Сват мой Колька

Сват мой Колька

Анатолий Агарков

Только человек сопротивляется направлению гравитации:

ему постоянно хочется падать – вверх.

(Ф. Ницше)

© Анатолий Агарков, 2018

ISBN 978-5-4490-6986-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Он был похож на брата своего – такой же невысокий белокурый крепыш. Только куда ему до настоящего Евы. Володя мог в ладони легко раздавить картошку – сырую, как варёную. Дед у них, Константин Богатырёв, говорили, как цапнет кого за ладонь – всё, считай, без руки человек остался, если не сделает всё, что ему прикажет бывший красный атаман. Володя от него силёнку унаследовал, а Кольку жидковато замесили. Да и ленив он был изрядно, чтобы на стадионе штангой мышцы подкачать. Не играл в футбол, шахматы и теннис – только в карты и лото на деньги. Не потому что падким был – азарт любил, это у них, Евдокимовых, в крови. В короли мечтал попасть, как старший брат, но не тренировал тело к боям, не закалял дух бесстрашного воителя – надеялся в дамки проскочить без пота и крови, как наш уличный Пеле Саня Ломовцев, больше на удачу уповая. И надо признать, многое у него получалось. Вот как Губана – моего извечного недруга и утеснителя – он укротил в первую же встречу.

Губан был на два года старше меня, ну, а Кольки на все четыре. В девятом и десятом классе мы все как-то дружно подались вверх – некоторые прямо на глазах вымахали верзилами, а Губан застрял где-то в четырнадцатилетних подростках – голос, правда, забасил. Те, кто не боялись его, в глаза называли Гномом или Карликом.

Столкнулись мы с ним в нашем бугорском магазине. Кольку он, конечно, не знал, раз видел впервые, а на меня сразу ощерился – куда поперёк батьки?

Колька:

– Выйдем – объясню.

Карлик-Гном-Губан басит:

– Ждите за дверью.

Выходит с булкою подмышкой:

– Какого хрена?

Колька ему тресь по скуле, ну, а я по другой. Губан умудрился сесть на свой хлеб.

– Вы что, орёлики, вконец оборзели?

Зачем я его ударил? Причины были.

Во-первых, застарелая обида, с тех ещё времён, когда Губан ловил нас после школы, троих лермонтовских пацанов, и один выворачивал всем карманы. Давно пора припомнить ему эти унижения, да всё не было повода.

Во-вторых, Колька – мой гость, приехавший из Пласта, и, как гостеприимный хозяин, я должен позаботиться о безопасности его в Увелке. Брат братом, но до брата далеко – пока доскачешь….

В-третьих, Губан жил на улице Октябрьской, и, стало быть, нам, бугорским, враг.

Вечером на танцах в ДК ко мне подошли ребята из Октябрьской ватаги.

– Слышь, это действительно Евин брат? Позови поговорить.

Мы вышли с Колькой в скверик. Октябрьские сидели на лавочке – в центре Губан.

– Они сидели ровно в ряд – их было восемь…. – переиначил Колька Высоцкого, и к Губану:

– Что, прыщ, неймётся? Ну-ка, встань.

Губан послушно поднялся. Вернее, начал подниматься – Колька отправил его назад резким ударом в лоб. Губан тут же сымитировал отключку – хитрый был.

Октябрьские заахали:

– Кончай, кончай, ты чё? Мы ж поговорить хотели.

Колька руки в карманы сунул, повернулся и бросил через плечо:

– Тогда записывайтесь на приём.

– У секретаря что ль? – скривился кто-то в мою сторону.

Я руки в брюки и через плечо:

– Принимаем после дождичка в четверг.

Что касается драк – тут у нас царило полное взаимопонимание. Право первого удара оставалось за Колькой, вторым летел мой кулак. С некоторых пор пристрастился к мелкому хулиганству и Жека Пичугин. Мы возвращались из Челябинска по субботам (Колька там на сварщика учился в ПТУ) и сразу на танцы. Задирались к незнакомым парням – дня не проходило без рукопашных. Костяшки пальцев на руках не заживали – впрочем, синяков и ссадин на фейсах тоже хватало, а причин, по большому счёту, биться в кровь не было. Колька свой авторитет крепил над молодёжью, ну а мы были на подхвате. В любые передряги лезли без опаски, знали, Ева с нами – победа всегда будет за нами.

