Азартные игры волшебников

Ева Никольская, Кристина Зимняя

Азартные игры волшебников

Из письма, составленного прославленным менестрелем, которому поручили четыре года назад описать единственную дочь семьи Грэниус так, чтобы ее персоной заинтересовались женихи, выбранные главой семейства

…В одной волшебной стране в семье любящего отца жила-была юная дева по имени Аделаида. И была она хороша собой, умна не по годам, вежлива и трудолюбива, а также мила, добра и молчалива. А то, что от природы белокура да фигуриста, лишь добавляло ей достоинств. И дар у девушки необычный был, в хозяйстве нужный, и отец у нее богатый да именитый – маг темный со стажем и рекомендациями от самого короля. И… да что там говорить! Смотреть товар лицом надобно да сватов засылать, пока такое сокровище более шустрые претенденты на руку, сердце и отцовское приданое не увели…

Глава 1

– Нирррррр!!! – открыв дверь с ноги, заорало «белокурое сокровище», едва переступив порог собственного дома.

Дом мужественно выдержал и ее вопль, и некорректное с собой обращение. Не привыкать. Лишь цветы, растущие по всему холлу, испуганно отпрянули от хозяйки, боясь очередной несправедливой экзекуции, которые, к счастью для «зеленой братии», случались редко, но… все-таки случались.

– Где тебя нелегкая носит, когда ты мне так нужен?! – Бросив на увитый растениями диванчик свою походную сумку, девушка рухнула рядом с ней и всхлипнула. – Ни-и-ир, – жалобно простонала она на пару тонов тише, – ну, пожалуйста, будь дома, а?

Он появился неожиданно. Впрочем, как и всегда. Бесшумная походка, уверенные движения и бездна непробиваемого спокойствия. Находка, а не слуга! В руках его сверкал серебряный поднос с кувшином лучшей успокоительной настойки. Этот чудодейственный напиток девушка готовила по рецепту из бабушкиной книги и продавала в ближайшем городе. Отличное средство от стрессов с легкой хмельной составляющей, но без тяжелых последствий на утро-день-вечер-ночь… в зависимости от времени приема волшебного эликсира и пробуждения после него. Собственно, продажа уникальных растительных сборов да возвращение к жизни чахлых полей, огородов и просто домашних растений являлись основой профессии дипломированной цветочной феи по имени Аделаида Ванн Грэниус.

Для друзей она была малышкой Адель, для недругов – исчадием ада[1], для родственников – «позором семьи и белым пятном на их черной репутации», для бабушки – «бедной девочкой во враждебном окружении зацикленного на традициях клана», для преподавателей – «талантливой ученицей с опасной тягой к запрещенным экспериментам», а для всех остальных – просто госпожой феей.

Схватив стакан, девушка осушила его одним махом и со стуком опустила на поднос, после чего потребовала вторую порцию. Слуга понимающе хмыкнул и налил ей еще. Он осторожно присел на подлокотник, глядя на хозяйку сквозь лиловые стекла круглых очков. Самодельных, но довольно симпатичных. Зачем они ему, Нир так и не удосужился рассказать. В версию о плохом зрении Адель не верила. А вариант: чтобы скрывать чересчур прозрачные, серебристые глаза от окружающих, – не признавал уже он. О том, что ее новый слуга из темных, девушка знала давно, но предпочитала не поднимать эту тему, так как, во-первых, мужчина не любил распространяться о своем прошлом, а во-вторых, юная фея искренне ненавидела всех темных. Ну, почти всех… Исключения все-таки были. И этот отдельно взятый индивид, по воле случая оказавшийся на ее пути, полностью устраивал девушку как работник, собеседник и охранник, если надо было кого-то чересчур надоедливого (например, посыльного от папы или гонца от хозяина Черной реки) попросить покинуть территорию ее имения.

