Служанка любви. Роман в письмах

Кларисса ему сказала, что приходила к нему ночью немного раньше условленного часа и увидела, что он делал с баронессой, её хозяйкой, и одновременно, его любовницей! Кларисса легко и просто могла бы получить большое вознаграждение, рассказав обо всём увиденном барону, мужу своей хозяйки, однако она не хотела этого делать, и не сделает… при условии, если она сможет принять участие в их играх с той же гарантией удовлетворения и предохранения, и даже допустила, что ей хотелось бы помочь баронессе в их удовольствиях и любовных играх, и благоприятствовать их связи. Князь, услышав это откровение, не обмолвился ни словом, буквально застыв от удивления. Он был готов на всё, лишь бы только Кларисса молчала, поскольку, если бы его связь с баронессой подверглась огласке, обе их семьи оказались бы в большой опасности. Кларисса обговорила с князем весь план действий в деталях и потребовала, чтобы он его выполнил ещё до отъезда баронессы назад в Морж на следующее утро. Поражённый проницательностью этой девушки и обрадованный тем, что все внезапно возникшие сложности в его жизни он может разрешить столь приятным способом, князь согласился на все условия девушки, и, вслед за полной свободой, которую ему предоставила Кларисса, он был ещё более удивлён, когда она напоследок ему сообщила, что ещё невинна, так что князь не мог пожелать себе более любезную подругу для своих глаз и утех. Ему тут же захотелось доказать ей прямо сейчас, на этом самом месте, свой энтузиазм, но Кларисса энергично отбилась от посягательств князя, хотя его страсть от этого стала, к её удивлению, ещё более живой. Князь не мог дождаться момента, когда они приступят к выполнению их плана, Кларисса же от этого визита ждала не интимного свидания с князем, а овладения прелестным ансамблем, состоящим из баронессы и князя. Они напоследок ещё раз обговорили детали того, что должно было произойти часом позже. Кларисса предоставила красивому князю прекрасный прожект, но не дала того, что он более всего желал в этот момент – своё тело, оставив его в комнате, пылающим от неудовлетворённой страсти. Итак, дальше в семь часов позвонила баронесса, открыла дверь и снова легла в кровать. Кларисса привела комнату в порядок, накрыла ужин на столе и, наконец, стала собирать багаж. Всё было готово. Князь ждал в своей комнате условленного сигнала, и Кларисса прошла в салон и постучала в дверь. Это и был условленный между ними сигнал. Князь открыл её, отодвинул шкаф и внезапно устремился к баронессе, которая ужаснулась от неожиданности, ведь она не ждала в этот день князя. Он её покрыл с головы до ног поцелуями, а баронесса не могла произнести ни одного членораздельного слова, будучи полностью обескураженной происходящим, и лишь указывала пальцем на дверь в салон, в котором Кларисса шумно собирала багаж, готовясь к отъезду.

Князь сделал вид, что толкнул запор двери, закрыв его, но в действительности не сделал этого. Затем он стал умолять баронессу оказать ему в последний раз милость и высшую любезность, ведь она была столь соблазнительна ночью, что князь опасался заболеть, если она не выполнит это его желание. Он её уверил, что уже одел устройство для предохранения и ей нечего опасаться. Баронесса, без сомнения, чтобы как можно скорее освободиться от назойливого любовника, подчинилась этому желанию и допустила к себе смельчака. Внезапно князь громко вздохнул и Кларисса, которая прислушивалась за дверью в ожидании этого условного сигнала, тут же вошла в комнату. Устремив свой взор на постель и притворяясь, что она обескуражена разыгрывающимся перед её глазами спектаклем, Кларисса уронила на пол стакан, который держала в руках. Баронесса, зажмурив глаза, видимо ожидала в ту секунду момент наивысшего сладострастия, а вместо этого ужаснулась видом своей служанки, так как прекрасно поняла, что рискует сейчас потерять всё, в том числе честь и состояние. Князь произнёс по-русски какое-то непонятное ругательство, вскочил с кровати, бросился к Клариссе и воскликнул в бешенстве: «Мы пропали, и теперь я должен убить эту шпионку и злодейку, и если я этого не сделаю, то она всю жизнь будет угрожать нам с вами, баронесса, и шантажировать нас. Она не должна живой выйти из этой комнаты.»

