Босиком по осколкам войны… Cтихи

Босиком по осколкам войны…

Cтихи

Олег Дыбцин

© Олег Дыбцин, 2018

ISBN 978-5-4485-7174-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

от Афгана до Сирии

Он до сих пор устало смотрит в ночь,

Проснувшись от неведомых пожаров.

Душа его опять куда – то прочь,

Летит под плачь ровесницы гитары.

Туда, где днем в тени за пятьдесят,

Где горы снег обнял и перевалы,

Туда, где по весне цветет гранат —

Оттенком не привычно ярко – алым.

Он снова там на выжженной земле,

Обьят ее колючими ветрами…

И шепчут ему струны в тишине:

«Салам, Бача, споем вновь с пацанами.»

И по привычке, словно» на двоих»,

Он курит, половину, чтоб оставить,

А в окна лезет ярко – красный блик,

Рассветом вскипятив больную память.

Ах, сколько лет прошло, а он все «ТАМ»,

Синдром войны навряд ли чем излечишь.

Он до сих пор, «ушедшим» пацанам,

На» ВЫВОД ВОЙСК» в церквях всем ставит свечи.

И не понять его со стороны,

Но он то знает, он то точно знает,

Что от войны и снова до войны —

Солдат Отчизны бывших не бывает!

Михалыч

Шептались за спиной его соседи,

Когда он пьяный шел к себе домой:

«Сдурел, Михалыч, крыша что ли едет?

Уж третий месяц пьет, как заводной!

«А он рукой махал мол – «Всем здорова!»,

Включив в себе режим автопилот.

Он с виду только был мужик суровый,

Похож на тех, кто гвозди в узел гнет.

Я с ним не раз, на лавочке под кленом,

Из горлышка коньяк украдкой пил…

Он был в стихи Есенина влюбленный

И до безумства неба ширь любил.

Полковник авиации в отставке,

Прошедший череду тяжелых войн,

Мне говорил: «Давай, Олега для затравки,

За гул винтов «по маленькой» с тобой?!»

А дальше я читал свои стихи,

А он сидел хмельной и молча слушал.

Я видел, как сжимались кулаки,

От строк войны ему ломая душу.

Он никогда ни чем, не козырял,

И был открыт собой для всех, как небо.

Детей ему с женой Господь не дал

И для него семья осталась – небыль.

«Забыл совсем, Олега, вот, бери»

Он мне тянул две плитки шоколада.

«Жене своей с дочуркой подари,

Отставить разговорчики, так надо!

«И тихо плыл в улыбке душой,

Благодаря полковника по детски.

«Давай, пехота, по чуть-чуть еще —

За синь небес и мир, как в старой песне!»

Шептались у подьезда вновь соседи,

Глаза стыдливо опуская в пол.

««Сгорел», Михалыч… слышь, Олега в среду…

На небо свое чудное ушел…»

Вновь память упрямо…

Вновь память упрямо,Под ночь, как ни странноК былому листает страницы назад,К провинции старойПод склон Гарибгара,Туда, где стоял наш Афганский рембат.Там возле Кабула —Дорога, под дулом,Ведущая с запада и на восток,По ней опаленной,Не раз шел в колоннеЯ с легких отплюнув горячий песок.Открытые фланги —Опасность СалангаЗабравшая сотни мальчишеских душ,У всех, кто в походеВновь нервы на взводе,Оскалился льдами седой Гиндукуш.Почти что два годаЧужая погода,Нам мачехой злой и коварной была,Но песни мы пелиО том, как шумелиВ родных городах листвой тополя.Нас девушки ждали,О свадьбе мечтали,Помадный в конверт поцелуй положивИ дЕвичий почеркГрел в стылые ночи —«Молюсь за тебя, ты останешься ЖИВ!»Не легкая служба,Но выдержать нужно —Мы наших дедов подвести не могли.На вечно в альбомыО дальних кардонахВ Афганских панамах нам фото легли.

А мне к утру приснилась снова Мать

А мне к утру приснилась снова Мать,

В глазах слеза от этого виденья.

В ушах вопрос звенит и память вспять,

Пошла обвалом в крупные каменья.

«Ну, что ж ты, сын, вновь взялся за свое,

Мои мольбы тебя не остудили?

Вот и опять на сердце вороньем,

Моем тревоги черные вскружили.

Ты весь в Отца – характером упрям,

Уж если, что решил – не двинешь с места.

Зачем ты, сын, пустив все по ветрам,

Шагнул опять, так слепо в неизвестность?

