Поехали со мной? От озера Титикака к карибскому побережью

Сейчас я в Кабанаконде.

Наверное, ради криков «Я смогла! Неужели я смогла?!» и важных побед над внутренним монстром, считающим, что ты ни на что не способен, стоило спуститься в каньон. И увидеть самых больших птиц в мире – кондоров.

Озеро Титикака – это…

…четыре тысячи метров над уровнем моря;

…titi – «пума», caca – «скала» в переводе с языка индейцев кечуа;

…побывать на границе между Перу и Боливией;

…две ночи в доме индейцев кечуа на острове Амантани;

…июньские морозы, которые заставляют спать в ветровке, перчатках, в спальнике под двумя теплыми одеялами и крепко прижимая к себе ночью бутылку-грелку, наполненную горячей водой;

…крестьяне, возделывающие длинные изумрудные грядки с картофелем, пастухи овец и ткачихи пончо из шерсти лам;

…плавучие острова из тростника, на которых, как рассказывают индейцы, они живут общинами из поколения в поколение;

…плавучие острова из тростника, на которые те самые общины приезжают на лодках из соседнего города Пуно каждое утро на работу с туристами;

…падающие большие звезды на ночном небосводе. Кажется, что небо находится так низко, что достаточно подпрыгнуть и поднять руку, чтобы поймать звезду;

…самый опытный психолог, который внимательно выслушает историю расстроившейся свадьбы, а нежным шумом прибоя редких волн успокоит беспокойный ум;

…священные горы Пачамама и Пачапапа, с вершин которых видно заснеженные пики Анд;

…жидкий суп из киноа с картофелем, который готовила Жасмин, хозяйка деревянного холодного дома;

…еще одна исполненная мечта.

На кого похожи Анды?

Холодный воздух пропитан ароматом полевых трав, сухой земли и рассказами крестьян, трудящихся среди гордых и великолепных Анд. На пригорке, среди каменных руин древнего деревенского жилища, опираясь на крепкий посох, стоит мужчина. Он еще молод, около тридцати пяти лет, но беспощадное жаркое солнце, посеяв на лице сотни мелких и несколько глубоких морщин, быстро состарило его кожу и, словно широкой кистью, выкрасило в темно-коричневую краску. На коренастом, широкоплечем мужчине надеты простые крестьянские брюки из жесткого сукна, теплое пончо из шерсти ламы, украшенное замысловатой ярко-розовой вышивкой, а голову от такого близкого солнца защищает шапка, концы которой развеваются на ветру. Под пончо у него спрятана вязаная сумка с большим термосом с отваром из листьев липы и лимонника, вареная кукуруза, кусочек соленого сыра и листья коки.

Мощные порывы ветра желают сбить его с ног, но крестьянин будто врос в землю, став единым целым с Андами. Он похож на край, в котором родился и вырос. Скупой на пустые «вежливые» разговоры и жадный на легенды и сказки предков. Он знает не понаслышке, что такое засуха, поэтому всегда угощает путников холодной речной водой. С ними он готов поделиться и скромным обедом из картофельного супа, и половинкой сочного авокадо. Мужчина-земля не умеет и не желает показывать свои чувства, но его поступки, наполненные заботой, красноречивее любых слов.

Куско. Священная Долина. И как не увидеть Мачу-Пикчу

– Франческа, что ты говоришь!? Чтобы увидеть руины Священной Долины инков, нужно заплатить за вход пятьдесят долларов?! Да ни один перуанец не может себе этого позволить!

– Да, но мы белые гринго, поэтому они хотят, чтобы мы заплатили за себя и за того перуанца…

– Когда начали судить о толщине кошелька по цвету кожи? – кинула я в воздух риторический вопрос.

С итальянкой Франческой на рассвете мы накрывали на столы завтрак. Мы были помощницами в отеле с пресным названием «Дом с садом», помогали по несколько часов в день, за что получали бесплатный ночлег и завтрак в отеле.

Куско – это туристическая Мекка в Перу. Из каждого переулка раздается щелкающий звук затвора камер, перуанские тетушки-актрисы, наряженные в традиционные платья, ведут за собой на коротких поводках аккуратно причесанных лам и зовут иностранцев сфотографироваться с ними за пару долларов. Изысканные рестораны, в которых уставшие официанты на ломаном английском пытаются объяснить, что же такое севиче, а в соседней забегаловке без вывески расторопный повар (он же и официант, и кассир, и мойщик) без лишних слов ставит перед клиентом блюдо с зажаренной на вертеле морской свинкой с гарниром из картофеля фри и черной фасоли в томатном соусе. Если успеть попросить повара – мастера на все руки, пока он не убежал на кухню, по дороге собирая грязную посуду со столов, принести холодную виноградную водку писко, то обед станет воистину восхитительным. И даже бездомная, спящая под столом собака покажется прекрасной компанией.