Кларисса изобразила попытку убежать, но князь преградил ей дорогу к двери. Он смотрел на неё ужасными глазами, как будто хотел испепелить, а баронесса, ни жива, ни мертва, молча присутствовала при этой сцене. Вдруг, как будто эта мысль только что внезапно посетила его голову, принц воскликнул: «Есть только одно средство завоевать молчание этой девушки. Она должна стать нашим сообщником. Простите меня, моя дорогая баронесса, я делаю это только ради вас!»

Говоря это, он схватил Клариссу, усердно делавшую вид, что она пришла в ужас от происходящего, и бросил её на постель рядом с обнажённой и дрожащей от не меньшего ужаса баронессой, действительно не имевшей понятия о подоплёке происходящего, грубо раздел Клариссу догола и набросился на неё, изображая насилие. Кларисса извивалась, словно уж на сковородке, изображая, что хочет избежать этого бесцеремонного вторжения в себя, и между тем, она незаметно раздвигала всё более и более широко свои ноги, откровенно предлагая себя принцу. Кларисса позволила себе такое поведение, лишь убедившись, что ей нечего опасаться. Она видела, что прекрасная штучка между ног князя уже была покрыта изобретением месье Кондома, которое чуть ранее уже успокоило баронессу. Затем Кларисса позволила ему войти в её расселинку между ног, притворяясь при этом, что она всего лишь подчиняется насилию. Она стонала слабым голосом, умоляла баронессу ей помочь, защитить её против бешенства этого одержимого самца, но внутренне она вся была во власти ощущений от соития с князем, которые заполонили её душу прекрасным сладострастным чувством. Несмотря на то, что голову Клариссы окутал туман наслаждения, она продолжала исподтишка наблюдать за баронессой, наслаждаясь чувством победителя, будучи здесь, рядом с нею, на её собственной постели, в руках цветущего мужчины, который изначально предназначался отнюдь не ей, а самой баронессе. Несмотря на внешние признаки очевидного насилия, князь держал Клариссу в своих руках с нежностью и мягкостью, медленно провоцируя её на ответные ласки, пытаясь достичь наиболее ценных ощущений, которым они могли радоваться без всякой опаски. Баронесса присутствовала при этом действе отнюдь не отстранённо, ей приходилось успокаивать плачущую Клариссу, и просить её не кричать столь громко. Так как кризис приближался, князь ей, кроме всего прочего, сказал: «Дорогая баронесса, если вы мне не поможете овладеть этой девушкой, мы пропадём. Мы не сможем положиться только на слово твоей служанки, если я не сумею её изнасиловать!» И баронесса стала ему помогать, неистово, изо всех сил, удерживая своими руками тело Клариссы в то время как князь удовлетворял своё желание, а Кларисса, в свою очередь, старалась бороться, защищаясь от баронессы, но эта борьба невольно провоцировала внезапные движения и потрясения, волнение и вскрики, которые увеличивали наслаждение Клариссы и привели, в результате, к мгновенной и взаимной развязке акта, в котором они участвовали. Кларисса как будто провалилась в небытие, но при этом глаза её всё видели, а уши всё слышали. Князь быстро вышел из пещерки Клариссы и встал на колени перед баронессой, умоляя её успокоиться, простить его за то, что ему пришлось использовать такое средство, и он уверил её, что это был действительно единственный способ для того, чтобы избегнуть грозящих им опасностей. Князь, как показалось, сумел доказать баронессе, что они только выиграют от того, что у них появится близкое им доверенное лицо в лице Клариссы, и что их связь будет впредь под надёжным прикрытием от любой неожиданности. Впрочем, если ей, Клариссе, дать ещё и денег, она станет стремиться ещё к большему. Князь столь убедительно делал вид, что принёс себя в жертву, совершив этот жертвенный акт, снизойдя до горничной баронессы, что, казалось, баронесса поверила ему.