Четвертый месяц я не слышу голос твой,

Худые мысли с чувством моим в споре…

Зачем ты, сын, играешь вновь с судьбой?

Мне потерять тебя – большое будет горе!

Не мучь меня, сынок, живи, как все,

Я за тебя бояться, так устала…

Твоя дочь, «Папа», вновь вчера во сне,

Губами пересохшими шептала…

Уйди от этих войн – молю тебя…!!!

Довольно, хватит трупов для Отчизны…!!!

Из века в век марш траурный трубят,

Архангелы войны живым при жизни…»

И рубануло стоном под кадык,

Слеза пошла мне горло обжигая,

Сорвался из груди в надрыве крик:

«Я к вам вернусь, клянусь, я обещаю..!!!»

Юность

Мы живем не смотря ни на что,Беспощадна ночами память,Плачет юность, а знает ли кто,Как вставала она под знамя?!Когда рвалась она на куски,В штыковую шла полным ростом…В третьем тосте запив сухпайкиСвечи жгла за ребят на погосте.Как сжимала она в ладоньРГД ближе к сердцу, на всякий…И, как МАМА, под звон колокольньУставала в молитве плакать…Опаленная юность войнойНа плечах все весит бушлатом…Снова вспыхнул далекий тот бой…Старшина вновь в эфир вышел матом.И заплакала юность опять,Как девчонка в висок уткнулась,Тихо шепчет: «Устань воевать.Я к тебе не за тем вернулась…»Оглянулся, а не чего взять,Пелена, да по легким порох…Седина снова МАТЕРИ в прядь…На войне мне отметить сорок…

ЕЩЕ ВЧЕРА…

Брату моему по крови и духу посвящаю.

Еще вчера Афганский солнцепек

Броню калил, коснись – ладонь в ожоге,

Еще вчера в колонне на восток

Он уходил по пепельной дороге.

Еще вчера казалось этот груз

Солдатской доли юной будет вечен,

Но время шло и вот уже Союз

Его встречал сиренью в майский вечер.

Уже неделя, месяц, позади

Он потихоньку в шаг идет с «гражданкой»,

А по ночам свинцовые дожди

Во сне секут броню на его танке…

И он, как мог, держал себя в руках

Теперь иные здесь ему заботы,

Его обратно в штат взял Автопарк,

Где он до армии водителем работал.

И после смены, вечером одним,

Он ждал автобус свой на остановке.

Сограждан уж на ней, полно-полным —

Знать «барбухайка» встала от поломки.

А рядом проезжал старющий ВАЗ,

Откуда в нем к движенью были силы?!

Рывок, толчок, мгновенье и – ЕБ@КС!

Его глушитель газами пробило.

И что-то щелкнуло у парня в мозжечке,

«Подствольник!» – мысль сорвалась, как цунами.

«Ложись!» – уже он крикнул на земле

И голову свою прикрыл руками.

Секунды три проходит – тишина,

Он встал, смущенно грязь смахнув с ветровки

И тут услышал, как народ сполна,

Над ним смеялся весь на остановке…

Еще вчера Афганский солнцепек

Броню калил, коснись – ладонь в ожоге,

Еще вчера в колонне на восток

Он уходил по пепельной дороге.

Вечная память тебе, офицер!

Он свой самолет положил на крыло,«Горит правый борт, до своих не добраться»И горло сдавили – обида и злость, Секунда…И срочная катапультация…И уже на земле, под градом свинца,Последний дал бой он, один против кодлы.Дотронулись пальцы, на гранате кольца, «За пацанов!» крикнул он «вам уроды!»И взрыв прогремел, пошатнулась земля…В безмолвье шагнул он… он успел подорваться,А небо по сыну от боли скуля,Снегами в России лишь смогло разрыдаться.Вечная память тебе, Офицер!Мужеству, что не имеет предела!Честь и Отвага – вот твой пример,Дано это тем, кто характером смелый!Скорбим по тебе, Филипов Роман,С сердец наших слезы будут долго срываться…Молча, ребята, поминальных сто грамм,За Героя России, за погибшего Братца!

