– А все почему? – назидательно изрекла Школьникова. – Налетело народа со всей округи. И наших, и не наших, и бывших наших. Вот и повеселились, кто как умел.

– Точно! – расхохотался Женька.

– А некоторым потом морду начистили, – пробурчал Темыч.

– Одно утешение, Микроспора, что не тебе, – заметила Моя Длина.

– Мне по ноге заехали, – с большой обидой сообщил Тема. – Потом синяк две недели не сходил.

– Зато мы с Пашковым сами одному врезали, – похвастался Женька.

– Ну! – Пашков с гордостью поглядел на Школьникову. – Этот больше к нам никогда не сунется.

– Сомневаюсь, Ребенок, – процедила сквозь зубы Моя Длина. – Видела я, как вы сперва ему врезали, а потом его Ахметов и Савушкин держали.

– Разве? – смутился Лешка.

– Естественно, – подтвердила Катя. – Чтобы вас не догнал.

– А, – отмахнулся Женька. – Чего старое поминать.

– Вот чтобы не поминать и не повторять, – отвечала Моя Длина, – Миша и решил, что без пригласительных билетов ни один человек на вечер не попадет.

– А как же Наташка? – горестно вытянулось лицо у Женьки. – Я уже заранее ее пригласил.

– Совсем тупой, – покрутила пальцем возле виска Школьникова. – Каждый билет на два лица. Там русским языком написано, что если кого привел с собой, то за него и несешь ответственность.

– За Наташку я несу! – ударил себя кулаком в грудь Женька.

Впрочем, его подругу Наташку Турундаевскую знала вся Компания с Большой Спасской. А познакомила их с Женькой не кто иной, как Моя Длина.

– На два лица – это хорошо, – вдруг задумчиво произнес Темыч.

– Тебе-то, Микроспора, какая польза? – глянула на него сверху вниз Школьникова.

– Увидите, – многозначительно заявил Тема.

Катя и Таня изумленно переглянулись.

Глава II. Встреча и падение

– Ну, чего? – обратилась Моя Длина к Кате и Тане. – Идем сегодня на репетицию?

– На какую еще репетицию? – широко раскрыла голубые глаза Таня.

– Ты, подруга, даешь! – хлопнула себя по ноге Школьникова. – Какая еще может быть репетиция, кроме тренировки претенденток?

– А что, уже сегодня? – удивилась Таня. – Во сколько?

– В четыре, – внесла ясность Школьникова. – Ведь всего две недели осталось. А еще столько нужно освоить.

– В четыре я не смогу, – покачала головой Таня.

– Ну вот! – с досадой воскликнула Моя Длина. – Вечно ты, Танька, отрываешься от коллектива.

– Да я как-то вообще, знаешь, не жажду, – честно призналась Таня, которую в отличие от Школьниковой совершенно не привлекали лавры королевы среди старшеклассниц. Кроме того, она сильно сомневалась, что может одержать победу.

– Ну, а ты хоть идешь? – переключилась Моя Длина на Катю.

– Могу пойти, – пожала плечами та. – Зрелище-то, наверное, впечатляющее.

Разговор происходил через день после того, как ребята забрали приглашения в «Авангарде-два». Сейчас все семеро, как и обычно, собрались возле дома Олега. Эта двенадцатиэтажная башня из розового кирпича стояла рядом с две тысячи первой школой. До начала уроков еще оставалось минут пятнадцать.

– Значит, программа на сегодня такая, – продолжала Школьникова. – Сначала ритмичка будет учить нас ходить по правилам.

– Что еще за ритмичка? – вмешался любопытный Женька.

– Забыл? – посмотрела на него Моя Длина. – У нас ведь в младших классах была ритмика.

– А-а, – протянул Женька. – Элеонора Васильевна!

– Она самая, – кивнула Школьникова.

– Ты думаешь, Элеонора знает, как нужно ходить по подиуму? – с недоверием произнесла Катя.

