Лишнее счастье. Избранные стихотворения

Лишнее счастье

Избранные стихотворения

Сергей Черепанов

© Сергей Черепанов, 2017

ISBN 978-5-4490-0354-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

О мои дорогие читатели! Чтобы понимать истинную поэзию, нужно быть внешне мудрецом, духовно – богачом, а в глубине души – немного ребёнком. Как же следует благодарить того человека, который мгновенно делает вас такими? Лёгкими весёлыми фразами он открывает запертый на множество психологических замков ящичек подсознания, чтобы позволить всем читающим взглянуть на мир его глазами, а через это – глазами его персонажей. Он – поэт, повелитель духовных жизней, мастер настроений и создатель миров. Какой же награды заслуживает поэт, способный огранить слова, высветить их суть, связать в изысканное ожерелье мысли – и преподнести нам с вами новое понимание мира? Не придумано ещё человечеством более достойной награды ему, чем уважение читателей и их интерес.

Собственно говоря, на этом можно бы и остановиться: самое главное о моём мнении по поводу стихотворений Сергея Черепанова я уже высказал. Наверное, он и сам поступил бы так же – остановился бы, чтобы сменить тему. Ему чужды всякая поза и рисовка, а в наши дни, в трудные послесоветские воинственные времена скромность приравнивается к безвестности, а искренность – к слабости. Возможно, поэтому читающая публика знает Черепанова меньше, чем он того заслуживает. И хотя он – член Межрегионального союза писателей Украины, автор нескольких книг, поэт, прозаик, публицист, член редакционной коллегии журнала «Радуга», лауреат международных литературных премий, дипломант Набоковского клуба, предприниматель, доцент, кандидат экономических наук (эти регалии я из Интернета взял), все его прежние достижения блекнут и рассеиваются, когда читатель остаётся наедине со страницей книги. На странице – стихи. И либо они возьмут читателя за душу, либо нет. И если возьмут – славно!.. но кто же в этот миг о прошлом вспомнит? И если не возьмут – жаль!.. но кому же тогда прошлые заслуги помогут? Чувство юмора позволяет автору веселить других, не становясь смешным, а разумная сдержанность и тактичность учат говорить о всеобщей боли без надрыва. И всё же: о боли – говорить! О счастье – говорить! О смешном – говорить! О запомнившемся – говорить, и память – хранить, даже самую раннюю. И говорить откровенно и правдиво, без всякой позы и рисовки, хотя искренность в наши дни приравнивается к слабости – впрочем, это я уже сказал.

Так вот, если почему-то вдруг, случайно, стихи Сергея Черепанова сразу не схватят вас за самую душу, как схватили меня, и если, прочитав хотя бы пяток страниц, вы ни разу не улыбнётесь и трижды не задумаетесь – значит, у вас просто выдался трудный и неудачный день. Повторите попытку назавтра. Ручаюсь вам – душевные открытия и поэтические вершины, открывающиеся в этой книге, дорогого стоят.

Сергей Черепанов – поэт удивительный. Могучее чувство стиля и острейший литературный слух позволяют ему создавать запоминающиеся образы, не применяя ни помпезного антуража, ни искусственных красивостей. Иногда возникает ощущение, будто окружающие люди говорят и думают стихами Черепанова, сами не подозревая об этом. И в качестве награды за способность прочитать чужую мысль у поэта возникает лишь обязанность эту чужую мысль записать.

Да, и для лучшего понимания этой книги нелишне будет отметить, что Сергей Черепанов живёт и работает в Киеве, в столице Украины, – великом, многогранном и своеобразном городе, который некоторым удавалось захватить, но никому ещё не удавалось полностью подчинить. Украина переживает трудные времена, но пока жив Черепанов и такие, как он… Вот именно: пока жив Черепанов и такие, как он!

Андрей Зоилов, литературный критик

Поэзия путешествий

О.

Остров – часть суши, со всех сторон окруженная приключениями

Детская энциклопедия

Завет принимая буквально,Лечу на какой-нибудь о.О с точечкой – звук не печальный,Восторженный звук – изначальный:И Бог,И Любовь,И Добро!