Наконец принц попросил баронессу использовать все средства, которые были в её власти, чтобы утешить и ублажить Клариссу, когда она очнётся после обморока. Тут же Кларисса вздрогнула, как будто приходит в себя, и баронесса, заметившая маленький красный кордон, который торчал у неё между ног, быстро схватила его и скрыла в постельных принадлежностях. Кларисса торжествовала, ведь кто-бы мог себе представить, что сама баронесса ей лично окажет такую услугу! Князь в это время оставил комнату, договорившись о дате следующей встречи, и возвратился в свои апартаменты., оставив обеих женщин наедине друг с другом. Баронесса, обманутая принцем и её служанкой и крайне обеспокоенная произошедшими в её спальне событиями, для того, чтобы отвлечь Клариссу, призналась ей в своей связи с князем, но Кларисса продолжала изображать из себя безутешную девушку, честь которой только что была поругана мужчиной, любовником её хозяйки. Тогда баронесса была вынуждена рассказать ей о трудностях своей семейной жизни, и пообещала Клариссе позаботиться о ней в будущем, если та поможет ей и простит совершенное князем насилие. Кларисса прекратила, наконец, жаловаться на перенесённые страдания и посулила баронессе, что готова сохранить её тайну… и даже благоприятствовать их с князем связи и поощрять их будущие встречи. Когда все слова были сказаны, появилось ощущение, что между этими тремя персонами образовалась довольно странная связь, поскольку князь ничего не подозревал о тайных и непринуждённых отношениях обеих женщин, а баронесса, в свою очередь, о связи Клариссы и князя. Русскому аристократу, вкусившему красивое и молодое тело служанки, доставила немалое удовольствие прогулка по узенькой, девственной, нетронутой тропинке, ведущей в глубины её пещерки, и было понятно, что князь явно предпочитал Клариссу баронессе. Когда же они были одни, наедине, он предоставлял ей явные доказательства своей любви и милости, но в присутствии баронессы Клариссе практически не доставалась от князя никакого внимания, так что она вполне спокойно заявляла своей хозяйке, что принимала участие в их шалостях только для того, чтобы доставить удовольствие баронессе. Со своей стороны, та ничуть не подозревала о том, что происходило между её русским любовником и её же собственной горничной, и баронесса завалила Клариссу, которая отныне стала её доверенным лицом, роскошными подарками.

