Новый узбек. Приключенческий роман

***

Мой доклад на этот раз оказался достаточно утомительным для моих коллег.

– Ваш доклад занял ровно 45 минут, как академический час, – заметил шеф, улыбаясь.

Однако как только я закончил его, началось поистине бурное обсуждение вопроса, которое длилось допоздна.

11. ВЕРДИКТ ЮРИСТА

Откладывать встречу с юристом было нельзя, но встреча зависела от свободного времени Самсона. Я не решался его подталкивать, но он оказался достаточно внимательным и сам позвонил, назначая встречу как всегда в той самой квартире с тайником.

– Кстати, для разнообразия окраски нашего общества можете пригласить и Фёдора Борисовича, а я буду с юристом, как обещал.

Я заметил, что этот западный бизнесмен никогда не являлся на встречи в одиночку, хотя его товарищ с красным галстуком мог не произносить и двух слов за весь вечер. Возможно, он поощряет с моей стороны тоже заиметь такую же привычку, то есть в одиночку не ходить на важные деловые встречи.

Фёдор Борисович обрадовался предложению:

– Я чувствую некоторую неловкость за то, что вас покинул в последний раз, возможно, сегодня я реабилитируюсь, – подшутил он.

Вообще Фёдор Борисович был всегда полезнейшим членом любого общества, очень хорошо готовил даже наши национальные блюда. С ним я чувствовал себя намного спокойнее.

Как поётся в известной песне: «…вдвоём вдвойне веселей…», мы с Фёдором, занимаясь подготовкой к встрече, не заметили, как наступил час дня, о чем напомнил нам звонок входной двери, демонстрирующий немецкую пунктуальность Самсона.

***

С большим удовольствием я пошёл встречать гостей, так как было чем гордиться: посередине стола красовалась огромная рыбина золотого цвета!

Гости, Самсон с юристом, в один голос ахнули.

– Где вам удалось заказать такую красавицу!? – восклицая, вопрошает Самсон.

– Представьте себе, Фёдор Борисович собственноручно приготовил ее, – с гордостью отвечаю я.

– Что вы говорите?! Редко встретишь таких умельцев с золотыми руками, особенно нашего пола. Кстати, как я гляжу, сегодня чисто мужская компания?

– Да, я решил хозяйку не беспокоить.

– Я забыл вас представить, прощу прощения, это Вадим Петрович, юрист высокого класса, а это дядя Хусан, юморист не меньшего класса и Фёдор Борисович, незаменимый тамада и кулинар, – в шуточной манере стал знакомить Самсон присутствующих.

– Просто Вадим, – сказал молодой человек, по очереди пожимая нам руки. – Я слишком молодой.

– Молодой, да удалой! – не унимался Самсон.

В дальнейшем мы убедились в правоте его слов, подтверждающих обширными знаниями удалого. Впрочем, у Самсона не могли работать даже средние специалисты. В этом отношении мне чудовищно повезло.

Расселись и начали изящное чревоугодие, Самсон, как всегда, приятное времяпровождение совмещал с полезным и сходу стал восстанавливать деловую атмосферу.

– Дядя Хусан, я прошу смело обсуждать с Вадимом все дела безо всякой утайки, в том числе, пожалуйста, продемонстрируйте ему короб.

***

Когда я почувствовал, что пора перекурить, пригласил Вадима на балкон. Вообще за столом образовалась отдельно беседующие две группы. Самсон с Фёдором отлично спелись, обнаруживая многочисленные общие интересы.

Перекур на балконе сопровождался осмотром короба, Вадим сразу попросил документы, относящиеся к коробу. Я вынес на балкон папку, где имелись документы по декларированию ценностей. После того, как Вадим внимательно ознакомился с документами, вернулись к столу.

За столом, когда я закончил ознакомление Вадима со всеми вопросами и деталями нашего сотрудничества с Самсоном, Вадим выдержал достаточно долгую паузу, затем, взвешивая каждое слово, произнёс:

– С документацией все нормально, но, – этот термин «но» поспособствовал моментальному прекращению беседы наших двух других друзей. Самсон, резко повернувшись к юристу, превратился весь во внимание, я удивился способности этого человека, он молниеносно улавливал важность момента, хотя, казалось, что он не обращает на нашу с юристом беседу никакое внимание в течение целого часа. – Но короб в таком виде представляет нарушение нашего законодательства по безопасности. Во-первых, он должен быть огорожен железной решёткой, во-вторых, его перемещение должно сопровождаться охраной или услугой службы инкассации.