Тайна—О—Пасхи

Хейердалубеждалнаповал.Потому я и вещи собрал.Тур манил,Тур манил,Тур манил.Потому и билет я купил.И добрался – взобрался – расправил – взлетел.И поплыл…И, как голубь,                об этом                              запел.– Да, да! – киваю в ответ. – То есть нет!– Тайна любит неясности.– И неточности.– И восточности.– И отточия…– Туман, мираж, белые ночи…– Ещё не зашло, а уже светает…– А вам случалось в Китае?..– Случалось!– А вы на Тибете?..– И я…– «Тарелки», йети…– И я!– Ожидание чуда…– И я!– Атлантида, Бермуды…– И-а! И-а!– А пермская зона морочила?…(многоточие)– Четырехпалость у ВиракочиКто, думаешь, подсказал?– Хейердал?– Не тот ли, кто сам – четырехпал!– О, да! – киваю в ответ, – с малых лет.– То есть – да? Или нет…

«Здесь камень так близок…»

Здесь камень так близок…Так хрупок и тонокЗастывшего времени слой…Чу? – ропот ли,Шёпот ли,Гул монотонный,Невнятный, густой,Настойчивый шум неолитаИз швов отшлифованных плит,Подогнанных так, что меж «нео» и «лито»Иголки не всунешь,Молитва, молитваСочится, звучит, не молчит…Бывало во сне, а бывало – спросонок,Гу-гу и шу-шу из глубинных потёмок —Чу? – точится – там, за стенойБазарят-вокзалят, и плачет ребёнок,Голыш, валунёнок, скалёнок, лавёнок,Не деда ли Као внучок-осыпёнок?А может, и сам он…Постой…Да вот жеВ тени эвкалиптаСвернулся в комочек, лежит…Молитва, молитва, молитваЗвучит, не молчит…И я поклонюсь и присяду,Прикрою глаза и прильну.И чувствую сердцем – душа его рада.И слышу:«Да ты ль это, милое чадо?А ну, покажись-ка? А ну?!Удачливых встретишь нечасто.Я вижу – доволен судьбой.Веселая пташечка вольного счастьяКружит над твоей головой.Ты жив! Ты – живой!Для чего же «Осанну!»Поёшьи зовёшь непрестанноБессменно Несущего Крест?Скажи, разве мало тебе океана?И острова нашего – чем не Буяна?И неба, и неба окрест?Давай-ка, дружок, подымайся.Успеешь о горнем, поди…Как ласково солнышко осенью майской!..А хочешь – да ты, если что, не стесняйся —Поешь, посиди, отдохни…Тебя, голубок, не неволюШептания слушать мои…»Разбросаны камни по дикому полю.И ветер,и шелест,и шёпот прибоя…– Я слушаю, Рапа-Нуи…

«Иду напрямик, напрямик, напрямик…»

Иду напрямик, напрямик, напрямик.Иду по камням, по камням.И если ты спросишь меня напрямик —Ответа не дам я, не дам!Не дам, потому что камнями земляМеня приковала. Поля-не-поля…Сплошь камни-да-камни, конца не видать,И глаз не поднять, не поднять.Но дай мне мечту – после тяжких трудов,На склоне моих каменистых годов —Окликни! Окликни! Я сдохнуть готов!Улыбки Твоей не боюсь.Окликни! И я оглянусь!

«Близость тайны нераскрытой…»

Близость тайны нераскрытойСлаще всех раскрытых тайн.Не раскрыта – не убита,Не убита – не забыта,– Милая, не улетай!Погоди, моя жар-птица,Нам ещё не рассвело!Подари, моя жар-птица,На прощание перо.Чтобы светом поделитьсяЧтобы следом устремиться…Ни за что! – сказала птица, —Нет и нет и нет и нет!Только мниться, только сниться,И в глазах твоих – лучиться…Только вера, только свет.

Гроза

Где пальцы срубленные вязовИ вздыбленные тополя,Вдали от света и жилья,Где я за свой тревожусь разум,Гроза натянута, грозаВ каталептическом припадке.Сквозь рваных туч густые прядкиЛуны белковые глаза.Очнется стоном великанным,Слезой обильно изойдет,И воздух яблочный стаканом,Захлёбываясь, жадно пьёт.