На подъездах висят яркие плакаты, призывающие растерянного туриста что-нибудь купить: пончо из шерсти горной альпака, набор трав для богатства и любви, двухдневную поездку к шаману, который волшебным напитком аяхуяска снимет все ментальные блоки и прочистит чакры.

– Сеньорита, купи у меня вареную кукурузу! Такой вкусной больше во всем Перу не найдешь!

– Сеньор, она остывшая, а вы лучше меня знаете, что грызть холодную кукурузу так себе удовольствие. Адьос!

На фоне бесконечных сделок купли и продажи меня не удивила новость Франчески о едином билете для входа на руины Священной Долины. Но меня возмутила разница в цене билета для гринго и для местного – почти в два с половиной раза!

Мы продолжали раскладывать еще теплые булочки на тарелки и наполнять пузатые пиалы джемом. Франческа на мгновение замолчала, словно что-то вспоминая, а вскоре продолжила:

– Оля, несколько лет назад в Боливии я познакомилась с испанцем Хавьером. Он возвращался из Куско и рассказал, что Мачу-Пикчу поразило его так сильно, как он не ожидал. Ярко-зеленые леса долины, на которую падает тень низких облаков, отчего кажется, что находишься на дне большого аквариума… Покрытые влажным мхом стены загадочного города… Холодный ветер и палящее солнце. Как он рассказал, мечта увидеть собственными глазами священный город инков появилась еще в детстве, но исполнить ее получилось лишь через 35 лет. Хави был удивлен крепкой хватке местных за туристов, поэтому он, как и ты сейчас, очень возмутился цене для гринго. А ведь надо туда еще доехать, переночевать в единственном – и, к слову, довольно дорогом – отеле на перевалочной станции, чтобы успеть следующим утром встретить на горе золотой рассвет. Все складывалась хорошо для осуществления мечты, но, как часто бывает в Латинской Америке, в аэропорту у него украли паспорт и деньги.

– Это похоже на трагикомедию! Столько лет мечтать о том, чтобы полазать по руинам, скопить деньги на билет, прилететь с уверенностью, что через каких-то несколько дней желание исполнится, как пропадает все! Но у него был куплен заранее вход на Мачу-Пикчу?

Франческа медленно покачала головой и грустным голосом ответила:

– Нет, Хавьер планировал сделать это уже по прилете, привыкнув к высоте Анд.

Меня настолько увлекла история испанского парня, что не сразу заметила, что молоко полилось через край кружки.

– Пожалуйста, Франческа, не говори, что он не увидел Мачу-Пикчу!

– К счастью, он побывал не только в самом туристическом месте всей Латинской Америки, но даже объездил все руины Священной Долины!

Делая глоток горячего кофе, который замечательно согревал и бодрил холодным ранним утром, я шутя произнесла:

– Если потомок Колумба не идет к горе, сама гора пойдет к нему…

– Почти так и получилось! Только до горы ему все-таки пришлось идти самостоятельно. В буквальном смысле. На рынке Куско во второй день он познакомился с перуанцем, хозяином отеля «Дом с садом»…

Я чуть не подавилась:

– С Кевином?!

– Да. Они столкнулись в забегаловке на рынке Сан-Педро. Сама знаешь, что на рынке можно встретить и министра, и бездомного, и дипломата, и ведьму. Хавьер рассказал ему о краже и о том, что первую ночь в Перу провел на лавке на площади Оружия и ужасно замерз. Кевин предложил ему остановиться в его отеле бесплатно, за что испанец должен был помочь привести в порядок сад. Он стал таким же помощником, как и мы сейчас. А позже Кевин рассказал ему, как добраться до Мачу-Пикчу бесплатно, и показал на карте лазейки, где нет охраны, проверяющей входные билеты. О них обычно знают только местные из ближайших деревушек. Три дня трекинга в горах, ночевки в спальнике под открытым небом, прыжок через высокую древнюю стену, разбитая коленка – и Хавьер видит перед собой древний город Мачу-Пикчу, или, как его еще называют, колыбель цивилизации инков.

Мы немного помолчали, слушая, как за высоким забором отеля просыпался город. Бабушки раскладывали на асфальте маракуйю и авокадо для продажи. Мужчины, тяжело дыша, катили в гору тележки, груженные сыром и кукурузными лепешками. Собаки жалобно поскуливали, выпрашивая себе у торговца мясом завтрак.

