Записки разведчика. Книга первая

– Что он сделал такого, что не понравилось вам и потом Кузнецову?

– Он сам не обратил никакого внимания на предметы груза, но ему очень приглянулись ящики. Он каждый день ходил вокруг них, но ничего не предпринимал, не задавал никаких вопросов. Когда прошёл уже третий день, я обратился к Кузнецову за разрешением покинуть таможню. При этом я каждый день ему преподносил подарки в виде золотых монет. За три дня это было три тысячи золотом. Он ответил, что проблем с грузом он не обнаружил и разрешил нам отправляться на следующее утро.

Я слушал с большим интересом, не пропускал ни одного слова мимо ушей.

– И что же помешало вам покинуть таможню?

– Этот подполковник, – и тут все же Садыков, видимо, сдержаться уже не мог, и два слова были почти выплюнуты им. – Он приказал перевезти ящики на склад для более детального досмотра, потому что, якобы, ему сообщили, что в грузе находится контрабанда. Кузнецов попытался вступиться и перевести это в шутку, но подполковник пригрозил арестовать его за нарушение приказа вышестоящего начальства. После этих слов я понял, что мы влипли по полной, и выбраться будет очень трудно. Я приказал охраннику ликвидировать подполковника.

– Ого! Вот значит, до какой степени Вы докатились… Понятно. Но и тут не получилось… – я усмехнулся про себя, и невольно нахмурился, сведя брови к переносице. И подумал при этом: «А если бы получилось? Что было бы тогда?»

– Подполковник приказал охранников поместить под стражу. Их выпустили к нам только позавчера. Привлекать к этому Кузнецова я не хотел, потому что он нам мог пригодиться в качестве агента.

– Тогда почему Вы не привлекли к этому своих диверсантов? – Спросил я спокойно. Ни одна мышца при этих словах не дрогнула на моем лице, как и было задумано. Это важно.

Его глаза расширились от удивления:

– А откуда Вы знаете про них?

– Нурали Каримович, я знаю гораздо больше, чем Вы можете себе представить!

– Вот уж не ожидал от Вас такого! Я Вас даже зауважал! Ну что ж, тогда продолжим. Я дал задание группе уничтожить подполковника, но он не выходил с территории части, а наши не могли проникнуть на неё, – далее повествование Садыков вел намного спокойнее, без таких ярких эмоций, как раньше. – Ваши солдаты знают своё дело и не считают ворон на посту, но подполковнику не хватало решительности для вскрытия самих ящиков. А у Вас её было предостаточно! Подполковник решился только отправлять раз в неделю отчёт в штаб фронта, в котором просил разрешение на взлом самих ящиков. Но пакеты его так и не дошли до места. Наша группа выловила их всех, кроме последнего. Тот каким-то образом смог проскользнуть мимо нашей разведки. Поэтому прислали Вас.

– Дальнейшие действия уже мной описаны и ждут только протоколов допросов вашей троицы. Нурали Каримович, давайте с Вами предположим, что вашему грузу и вам удалось выбраться из таможни и отправиться к линии фронта. Какова дальнейшая судьба ожидала бы каждого из вас?

– До столицы доехали бы не все. Темешев умер бы ещё до линии фронта. Охрану бы убрали после пересечения линии фронта.

– Откровенно, ничего не скажешь. Чем это не угодил вам всем Темешев?

– Он слишком много знал. И только его смерть могла бы спасти его семью от ареста и расстрела за измену Родине.

– А большая у него семья была?

Садыков рассмеялся так заразительно и неподдельно, что вызвал у меня улыбку. И в то же время в смехе слышались ноты нервозности.

– Господин лейтенант, Вы меня удивляете! То вы с лёгкостью говорите о таких вещах, о которых и догадываться не могли бы, а то не знаете таких мелочей!

– Я прошу прощения, если оказался смешон в этой ситуации, но я действительно не знаю состав его семьи.

Просмеявшись и вытерев платком слёзы, Садыков ответил:

– У него никого в живых не осталось, кроме дочери Елены. Я имел в виду ближайших родственников. Его жена погибла в катастрофе десять лет назад, с тех пор он один.

– И ваше правительство не пощадило бы даже молоденькую девушку?

– Нашим миром правят только деньги. Ради денег Елену, оставшуюся без покровителя, расстреляют в ближайшие два-три месяца. Вот так вот!

– Ну, что ж! У меня вопросов пока больше нет. Возникнут – я знаю, где Вас найти. Спокойной ночи, Нурали Каримович.