Коста-Рика

Пахнет пальма пожухлым листом,Будто осени поздней истома.Пляж направо. Отель «Ла Палома»Дружелюбно виляет хвостомЗа собачкой трусит старичок.Мне привязанность эта знакома.– Не в приюте же бедного ЛомаОставлять, да и он нипочем…Мы с женой разделились: кота,И машину, и ранчо впридачу…Мне же – Лом. Серенада хвостаВ нашем возрасте кое-что значит…Пахнет пальма пожухлым листомБудто осень ей тоже знакома,Пляж направо. Отель «Ла Палома»Дружелюбно виляет хвостом.

Вулкан Ареналь

Ареналь прощается со мною.Закурил и смотрит вдаль.До чего же хороши пороюМужики. И я от вас не скрою —Славный мачо этот Ареналь.Он стоит могучий и роскошный.А на что мы, в сущности, ему?Много ль вы о комарах и мошках?..Мне ж подчас и люди ни к чему…– Ареналь… Пустое… Я ж не дама,Чтоб по мне выказывать печаль.Помнится, красотка Фудзияма…Расставанье, вздохи, слезы – драма.Чтож, бывало… Бросьте, Ареналь.Но стоит роскошный и могучийРодич океанов и морей,Добавляя облакам и тучамИз печальной трубочки своей.

Посох

Мне посох тот не позабыть —Бамбучный. То, что надо!Мне удалось его добытьВ чащобе Корковадо.Нет, я его не подрезал,Хотя мачете в ножнах, —Он на тропе моей лежал,Он поджидал, он встречи ждал,Вибрируя тревожно.Бамбучный, звонкий, как душа,Идущая тропою,Он пел, и молк, и не дышал —Наверное, воображалОрганною трубою.Конечно! Я ведь сам орган!И мне звучать – отрада…Но он припал к моим ногам,К моим глазам, к моим рукам,И плакал – верь, я не предам! —Возьми меня – и «аз воздам»Чащобам Корковадо!Бери, бери меня скорей,Я сдам – и пауков и змей,Кошмар небес и мрак морей,И прочий страх Господень —И лучше всяких егерей —Я сдам – и мирру, и елей,И сень лесов,И ширь полей,И испечённую в золеКартоху,И вишневый клей,И щебет на восходе!Пешком? – Пешком!Ползком? – Легко!Приплясывая? Кувырком?В дугу? – Могу!Верхом? – Иду!И из ночного… в поводу…И отражением в пруду…А хочешь – птицей-тройкой?..Он дул, он пел, в дуду, в трубу:– Всю нутрь, все тайны, все табу!Предам – тебе, и только…Я не поднять его не мог —Бамбучного Иуду…И он повлёк меня, повлёкК спасению и чуду.

«Достойный посох отыскать непросто…»

Достойный посох отыскать непросто.К примеру вот: «Товарищ генерал».И вид, и форма, и как раз по росту!А как по мне – не тот материал.У «Тайской девушки» изящная герлыга.Бамбучья легкость, ласка, чистота.А всё же, брат, когда мозги, что фига,То и душа – убога и пуста.Есть посохи, как положил в десятку,Как верный друг средь барсов и лавин…Я с ним прошел Калимантан и Вятку,А вот забыл у входа в магазин.Такие – редкость… Помню «Моисея».Он вёл меня к созвездью моему.Под именем настырного евреяУчил он верить всем и никому.Такие – случай, результат везенья.Таких – и не купить, и не достать.По всем законам посохотвореньяПосредством них нисходит благодать.Ищи же свой! Зовущий благодатноВ далёкие и чудные края,Висящий не как сабля надкроватно,Не как ружьё, а как судьба твоя.

Костел в Мае1

Какой простой католицизм! —Ни окон, ни дверей.Входи, кто думает «за жизнь» —Хоть русский, хоть еврей.Стропила да гипсокартон.А в центре – крест простой.Не нужен ни орган, ни звон…И пастор выходной…Ах, боже ж мой – небесный хорНа веточках сидит.И храм, и весь церковный дворЩебечет, верещит.Рулады, трели, фирлюлю —Божественность сама!Нет, братцы, я не повторю,Так, мабуть, янголы в раюСпивають задарма.И нам не надо до весныЛюбовь свою копить.Не лучше ль птичек завестиИ радость жизни пить!Чудесный хор, небесный хорСекунды не молчит.И сердца пламенный моторС звездою говорит.

Китай

Пекин—Шанхай—Лоян—Сиань—Пекин.Неровный круг любви.Путь мудрости и детства.Пять городов – теперь моё наследство.