Во время следующего пребывания в Женеве Кларисса всегда присутствовала при встречах князя и баронессы, но теперь она уже смогла поставить себя в их тройственном союзе таким образом, чтобы именно ей доставались первые его фантазии и свежие силы, а баронессе приходилось довольствоваться лишь остатками. Кларисса, правда, хватило ума не утомлять баронессу рассказами о том наслаждении, которое она получала в результате этих совокуплений, чтобы этот маленький роман, лёгкая интрига, не вмешалась в её хорошие отношения с баронессой. Кларисса мне сказала, что она старалась не пробуждать подозрения своей подруги, представляя свою роль во время встреч с князем, как пассивную, и говорила своей хозяйке, что вынуждена идти на уступки собственной природе, лишь бы только доставить удовольствие баронессе. Но только князь и Кларисса знали, как на самом деле всё обстояло. Молодой русский был нежен с нею, как неопытный юноша, и любил Клариссу с той же страстью, с какой в первый раз поднялся на её девственный трон. При этом он постоянно подталкивал Клариссу к тому, чтобы попробовать любовь, не применяя изобретение месье Кондома и оценить в полной мере удовольствие от соития без механического препятствия. Князь с невероятными, художественными и философскими эпитетами и примерами описывал ей те ощущения, которые испытываешь, ощущая, буквально кожей, каждой её частичкой, как в решающий момент соития другая душа, душа твоего любимого партнёра присоединяется к твоей душе… он ей сказал, что эта смесь человеческих душ фактически освобождает дух сладострастия и является предвкушением небесного блаженства, и что это взаимное излияние в тела является истинным желанием нашей общей матери природы. Князь также обещал Клариссе заботиться о ней, если она даст жизнь их ребёнку, но несмотря на этот елей Кларисса противилась этому желанию, и весьма энергично… ведь это ему было интересно почувствовать истечение бурного потока восхитительной реки жизни из его тела в её неприкрытую раковину, она же не хотела чувствовать в себе ни его не покрытого органа любви, ни его бальзамического оплодотворения. После того, как они вдвоём пользовались друг другом по утрам в спальне князя, любовные игры уже втроём продолжались вечером у баронессы и длились до поздней ночи. Начиная с первых опытов втроём, баронесса, как казалось, была просто очарована новыми отношениями между нами, так как князь был очень изобретателен во время наших любовных игр, и давал теперь ей намного больше, чем раньше… и чем, казалось, возможно для человеческого организма. Центр любого удовольствия находится в мозге человека, и князь постоянно придумывал всё новые, странные на первый взгляд, способы преодоления затруднений, вызванных необходимостью одновременно развлекать двух женщин с разным темпераментом, ублажать их сексуальные желания и погружать в пучину сладострастия. Князь был неисчерпаем в поисках путей, провоцирующих небесное наслаждение, предваряя его длинными преамбулами и рассказами о своих любовных приключениях. Кларисса, обычно, ложилась в кровать около баронессы, а та облокачивалась на постель таким образом, чтобы князь, развернувшись к ней всем телом, ласкал её лицо и грудь, после чего Кларисса садилась рядом с кроватью на стул и не сводила глаз с тел обоих любовников, лаская одной рукой ноги своей госпожи, а другой свой бутончик между ног. Она открывала рот от удивления, следя за изгибами рассказов русского принца, очарованная его мастерством, и никогда не прерывая оратора. Затем, в наиболее интересные моменты этих историй, она оживала, и поглаживала бедро своего любовника и его восставший посох между ног.

Баронесса, со своей стороны, также не оставалась неподвижной, и в то время, как одной рукой она играла с волосами своего любовника, другой ей доставляло удовольствие ласкать затылок Клариссы, которая с очевидной любовью поддавалась этой чувственной ласке. Это было чрезвычайно живое и яркое развлечение! Красота обнажённых тел любовников, во многом благодаря прелести баронессы, которая находилась в том возрасте, когда достигается наивысшая гармония души и тела, с её белоснежным завиткам волос между ног, одновременно контрастирующими и гармонирующими с каштановыми волосами на её голове, с живым пурпуром её щёк и прекрасными формами приклонённого к ней мужчины, сильного, мускулистого блондина. Принимать участие в таком спектакле-это праздник для глаз и разума, а разделять это наслаждение с другими – двойное наслаждение! Воспоминание об этих восхитительных днях всегда грело душу Клариссы, а в то время этот спектакль удивительным образом возбуждал её, она себя чувствовала так, как будто её поджаривают на медленном огне неземной страсти и наслаждения!

Что интересно, так это то, что в действительности положение этих людей было не совсем обычным. Несмотря на большую интимность их отношений, между ними всегда стояло взаимное недоверие, и вопреки наслаждению, которое они друг другу доставляли, их любовный треугольник обволакивал туман обмана и тайны! Пока же, как я вам об этом уже говорила, моё воображение питалось и наслаждалось этим зрелищем, которое буквально стояло перед моими глазами благодаря красочному рассказу Клариссы, и мой разум советовал мне подражать этим прекрасным любовникам в жизни. Такая изысканность и изощрённость мыслей всегда следует за большой усталостью, и, как ни странно, всегда неприятна тем, кто понимает, что какую прекрасную тайну хранят одновременно более двух любовников. Итак, как только молодой князь смог утолить все свои капризы, он быстро устал от этой связи. Русский быстро остыл, словно он был в Сибири, а не в Швейцарии, вероятно, утомлённый требованиями обеих женщин. Одним словом, он вскоре оставил Женеву после достаточно прохладного прощания со своими любовницами. Баронесса, также, не менее, чем князь, утомлённая этими не совсем традиционными отношениями, попыталась тут же отдалить от себя Клариссу, и вскоре нашла удобный для этого случай. В качестве отступных Кларисса получила более трёх тысяч франков и от князя и от баронессы.