– Спокойной ночи, господин лейтенант.

– Конвой! Уведите арестованного.

Глава 5

Когда Садыкова увели, из шкафа вышел бледный и слегка дрожащий Темешев.

– Вадим Николаевич, неужели это правда?.. Неужели они посмеют это сделать?

– Вы не поверили мне, теперь получили подтверждение от Садыкова. Давайте послушаем Мещерина, может, он правду скажет, если Садыков обманул, – я пожал одним плечом.

– Нет уж, увольте! В этом шкафу я чуть с ума не сошёл от услышанного! Пожалейте меня перед смертью!

– Юрий Петрович, рановато Вам ещё о смерти говорить!

– Перестаньте, Вадим Николаевич, я же знаю, что не вы, так свои меня убьют и глазом не моргнут.

Я скромно улыбнулся ему в ответ. Моя улыбка его смутила почему-то. И я задал очередной вопрос:

– Скажите-ка, Юрий Петрович, по вашим планам, согласованным с вашим правительством, каким образом вас должны были доставить в столицу?

– Никаким. Согласования, как такового, не было. Мы были сами виноваты в своём опоздании, поэтому добираться до столицы нужно было самим. Ведь они не знали о том грузе, который мы везём с собой.

– Выходит так, что если бы они узнали о дополнительном грузе, то…

– То прислали бы только вертолёт для перевозки этого груза, не заботясь о нас самих, – закончил фразу за меня Темешев.

– Юрий Петрович, вот Вы – дворянин высокого положения, граф. Что вы мне можете сказать, если можете, о семействе Велижановых?

Он вздрогнул от неожиданности:

– Это семейство – мои ближние родственники! Я надеюсь, что с ними всё в порядке? – Темешев занервничал.

– Не беспокойтесь, пожалуйста! По нашим сведениям, с ними всё в порядке. С одним из них можно встретиться у нас здесь.

– То есть как здесь? Прямо тут? На таможне?

– Если пожелаете увидеть его перед отъездом – то и на таможне, – опять пожал все тем же плечом я.

– Вадим Николаевич, скажите: Вы – волшебник?

– Ну, что Вы, право, Юрий Петрович! Три дня назад наша группа разведчиков взяла его в плен и доставила на нашу сторону.

– Господи, Вадим Николаевич, у меня от волнения даже слов нет! – Он тяжело осел на стул, склонил голову на руки и плечи его затряслись.

Я налил стакан воды и дал его Темешеву.

– Юрий Петрович, выпейте воды, пожалуйста!

Он взял стакан трясущимися руками и, стуча стеклом по зубам, медленно выпил. Вернув стакан, нервно вытер губы тыльной стороной руки.

– Вадим Николаевич, я знаю, что вашему правительству от меня что-то требуется. Я сделаю всё, что в моих силах, но при одном условии: вы должны мне привезти сюда мою дочь.

– Юрий Петрович, я не знаю, что от Вас требуется, но я Вам обещаю: Ваша дочь в целости и невредимости будет доставлена к Вам! Я не люблю пустых обещаний, но это я Вам обещаю!

Я выглянул за входную дверь:

– Дежурный! Врача срочно сюда! Пусть походный набор инструмента захватит! Быстро!

Дежурный с вытаращенными глазами кинулся бегом выполнять приказ.

Когда прибежали военврач с медсестрой, Темешеву уже стало немного лучше. Врач осмотрел его и сказал мне:

– Его нужно срочно госпитализировать. У него мелкоочаговый инфаркт начинается. И ему нужно в более прохладное место, чтобы не перегреваться.

– Доктор, спасибо большое за рекомендацию. У меня к Вам такой вопрос есть: в вашем медицинском арсенале есть такие средства, чтобы человек, приняв их, был очень похож на труп?

Я вышел на канал мыслесвязи с «дедом».

– «Дед», Привольный на связи. Добрый день.

– Добрый день, сынок. Группу диверсантов выследили, ночью будем брать.

– Это хорошо. У меня новости такие: лейтенант Велижанов, захваченный в плен группой Сергунова – ближний родственник Темешева. Темешев готов пойти на сотрудничество, но с одним условием: необходимо перевести через линию фронта к нам его дочь.

– Сынок, у нас на это сейчас нет ни людей, ни времени. Кто этим делом будет заниматься?