Я удивлённо заметил, что Самсон что-то записывает в маленький блокнотик. Откуда, как и когда у него в руках оказались эти предметы? Вот это оперативность реагирования!

– Дядя Хусан, мы с вами отдельно обсудим эти проблемы, решим их и доведём до юриста.

– Хорошо, – согласился я.

– Давайте отметим это дело, – сказал Самсон, разливая напиток по бокалам, – Просим юриста сказать пару слов для прессы, – шутливо обратился к Вадиму.

– Чем меньше нарушений, тем сохраннее нервы, я предлагаю выпить за ваши железные нервы в будущем!

– Какое изумительное пожелание! Большое спасибо!

Благодаря стараниям Фёдора, каждый раз после тоста нахваливали еду с закусками.

Через некоторое время Самсон стал просить меня сказать слово.

– Я с удовольствием скажу, но, с позволения общества, попозже. Дело в том, что у меня есть предложение, но до него я прошу ознакомиться Самсону и Вадиму с некоторыми событиями двадцатилетней давности. Это займет несколько минут, вам придётся прочесть небольшой увлекательный рассказ, поэтому мы пообщаемся с Фёдором Борисовичем, а вам вручаю рукопись. Вы убедитесь, что после прочтения наше общение улучшится, или, во всяком случае, появится интересная тема для обсуждения: рассказ о создании достойных условий для предпринимателей.

С этими словами, прежде чем идти перекурить с Фёдором, я вручил им рассказ следующего содержания:

РАСПЛАТА ЗА… МОРАЛЬНЫЙ УЩЕРБ

(криминальный рассказ)

В один из теплых вечеров июля я расхаживал в 447-м номере гостиницы «Турист» города Волгограда. Окна номера выходили на прекрасный пейзаж великой Волги. Но, ни великолепие реки, ни полная луна напротив окон, царствующая над всеми огнями на воде и на берегах реки, меня мало интересовали. То и дело я подходил к окнам, прислонялся и упирался локтями на одеяло, сложенное многократно и наброшенное на острые алюминиевые рамы, и пристально смотрел на ближайшие к его окнам двух машин. Одна – девятка, другая – девяносто девятая. Обе – мокрый асфальт. Я не сомневался, что это были именно «они». Из четырех ребят двух я уже знал по имени: Олег и Саша. Все четверо были рослые, в меру «накаченные», легко двигались. Одним словом – молодежь. «Да, – подумал я. – Одному мне с ними не справиться. Придется головой поработать».

***

Кровать в номере располагалась вдоль широких и настежь распахнутых окон. Рядом с кроватью стояли две бутылки. Одна – пустая, другая, с водочной этикеткой, наполовину опорожнена. Я взял стакан со стола, присел на кровать, плеснул на донышко стакана из бутылки, посмотрел на бутерброды, разложенные на деревянные подлокотники кресла. Встал. Подошел к зеркалу. Несколько мгновений смотрел на себя серьезным видом. Потом стал кривляться: зажмурил глаза, поднял брови, словно хотел удерживать закрывающиеся глаза, скривил рот, намочил нижнюю губу обильной слюной и в таком «пьяном» виде присел на кровать, опрокинул содержимое стакана в рот. Голова болталась, как у младенца. Взял бутерброд, откусил, стал медленно жевать, уставившись стеклянными глазами на входную дверь…

***

Через некоторое время я стал пристально следить за четвёркой и внимательно прислушиваться к их разговору. Олег сидел за рулем «девятки», дверь распахнута, одна нога на асфальте. Им уже здесь ловить нечего. Вернее, некого. Девушки-спортсменки, оказывается, уехали днем, хотя соревнования еще продолжались. Наверное, проиграли. Его напарник прощался с друзьями у девяносто девятой. Олег поменял кассету, только хотел выйти из машины, тоже попрощаться, как бутылка, пущенная мной, грохнулась об лобовое стекло, которое стало похожим на мелкую сетку, а посередине образовалась дырка. Его друзья резко обернулись и подбежали.

– Кто-то бутылку пустил, – крикнул Саша. – Вон смотри – открытые окна, четвертый этаж, почти напротив нас.