– Знает, – без тени сомнения изрекла Школьникова.

– Откуда? – посмотрела на нее Таня.

– Да она ведь раньше моделью была, – сообщила Моя Длина.

– Ни фига себе! – изумился Пашков. – Ни за что бы не подумал.

– Правда, это было давно, – уточнила Школьникова. – Лет двадцать назад.

– А разве тогда у нас вообще модели существовали? – спросил Женька, всегда полагавший, что двадцать лет назад было нечто вроде каменного века.

– Существовали, – тихо произнесла Таня. – Только их тогда называли манекенщицами.

– Вот я и говорю, – состроила кислую мину Катя. – Будем двигаться, как манекены.

– Не хочешь – не ходи, – разозлилась Моя Длина. – Тебя на веревке не тянут.

– Правильно, Катерина, не ходи, – счел своим долгом посоветовать Тема. – Зачем тебе это надо?

– Тебя забыла спросить, – иронично сощурилась черноволосая девочка. – Нет, Машка, я пойду.

– Тогда слушай дальше, – сменила гнев на милость Школьникова. – После ритмички у нас будет тренировка на эрудицию.

– Которую, конечно, будет проводить Роман, – усмехнулся Олег.

– Откуда ты знаешь? – посмотрела на него Школьникова.

– Я не знаю. Я шучу, – объяснил Олег. – А ты что, серьезно?

– Ну, – подтвердила Школьникова. – Роман будет учить нас отвечать на каверзные вопросы. В основном по литературе.

– А потом даст список произведений, которые нужно прочесть, – подхватил Олег.

– Правильно, – кивнула Школьникова.

– Веселенький будет конкурс! – схватился за голову Женька.

Все, кроме Школьниковой, засмеялись. Пожилой, толстый, лысый и нудный учитель литературы Роман Иванович в представлении ребят совершенно не вязался с конкурсом красоты. Однако Школьникова, крайне серьезно относившаяся к предстоящему мероприятию, немедленно принялась защищать учителя:

– Между прочим, Роман очень знающий преподаватель. А это главное.

– Что-то я раньше, Машка, не замечала у тебя страсти к его урокам, – фыркнула Катя.

Круг чтения Школьниковой и впрямь составляли в основном любовные романы. К прочим литературным жанрам она относилась прохладно.

– Ты, Катька, какая-то странная, – отозвалась она. – Одно дело уроки, а другое – конкурс. Придется теперь прочесть все эти обязательные произведения. Что я, хуже Дуськи Смирновой?

– Вообще-то там, кроме Дуськи, еще полно претенденток, – словно бы вскользь заметила Таня.

– Для других они, может, и претендентки, – с презрением процедила Моя Длина. – Но не для меня.

Катя и Таня украдкой переглянулись, словно сказав друг другу: «Нам бы такую уверенность в себе!» Школьникова, однако, ничего не заметила. Она была целиком и полностью поглощена предстоящей репетицией.

– А после Романа нас будет тренировать Арсений, – сообщила еще одну подробность она.

– Совсем интересно, – пропела Катя. – Наш дорогой обэжэшник, наверное, будет обучать претенденток, как в случае победы защититься от проигравших и поэтому разъяренных бывших соперниц.

– Не совсем, – возразила Моя Длина. – Арсений будет внушать нам уверенность в себе.

Катя и Таня снова переглянулись. По их глубокому убеждению, внушать подобное Школьниковой было совершенно излишне.

– Это когда же мы сегодня освободимся? – прикинула Катя.

– Говорят, часов в семь, – ответила Машка.

– Тогда я тебя потом возле школы встречу, ладно? – с мольбой посмотрел на нее Пашков.

– Зачем? – спросила Школьникова.

– Ну, ведь уже темно будет, – привел убедительный довод Лешка. – Провожу тебя в лучшем виде до дома.