– Если разрешите, то этим займусь я и лейтенант Велижанов…

– Отставить отсебятину, лейтенант! – «дед» взорвался, но быстро отошёл. Самоконтроль определенно был одной из его сильнейших черт. – Докладывай дальше.

– Капитан Кузнецов куплен Садыковым.

– Это я понял ещё при получении пакета из штаба фронта. Что по нему предпринято?

– Пока ничего. Наблюдаю за его передвижением и действиями.

– Его никак нельзя упустить! Он очень важен для них. Его нужно будет обезвредить любыми способами. Что с Юровым?

– Садыков не смог подкупить Юрова и пытался его устранить, но не получилось.

– Хорошо, сынок. По поводу Темешева я подумаю, как можно сделать. Что нашли в грузе?

– На сей момент нашли пять артефактов, три из которых не имеют цены. А так же почти три килограмма драгоценных камней без оправы.

Я почувствовал, как у генерала перехватило дыхание от услышанного. Когда он немного пришёл в себя, он спросил:

– А поточнее можете сказать?

– У нас нет разновесов, чтобы завешать точнее, и ювелиров, которые смогли бы оценить стоимость камней, так что это, к моему сожалению, все, что я могу сказать.

– Как же я сразу не додумался вызвать оценщиков?.. – этот вопрос был риторическим и как бы задан генералом больше даже самому себе, чем кому бы то ни было еще. – Какие дальнейшие планы и мероприятия собираешься произвести?

Среди ночи вся таможня стояла на ногах. Меня подняли по тревоге:

– Господин лейтенант! Темешев умер!

Через три минуты я был на гауптвахте. Там были уже военврач с медсестрой и санитарами, Юров, Кузнецов.

– Господин лейтенант, у него обширный инфаркт, сердце не выдержало, – военврач нервно протирал тряпочкой стёкла очков. – Я Вам ещё днём сообщал, что у него слабое сердце, что его необходимо было госпитализировать.

– Завтра утром машина должна была его перевезти в полевой госпиталь. Не успели… – я со скорбью смотрел, как санитары укладывают на носилки тело графа. Сквозь решётки дверей на это смотрели и остальные члены делегации. – Днём похороним честь по чести, как он того заслужил своим долгим и нелёгким трудом. Сделайте всё, что нужно. Начальству я доложу сам сейчас.

На выходе ко мне подошёл Кузнецов:

– Господин лейтенант, за время Вашего пребывания здесь я не получил от Вас ни одного приказа.

– Господин капитан, радуйтесь, что Ваша добросовестная служба не даёт сбоев. Пока Вы несёте свою службу исправно, у Вас не будет проблем. Вслед за нарушениями у Вас появятся очень большие проблемы. Пока можете быть свободны.

– Слушаюсь, господин лейтенант, – он вытянулся в струнку и отдал честь, но в глазах мелькнул огонёк ненависти. Я сделал вид, что не заметил его, а поведение принял за чистую монету.

Днём на церемонию похорон допустили всю делегацию, с нашей стороны присутствовали все офицеры, свободные от службы и взвод солдат. От имени правительства противника выступили Садыков и Мещерин, сотрудники бывшего посольства в нашей стране. С нашей стороны выступил подполковник Юров.

После поминального обеда я вызвал на допрос Садыкова.

– Нурали Каримович, мы с Вами договаривались, что Вы расскажете обо всех артефактах и спрятанных камнях…

– Я выполнил своё обещание. Что-то пошло не так?

Я достал из стола пять объёмных полотняных мешочков и положил на стол.

– Как Вы, наверное, помните, вчера их было всего один.

Глаза Садыкова чуть не вылезли из орбит:

– Вот мразь! А я-то не мог понять, почему мы не успеваем отправиться со всеми! А он решил подчистить всё и всех! Гнида!

– Кого Вы имеете в виду?

– Мещерина, конечно! Кого же ещё?! Это он задержал наш отъезд! Сказал нам, что ящики ещё не готовы, а сам занимался упаковкой камней, – постепенно Нурали начинал успокаиваться. Так резко закипевшая в нем ярость и гнев начинали потихоньку остывать.

– Откуда у него столько драгоценностей? Это же огромное состояние.

– В посольстве всегда было золото, и к началу войны его скопилось изрядное количество. О нём знали ограниченное число людей, среди которых был и Мещерин. Забрать весь запас золота мы не могли, чисто физически не хватало сил. Видимо, Мещерин воспользовался этим запасом…

– Конвой! Приведите сюда Мещерина.

Я убрал со стола мешочки.