– Вон и на пятом и на шестом вроде… – только начал его напарник, Саша резко его оборвал:

– Побежали, побежали, сейчас разберемся!

Олег, молча, вышел из машины, достал ключи, чтобы закрыть двери, потом махнул рукой, захлопнул дверь и побежал за друзьями.

***

Я лежал ничком, как будто спал. Вдруг кулаками и ногами стали колотить в дверь. Я приподнял голову и «пьяным» голосом крикнул:

– Э-э! Кто там?! Открыто!

Ручку повернули, дверь распахнулась. Вбежали четыре молодца, впереди Олег, весь багровый.

– Ты чё, тварь, бутылками швыряешься!?

Я «с трудом» присел на кровать, свесив ноги. Посмотрел на «четверку», потом – на свою бутылку. Плеснул последний полстакана, вытер рукавом обильную слюну с нижней кривой губы, опрокинул стакан, взял откусанный бутерброд, «чуть не уронил» колбаску, откусил кусок, стал медленно жевать, уставившись на четверку стеклянными глазами, которые хотели закрываться, но брови с трудом их удерживали.

В рядах противника появилось замешательство.

– Чтобы бутылка полетела вниз, здесь должна быть хотя бы драка, но для этого необходимы как минимум два человека, – глубокомысленно произнес один из незнакомцев.

– Да, ребята, побежали на пятый этаж, – крикнул Саша и вышел, за ним вышли двое напарников, ветер захлопнул дверь.

Я стеклянными глазами продолжал смотреть на Олега. И Олег на мгновение задержался. То ли что-то заподозрил, то ли ему моё лицо показалось знакомым. Шаги в коридоре быстро удалялись. Тут я схватил опорожненную последнюю бутылку и резко швырнул ее в окно. Услышал треск разбившегося стекла, но намного громче, чем звук разбившейся бутылки. Я понял, что попал на девяносто девятую.

– Ах ты, гад! – взревел Олег и бросился к кровати.

Тут я встал во весь рост, лицо выпрямилось, глаза открылись. Олег с разбегу чуть не столкнулся со мной. Он слишком близко подошел, позиция для удара стала не очень удобной, его кулаки разжались, наверное, хотел схватить меня и повалить. Тут я, сколько есть силы, ударил Олега левым локтем то ли в ухо, то ли в челюсть, при этом левое моё плечо сделало поворот, чуть ли не через весь корпус. Олег улетел в сторону кресла. Видимо по пути к креслу он уже был, наверное, в нокауте: после мгновения полета, он как-то странно «прикреслился», при этом верхняя половина его тела повисла через подлокотник. Я быстро завязал его глаза полотенцем, а руки привязал сзади другим полотенцем. Выпрямил и посадил на кресло. Олег слегка тряхнул головой.

– Издавать какие-либо звуки не советую, – сказал я совершенно трезвым голосом. – Иначе мне придется только пырнуть ножом. Пошли и повторяю – только молча!

Было бы большой ошибкой, если у читателя сложилось впечатления о моей «крутости», я, конечно, простой и обыкновенный обыватель. Дело в том, что я знал и постоянно повторял этот прием – удар локтем с близкого расстояния. Все объясняется просто. В свое время я сам однажды полетел, получив такой же удар от командира, который расценил обыкновенную задержку с объекта за «самоволку». Конечно, это было давно, когда я служил в армии. Но с тех пор я не прекращал отрабатывать именно этот удар.

Радуясь тому, что со мной остался только один противник, и нет необходимости переходить к плану «Б», я подвел его к двери, сначала выглянул, затем слегка толкнул его сзади острым концом алюминиевой расчески, так как ножа в номере не оказалось. Не убирая руку, стал его направлять. Проходя несколько дверей, сказал: «Стой!» и слегка повернул его налево в проем двери. Три раза стукнул в дверь, которая тут же отворилась. Я толкнул Олега в номер, дверь защелкнулась. Я сорвал полотенце от лица Олега и швырнул на кровать. Олег стал моргать глазами и жмуриться. Наконец увидел перед собой двоих. Наверное, он размышлял: «Один – тот самый „пьяный“, а другой… Вот в чем дело! Знакомый. Теперь и „пьяного“ вспомнил. Только что-то он зарос щетиной…».