– Уговорил, – смилостивилась Моя Длина. – Подваливай.

Пашков просиял. Темыч, наоборот, был мрачнее тучи. Он был убежден, что Кате совершенно не надо участвовать в «такой ерунде».

– Ты чего, Микроспора, скукожился? – не укрылось его состояние от Школьниковой.

– Да просто так, – высокомерно произнес Темыч. – Думаю кое о чем.

– Большую серьезную вещь вынашивает, – фыркнула Катя.

Темыч уже раскрыл рот для достойного ответа, когда Моя Длина вдруг сказала:

– Кстати, мальчики-девочки, я теперь знаю, кто этот хмырь.

– Какой еще хмырь? – уставились на нее остальные.

– Ну, позавчерашний, – ответила Машка.

– Позавчерашний? – тщетно пытались сообразить друзья, кого она имеет в виду.

– Травка зеленая, – воскликнула Моя Длина. – Что с вами со всеми делается? Ладно бы я забыла. У меня сейчас все физические и моральные силы брошены на подготовку к конкурсу.

– Мы не забыли, мы просто не помним, – обезоруживающе улыбнулся Женька.

– Удачно сказано, – не замедлила с очередной колкостью Катя.

– Ты про какого хмыря говоришь? – навис тем временем Женька над Моей Длиной.

– Про позавчерашнего, – повторила Школьникова. – Из «Авангарда-два».

– Там был не хмырь, а женщина, – возразил Пашков.

– Хмырь тоже был, – вклинился Олег. – Только он с нами не общался.

– Просто сидел за столом, – добавил Женька. – И рылся в каких-то бумагах.

– Но Машенька, видимо, им заинтересовалась, – многозначительно произнесла Катя.

– Мне такие не в кассу, – лениво повела рукой Школьникова. – Не мужик, а бледная тень. Но я говорю о другом мужике. В дубленке. Который скандал закатил.

– Ах, этот! – воскликнули остальные. – Откуда ты знаешь, кто он?

– Тут-то, мальчики-девочки, и начинается самое интересное, – медленно проговорила Моя Длина. – Поехали мы вчера после уроков с матерью оформлять документы…

– Какие документы? – полюбопытствовал Женька.

– Заткнись и не перебивай, – ткнула его в грудь увесистым кулаком Школьникова. – Мы с матерью, как всегда, на мои каникулы собрались отдохнуть. Естественно, за границей.

– Почему естественно? – снова вклинился долговязый Женька. – Я, например, на зимние каникулы в Москве отдыхать собираюсь.

– Отстань! – рявкнула на него Школьникова. – У нас так принято. В общем, мы с матерью едем в Арабские Эмираты. Ну, и вчера пошли в туристическую фирму. Фирма – супер. Другими не пользуемся. Нас с матерью сразу приглашают в кабинет генерального директора.

– А при чем тут хмырь? – опять не выдержал Женька.

– При том, что именно он генеральным директором и оказался, – сообщила Школьникова.

– Действительно интересно, – задумчиво произнес Олег.

– Я лично пока ничего особенно интересного не вижу, – с равнодушным видом откликнулся Темыч. – Тоже мне, событие. Генеральный директор. Да таких туристических фирм в Москве вагон и маленькая тележка.

– Фирм-то да, – посмотрел на него Олег. – Но не каждый генеральный директор потащится в какой-то занюханный «Авангард-два».

– Именно! – перебила Школьникова. – Видели бы вы, какой он важный.

– А вчера там орал как резаный! – отчетливо вспомнилось Женьке.

– Орал и угрожал, – добавила Катя.

– И, по-моему, сам чего-то боялся, – внесла еще один штрих Таня.

– А перед нами с матерью выступал таким крутым боссом, – снова заговорила Школьникова.

– Так, наверное, его фирма в этом «Авангарде-два» заказывает какие-нибудь бланки, – предположил Тема.