Ввели Мещерина. Я указал ему на пустой стул:

– Присаживайтесь, Павел Пантелеймонович, – я говорил спокойным и невозмутимым голосом, чтобы у Мещерина даже не закрались мысли о том, на какую тему сейчас пойдет беседа.

– Благодарствую, господин лейтенант. Чем обязан такому срочному вызову? – С первого взгляда казалось, что Мещерин был достаточно спокоен и даже расслаблен. Его выдавал только немного проступающий пот над верхней губой и слегка подрагивающие пальцы.

Я положил один мешочек на стол.

– Объясните мне, пожалуйста, происхождение вот этих камушков…

– А что это за камушки, господин лейтенант? Те самые, из ящика?

– Да, любезный Павел Пантелеймонович. Те самые… – Я так же говорил спокойно, хотя внутри опять зарождалось семя азарта. Азарта разоблачения.

– Хм… Тут и объяснять нечего. Эти камни мы везли на Родину, чтобы там их разделить поровну. Так сказать, чтобы ничего не потерять от задержки на таможне и в дороге.

– Интересное суждение, господин Мещерин! А об этих кроме Вас кто-то ещё знал? – Я выложил на стол второй мешочек.

Мещерин слегка оторопел. Волнение скрывать он уже не мог. В нём боролись жадность и страх. Ведь рядом с ним сидел Садыков, который молчать вряд ли станет при таком раскладе.

– Я не уверен, господин лейтенант, но, кажется, что о них мог знать Темешев…

– Вот оно значит как! А когда я первый мешочек при вас всех троих нашёл, вы по-другому пели! Так кто из вас знал ещё об этих камнях? – внутри я уже начинал ликовать, но ни в коем случае показывать этого было нельзя, поэтому я держал марку.

– Вообще-то о камнях знал Садыков, но не знал, что их два мешочка…

Я положил на стол третий мешочек. И без того бегающие глазки Мещерина заметались, как пыль по ветру, а пальцы уже не просто подрагивали. Руки его дрожали так, что дай я ему в руки стакан воды сейчас, он расплескал бы его в считанные секунды. Если бы вообще, смог удержать.

– Я хотел сказать, три… мешочка… – Лицо его покрылось испариной.

Четвёртый мешочек заставил его замолчать. Он был не в состоянии даже закрыть рот.

– Ну, что? Так сколько мешочков было?

Его голос стал едва слышным, дрожащим. Взгляд застыл на мешочках и не мог оторваться от них.

– Я вижу четыре и глазам не верю… Нурали Каримович, подскажите, что происходит? Я ничего не соображаю…

– Ты, мразь, за всё ответишь! – Сорвался-таки Садыков.

– Конвой, пошлите за врачом срочно!

Садыков воспользовался минутным отсутствием конвоя и накинулся на Мещерина, схватил его за горло и начал душить. Я подскочил к ним и ударил Садыкова ребром ладони по шее ниже черепа. Он на пару мгновений потерял сознание. Я отпихнул его в сторону, заломил руки и одел наручники. Несколько долгих минут все приходили в себя, пока не пришёл врач с медсестрой. Они поставили уколы обоим.

– Господин лейтенант, с Вами всё в порядке?

– Да, благодарю Вас, я в порядке. Что с этим? – Я указал на Мещерина.

– Нервный шок. Через два-три часа он отойдёт. Но ему нужен покой на это время.

– Хорошо, доктор, спасибо большое Вам!

Он улыбнулся:

– Не за что! Обращайтесь, если что!

Я проводил их до двери. Мне стало ясно многое: они оба, в тайне друг от друга, скупали и прятали драгоценные камни в ящиках. И у них их получилось примерно одинаковое количество. Но Садыков оказался сильнее, чем Мещерин, физически и морально. Их как-то нужно выводить на чистую воду…

– Конвой, уведите этого в камеру, пусть отдыхает пока, – кивком указал я на Мещерина. – А с этим предстоит разговор особый.

Садыков смотрел на меня с неприкрытой ненавистью и даже яростью, как загнанный зверь.

– Ну, что, Нурали Каримович, не получилось? И дальше не получится! – Я перешёл на его родной язык. – Мы нашли не три артефакта, как Вы утверждали Темешеву, а пять.

У Садыкова глаза округлились от страха.

– Чего Вы так испугались? Привидение увидели, что ли? Ну, хватит уже. Я ведь с Вами уже не играю в прятки.