«Имение»… Какое сладкое слово. Небольшой домик в два этажа и девять комнат, роскошный сад да хозяйственные постройки – ее крепость, ее гордость, ее собственность, приобретенная на честно заработанные еще во времена учебы деньги. И зачем все это понадобилось темному магу, богатому и знатному до неприличия? Клочок земли, который она так лелеяла и любила. Мог бы год назад выкупить, когда у дома был другой хозяин, так нет же! Ему теперь приспичило! А она не хотела продавать. Не из вредности, а потому что ей тут нравилось. Ни одной монеты Адель не попросила у отца, когда покупала новое жилище, разве что пригодилась помощь бабушки в юридических делах. С остальными родственниками светлая наследница темной семьи не общалась принципиально последние лет пять, с того самого дня, как сбежала из родового гнезда под теплое крылышко лояльной старушки, которая сама, будучи некромантом, не брезговала готовить травяные отвары по рецептам из своей любимой книги. Все попытки отца выдать дочь замуж за темного мага провалились с треском, как не увенчалось успехом и его желание утопить нерадивую наследницу еще во младенчестве (опять же спасибо бабушке!), чтоб не позорила своей светлой сутью в будущем.

И… вот оно, будущее! Вот она – белая ворона с характером гарпии и упрямством тысячи ослиц. Исчадие ада, называющее себя воздушным и легким именем Адель. Гордая, неглупая, злопамятная. Назло всем она окончила столичную Академию светлого искусства[2], получила диплом с отличием и стала вести размеренную жизнь практикующей цветочной феи, купив дом на окраине волшебной страны Тикки-Терри[3], границы которой омывала Черная река. Но жизнь – лошадка полосатая: после приятного спокойствия, длившегося почти год, на Аделаиду Ванн Грэниус навалились неприятности.

– Госпожа желает отобедать? – вежливо спросил Нир, переходя на нейтральную тему.

Легкого щелчка пальцев хватило, чтобы зеленая ветвь, фривольно расположившаяся рядом с ним, нехотя переползла на спинку дивана и лениво свесилась вниз, выдерживая безопасную дистанцию и от него и от феи.

– Нет, – отмахнулась Адель.

Второй стакан настойки она пила значительно медленней первого. Вкус мяты приятно холодил, отвлекая от насущных проблем. Взгляд черных глаз блуждал по симпатичному коврику, лежащему под ногами. На его густом ворсе остались темные следы от девичьих туфель. В другие дни девушка непременно разулась бы в прихожей, как и положено аккуратной хозяйке, но… сегодня день был особенный, а точнее сказать – кошмарный!

Из груди печальной блондинки вырвался тяжелый вздох, а с губ сидящего рядом слуги слетел осторожный вопрос:

– Что на этот раз случилось, госпожа? – Она молчала, и он предположил: – Опять лавочник неверно посчитал прибыль от продажи ваших снадобий? Или мыши сгрызли корневища, над которыми вы со своим эльфийским приятелем корпели последние три месяца?

Не будь в голосе Нира столько иронии, его собеседница среагировала бы иначе, но…

– Заткнись, умник! – рявкнула она, сверкнув глазами. – Меня послезавтра в рабство на двенадцать месяцев забирают, а ты… – Очередной предательский всхлип был запит большим глотком настойки.

– Это за что же? За примерное поведение благочестивой феи? – заботливо подлив в ее стакан еще немного напитка, поинтересовался слуга.

– «За вторжение на чужую территорию и проведение там колдовских работ», – нехотя процитировала Адель решение суда и снова прильнула к стакану.

Ей хотелось выговориться. Поплакаться в жилетку. Пожаловаться на несправедливость судьбы, на собственную наивность и вообще на всех и вся, вот только изливать душу перед старым гномом, доставшимся ей вместе с домом в качестве дворецкого, или перед двумя крылатыми псами, игравшими на лужайке, было как-то… не совсем то. Другое дело – поделиться проблемами с лучшим другом, но он по недремлющему закону подлости в отъезде и вернется только завтра. Так и вышло, что единственный более-менее подходящий собеседник, способный оценить весь масштаб ее горя, – слуга, нанятый месяц назад.

Человек-загадка с темным прошлым и долгом жизни[4], который он обещал вернуть ей при случае. Она отказывалась – он настаивал, она плюнула на споры – он перестал поднимать щекотливую тему. Ему нужна была работа и тихий уголок, где можно отсидеться и поразмыслить о будущем, ей не помешали бы в хозяйстве крепкие мужские руки. На том они и сошлись. Нир остался служить у Адель, а она не распространялась особо о личности работника и его появлении на ее территории. Даже Эмилли-элю[5], своему верному другу, с которым была знакома с первых дней учебы в Академии, девушка не открыла эту тайну. Во-первых, договор обязывал, а во-вторых, красавец эльф терпеть не мог Нира, остро чуя его темную сущность. Подливать масла в огонь их и без того натянутых отношений Ада не желала. Слуга ее полностью устраивал (где сейчас найдешь рабочую силу за такое скромное вознаграждение, еду и кров?), друг – тоже (светловолосый, высокий, из знатной семьи, а уж про таланты его и говорить нечего: эльф он и есть эльф, безупречен во всем! Ну, то есть во многом). Зачем ему знать о той кошмарной ночи, когда Адель впервые увидела Нира? Копать начнет, допрашивать, информацию собирать – и останется в результате цветочная фея без хорошего слуги, а ей его помощь ой как нужна. Особенно сейчас.