– Умненький мальчик, – просюсюкала Катя. – Ты, интересно, когда-нибудь видел, чтобы генеральный директор крупной туристической фирмы сам поперся за какими-то паршивыми бланками?

– Я ни с одним директором крупной туристической фирмы незнаком, – откликнулся Тема.

– Куда уж тебе, Микроспора! – процедила сквозь зубы Моя Длина. – И все равно тебе, как будущему великому писателю, следует знать, что у крутых боссов для получения всяких там бланков имеются подчиненные и секретарши. Мотай на ус, пока я жива.

– Спасибо за информацию, – ответил Тема. Тут на его лице появилось мстительное выражение, и он с нарочитой небрежностью произнес: – Видно, вы с матерью выбрали не слишком крутую фирму, раз самый главный начальник за бланками ездит.

– Ну, Микроспора, уел, – не поддалась на провокацию Школьникова. – Мать, прежде чем обратиться, навела справки. Эта фирма входит в число наиболее солидных.

– Была солидная, стала инвалидная, – не унимался Темыч. – Я бы на вашем месте поостерегся с ними связываться.

– А о чем, собственно, спор? – спросила Катя. – Вам не кажется, что дело обстоит куда проще. Помните, мужик из «Авангарда-два» обращался к крутому боссу из туристической фирмы по имени и на «ты». Я полагаю, они просто старые друзья. Поэтому генеральный и не считает для себя унизительным лично заскочить за заказом.

– Тогда почему он орал и угрожал своему старому другу? – удивился Пашков.

– Действительно, – пожал плечами Олег. – Нет. Тут что-то не сходится. Будь они близкими друзьями, общались бы в другом тоне. А если они не друзья, то вряд ли бы генеральный туда сам поперся.

– А если это их дочерняя фирма? – предположила Таня. Вы с матерью ходили, случаем, не в «Авангард-один»?

– Нет, – покачала головой Моя Длина. – Турфирма называется «Диамант-сервис-плюс».

– Плюс чего? – полюбопытствовал Женька.

– Плюс – это значит сервис на высшем уровне, – растолковала Моя Длина. – Говорю же, солидная фирма.

– Раз солидная, – очень серьезно проговорил Темыч, – значит, у нее миллионные обороты. Разумеется, не в рублях, а в долларах.

– Любит наш Темочка чужие обороты считать, – устало выдохнула Катя. – И…

– Погоди, – жестом остановил ее Олег. – Ребята, – поглядел он на друзей. – А ведь и впрямь забавно.

– Чего там еще тебе забавно? – не поняли остальные.

– Да что директор фирмы с миллионными оборотами закатит истерику из-за того, что ему вовремя не напечатали какие-нибудь бланки или визитные карточки.

– А нам какое дело, – ответил Темыч. – Вот Школьниковы с этой фирмой связались, пусть теперь и волнуются. Мы-то пригласительные билеты уже получили.

– Тут еще вопрос, какая из двух фирм подозрительней, – откликнулась Моя Длина. – Если «Диамант-сервис-плюс», то мы с матерью попухли. А вот если «Авангард-два», то, боюсь, как бы Мише с Арсением не пришлось плохо.

– И впрямь, – наконец-то забеспокоился Темыч. – Въедут к нам во флигель какие-нибудь, а Мише с Арсением потом отдуваться.

– Ладно, пошли в школу. Сейчас первый звонок будет, – сказала Таня.

Компания с Большой Спасской повернула в калитку школьного двора, но тут прямо перед ними остановился синий джип «Паджеро». Ребята узнали его. Это был один из многочисленных автомобилей Хамитяя Хамзяевича Ахметова.

– Глядите-ка, – посмотрел на машину Пашков. – Кажется, дядя Хама к нам в школу пожаловал.

– До чего же ты, Лешенька, фамильярно обращаешься с акулами российского бизнеса, – разыграла негодование Катя.