Ставропольский десант

Вот и тронул опять, окаем горизонта закат,Зазвенела распухшая вена не к добру у виска.В онемевшую руку словно врос навсегда автоматИ неделю не сходит мозоль от спускового крючка.Первый снег лег вчера на землю пушистым ковромИ завыли ветра, обжигая уставших солдат.Замком взвода в бреду все шептал окровавленным ртом:«Я в кольце. Поддержите. Вызываю огонь в свой квадрат…»Тихо слушали горы и небо, что шептал лейтенант,И смотрели в лицо его серое, и пытались понять —Как же мог в семером, против сотни, Ставропольский десантБольше суток высотку в круговой обороне держать?!В чем же дух этих войнов – не сдаться,ни шагу назад,И приказ боевой выполнять ценой собственной жизни?И пытались они заглянуть лейтенанту в глаза,И  прочесть по слогам обожженные взрывом мысли…Тихо падает снег и скрепит под ногами упруго.Тишина. Словно не было здесь никаких канонад.Будут помнить те горы, в бою прикрывал, как друг другаБольше суток не сдавший позиций, Ставропольский десант.Их на волю и прочность всех проверила, там высота,Не в учебники бой тот не лег, не вошел в киноленты.Пулевые ранения затянут потихоньку года,И вот лишь лейтенант, встанет к ордену, с ними посмертно…

ПОМНИ, РОДИНА!

Вновь отхаркал с ущелья свинцом,Гулким эхом прострел автомата.Утыкаясь в песок лицом,К перевалу проходят ребята.Боль и кровь на Афганских горах,Затяжной бой за лживую правду,Со слезами песок в глазахСмерть призревшие взять в награду.Ну, а, где-то идут дожди,Вечер в Нижнем, а может в Рязани.Знай же, Родина, помни и ждиСыновей своих в Афганистане.Тех, кто долг выполняя свойБыл в последний путь оцинкован,Возвращался к земле Родной,К Матерям седым к юным вдовам!Кто без вести пропал в горахИли казни в плену был предан,Помни, Родина о сыновьях,Кто тебя не продал, не предал!Помни, как о своих живых,И калеченых той войною.Знай и помни твои СыныНе остались в долгу пред тобою!

На Чеченской выжженой земле

На Чеченской выжженной земле,Где война прошла без всяких правил,У подхода ночью к ХанкалеЯ себя на век душой оставил.Сука память… нервом под реброБоль и стон… в свои раненье ноги…На х@я мне это «серебро»?Я оставил там от части многих..На х@я мне память, как жетон?Я живу, а сердце не остынет…В голове опять чугунный звон…Пофамильно в Стелле взвод мой выбит…Я ору, я плачу – «Ну зачем?!!!Лучше б сдох тогда я на растяжке!!!»Чем попасть в ужасно долгий плен,Памяти своей, больной и тяжкой…Не залечит, не сотрет с мозгов —Время мне на век слова и лица…Я «ровняюсь» вновь на пацанов,Третий тост… опять душа слезится.

В переходе

В подземном переходе, где не раз,Я подавал бездомным и убогим.Тайком за них в душе перекрестясь,Я узнавал в лицо не всех, но многих.И с краю где – то, к выходу почти,Сидел в коляске молодой мужчина.Накрывши пледом стареньким культИ,Он под гитару пел хиты из «Сплина».Недели две наверное назад,Он появился в этом переходе.Кто ты такой безногий музыкант,Не маргинал по внешости же вроде…И как – то раз, с работы торопясь,Домой бежал я вновь через «подземку»,Тут в душу мне знакомая мелодия впилась,С его гитары… и поплыли стенки…И рухнул на пол свод и свет погасВ моих глазах от тихого припева.Как будто «жахнул» рядышком фугас,Осколками пронзив грудину слева.Я обернулся в пол – плеча назад,Как истукан на месте одном замерИ прочитал в его слепых глазах:«Салам, Бача! Споем же с пацанами…»

Письмо из дома

Я вспоминаю, как прижмешь было поройК груди письмо не частое из дома,И  тихнет сразу ветер за горой,И рвется память в край где все знакомо.Гляжу в смешной рисунок детский я —Мать от сестренки весточку вложила.Кому – то это так, одна мазня,А для меня – от Ангелочка сила!И где-то там сжимается внутриВдруг сразу сердце в мощную пружину,Шепчу я сам себе: «Слезу сотри!Ведь ты солдат, ты воин, ты мужчина!»Как одиночный выстрел: «На броню!»Звучит приказ и завелись моторы.Ну, вот и первый снег накрыл ЧечнюИ тяжелее задышали горы.И учащенно пульс стучит в виски.Во взгляде ротного искрой блеснула злоба.«Все… Понеслась… Ну, с Богом, мужики!Загоним «носорогов» вновь в утробу!»Взгляну на Мамин почерк еще раз,Рисунку улыбнусь – он самый лучший.Отцовский вспомню из письма наказ,В «нагрудный» «Ф-ку» положив» на всякий случай».

Ну, почему опять?

Как больно понимать и видеть мне-Когда друзья опять… опять уходят,Под чистым небом здесь, не на войне…