Мао

По желтой Янцзы я за Вами плыву, поражаясь.В небе «Илов» и «Ту» не видать – «Аэробусы», «Боинги».Небоскребы, как «горы стоят вдалеке».Крокодилов повывели здесь со времен цзаофаней.Плывём хорошо.– Послушайте, Мао!Не слышит.– Послушайте!Мао плывёт.– Я…Не слышит. Ему ленинизм мелковат.Как когда-то и нам маоизм:«Если враг наступает, – смеялись, – мы отступаем.» (Смеялись.)– Послушайте, Мао, Небесный Дракон, экспонат мавзолейный!Я прошу Вас, пожалуйста, не отвечайте, ни откуда плывем, ни куда!Ни секретов, ни планов, ни целей!Одно только – как мой народ, мой китайский народ полюбить?Научите!Иначе – зачем Вы плывёте за мной по Днепру?

Цунами

24 декабря 2004 цунами унесло

более миллиона жизней

1

Сколько ж, выходит, промчалось над нами?«Добрая» сотня цейлонских цунами.Чёрная…Каждая – по миллиону.Ну-ка, жиды, становитесь в колонну!Следом – кацапы, хохлы, татарва…Что нам цунами, коль память жива…

2

Йогин Свами – на улицах, в храме:– Большая волна! Большая волна!Он не знал слова такого – «цунами»…Но ведал – идётВолна – сатана…СтенаТакого большого плача.Стена – война!– Господи!Ей ничего не значит!Зачем она?Зачем Тебе чистые душиТвоих рыбарей – моих рыбарей?Зачем Ты простенький рай разрушил?И сыновей, и дочерейЗабрал у Нишанты, оставив Нишанту…Господи! Разве не Ты говорил?Разве Тебе Нишанту не жалко?Господи Иисусе? Дева Мария?..

3

Облачка на небе стаяли.Пляжик мягок и шелков.Соловьи летают стаями,Поют на восемь голосов.И вдруг – чудесное явление! —Две радуги на небесах! —Знамение? – Ну да – ЗНАМЕНИЕ! —Улыбчивое заверение —Покоя на Его весах.

4

Йогин Свами – на улицах, в храме:– Большая волна! Большая волна!Он не знал слова – «цунами»…Но ведал – идёт…– Зачем она?– Ах, милый, не будьте наивным.А войны?! А революции?! А наркота?! А блуд?!Ракеты, сделанные в Украине —Упали – тут…Таков мировой порядок.Все в ответе за всех.Всегда и везде…Плачет, рыдает Нишанта,Но слёзы иссякнут,И сон его будет сладок.И улыбнется Свами —Твоей звезде.

В проливе Биглль

Какие всё же чудеса!Не «всё же» – чудеса!Огней живая полоса —Совсем не полоса,А город на краю землиНа Огненной Земле,Где не забыли кораблиО первом корабле.«Он славно жил,Он пережилНеверие и страх…И честно голову сложил.Но океаны подружилНа грозовых ветрах…», —Так говорил нам капитан,Отважный Магеллан.– Эй, подходи – кому штормаИ штили нипочём.Кому прошедшее – тюрьма.И есть один расчёт —В рассветный час заветный лучСмеясь, схватить за хвост.Так говорил нам Капитан,Витая в облаках,Склонясь туманной головойНад каждою судьбой.И мы в ответ кивали:– Так!– Покачиваясь на волнах —Кто мачтой, кто трубой…Какие, спросишь, чудеса?Взгляни на небеса.Неузнаваем звёздный хор —Иная Полоса…Идут в кильватерном строюИные корабли,И канут в сини дальних горЗа край, за край Земли…Какие, спросишь, чудеса?..А что – не чудеса? —Добрался я сюда всегоЗа двадцать два часа.За меньше суток долетелНа самый край Земли…Сюда смотаться между дел —Ну, что – не чудо ли?..Волной днепровскою бежитБигллянская волна…И Южный Крест дрожит в руке,И я один на поводкеДороги и холма…Какие, спросишь, чудеса…Слышны на рейде голоса:То стук движка, то парусаИ шелестит прибой.Звезда над мачтой говоритС звездою над трубой.Ведут беседу в небесахГадар и Толиман.И где-то рядышком молчитТуманный Магеллан…Колышет огненную нитьБигллянская вода…А мы предполагаем житьОбычно?! Как всегда?!