Да. По выражению лица и дальнейшим его излияниям, он вспомнил «пустяковый» для него инцидент недельной давности. По его признанию, они как раз в тот день познакомились с теми самыми спортсменками. Ехали к ним. Торопились. Олег в наглую зажал «шестерку». «Шестерке» тогда пришлось сильно затормозить. Правильно. «Деревня», с такими простыми номерами, должна уступать. Однако, хозяин «шестерки» оказался не таким простым, как его номера. На следующем перекрестке он неожиданно обогнал Олега и тоже сильно зажал. Олег еле успел затормозить и, высунув голову, стал браниться. Хозяин «шестерки» показал по одному пальцу с обеих рук: мол, один-один, ничья. Не-е-т уж! Мы вас проучим…

***

Все началось примерно недели две назад, когда я приехал по делам, и позвонил сыну12 Олега Александровича – Юре Королицкому. Встретились, поговорили, слегка отметили встречу, вспомнили «отца». В конце встречи Юра спросил:

– Может быть какая-нибудь помощь нужна?

– Спасибо, – ответил я, затем, немного подумав, добавил: – Я собираюсь снять машину на неделю, если у тебя есть знакомый со своей машиной, то я был бы очень рад твоей рекомендации. Тем более, лучше иметь дело со знакомыми.

– О чем речь!? – запротестовал Юра. – Ты приезжаешь от отца, а я буду кого-то рекомендовать? Я со своей старухой в твоем распоряжении. Только договоримся так: параллельно будем заниматься и моими, и твоими делами. Договорились?

– Договорились, если это тебя не затруднит.

– Как затруднит, так сразу же скажу, – отшутился Юра. – И вообще, о гостинице не может быть и речи, можешь жить у меня, а если не понравится, то поселишься в офисе, я снимаю квартиру для офиса, кстати, там уже жили гости.

***

На следующий день приключилась беда, связанная с выяснением отношений при обгоне, о чем я уже начал знакомить читателя.

После того, как Юра символично изобразил «ничью», мы уже забыли про тех ребят, и направились по своим делам. По дороге Юра остановил машину и попросил меня купить газету. У киоска, стоя в небольшой очереди, я услышал подозрительный шум со стороны Юриной машины и увидел ту самую «девятку», которая загораживала дорогу перед Юриной «шестеркой», а сзади очень близко затормозила «девяносто девятая». Заметно было какая-то возня, я побежал в сторону Юриной машины и столкнулся с рослым парнем, который нагло улыбался.

– В чем дело? – спросил я, почувствовав, что столкновение с парнем не случайное. Не меняя наглое выражение лица, парень вынул правую руку из кармана куртки, и взмахнул ею в сторону моего лица. Я сначала ничего не понял, так как расстояние между нами было приличное, чтобы махнуть рукой для удара, потом почувствовал нестерпимо резкую боль в глазах, машинально двумя руками закрыл лицо и нагнулся.

Я не помню, сколько времени так простоял. Я слышал звук разбитого стекла, громкую брань, но ничего не мог предпринять: глаза слезились, а руки невозможно было оторвать от них. Через некоторое время рядом с собой услышал Юрин голос:

– Что с тобой, дядя Хусан? – и я почувствовал, как Юра берет меня за руку и кричит: – Побежали к машине! – кое-как добежали до машины, Юра запихнул меня в машину, сам поторопился сесть к рулю, и при этом проговаривал: – Я сейчас догоню этих молокососов, сейчас догоним…

***

Мотор взревел, и «шестерка» с визгом тронулась, однако буквально через несколько метров Юра резко затормозил. Я почувствовал, что нет лобового стекла, но причина остановки была другая: спустя несколько мгновений, Юра стал хохотать, потом кое-как совладел с собой и сказал:

– Дядя Хусан, ты, конечно, извини, тебе не до смеха, но молокососы с нами поиграли, подобно малолетними: оказывается, они еще проткнули чем-то правое колесо! Ладно, первым делом я займусь тобой, – с этими словами Юра вышел из машины, открыл дверцу со стороны пассажира, выволок меня обратно из машины, поволок в какое-то кафе, нашел умывальник и глубоко вздохнув, сказал: – Вот тебе и облегчение, дядя Хусан, вымой глаза, потом поговорим. Я в машине покурю.

Когда с красными глазами я сел в машину, Юра, ехидно улыбаясь, закурил очередную сигарету. Оба молчали. Через некоторое время улыбка пропала с лица Юры, он осторожно стал убирать остатки лобового стекла.