– Так Вы всё знали и скрывали от нас свои знания!.. Как же я сразу не догадался?

– Я уже объяснял, что знаю гораздо больше, чем говорю. Так что, Вы готовы давать показания?

– Ничего я Вам говорить не буду! – Эти слова опять же были почти выплюнуты.

– Вот и славненько! – Теперь мне не нужно было скрывать своего ликования. Хоть все равно, полностью я его и не мог показать. На месте мне не сиделось, поэтому я встал со стула, обошел стол сбоку и встал рядом с ним. – Тогда расскажу я. Вы здесь, на таможне, задержались только для того, чтобы дождаться группу диверсантов, которая должна была вас сопроводить до самой столицы. И ещё одну функцию они должны были выполнить: устранить до перехода Темешева. Это Вы сами мне рассказали. Гениальный план, ничего не скажешь, и он бы даже непременно сработал… вот только Вы о себе не подумали. Или Вы считали, что живыми доберётесь до столицы и откупитесь от своих?

– Что за бред Вы несёте, лейтенант?

– Группу мы захватили всю живьём. Вашим диверсантам далеко до наших разведчиков, несмотря на то, что ваши были на территории противника. Так вот, по их показаниям, а точнее по признанию командира группы капитана Журавлёва, Темешева они должны были убрать до перехода, а вас двоих – перед стенами столицы. Якобы, вас настигла разведка противника и уничтожила.

– Бред полнейший! Кто Вам такую чушь рассказал? – Несмотря на то, что Садыков говорил одни слова, тон его голоса говорил совсем другое.

– Введите капитана.

Глаза капитана и Садыкова встретились, и Садыков всё понял.

Эпилог

– Юрий Петрович, я надеюсь, что Вы не в обиде на меня за спектакль с Вашими похоронами! Ведь нам как-то нужно было их убедить, что Вы не просто так остаётесь у нас! И спасти жизнь вашей дочери!

– Я не в обиде, Вадим Николаевич! Для дочери, конечно, это был удар, но она молода и справится! Господин генерал, а для Вас у меня есть одна новость. Я думаю, что Вы прикажете в ближайшее время привезти её сюда!

Генерал засмеялся:

– Что Вас привело к этой мысли? На самом деле у меня пока нет возможности послать группу за ней, уж извините великодушно, но обещаю, что как только…

– Вы меня не поняли, генерал! В течении двух месяцев она будет здесь! Дело в том, что в моём доме есть тайник, в котором лежат очень интересные документы, которые при их обнародовании снесут головы некоторым генералам вашего противника. Тайник находится в зале приёма посетителей. Если вам они интересны, мы можем это обсудить. Но в обсуждении деталей должен принимать участие лейтенант Привольный.

Но это задание было отложено в связи с условиями на фронте на пять месяцев.

Генерал встретил меня в штабе после моего возвращения с распростёртыми объятиями!

– Сынок! Благодарю за службу! Ты не поверишь, как я рад, что ты вернулся! Согласись, задание было сложным!

Я скромно улыбался и чувствовал себя очень скованно от таких похвал.

– Геннадий Борисович, ситуация сложная, не скрою! Особенно её окончание! Я не ожидал, что врач пойдёт на такой спектакль, но больше всего – что камешки сработают так мощно! Спасибо Вам за помощь с капитаном диверсантов. Только это и сломало Садыкова. Кстати, как они добрались до столицы?

– Хорошо добрались! Они живы и здоровы благодаря тебе! Да-да! Не скромничай! Два мешочка камешков помогли им встать на ноги и начать работу на нас. У тебя талант не только нахождения общего языка с людьми, но и Великий Стратег и Тактик сидят в тебе! Готовь дырочку для награды! Ты представлен к ордену!

От такой новости я вспыхнул до корней волос!

Ещё одна новость ждала меня в лагере: мне приготовили отдельное жильё. Поселили в деревне в доме у молодой хозяйки. Но это уже совершенно другая история!

Часть 3. Личные отношения

Моя хозяйка оказалась очень симпатичной девушкой: рост выше среднего, фигурка – точёная! Загляденье! Но я скажу о главном: при встрече и знакомстве людей они смотрят в первую очередь друг другу в глаза! Не долго, две-три секунды. Но именно эти секунды имеют огромное значение! За это время решается судьба их отношений! Не зря говорят: «Через глаза заглянули в Душу!» Именно так и происходит у людей. Их отношения бывают трёх разных типов: взаимная симпатия, односторонняя симпатия и взаимная антипатия (полное равнодушие). Я не буду говорить о психологии общения. Я скажу о нас с Машей: в её первом взгляде я заметил икорку интереса, которая переродилась в пламя. Но у меня у самого было холодно в груди. Я не стал играть её чувствами и постарался держать расстояние между нами. Ей было больно. Но ещё больнее было бы после окончания игры. И я держался.

