.

– Пойду, пройдусь, – сказал я лишь бы для того, чтобы что-то сказать.

Но и в самом деле, почему бы не пройтись. Подумаю о жизни. Воздухом подышу.

– Иди, – уже более миролюбиво говорит маман, – Но если опять решишь загулять, хоть позвони.

Хорошо хоть не сказала: будь дома в девять. Но вслух я только соглашаюсь, вежливо кивая головой.

Я быстро оделся. Как всегда тепло и функционально. И пусть на дворе конец ноября – нет плохой погоды, есть плохая одежда. И вышел на улицу, на ходу включая мобильник. А он зазвонил почти сразу. Блин, моя популярность не знает границ.

Правда, это была не заграница, это был всего лишь Мишка Глухарев.

– Слушай, Боб. Сбор команды почти закончен. Выезд завтра вечером. Ты с нами.

Я мнусь, поскольку и сам не знаю, что сказать. Работать и вообще активно двигаться не хочется. Но с другой стороны – месяц всего и денег не шибко много.

– Слушай, я бы хотел, чтоб ты был. Привык я к тебе, – говорит Мишка.

А как же Лада, внезапно приходит мне в голову. Впрочем, что Лада… счастливый случай, а не счастливый билет. И на фиг я этой банкирше?

– Ладно, Мих, поехали. Уговорил.

Мишка откровенно рад. Мы договариваемся о завтрашней встрече, он напоминает о том, какие документы мне нужны, что взять

А я, кажется, уже рад, что будет хоть какое-то дело.

С Мишкой я разговаривал, уже во дворе, для удобства разговора присел на скамеечку, не возле подъезда, а чуть подальше, на детской площадке, откуда мамаши обычно наблюдают за играми своих отпрысков. Договорил, положил мобильник в карман. Но встать не успел. От соседнего подъезда ко мне мелькнула какая-то тень.

– Здорово, Боб.

Леха Маслов, сейчас деньги опять просить будет.

– Здоров, Леха, но на мели я. Завтра в Москву на заработки рвану.

– Да, ладно, не прошу. Могу даже закурить угостить. Ты ж, небось не куришь?

– Не курю.

– Ну. Значит, не носишь сигарет. А у меня есть, – радуется Леха.

Опять странная логика, думаю я. Хотя, очевидно, Лехе просто хочется поговорить.

И я закуриваю. Стараюсь глубоко не затягиваться. Но с непривычки дым все равно кажется кислым и дерет горло.

– Боб, ты Славика Гонцова помнишь?

– Помню и что?

Славик учился со мной в параллельном классе и жил на одной лестничной клетке с Лехой. Класса до пятого мы дружили, вместе играли во дворе, а потом наши пути как-то разошлись. Славик носил очки, хорошо учился и казался нам «ботаном». Никто во дворе его особо не обижал, но проходя мимо гогочущей компании во дворе, он ускорял шаг и быстрее скрывался в подъезде. Два последних года он ушел из нашей школы в физико-математический лицей, потом уехал учиться в Москву и после этого я видел его крайне редко.

– Он приехал. В гости.

– И что? Я должен радоваться?

– Он в Америке живет. В Калифорнии.

Я даже поперхнулся. Казалось бы, какое мне дело до какого-то Гонцова и до Америки, но вот как-то проняло. Он там, а мы здесь – вертелось в голове.

– И что? Пообщался с тобой?

– Да ну, на фиг. Не особо. Да и мне он на фиг? Родители с ним говорили. Потом мне начали мозг есть.

– Да, понятное дело. Ты, мол, балбес, а человек…

– Так, он не просто в Америке, он там бабки хорошие зашибает. Эх, мало я ему щелбанов давал, – вздохнул он.

– А ты давал? – заинтересовался я.

– А то, – мечтательно выдохнул он, – Как встречу, так…

– Короче, от тебя он в Америку и смылся, – резюмировал я.

И тут у меня снова зазвонил телефон. Номер незнакомый.

– Да, слушаю.

– Привет, – приятный женский, молодой голос.

– Привет.

– Это Оля.

– Какая Оля?

– У тебя так много Оль?

– Да нет.

– Боря, это Оля из электрички. Помнишь?

Тут-то я вспомнил. И даже сердце забилось

– Привет. Помню.

– Как дела?

– Спасибо. Живой.

– Больше ничего? – она засмеялась.

– А что еще? По нашей-то жизни.

– Ну, ты как старик. А я-то думала, что ты еще молодой.

– Да, молодой, конечно, молодой. Это я шучу так. Потому что еще и веселый.

– Тогда ладно. Встретиться не хочешь?

– Встретиться?

Сердце опять забилось.

– Ну, да. Тебя что-то удивляет?

– Нет. А что должно удивлять?

– Ну, что я первая позвонила.

– Нет. Нормально. Спасибо.

– Да, не за что, – Она опять засмеялась, – А может ты занят?

– Нет. Конечно, встретимся.

– Давай завтра. Часиков в семь. Пойдет?

– Да, конечно.

– А место можешь сам назвать. Это ты можешь сам?

– Ну, да. Угол Ленина и Социалистической. Под часами. Пойдет?

– Вполне. Я там живу рядом.

Во… Это ж в двух кварталах от моего дома.

– Договорились.

– Договорились. Пока. До завтра.

Пока я говорил с Олей, Леха честно молчал. Но как только я убрал телефон от уха, опять заговорил:

– Ну, так вот, Гонцов этот…

– Слушай, Леха, на фига мне твой Гонцов?

– Не, ну ты смотри, он в Америке…

– Знаешь, фильм такой был: «Слава Богу, не в Америке»… Видел?