– Однако тебе долго пришлось полоскаться, Дядя Хусан, я уже поменял колесо, – сказал он, наконец, нарушая затянувшееся молчание. – Кстати, что они сыпанули тебе в глаза?

На этот раз расхохотался я и при этом все вытирал платком слезящиеся глаза.

– По-моему, сыпанули обыкновенную соль, – наконец, ответил я.

– Да? Надо же, как просто и как эффективно! – удивился Юра очередной раз находчивости молокососов. Завел машину и тихонько-тихонько поехал в поисках автосервиса. – Ты, кстати, не видел, как они по-мальчишески справились со мной. На это действительно нужно было посмотреть. Ладно, придется мне самому рассказать, как бы мне не было стыдно. Я, конечно, насторожился, когда затормозили девятка впереди, а девяносто девятая сзади и ожидал грубую потасовку. Но был очень удивлен культурным обращением хозяина девятки, который как-то непринужденно подошел и еще более неожиданно вежливо спросил: «Это ваша машина?». Я кивнул головой. Тогда он сказал: «Мы не могли бы отойти в сторону?». Я был готов ко всему, поэтому молча, вышел из машины. Когда мы отошли метров шесть от машины, подошел хозяин девяносто девятой. Я весь напрягся, ожидая нападение. Никакого нападения не последовало, оба спокойно стали закуривать. Тут я заметил кивок хозяина девяносто девятой в сторону киоска и одновременно он махнул кому-то в сторону машины. Я посмотрел сначала в сторону киоска, ты бежал оттуда, но столкнулся с каким-то парнем, который размахивал руками. Тут я услышал звон разбитого стекла и повернулся к своей машине. От машины двое удалялись в разные стороны, при этом громко и грубо с матом кричали о том, чтобы мы с тобой, такие да сякие, знали свое место, а они сами стали садиться в машины. Я, не думая ни о чем, кинулся туда, но оказался распластанным на тротуаре от одновременно подставленных подножек этими молокососами. Когда я поднялся на ноги, только смог увидеть, как обе машины тихонечко удаляются и трое бегом догоняют их, садятся, уезжают. Потом я вспомнил про тебя и, увидев тебя, я понял, что они и тебя вывели из «строя». Но я совершенно не ожидал, что они оставят нас без воздуха в колесе! Это, конечно, профессиональная работа, они наверняка такими делами занимаются постоянно.

Я не мог ничего ответить ему. Он помолчал, закурил, потом сказал:

– Дядя Хусан, ты кого-нибудь из них или что-нибудь запомнил, например, номер машины?

– У меня зрительная память – нуль!

– А я запомнил номер девятки, услышал имена: Саша и Олег, но не знаю, кому они принадлежат, – сказал Юра.

– Ну, ты даешь! – восхищенно сказал я.

– Это чисто профессионально, – сказал Юра.

Да. Афганская война многих наших ребят сделала профессионалами. Юра не исключение. Кстати, я часто замечал, если Юра идет впереди и если нужно заворачивать за угол, то, на какую-то долю секунды вытянув шею, он останавливался, обозревал, что творится за углом и, только после этого, шел дальше. Это тоже профессиональная привычка. В таких случаях я думал, что если это было на войне, и если я шел впереди, то меня давно уже убили бы.

***

Через час мы уже ехали с новым лобовым стеклом по своим делам, а Юра вовсю строил планы мщения и расплаты. Я, молча, слушал, и не хотел Юре мешать выговориться. Вечером Юра в полном молчании повез меня домой, хотя договаривались, что я сегодня поселюсь в офисе. Когда сели ужинать, также молча, вытащил большую бутылку водки.

– Слушай, дядя Хусан, вчера ведь мы пили чисто символически. А сегодня мне надо развязать тебе язык, иначе ты так и будешь молчать. Не зря говорят: «Что у трезвого на уме, у пьяного – на языке».

Разлили, чокнулись, выпили, закусили, еще разлили…

Разговор шел вокруг да около сегодняшнего происшествия, Юра все наталкивал меня на тему расплаты. Я понял, что мне все равно придется высказать свое мнение.

– Юра, ты знаешь, что написано по этому поводу в Уставе Вооруженных Сил США?

Он чуть не захлебнулся рассолом.

– Прямо таки по этому поводу?

– Представь себе, безо всякого преувеличения.

– Очень любопытно, но я представить не могу, куда ты клонишь.