– Я бы даже сказала – теневого бизнеса, – тихо добавила Таня.

Но Пашков возразил:

– Мы с дядей Хамой – свои люди.

Ахметов-старший и впрямь, по его собственным словам, «уважал этого парня за выдающийся ум». Кроме того, Лешка, да и все прочее бывшее содружество «В» помнили Хамитяя Хамзяевича, когда тот был совсем простым человеком, а именно бригадиром носильщиков на Курском вокзале.

В те, не очень-то отдаленные, времена у Ахметова-старшего не существовало вообще ни одной машины, и передвигался он на своих двоих или, в крайнем случае, на общественном транспорте.

Пашков подошел к джипу, чтобы поприветствовать «дядю Хаму», однако оттуда вылез Марат Ахметов. Ребята охнули. Правая нога Марата была снизу доверху загипсована. Он тяжело и неумело опирался на костыли. А сзади его бережно поддерживал здоровенный детина с лицом, испещренным вдоль и поперек шрамами. Это был главный охранник Хамитяя Хамзяевича – Олесь Убейволк.

– Чего это с тобой, Марат? – первым не выдержал Женька.

– Пострадал немного наш малец, – вместо Марата объяснил мужественный Убейволк. – Споткнулся вчера случайно. Но ничего, – махнул рукою охранник. – До свадьбы заживет. Вот когда мне однажды в пузо автоматную очередь выпустили, было хуже.

– В пузо хуже, – с радостным видом поддержал его Женька.

– С ногой тоже несладко, – заковылял к школе Марат. – А главное, не удалось соревнования выиграть, которые мой предок спонсировал.

– Так это ты, значит, на соревнованиях? – поинтересовалась Моя Длина.

– С какой стороны посмотреть, – отозвался Марат.

– Полезная штука бокс, – вмешалась Катя. – Если челюсть не раздробят, то ногу уж точно сломают.

– При чем тут бокс! – заорал Марат. Было ясно, что Катя затронула больную тему. – Дойди я до ринга, этому американцу был бы обеспечен нокаут. И я уже стал бы чемпионом. А так…

Голос у здоровяка Марата предательски дрогнул. Отвернувшись от друзей, он махнул рукой. Компания с Большой Спасской сочувственно молчала.

Только бестактный Женька осведомился:

– Как же тебя, Марат, угораздило не дойти до ринга?

– Споткнулся, – был краток Ахметов-младший. – Телевидение приехало, снимали. Провод лежал. Я споткнулся.

– Ясненько, ясненько. Очнулся, гипс, – процитировала изречение из бессмертного фильма Катя.

– Нет, сознания я не терял, – на полном серьезе уточнил Марат. – Но боль была жуткая.

– Видать, на критическую точку кости попало, – со знанием дела заявил Убейволк.

Тут к остальным подбежал одноклассник ребят и соратник Марата по секции бокса Боря Савушкин.

– Живой? – хлопнул Ахметова по плечу он.

Марат покачнулся на костылях и едва не упал.

– Ты, Борька, поаккуратней, – жалобным голосом произнес он. – Видишь? Я сейчас не в кондиции.

Из школы послышался второй звонок. Олесь Убейволк, заручившись обещанием ребят, что они помогут «мальцу» подняться до родного класса, уехал. Марат с помощью друзей протиснулся в тесную раздевалку.

– И чего они все так толкаются? – возмущался он. – Человек, можно сказать, на костылях.

– Потому что, когда этот человек не на костылях, – выразительно поглядела на него Катя, – он всех тут в два раза больше толкает.

Это было совершеннейшей правдой. Обычно бурное содружество «В» использовало Марата Ахметова и Борьку Савушкина в качестве таранов и следом за ними легко проникало в школьный гардероб. Впрочем, заметив страдание друга, Савушкин с раздевалкой сегодня справился и один. Затолкав внутрь добрую половину десятого «А», он расчистил проход. Быстро раздевшись, друзья поспешили на первый урок. Впрочем, особенно быстро передвигаться с Маратом «на руках» не удавалось. До лестницы Марат еще кое-как доковылял. Но когда Ахметов попробовал подняться на первую ступеньку, он еле-еле удержался на ногах.