– Рассказывайте, госпожа, – вздохнув, сказал Нир. – Во что на этот раз вляпаться изволили?

Она подняла голову, пристально посмотрела на него и, не найдя в лице собеседника никакого намека на издевку, придвинулась к нему поближе, жалобно шмыгнула носом, после чего скомканно поведала о своих неприятностях, которые в ее понимании имели масштаб жизненной катастрофы.

Наивная идиотка, дура набитая! Надо же было повестись на хорошее вознаграждение и слезливые уговоры незнакомого заказчика, попросившего ее вернуть к жизни засохшее поле. Откуда ей было знать, что земля, на которой она вырастила за полдня целый цветник, принадлежит проклятому магу – хозяину Черной реки, а не тому «милому» старичку, который ее нанял. Она все сделала качественно! Красиво получилось, необычно: пустошь, не плодоносящая много лет, превратилась в райский сад, а усталая, но довольная результатом (и полученными деньгами) Адель вернулась вчера домой и крепко уснула до утра… чтобы подскочить с кровати как ошпаренная от громкого стука в окно второго этажа. Милая птичка… симпатичная… угу. От желания поймать ее за хвост и ощипать, как курицу, девушку удержал лишь голубой браслет на лапе – символ голубиной почты. Доставленная крылатой посланницей повестка окончательно добила вставшую не с той ноги фею.

А спустя пять часов в городском суде был вынесен приговор. В нем говорилось, что за нарушение частной собственности и колдовство, сотворенное без разрешения владельца затронутой территории, цветочная фея Аделаида Ванн Грэниус обязана заплатить штраф в размере одного стандартного сундука золота[6] или стать рабыней оскорбленного землевладельца на календарный год (двенадцать месяцев). Постановление должно вступить в силу через три дня после того, как было оглашено. Значит, послезавтра конец свободе, конец мечтам… конец всему!

– И что думает делать маленькая госпожа? – Спокойствие в голосе собеседника работало как магнит, девушка потянулась к нему, словно бабочка на свет, но вместо ожога ощутила тепло чужой руки, мягко коснувшейся ее волос.

В такие моменты Адель казалось, что Нир старше не на шесть лет, как он сказал, а на все шестьдесят. Уравновешенный, чуть насмешливый, надежный… как почившая нынешней весной бабушка. Была б она жива сейчас, нашла бы для внучки этот пресловутый сундук золота. Но… увы. Нет бабушки, нет выхода из сложившейся ситуации, нет опыта, нет идей. И пусть временное рабство в их стране – вещь привычная и совсем не позорная, но легче от этого почему-то не становится. В голове одни глупости на тему побега из страны или торжественного испития яда, приготовленного по собственному рецепту. Того, которым мышей травят и крыс. Но разве же она – молодая, полная жизненных сил, планов и мечтаний, похожа на противного грызуна?! За что ей подобная участь?

Адель утерла тыльной стороной ладони вновь навернувшиеся слезы и, упрямо вздернув подбородок, мрачно изрекла:

– Золото искать.

– У вас есть карта с указанием, где клад зарыт? – пряча улыбку в уголках губ, спросил слуга.

– Нет, – насупилась девушка и отодвинулась, прихватив с собой очередную порцию успокоительной настойки.

– Тогда как? Попросите помощи у отца?

– Да лучше в рабство! – с чувством воскликнула она и тут же сникла, представив такую перспективу. – Он же потребует взамен замуж выйти.

– Так, может, и стоит… выйти? Например, за меня. – Темная бровь собеседника выразительно изогнулась.

Он склонил набок голову, и пепельно-русая челка качнулась, обнажив белый шрам на лбу. Уже почти незаметный, благодаря хорошей регенерации мага. Адель знала, что таких отметин на его теле было много, она сама выхаживала этого человека несколько недель после той жуткой аварии, свидетельницей которой ей довелось стать полтора месяца назад. Тогда-то они и познакомились: слуга погибшего темного магистра[7] и цветочная фея, которая слишком поздно возвращалась из города домой. Случай или судьба?