Колька не любил поединков. Если кто-нибудь предлагал, выйти один на один, он отвечал:

– Ещё ходить….

И сразу – тресь! тресь!.. – погнали наши городских!

Ну и мы с Женькой тут, бок о бок, как Арамис с Атосом.

Только, скажу, не было в этом никакой романтики, никакого благородства. Колька рвался к власти, используя нас. В глубине души обидно было, что атаманит сопливый ПТУшник, и интеллекты наши, будущих инженеров, возмущались против постоянных и бессмысленных драк. Но Колька-хитрец никогда не совался на танцы, не разогрев прежде компанию спиртным. Ну, а пьяному по колено не только море, но и многие моральные устои….

Впрочем, характер, мировоззрение, устои – всё это, как говорится, дело наживное. Не может человек жизнь прожить и всегда оставаться самим собою – его либо раздавят обстоятельства, либо он, приноровившись к ним, преодолеет и пойдёт дальше, но другим. Казалось бы, жизнь фильтрует – слабые душой идут в шестёрки, кто твёрд характером в лидеры стремится. Если это так, то было б слишком просто. Жизнь сложнее. Встречаешь иногда прежнего знакомца, помнится, в рот заглядывал, рад был услужить, а ныне смотрит свысока чванистым чиновником – что, Толян, жизнь не задалась? И парадокс: чем ниже прежде голова была – тем высокомернее ныне взгляд. Впрочем, это не открытие – давно известный факт.

Душа моя противилась бессмысленному мордобою и власти не хотелось над шпаной, девчат восторженные взгляды за спиной – о, Ева младший! – не увлекали, но что же делать, если мир такой. Даже отец, чей жизненный опыт я не ставил под сомнение, на причитания мамы о моих фингалах, говорил:

– Свои шишки надо собрать. В двадцать лет силы нет, её и не будет. Если в двадцать пять он будет кулаками махать, то я скажу – умом не задался.

А мне было лишь семнадцать, и предстояло ещё три долгих года его набираться.

Вот случай был такой. Друзья школьные мои Вовка Нуждин и Паша Сребродольский после восьмого класса поступили в техникум и, я заметил, стали задаваться. Прихожу однажды к Нужде – они там струны гитарам рвут и что-то хрипеть пытаются ломающимися голосами. Меня в слушатели усадили.

– Ну, как? – отхрипев, спрашивают.

– Чёрте что, – говорю.

– Сам ты чёрте что, село дремучее – это же «Битлз».

Обиделся, ушёл – тоже мне, городские жители.

Долго не виделись. Потом встречаю на вокзале – электричку в Троицк ждут. Я и сам к тому времени студентом ВУЗа стал. Подхожу с надеждой – теперь-то не будут передо мной носами небо ковырять. Но ошибся: гонору ещё больше – а как же! – они старшекурсники. Стоят, курят, поплёвывают, только что мне не на брюки. Разговор пытаюсь завязать – не клеится. Видать, дружбе нашей окончательный пипец.

Тут Санька Страх (один из шишкарей увельских) подходит:

– Так, ребятки, наскребли мне шилом на бутылку – а то настроение… ни в Красную армию.

Страх авторитет известный – запунцевели мои друзья, трясущимися ручонками снуют по карманам, косятся друг на друга – боятся передать. Страх ведь сказал ясно – не всё, что есть, а только на бутылку.

Смешно на них смотреть. Я мог вмешаться:

– Кончай, Саня, это мои друзья.

И Страх ушёл бы, их не тронув. Но злость пришла – вспомнил, как они дверь в классе держали, когда Смага выбивал мне зуб. Предали тогда, пусть теперь и отдуваются – выкручиваются, как хотят.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.