Итальянка медленно закончила:

– Посмотри внимательно карты городов и деревень, которые хочешь увидеть. Это же горы, а значит, подняться на них можно с разных сторон. Особенно с тех, где не дежурят рейенджеры (проверяющие билетов. – ). Прим. автора

Уже на следующее утро я поехала в деревню Писак, чтобы забраться на гору, на которой сохранились руины древней деревни. Через два часа езды по разбитому асфальту на старом автобусе, в котором царствовал аромат жареной курицы и вареной картошки, и полчаса пешком вдоль грядок с киноа я начала свой путь по тонкой, еле видной тропинке у подножья горы. Поблуждав по изумрудным полям, преодолев высокие холмы и пройдя на корточках по хлипкому мостику из двух дощечек над быстрой рекой с каменистым днем, уставшая, но счастливая сделала привал в тени полуразрушенного дома на вершине горы.

Подо мной раскинулась словно бесконечная Священная Долина, на которую отбрасывали тень пушистые облака. Тишина гор была настолько громкой, что не хотелось ее ничем нарушать – ни музыкой в наушниках, ни разговорами, ни лишними движениями. Казалось, что нарушить покой гор – это непростительное преступление.

За ту неделю я побывала во многих великолепных местах Долины: на соляных приисках, где до сих пор работают крестьяне, собирая соль; на террасах Морай, где каждая ступень имеет свой собственный микроклимат и разница между верхней и нижней ступенями около 15 градусов; в городке Урумбамба, на центральной площади которого стоит памятник кукурузе; в деревне Чинчеро, запомнившейся домами, во дворах которых стояли палки с разноцветными пакетами. Как мне объяснили очаровательные старушки с мозолями на руках от тяжелой работы в поле, цвет обозначает, угостят ли в этом доме напитком из кукурузы со специями – чича морада. Для того чтобы неграмотные прохожие знали, в каком доме готовят чичу, женщины у дверей издавна выставляли палки с намотанными тряпками. Красный цвет означает, что хозяйка замужем и чичу наливают до 7—8 вечера. Синий – здесь живет одинокая женщина, вдова или жена, чей муж в командировке, поэтому компот можно просить круглосуточно и даже попробовать устроиться на ночлег. А желтый – хозяин болен, что значит, дом закрыт для гостей и путников.

Горы, в которых живет радуга

Из дневника:

Походы в горы похожи на зависимость. От красоты, новых эмоций и преодоления себя. Каждый раз, уставшая, со сбитым дыханием, на деревянных ногах поднимаясь в гору, обещаю себе, что это последний подъем. Но каждый раз, оглядываясь с вершины горы на пройденный путь и на фантастический пейзаж, понимаю, что еще не раз буду собирать рюкзак в поход. Это похоже на борьбу между «могу» и «не могу». Каждая покоренная вершина значит «Да, могу!».

Сегодня я впервые в жизни поднялась так высоко, 5 100 метров над уровнем моря. Не могу представить, насколько это далеко от моря.

Во время подъема я поняла, что такое горная болезнь. Это когда в каждой клеточке тела чувствуешь сердцебиение и кажется, что кроме сердца в теле нет ни одного другого органа. Тук-тук-тук… Воздух потерялся, и его начинает не хватать, из-за чего, словно рыбешка, выброшенная на берег, пытаешься ртом заглотить кислород. А присев на холодный камень, замечаешь, что из носа пошла кровь. Нехватка кислорода. Но вовремя нащупываешь в кармане куртки пакетик с листьями коки. Их уже не одно столетие индейцы жуют и заваривают чай, чтобы избежать болезни. Скручиваешь несколько листьев и не торопясь разжевываешь. Медленно проходит головокружение, сердце перестает так громко биться, а голова проясняется. Можно идти дальше.

С итальянкой каталонского происхождения Беа мы вышли из отеля в четыре часа утра, чтобы приехать на старом джипе к подножию Радужных гор к восьми утра. Через пару часов после начала восхождения мы решили остановиться на привал для завтрака. Два плоских камня среди сухих желтых цветов и пробегающих мимо них овец и лам показались нам прекрасным местом, чтобы выпить горячий кофе и съесть по сэндвичу с перуанским авокадо.

– Беа, расскажи, как ты оказалась в Андах. Помню, ты говорила, что все детство провела на Сицилии…

Холодный прозрачный воздух наполнился ароматом крепкого кофе.

– Вся моя семья из Барселоны. Как там принято говорить: «Каталонцы сверху и донизу, с шестью каталонскими фамилиями и общим именем Жорди для всех мужчин рода». Но во время диктатуры Франко каталонские имена, язык, традиции оказались под запретом. За разговор на каталонском могли посадить в тюрьму на несколько лет. Что, к сожалению, и произошло с моим дядей. К тому же целые районы Барселоны разрушались, иногда, чтобы проверить мощность бомб, взрывали дома. В конце концов родители решили перестать играть по правилам диктатора и купили билет в один конец на Сицилию. Там среди сладких апельсинов, оливок и моря я жила до 23 лет. А потом переехала в Лондон, где живу до сих пор.