– И где, позволь узнать, ты возьмешь золото? – скептически хмыкнула девушка, оценивающе взглянув на него. – То жалованье, что я тебе заплатила, составляет одну десятитысячную часть от требуемой суммы. Да что там… даже если я продам свой дом, сад и старого гнома с крылатыми псами в придачу – у меня наберется в лучшем случае половина штрафа! А ты говоришь… – Она махнула рукой и отпила из стакана.

– Может, я из богатой семьи? Вы же не знаете наверняка, госпожа, – проговорил Нир. – Я обязан вам жизнью – это отличный повод вернуть долг.

– Но ты же темный! – с раздражением воскликнула фея. – Я ни за что не выйду замуж за темного!

– О! Простите, я забыл о вашем негативном отношении к нашему брату, – с ледяной вежливостью произнес он. – Тогда не смею больше навязываться со своими недостойными предложениями и желаю вам приятно провести ближайший год в рабстве у хозяина Черной реки. – Молодой человек поднялся и, легко поклонившись, направился к выходу из холла.

– Ни-и-ир, – раненой волчицей взвыла Адель, глядя на его удаляющуюся фигуру. – Ни-и-и-и-ирррррр! – прорычала она, вскочив с дивана, и в ярости топнула ножкой.

– Да, моя госпожа? – обернувшись в дверях, беззаботно улыбнулся он. – Желаете отобедать?

«Тобой!» – хотелось крикнуть ей, но вместо этого девушка властно проговорила:

– Позаботься о подготовке романтического ужина. Затея с замужеством, действительно, хороша. Недавно ко мне «клеился» один герцог. Не светлый, не темный… просто богатый и вполне симпатичный вдовец. Кто знает? Может, и выйдет толк из твоей идеи. Попытка не пытка. Да и свежее приворотное зелье как раз готово, – задумчиво добавила она, не обращая внимания на удивленное выражение лица своего слуги.

– Эм, Светлая Госпожа, какие-то несветлые методы вы хотите использовать, – не без ехидства заметил он. – А как же честь, совесть, свобода выбора и прочее?

– Не тебе меня судить, темный! – с нескрываемым презрением бросила девушка. – Если хочешь помочь мне сохранить доброе имя и вернуть долг, одолжи лучше денег, коли они у тебя и правда есть.

– Ну что вы, Аделаида, – улыбнулся ей Нир, – будь у меня золото, я давно бы просто расплатился с вами за свое спасение.

– Тогда зачем завел тему о замужестве? – нахмурилась Адель, испытав легкую досаду.

– Чтобы посмотреть на вашу реакцию. – Улыбка Нира стала шире.

– Насмотрррелся? – с угрозой в голосе поинтересовалась она.

– О да!

– А теперь пошел вон отсюда!

Слуга усмехнулся и ретировался, мягко прикрыв за собой за дверь.

– Болван! – выдохнула хозяйка, смахнув рукавом слезы, на этот раз злые и колючие, словно льдинки.

– Фея, – фыркнул по ту сторону «баррикады» Нир, вложив в это слово все, что он о ней думал.

Глава 2

– Моя фе-э-я, – сладко улыбаясь, пропел изрядно выпивший герцог и поцеловал протянутую ему ручку. – Какой приятный сюрприз видеть вас сегодня. Моя кошечка, моя птичка, мой ангелочек, моя… мое… – Язык его заплетался, а масленый взор то и дело опускался ниже линии шеи и тонул в декольте спутницы.

На эту судьбоносную встречу Адель надела самое откровенное из всех имеющихся в ее гардеробе платьев. Бабушкин подарок на совершеннолетие… в жизни бы не напялила такую срамоту! Но… искусство требует жертв. В данном случае искусство обольщения. Шутка ли – женить мужика за сутки?! Да еще и богатого мужика, именитого, с фамильным замком и землями к нему прилегающими. Тут все средства хороши: от соблазнительной внешности до колдовства.

– Мое… – снова проблеял кавалер, тщетно подыскивая нужное слово.

– Сокровище, – подсказал Нир, подливая в его фужер вино.

– Точно! – обрадовался герцог и принялся лобызать изящную ручку застывшей с каменной физиономией девушки. – Мое сокро-о-вище-э! – запел он, а отошедший от стола слуга тихо заметил:

– Действительно «сокровище», угу. Минимум на сундук золота тянет.