Эйлат

Красное море, какого ты цвета?Что это? Как это? Где это – Это?!Где чудесами несметно богат?Чудное море лежит меж горами.Славное море, священный Эйлат.Солнце заходит. Уже за грядоюВысей Египетских. Небо и мореПраздничный, чёрный надели наряд.Чёрное море лежит меж горами.Чёрное море, священный Эйлат.Солнце восходит. Ещё за грядоюГор Иорданских. Но небо и мореПраздничный, красный надели наряд.Красное море лежит меж горами.Красное море, священный Эйлат.Солнце взошло.И повис меж горами,Переливаясь сквозными лучами,Зеленоватым играя огнём, —Чудный аквариум! – Помни о нём!Помни о нём, надевая нарядный,Тот, облегающий, балмаскарадный —Маску и трубку – на карнавал:– Здравствуйте, рыбка!Здравствуйте, губка!Ма нишма2, крабы?Бесэдер3, коралл!

«Вей, стыдливый, благодатный…»

Вей, стыдливый, благодатный,Вешний, снежный, ледяной.Остуди мой лоб горячий,Влажной ручкой оботри!Что глаза мои слезятся?Дуй, холодный, ничего!Я залысинами чую,Как упругое внутриВремя волны равномерныНаделяет жаждойПозднейЖизни новой…

«А в Алуште тепло. Незаметная осень…»

А в Алуште тепло. Незаметная осеньУравняла стихии, означив едваЭту пенную грань, эту легкую проседь.Умирается… Может быть, не навсегда?Может, только на время, до первого чуда,До сладчайшего чуда на нашем пути?Посмотри, как волна превращается в струдельС одуревшим разбойником лет девяти.

Прибалтийское

Пионер Юозас ЦосисМахонький имеет носис.А бойскаут Саускас —Вот Такой Носаускас!

Сёрфер и сойфер4

1

Сёрфер – черен, белозуб.Сойфер – вздорен, вислогуб.Сёрфер – молод и удал.Сойфер – всё уже видал.Сёрфер – скачет на волне.Сойфер – плачет в тишине.Сёрфер – просит фотографию.Сойфер – знает каллиграфию.

2

Катят мальчиков валы.Ближе, ближе. В воду, в воду…Нет достойней кабалы —Переписывать по году.

3

«Макнёт в пучину чёрную!»«Добудет каплю гнусную!»«Рисует букву вздорную!»«Не русскую! Не русскую!»

4

Второй попытки не дано.Прилежно действует рука.Не видит мальчик старика.Прикрыто шторкою окно.

Рига

Представьте аквариумы без воды,Выполненные из плексигласа,В которых на дне лежат цветы,Горит одна или две свечи,И термометр, и какая-нибудь вазочка.И все это вместе. Вечером. В холод.Когда латышская молодежьБез шапок встряхивает чубчикамиИ лезет в посиневший карманчик джинсов,И продавцы, укутанные купчиками,И ихние бабы быстро по-латышскиМешают с нашим матом слова,И эти беленькие девчонки и мальчишки —Как только у них не мерзнет голова!И складные компактные девяносторублевыеЦветариумы из оргстекла,И тюльпаны свежие,И продавцы бедовые,Следящие, чтоб не потухла, не затекла.И крупные ценники,И в цене проставлен копейкам прочерк,И все это имеет такой размах и шик,Что, очевидно, – надо заканчивать очерк,И покупать цветы. Один. На двоих.

«Грипп приехал к нам в пятницу…»

Грипп приехал к нам в пятницуНа пару дней,Но решил остаться,Поскольку в городе на НевеЗапустение…Полки пусты,Прилавки, витрины…Ау вас ещё можно купить свинины…– А чего ещё у вас нет? Нет конфет,Сигарет…Парапет на Неве пуст.Город выметен минусом (вирусом),А у вас плюс.«Плю-юс!» – и хочется полежать,Бродского почитать,На больничном листе, в маетеЗапаривания калины,Закапывания «галазолина»,Заглатывания аспирина,А лучше малины…Интонации Бродского за семь днейНе проходят. «Испанка! Люблю коней!»Кони фыркают, люди чихают.Это родственник дальний припёр ко мне.Это грипп примотал на своем скакуне,Белоглазый, как чашки в Китае…Потому-то с утра и до вечера пьёшьДеревянного чая привычную ложь.И потеешь, пока, наконец, не допрёшьДо решений, которые были.– Как у нас с импотенцией?После Черно?.. (быля).– Да, нормально. А, впрочем, довольно давноНе любил, и меня не любили…Вот и повод. Пора разгонять тоску.Не принять ли по-питерскиГрамм по 200, хорошего… верно, чайку! —Угадали. При нашей зарплатеНе приходится ждать благих вестей.Тягомотно больному принимать гостей.В затрапезном халате, в кровати,Где под каждой подушкой – платок ребрист.И одно утешение – ярок, огнистВид, открывающийся в окне.