– А почему в Лондон? Мне сложно представить, как после солнечного, вкусного и постоянно что-то празднующего острова начать жить в дождливом Лондоне.

– Рассказы про мафию и безработицу совсем не выдумки. Поэтому уехать после школы на несколько лет в другую страну на заработки уже стало в своем роде национальной традицией.

К нам медленно подошла давно не стриженная пушистая овца и начала принюхиваться к запаху теплого хлеба.

Беа продолжила:

– Чаще всего итальянцы там и остаются. В Лондоне, в Барселоне, в Логроньо есть итальянские районы, где чаще слышно слова «моцарелла», «пицца» и «чао», нежели местную речь. Я работаю на двух работах: утром в кофейне, вечером в баре, чтобы платить за жилье и проездной. И по выходным, когда не работает кофейня, подрабатываю в музее, потому что это действительно мне нравится. Знаешь, Ола, я окончила в Италии факультет культурологии. И надеюсь, что со временем смогу больше времени уделять искусству, нежели коктейлям.

Мы отдали овечке остатки хлеба и направились в сторону горы.

– А как все же между Лондоном, Сицилией и тремя работами появилось Перу?

– Так же как и ты, я просто люблю путешествовать. Скопила денег, взяла трехмесячный отпуск и улетела в Аргентину. Уже оттуда через Боливию и Чили добралась в Перу. Через две недели я возвращаюсь в Лондон. Не к нормальной жизни, как почему-то любят многие говорить в поездках. Часто разделяют путешествия и обычную жизнь. Для меня уже нет этого различия. Я вернусь в Лондон, и начнутся новые приключения. На трех-то работах! – со смехом добавила Беатрис.

За несколько часов мы дошли до горы, иногда останавливаясь из-за горной болезни. К тому же моя подруга, с детства страдая от приступов астмы, не могла быстро взять высоту.

Пришли к подножию горы и упрямо посмотрели наверх, где нас ожидал еще один крутой подъем на самую вершину, чтобы оттуда увидеть панораму Радужной долины, заснеженные пики ледника и сделать фото рядом с табличкой «5 100 метров над уровнем моря».

Внизу сильно печет солнце, мы стоим в футболках с короткими рукавами, но знаем, что, когда начнем последнее в этом походе восхождение, нас могут сбить с ног безжалостные порывы ветра. Достаем из рюкзаков кофты, куртки, шапки и перчатки и, сделав по глотку все еще горячего кофе, надеваем одежду. И в тишине делаем первый шаг. Уши тут же заложило, а шарф пришлось натянуть на нос, чтобы не обветрило лицо.

«Иди, Оля, давай! Еще совсем чуть-чуть!» – подбадривала я себя. С каждым шагом дышать становилось сложнее, не хватало кислорода.

Я оперлась на табличку – высота пять километров. Сажусь на холодные камни и с открытым ртом оглядываюсь по сторонам. На горизонте видно острые вершины снежных гор, они так прекрасны, что на мгновение появляется сомнение, а не мираж ли это.

Горы из розового, зеленого и желтого песчаника похожи на карамель.

Еще одна покоренная вершина. Еще один раз «Да, смогла!».

Сеньор наш, Иисус, завещал нам…

– Простите, сеньора, где-то здесь находится отель «Дом Лудрес». Не могли бы подсказать, где именно? – спросила я у продавщицы магазина, вход в который был закрыт железной решеткой.

– Всего три минуты отсюда, – быстро протараторила крупная женщина с бигудями на голове. – Тебе надо обойти дом с другой стороны. Но будь очень внимательна, здесь часто грабят. По дороге оглядывайся по сторонам.

И без лишних слов она с шумом захлопнула перед моим носом окно за решеткой.

Приехав в Писко, портовый город, сперва подумала, что сегодня общий выходной – магазины не работают, людей около отеля немного, хотя до центральной площади идти пешком всего минут десять. Потом оказалось, что сегодня обычный понедельник. Просто маленькие магазинчики и аптеки работают, не отворяя решетки. Двери каждого отеля закрыты еще одной, железной, и для того чтобы войти или выйти, надо позвать хозяина. Местные держат сумки и рюкзаки перед собой, а не на спине. Я первый раз за месяц почувствовала себя другой – белой – среди индейцев и креолов. На меня оборачиваются, дети показывают пальцем и перестают плакать, увидев мой цвет кожи, мужчины без церемоний спрашивают, с кем я приехала. Туристы здесь почти не останавливаются.