Адель вспыхнула, зло покосившись в его сторону, а пьяный герцог, увлеченный целованием ее пальчиков, пропустил реплику мимо ушей.

Ужин подходил к концу. На сад, где был накрыт стол, постепенно опускалась ночь, окутывая звездным шатром окрестности. Горели фонари, пели птицы… Фея и ее гость танцевали под тихую музыку, доносившуюся из открытых окон дома.

– Ай! – воскликнула она, когда тяжелый сапог с металлической пряжкой наступил на ее миниатюрную ножку.

– Пррростите, прэлестница, – запыхтел герцог, крепче обнимая девичью талию. – Ох! – в следующую секунду выдохнул он и присел, так как острый каблучок нанес ответный удар.

– Что-то не так? – с невинной улыбкой поинтересовалась Адель и слегка отстранилась, а мужчина принялся сбивчиво оправдываться, сам не зная за что.

Еще бы! Вино в равной пропорции с приворотным зельем способно сбить с толку кого угодно!

Немного потоптавшись в саду, танцоры рваными движениями под шипение феи и извинения герцога переместились в холл. Затем поднялись по лестнице, пару раз упали (к счастью, без травматических последствий), после чего эта покачивающаяся из стороны в сторону парочка, мысленно подсчитывая синяки и ссадины, добралась-таки до просторной спальни. В ней пахло горными цветами с чуть сладковатым сонным ароматом, горели зажженные Ниром свечи, а в высоких фужерах призывно мерцало вино. Белое – для госпожи и красное – для ее кавалера.

– Моя краса-а-вица, – заголосил герцог во всю силу своей глотки. – Иди ко мне, мой цвэто-о-чек аленький! – Он оставил в покое ее руку лишь для того, чтобы заполучить в свои медвежьи объятия всю девушку целиком. Но фея ловко вывернулась и, отступив к стеклянному столику с напитками, протянула мужчине предназначенное ему угощение.

– Глоток вина, мой дорогой? – промурлыкала она сахарным голосом, от которого так сильно запершило в горле, что девушка едва не раскашлялась.

– Успеется, – оглаживая сальным взглядом ее точеную фигурку, отмахнулся герцог и неровной походкой двинулся к ней.

Белокурая искусительница обогнула столик и остановилась, продолжая держать в руке фужер.

– А я бы выпила немного, – сказала она, поднимая и второй. – За начало нашей… э-э-э… чудесной дружбы. Неужели вы, мой герцог, не составите мне компанию и не поддержите этот тост? Или вам не по вкусу мысль о…

– Прекрасный тост от моей пре-э-элестной фе-э-и! – перебил мужчина, беря из ее рук фужер. – Наша дружба… ах, наша дружба! – Он мечтательно закатил глаза и пошатнулся, едва не потеряв равновесие.

– Да, да, наша дружба, – поторопила его Адель, указав взглядом на вино, которое покачивалось в трясущихся пальцах изрядно набравшегося господина. – До дна?

– До дна! – радостно согласился он и, расплывшись в предвкушающей улыбке, опрокинул в себя очередную порцию багряного напитка. – Хорррошшшо пошло! – утерев светлые усы, сообщил мужчина.

Он немного подумал, призывно развел в стороны руки и пошел на девушку, игнорируя такое мелкое препятствие, как стол. Последний держал оборону, как мог, но в итоге отлетел вправо вместе с пустым фужером, в то время как его хозяйка отпрыгнула влево, расплескав свой напиток по ковру, и неуверенно попятилась, испугавшись страстного взора потенциального супруга, к которому прилагалась пьяная физиономия и нехилых размеров комплекция. Герцог был мужчиной статным, ширококостным и в меру упитанным. А в данный момент еще и чересчур любвеобильным. Впрочем, от ловеласа, находящегося в спальне симпатичной девушки, соблазнявшей его весь вечер, другого поведения и ожидать не следовало. Адель и не ожидала. Она медленно отступала к кровати, он надвигался, бормоча какие-то банальные комплименты. Фея хлебнула для храбрости вина, допив то немногое, что осталось после недавнего орошения интерьера, и, громко икнув, проговорила:

– А может… поговорим?

Герцог на секунду застыл, тупо хлопая ресницами, потом тряхнул пышной шевелюрой, погрозил ей пальцем, после чего протянул:

– Не-е-е, моя лапушка. Вот в постэ-э-ли и поговорим!