– Ребята, я, кажется, не могу, – растерянно посмотрел на друзей Марат.

– Надо было дома остаться, – с осуждением произнес Тема.

– Вот еще, – запротестовал Ахметов. – Во-первых, дома скучно. А во-вторых, мне врач сказал, что учиться можно.

– По-моему, как раз нельзя, – возразил Темыч. – Как ты будешь целый день из кабинета в кабинет по лестнице ходить?

– Да я вообще-то думал, что это проще, – сказал Марат и тут же выронил один костыль. – Черт! – в досаде воскликнул он. И почему у нас в школе давно лифт не сделали? Как было бы хорошо. И учителям пожилым одно удовольствие.

– И какими мы все становимся заботливыми, когда самим плохо, – вкрадчиво проговорила Катя. – Ручаюсь, Маратик, что еще вчера тебя не волновала судьба наших пожилых преподавателей.

– Не волновала, – честно признался Марат. – Но вообще надо предку сказать. Пускай выделит нашему Мише благотворительную сумму на строительство лифта.

– Тогда твоему отцу сперва придется за свой счет школу отремонтировать, – вмешался Олег. – Потому что в нынешнем своем состоянии она лифта не выдержит.

– Всю школу предок, пожалуй, не согласится, – скис Марат.

– А даже если бы и согласился, тебе без пользы, – тихо произнесла Таня. – Пока в школе сделают капитальный ремонт, у тебя нога срастется.

– Меня сейчас другое волнует, – сказал Пашков. – Вот вы тут пожилых преподавателей упомянули, а у нас сейчас, между прочим, один из них. И к тому же очень вредный. А на урок к нему мы давно опоздали.

– Травка зеленая! – возопила Моя Длина. – Ведь Роман как раз сегодня меня обещал про «Господ Головлевых» спросить!

– Меня тоже, – откликнулся Женька. – Только я не прочел.

– Почему? – повернулась к нему Таня.

– Да как-то у меня такие книги не идут, – развел руками долговязый мальчик.

– Не скажи, – возразила Моя Длина. – Там даже про любовь есть. Разумеется, в сатирическом свете.

– У нас есть шанс сачкануть урок, – не хотелось получать двойку Женьке. – Скажем, что Марата тащили по лестнице. А пока тащили, началась перемена.

– Спасибочки тебе большое, – не согласился Марат. – Что я тебе, паралитик какой-нибудь?

– Ну, вообще-то ты сейчас не очень хорошо двигаешься, – отвечал Женька.

– Все вы мыслите в корне неправильно, – вмешался Пашков. – Тут надо сочетать приятное с полезным.

– Не вижу в своем состоянии ничего приятного, – угрюмо изрек Марат. – И полезного – тоже.

– Это потому, что ты, как и большинство спортсменов, не умеешь абстрактно мыслить, – покровительственно проговорил Лешка. – А у меня голова, – с уважением постучал он пальцем по собственному лбу. – И в ней, Марат, уже возник план, как из твоего состояния извлечь для всех нас пользу.

– Ну, если у Лешеньки возник план, – всплеснула руками Катя, – то мы сейчас все окажемся со сломанными ногами, руками…

– И головами, – подхватил Темыч.

– Вечно вы преувеличиваете, – снова заговорил Лешка. – Это очень простой план, и у меня все совершенно четко рассчитано. Нам что важно? – посмотрел на ребят он.

– Естественно, чтобы Роман не спрашивал про «Господ Головлевых», – откликнулся Женька.