К несчастью, Кларисса вручила эти деньги в руки своего опекуна, и отправилась жить к подруге, которая работала гувернанткой, и стала брать у неё уроки, так как намеревалась устроиться на аналогичную работу в России, поскольку в те времена там уже работало немало швейцарок, получавших огромные по тем временам деньги по сравнению с местной прислугой. Но изменения, произошедшие в её жизни, были, между тем, слишком внезапными. Кларисса не чувствовала себя счастливой в доме своей подруги, и занятия ей казались очень скучными. В доме баронессы у неё было всё, что делало её жизнь безоблачной, ведь она даже имела возможность попробовать намного больше из того, что в повседневной жизни обычно позволительно девушке, не подвергая при этом себя никакой угрозе и опасности.

Итак, как вы догадываетесь, как раз это и испортило Клариссу. Её тело уже настоятельно нуждалось, да что там, просто не могло жить без некоторых особенных вещей. Воспоминания о красивом торсе молодого князя не отпускало её сознание и душу, являлось к ней по ночам, равно как и её собственное тело вздрагивало, представляя ласки баронессы. В течение первого месяца после расставания с ней все ночи Клариссы были бессонными и волнительными от неутолённых желаний. Для того, чтобы добиться такого же результата в удовлетворении своего тела в отсутствии двух её любовников, Клариссе не хватало самой малости… знаний и случая. Ей хотелось получить хотя бы подобие такого же наслаждения, что она испытывала с ними, но она не знала, как это сделать, опасаясь незнакомых ей мужчин. Кларисса не осмеливалась предложить другому мужчине то, что она в своё время предложила князю в особенных обстоятельствах. Девушка никогда не признается мужчине в обычной обстановке о своих познаниях в таком предмете, ведь это не прибавит ей цену в глазах косной личности, если её собеседник вдруг окажется таковым, а дурные слухи в обществе ей в таком случае были бы обеспечены. Таким образом, ей было суждено провести чрезвычайно одинокий год среди своих книг и атласов, что было довольно тяжким испытанием для Клариссы, ведь что-то пробудилось, взорвалось в ней во время свиданий с князем и баронессой, и теперь сексуальный голод буквально пожирал её, и она не могла утолить его, он тиранически взрывался в её теле по ночам вместе со сластолюбивыми мечтами… но, увы, неосуществимыми. И вот, наконец, посещая однажды баню, она встретила девушку, с которой у неё вскоре завязались такие же интимные отношения, как и с баронессой. Все виды любовных игр, курьёзные беседы, осуждаемые косными личностями, рискованные опыты и шалости доставляли им чрезвычайно живые наслаждения. Вскоре они привлекли к своим играм и других своих подруг. Каждая из них сделала вид, что никогда раньше не занималась этим втайне от других, и позволяла обучать себя всем премудростям и уловкам изощрённого любовного искусства. Кларисса была ненасытна в роли учительницы. Эти тайные встреч и скрытные развлечения пробудили в ней ненасытное желание, и однажды она встретила брата одной из своих новых подруг, любезного молодого человека, хорошо воспитанного, красивого…