Капитан из будущего

– Мы таких, брат, не знавали.В чистом виде – дуролом.Хоть известен на канале,Нашем, третьем, выгребном.На «Ободранной собаке»Он уже четвёртый год,Но фуражку цвета хакиКрепит задом наперёд!Я сказал ему: Бразилий!Я чего хочу сказать.Не таких у нас просили —Соглашались, биофак!Ты чего фуражку крепишь?Ты чего со мной не пьёшь?Почему Полину Ретик,Как ребята, не дерёшь!Или думаешь: не вартоЗнаться, мол, с таким хамлом.А, между прочим, у хамла-тоДеверь в центре НЛО!Но тебе туда не за что!Хоть сули им терема!На Земле не ждут пока чтоПролетариев с дерьма!

У лунного – Боря

Прыгай, дедушка, у моря,За волной и от волны.Дабы счастья, а не горяСлёзы сделались полны.И чтоб рядом молодаяПикала билявка-юнь.Дабы жить, не умирая,В эту светочь, в эту лунь!Прыгай, детка, у прибоя,От волны и за волной.Чтоб удедушки у БориСлёзы схлынули долой.Дабы лунная картинаРазливалась и звала!Чтоб у старого кретинаБы Мальвина бы была…Та-датина, та-да-тина,Та-да-ти-на бы на-на…

«Два расейских мужичка…»

Два расейских мужичка,Белотелых чувакаВышли к морю в легкий бриз,Вышли к морю в самый тыц.И сказал один мужик:– Это море – мугенштык!– Это море – каштельзанд!– Это – гроссервиталант!А другой сказал:– Перке!Нету в русском языке,Даже в матерном нэмаСлов таких, чтоб абсольма!– Волга-мать – ты широка!Пели оба мужика. —– Но, однако, море всё ж —Фрибалдаут!Фрибалдёж!

Чудо

Роберту Оттовичу Гринингу – великому спортсмену и путешественнику

Приделать к лыжам парусаИ взмыть под небеса!Вот это – жизнь! Вот это – да!Вот это чудеса!Сенкевич сказывал:Мой свет!Я видел во сто крат…Я на плоту встречал рассветИ под землёй – закат.На дельтаплане меж холмов,В акульей глубине —Ну что Дроздов?И что – Крылов?Нет конкурента мне!Но телевизор выключалНе маменькин сынок,И детский велик свой качал он,Глядя на восток…Рюкзак набит.Блокнот, фонарь,Сухая колбаса.От солнца шапочка, словарь…Осталось полчаса…Приходит мама в три часа…Осталось полчаса…Приделать к лыжам парусаИ взмыть под небеса!

Стихи о моём городе

«На север ли еду; в Лортемель…»

На север ли еду; в Лортемель,На юг ли – в Абумбай,Всегда со мною мои мечты,И в поезде, и в самолёте.Умру – и не вспомнят меня в Лортемеле.Умру – и забудут меня в Абумбае.И только в Киеве, онемев,Пойдут дома мимо трамваев.Пойдут и придут на холмы, причитая.И улицы станут пусты, фонарея.И сволочь какая-то в АбумбаеСкажет, что родом я из Лортемеля.А я – киевлянин в сверкающих латах,А я – киевлянин, мне хочется дратьсяЗа Ричардов замок, за холм волосатый,За дом на Андреевском спуске, 13.На север ли еду, в Лортемель,На юг ли – в Абумбай,Всегда со мною мой любимый город,И в поезде, и в самолёте.

Фуникулер

Знаете ли вы, что эта киевская роскошь названа в честь тети Фуни?