– Там, то есть в Уставе, есть предписание о том, чтобы любой военнослужащий, после какого-либо ЧП имеет право написать рапорт об этом происшествии лишь через сутки. И ты знаешь почему?

– Ты меня убил, дядя Хусан! Да, конечно, я вспомнил, это из Карнеги. Но я никогда не думал, что именно это место Карнеги мне придется применять в жизни! Ты хочешь сказать, что будешь молчать до завтрашнего дня?

– Да. Тем более, завтра суббота, и до понедельника вряд ли что-либо можно предпринять.

– На этот раз ты ошибаешься, в субботу и в воскресенье можно очень многое предпринять. Например, я могу уточнить у товарища, сотрудника ГАИ, тоже, кстати, афганца, кому принадлежат эти машины и многое другое.

– И все-таки, давай отложим до утра.

– Да, тебя водкой не возьмешь. Хорошо. Уговорил. Утро – вечера мудреней. Но, я не думаю, что утром я буду иметь другое мнение по этому поводу.

***

В субботу утром я впустил Юру в офис ровно в восемь часов утра. Привет. Привет. Как дела? Все нормально и т. д.

Прошли на кухню, разлили чай, стали пить.

Я упрямо молчал.

Наконец Юра не выдержал и начал атаку:

– Ты кстати был прав вчера, – я только хотел отметить про себя: «Слава Богу», но услышал совершенно другие слова, чем ожидал: – Я вчера был слишком мягок по поводу… расправы с молокососами.

– Ты все-таки настаиваешь на расправе?

– А что? Неужели мы их просто так оставим в покое. Ты можешь представить себе, что они могут натворить завтра? Молодежь нужно воспитывать! – было заметно, что Юра стал терять терпение.

– И какие пути воспитания ты видишь с нашей стороны? – сказал я с издевкой.

– По большому счету их уже поздно воспитывать. Но оставлять безнаказанно такие проступки тоже нельзя. Хоть с этим ты согласен?

– И что ты предлагаешь?

– О! На этот счет я могу фантазировать сколько угодно. Хотя бы для начала разбить лобовое стекло и морду.

– Вот поэтому я долго молчал. Что мы от этого выигрываем, помимо наших потерь времени и нервов?

– Дядя Хусан! Если ты не хочешь вмешиваться, то я сам их хорошенько проучу! – сказал Юра, побагровев.

– Нет, я не отстраняюсь. Я просто хочу знать все за и против. Что мы теряем и что приобретаем. То, что ты предлагаешь – это слишком примитивно. И вообще ты хочешь уподобляться им. Потом следует с их стороны что-нибудь в том же духе и т. д. и т. п. Это может продолжаться до бесконечности. Меня смущает, прежде всего, противозаконность наших шагов и самое главное – отсутствие какого-либо результата. Для меня моральный ущерб возмещается не разбитыми мордами, а конкретной и сравнительно высоко оцениваемой суммой.

Тут Юра слегка нагнулся и пристально стал смотреть мне в лицо. Казалось, он ошеломлен.

– Я не верю своим ушам! Ты что, с неба свалился? Ты предлагаешь предпринять что-то законное?

– А мы с тобой вообще знаем, что говорит закон в таких случаях?

– Тебе хочется знать? – спросил Юра с ехидной улыбкой. – Я… могу устроить «ликбез» для нас обоих сейчас же, – не переставая улыбаться, он взял трубку и стал набирать чей-то номер телефона. – Сейчас нас опустят на землю от высоты заоблачных… извини, вроде попал. Привет, Толик! Ага, как дела? Да? Ага. Слушай, Толик, у тебя есть один час времени? Весь день не обязательно. У нас небольшое дельце. Я тебя познакомлю с чудом нашего века, уповающего нашим законам. Сейчас приедем. Пока, – положил трубку, повернувшись ко мне, сказал: – Поехали. Это очень серьезный юрист-криминалист. Вместе служили. Как видишь, мы тоже не лыком шиты – везде свои люди.

***

Толик оказался подвижным и очень энергичным человеком. Он сразу завалил нас всякими вопросами за чаем. А его жена стала накрывать на стол. Толик спросил, обращаясь к Юре:

– Как на счет сто граммов?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ака – старший брат. Однако этот термин давно стал близким к японскому «сан» и применяется в виде оказания почтенного уважения.