– Правильно, – кивнул Лешка, который и сам не удосужился прочитать Салтыкова-Щедрина. – Но если мы сачканем, Роман нам потом по «Господам Головлевым» отдельный зачет устроит. А это, может, еще хуже, чем просто урок.

– Хуже, – подтвердил Темыч, которому множество раз приходилось сдавать Роману Ивановичу невыученные стихотворения.

– Значит, лучше всего, если мы и на урок попадем, и Роман нас не удосужится спросить, – продолжал Пашков.

– Мечтатель ты у нас, Лешенька, – иронично сощурилась Катя.

– Вовсе нет, – Пашков почему-то поглядел не на нее, а на Школьникову. – Я реалист. Вот. Слушайте.

Глаза у Пашкова азартно блеснули. Он уже был во власти очередного потрясающего замысла:

– У нас с вами есть козырь – сломанная нога Марата.

– Это не ваш козырь, а моя беда, – уточнил тот.

– Тем более, поработаешь на общее дело, – ничуть не смутился Лешка. – На урок мы можем не торопиться. У нас есть хорошая отговорка: помогали дойти до класса раненому другу.

– Я не раненый, – возразил Марат. – Просто ногу сломал.

– Слушай, на тебя перелом плохо действует, – возмутился Пашков. – Занудой стал.

– Это кто зануда? – Марат, по привычке, хотел погрозить Лешке кулаком, но едва попытался это проделать, как оба костыля упали на пол. Несчастный мертвой хваткой вцепился в Савушкина.

– А говоришь, не раненый, – подал ему костыли Пашков. – Чем выступать, лучше послушай умных людей. В общем, мы вроде тебе помогали подняться в класс, поэтому и задержались.

– Верно, – поддержала Школьникова. – Роман у нас хоть и нудный, но чуткий. Он поймет. Тем более что мы скажем ему абсолютную правду.

– Но это, Машка, еще полдела, – ответил Пашков. – Если мы просто опоздаем, Роман про «Господ Головлевых» не забудет.

– Ох, боюсь, не забудет! – взъерошил двумя руками и без того спутанную длинную шевелюру Женька. – Не забудет он никогда про этих чертовых Головлевых. И тогда мне предки вместо зимних каникул наймут еще одного репетитора.

Одного репетитора Васильевы-старшие уже наняли. По химии. Правда, Женька чаще всего забывал к нему ездить.

– Погоди причитать, – перебил Пашков. – Говорю же: план у меня простой и четкий. И, так сказать, без спецэффектов.

– То есть? – насторожился Олег.

– Ежу понятно, – продолжал Лешка. – Дополнительных средств никаких не понадобится. Используем одного Марата.

– Как это ты, интересно, собираешься меня использовать? – забеспокоился Ахметов.

– Элементарно, Ватсон, – растянулся рот до ушей у Пашкова. – Тебе даже почти ничего не придется делать.

– Что значит почти? – не успокаивался Марат.

– От тебя требуется только одно: вести себя естественно, – отвечал Пашков.

– Не понял, – уставился на него Марат.

– Да чего тут понимать! – воскликнул Лешка. – Мы входим. Роман спрашивает: «В чем дело?» Мы отвечаем: «Ахметов ранен. Помогали ему подняться». Роман, понятно, проявит интерес. Вот тут, Маратка, ты и упадешь.

– Как упаду? Куда упаду? – заволновался Марат.

– На пол, естественно, – пояснил Пашков.

– Я что тебе, Алевтина? – возмутился Ахметов.

Нервная химичка Алевтина Борисовна постоянно падала в обмороки.

– Не надо преувеличивать, – с осуждением произнес Пашков. – Тут, Марат, как раз в том вся и штука, что ты – не Алевтина. К ее обморокам в нашей школе давно привыкли. И если бы она вошла к Роману в класс и упала, на него бы это не произвело никакого впечатления. Или почти никакого, – уточнил Лешка. – А вот когда ты упадешь – это будет настоящий эффект неожиданности.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3