Тетя Фуня, тетя Фуня!О тебе молва идёт.Погуди в рожок латунный,Ручку медную – вперёд.Вот и храм на том же месте.Те же дали за рекой.Тетя Фуня – едем вместе!До небес подать рукой.Вот и встречный обогнулиИ на гору забралисьКак же быстро промайнули?Как же быстро пронеслись!Ка-ак же быс-тро про-не-сли-и-и-и-и-ись!..Тетя Фуня, тетя Фуня!Ты вожатою была.И троса звенят, как струны,И звонят колокола.Тетя Фуня – едем вместе!До небес подать рукой!Эй, Владимир – выше крестик!Здесь совсем недалеко.Здесь совсем не-да-ле-ко-о-о-о-ой-ё…Мне туда пока не надоТы вези меня назад!Тетя Фуня очень радаИ везёт меня назад!«Знаешь, рыба, я не против —Я имею свой каприз:Выпускаю тех, кто хочет.Кто не хочет, едет вниз!Мой билет – за две копейки.Это значит в два конца.Вверх – копейка, вниз – копейка.Для такого молодца!»Для-а та-ко-го мо-лод-ца-а-а-а-а-а-а-а…

Метро

А метро киевляне не любят за то, чтоПахнет краской и смазкой какой-то оно.А вот чтоб нафталином, борщом или кошкой —Это, вы уж простите, метру не дано.То ли дело шестнадцатый номер трамвая:Запах семечек, мыла, родной перегар.В нем торговки бывало таким торговали —Застеснялся б и Житний – подольский базар.Время прет. Отменяет шестадцатый нумер,Не сказать бы плохого, какой-то чудак.Умерла малахольная бандерша Буня.И теперь ее именем кличут собак.Разве это Подол? Это адова мука!Пахнет краской и смазкой какой-то Подол.Угадайте теперь, почему валидолЯ всегда чесноком заедаю и луком…

Лавра

От тоски – и утро хмуро.Накопились облака.Но Печерская ЛаураМне видна издалека.За блондинкою сусальнойЯ слежу, не отвожу.И наряд ее не бальным,А купальным нахожу.Эти смелые разрезыХороши в монастыре.И советский, и приезжийВидят колокол в нутре.Молодец, она имеетИх по-прежнему в виду —Потому-то не стареет,Потому-то – на виду.

«Монах Иезекия из Киева пишет…»

Монах Иезекия из Киева пишет:– Налево Лаура. Направо – София.А сердце тобою и Гансиком дышит, —Возлюбленной пишет монах Иезекия.– Тоскует душа и обратно, в дорогуМеня увлекает. Прости меня, Боже.За неумолимую эту тревогу,За трепет и нежность к родному порогу,За жажду пойти, торопясь, по дорожке…А после, когда утомленно нахмурясь,С победной обидой, очами сверкая:– Неужто, – ты спросишь, – Софииц, ЛаурицЛобзанья заманчивей Гретхен ласканий?!Я буду смеяться и буду дразниться,И вспомню восточный и сладостный Киев,И реку, какую не всякая птица,И деву Лауру, и деву Софию.

«По лицу душистым светом…»

По лицу душистым светомЗайцы желтые: ду-ду!Я шагаю по просветам,Напевая на ходу.Ампли-туда, Ампли-туда!Солнца, веток, ветерка!Возвращаюсь я оттуда,Где ты был наверняка.Возвращаюсь я с работы.Возвращаюсь я домой.Эта пятница й субботаЙ воскресение со мной!Хочешь – гоголем по воле.Хочешь – моголем в кафе.На футболе, на Подоле,На диване, на софе.От какой же ж я бездельник!От люблю гулять и жить!Ускоряясь в понедельник,В пятницу притормозить.Сохраняй меня, моторный,Бог веселья и забот,Бог суббот, таких и чёрных,Наш родной советский КЗОТ!

Самсон и лев

Часть 1. Экскурсия

Вот памятник «Самсон и лев».Какие чувства вызываетУ вас «Сам сон и лев?Зевает?Что говорите? Лев зевает?!А этот шутит пальцем в рот?!Суёт?!Какое совпаденье!И я! Здесь чудное мгновенье!Из басни, видимо, слова:– Шути, родное поколенье,Хоть чем, хоть пальцем в пасти льва!Самсон глядит на наш советскийНарод… И взгляд его жванецкийСкользит поверх голов, дерев…И в ту же даль косится лев.