После возвращения с задания я чувствовал себя уставшим и несколько больным. Генерал дал мне несколько дней отдыха:

– Отдохни, освойся с местом жительства. Поговори с хозяйкой, она, кстати, у тебя очень умная! А через три дня я жду тебя у себя! Отдыхай, сынок!

С Машей мы познакомились на крыльце. Я отметил сразу, что у неё очень красивые голубые глаза. Она стрельнула в меня ими и показала комнату:

– Располагайтесь!

Я осмотрелся. Комната была небольшой, в ней стояли стол, две табуретки, кровать и диван. Чистенько и очень уютно. Небольшое окно украшали вышитые вручную гладью занавески. Я хотел разуться в коридоре, но Маша сказала, что в комнате есть место под обувь, а здесь не нужно разуваться. На мои попытки возразить, она застрожилась:

– Кто в доме хозяйка?

– Вы! Кто же ещё?

– Извольте выполнять приказ, господин лейтенант!

Так что я разулся в комнате, снял ремень и гимнастёрку, сложил аккуратно на табуретку и лёг на диван. Уснул моментально и проспал до захода солнца. Я не сразу сообразил, что гимнастёрки на табурете нет. Только когда увидел, что Маша пришивает свежий подворотничок. Она сидела на кухне лицом к моей комнате и заканчивала подшивать. Я смутился:

– Маша, зачем Вы это делаете? У меня ведь свои руки есть! Я привык делать всё сам!

– Да, ладно, Вадим, не переживайте! У меня было свободное время, вот я и сделала. Баньку принять хотите? Я истопила, вода горячая.

– Здорово! Я сейчас, мигом! – обрадовался я. Метнулся в комнату, взял мыло, полотенце, смену белья, бритву с зеркалом и побежал в баню.

Пока я мылся-брился, Маша накрыла стол: картошка в мундирах, капуста квашенная с солёными огурчиками, хлеб, жареная рыба, в кувшине – квас, в бутылке – самогон. Тарелки, стопки, кружки, ложки, вилки… Полный набор!

Банька! Наверное, ни одна народность не любит столь процесс смывания с себя грязи в бане, как мы! У нас выработался за века даже собственный ритуал! В этом ритуале обязательно присутствуют мыло, мочалка, печь-каменка, тазы два штуки, и самый главный в бане – веник! Без него всё мытьё в бане превращается в обычное смывание грязи. А это можно сделать и в ручье. Так вот, процесс запускается следующим образом: в котёл, вмонтированный в печь-каменку, наливают воду и разжигают дрова в топке. Горящие дрова выполняют сразу три функции: нагревают воду, нагревают камни и нагревают воздух в бане. Вода нагревается почти до кипения. Затем в один таз кладётся веник и заливается кипятком. Веники бывают разными по своему составу: берёзовые, дубовые, эвкалиптовые, очень редко делают смешанные. Их заготавливают заранее и сушат под навесами в тени. Когда их заливают кипятком, листья становятся мягкими и не облетают. Дальше поступают по-разному: кто-то сначала моется с мылом, а потом парится, кто-то наоборот, сначала парится, а потом моется. Это каждый выбирает себе сам по своему состоянию здоровья и предпочтению. Я сначала моюсь, а потом парюсь! Чтобы в парилке стало жарче, плескают на камни каменки воду с различными добавками: пиво, квас… тут наступает момент ароматерапии и ингаляции при различных заболеваниях. Когда с тебя стечёт первый пот, начинаешь нахлёстывать себя распаренным веником! Это непередаваемые ощущения!!! Покрикиваешь, покряхтываешь, а всё равно лупишь себя веником! Обдашь себя холодной водой – и по-новой! Истратишь на парку все свои силы, но зато выходишь из парной счастливый! Красота!

После парилки еле доплёлся до дома. Присел на крыльце, привалившись спиной к перилам. Где-то совсем недалеко пели цикады, стремительно проносились то ли летучие мыши, то ли ночные птицы: в темноте не разберёшь. Высоко в небе светила большая Луна, время для маленькой ещё не наступило. Прохладно! Хорошо!