Кларисса тотчас же заметила, что понравилась ему. Юноша приближался к ней с волнением и неловкостью подростка, впервые увлечённого обаянием и притяжением женщины… словно он не мог сопротивляться темным силам своей природы. Клариссе же поначалу пришлось приложить немало сил и умения, чтобы скрыть порывы своей нескромной страсти, ведь она охотно бы немедленно удовлетворила с ним это своё с трудом скрываемое желание, которое было ещё неведомо юноше, но не знала, как объяснить ему, что от него требуются некоторые гарантии безопасности их любовного соития. Шарль, а именно так звали этого молодого человека, вырос в деревне, и ему были неведомы такие понятия и определения, а его слова и поступки были просты и честны. Кларисса, вкусившая к тому времени не просто любви, но и её изысков, отбивалась, со своей стороны, от всемогущества сил богини любви Афродиты и бога сладострастия Приапа. Она мечтала узнать, каково это быть хозяйкой его сердца, а не служанкой, роль которой ей приходилось до сих пор исполнять в предыдущей жизни! Но, Господи, все её принципы моментально испарились в огне первого поцелуя! Кларисса оказалась беззащитной даже перед первыми нерешительными ласками любимого! Он был столь неуклюж, что ей пришлось направлять его руки к своим жаждущим ласки укромным местечкам тела. Но как же силы природы подстёгивают, возбуждают и указывают верную дорогу даже самым наивным и наиболее добродетельным персонам, и когда они вовлечены на этот опасный путь, следует идти до конца. Клариссу премного развлекали и забавляли эти похвальные усилия, прилагаемые Шарлем, дабы добиться цели, о которой он даже не подозревал. Она чувствовала своё превосходство над ним во всём! Кларисса считала себя доминантой в их любовной связи, и поэтому полагала, что ей удастся сохранить хладнокровие в фатальный момент, поскольку от её молодого возлюбленного рассчитывать на это не приходилось, ведь он лишался чувств буквально от малейшего прикосновения её рук к нему. Она думала, что сумеет предотвратить опасные последствия их любовного соития, но Кларисса не подозревала, на сколь все фибры её души, каждый нерв её тела ждал этой интимной связи, союза любви. Она не предполагала, как может быть слаба женщина в руках любимого мужчины, когда все его мышцы и мускулы повсюду возбуждают и согревают вас своей силой и напряжением. Неслыханное возбуждение и сладострастие, даже похоть, которые при этом охватывают женщину, заставляют её забыть о любом предохранении, о любых принципах, и это неосведомлённость усыпила бдительность Клариссы, заставив её уверовать в обманчивую безопасность. При запоздалом пробуждении после сладострастного соития без предохранения она напрасно старалась отказаться от дальнейших встреч с молодым любовником, полагая, что проявит тем самым хоть и запоздалую, но осторожность. Поздно. Кларисса уже была оплодотворена… она потеряла свою честь… и её будущее было погублено! И тогда она бросилась, как принято говорить, во все тяжкие, предоставив этому юноше все права мужа, и в течение трёх последующих месяцев они испробовали всевозможные радости неземного счастья, после чего все удары злой судьбы, которые только можно было себе представить, да и то только в ночном кошмаре, обрушились на неё. Представьте себе, что опекун Клариссы потерпел банкротство и убежал в Америку, унося с собой её небольшие сбережения, а её любовник заболел и умер… Покрытая стыдом и позором, Кларисса была изгнана из дома. Она укрылась, несчастная, в бедной деревушке, где потеряла своего ребёнка после двух лет лишений и страданий. Наконец, она приехала во Ганцию и нашла, к счастью для всех, место гувернантки у моего дяди.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Данте и Вергилий в аду» (фр. Dante et Virgille en Enfer) – картина живописца XIX века Вильяма Бугро.

2

Филемон и Бавкида-герои античного мифа. Однажды Зевс и Гермеспод под видом обычных путников посетили Фригию, но напрасно они пытались попасть на постой в дома местных жителей, везде получая отказ. Лишь в одной маленькой хижине, принадлежащей старикам Филемону и Бавкиде. Дабы накормить гостей, они пожертвовали своим единственным гусем, который пытаясь спастись бросился к ногам Зевса, который запретил хозяевам зарезать птицу, но к удивлению стариков количество еды на столе после этого необъяснимо возросло. Зевс объяснил хозяевам, кто он на самом деле, и в благодарность за радушный приём пообещал исполнить любое их желание. Старики хотели всего лишь одного-служить жрецом и жрицей в храме Зевса и умереть одновременно. Громовержец исполнил их желание, превратив скромную хижину в храм, а её хозяев сделав жрецами. После долгой жизни Филемон и Бавкида превратились в конце концов в деревья, растущие возле храма из одного корня.

3

Бодрюш. (фр.Baudruche) Тонкая мембрана из кишечника использовалась для изготовления тонкой натуральной плёнки, применявшейся для производства воздушных шаров.