В следующее мгновение его крупная туша навалилась на Адель, огромные лапищи перекрыли ей пути к отступлению, и, сдавленно пискнув, девушка оказалась прижата горячим, как печь, телом кавалера к своей собственной кровати.

– А… теперь поговорим? – спросила она после продолжительного ерзанья, в процессе которого пыталась принять позу, чтобы можно было хотя бы дышать. Герцог же в свою очередь старался лечь поудобней, чтобы иметь возможность не только любоваться на будущую любовницу, но еще и как следует ее пощупать.

– Конэшно, моя фэ-э-я, – промурлыкал он прямо в ее позеленевшее от запаха перегара лицо и потянулся сложенными в трубочку губами к девичьему рту.

Адель задергалась, герцог лишь крепче ее стиснул. Она заскрипела зубами, он накрыл ее плотно сжатые губы влажным поцелуем с привкусом вина и печеной курицы, которую уплетал за ужином. Девушка прокляла свою затею, представив, что такие вот ласки ожидают ее каждую ночь с этим пусть и богатым, но совсем не приятным ей человеком. А потенциальный муж чуть приподнялся на локтях, окинул свою «добычу» похотливым взглядом, затем всхрапнул, словно загнанный конь, и, вместо того чтобы продолжить начатое, с перекосившейся мордой завалился на фею.

– Э?.. – пробормотала она и замолчала.

Ответа не последовало.

Где-то с минуту юная авантюристка просто лежала, боясь пошевелиться. Затем принялась осторожно выбираться из-под обмякшего тела, не подающего никаких признаков жизни. Удалось ей это с трудом. Следующие пару минут Адель приводила в порядок сбившееся дыхание, сбесившееся сердце и ошалевшие с перепугу мысли. Потом девушка, пыхтя от усилий, перевернула на спину неподвижного герцога, поводила рукой перед его выпученными глазами, подергала за усы, за уши и нос, пару раз щипнула, оттянув грубую кожу пунцовой щеки, и только после этого решила проверить пульс, которого, как и ожидалось, не было. Склонившись к груди мужчины, фея окончательно убедилась в том, что сердце его не бьется, а значит… клиент мертв, что в планы новоявленной обольстительницы ну никак не входило. Отодвинувшись от несостоявшегося супруга, она какое-то время молча смотрела на него, не веря собственным глазам и все еще надеясь, что это шутка не в меру пьяного кавалера. Но он не шевелился, а тишина, повисшая в комнате, продолжала давить на нервы. Вскочив с кровати, Адель тихо всхлипнула, прижала к груди дрожащие ладони и жалобно проскулила, покосившись на закрытую дверь:

– Нир… Ни-и-ир, а… – Вытирая бегущие по щекам слезы и искренне жалея, что больше нет вина, девушка заорала так, что задрожали стены: – Ни-и-и-иррр! – После чего почему-то добавила: «А-а-а-а-а-а-а-а», «убивают» и… «пожа-а-а-ррр!!!».

Стоило ли так удивляться, когда слуга, выбив плечом запертую герцогом дверь, влетел в спальню с ведром наперевес и с пузырьком темной жидкости в зубах? Наверное, нет.

– Мм? – спросил он, глядя на вполне живую хозяйку, застывшую посреди не тронутого огнем помещения.

Вместо ответа девушка громко всхлипнула и указала на мужчину, распластанного по постели.

– А при чем тут пожар? – взяв в руку пузырек, спросил темный и, еще раз окинув взглядом комнату, поставил ведро возле двери.

– Ну, – Адель смутилась, – я звала тебя, а ты не приходил. Вот и… Что с ним, Нир? Он же должен был просто заснуть… А… а… – Не выдержав, она снова расплакалась. – Почему он не… не… не шеве-е-лится? П-почему? Ты сколько снотворного в вино добавил?

– Десять капель. – Молодой человек деловито прошелся по комнате, поднял стол, провел по нему рукой, будто стряхивая несуществующую пыль, и водрузил на середину пустой фужер с отколовшимся краем да темный флакон, принесенный им с собой. – Как вы и приказывали, госпожа.

– Тогда почему… – Фея не договорила, лишь кивнула в сторону гостя и снова начала тихо всхлипывать.

Косметикой она не пользовалась, будучи от природы девушкой не только хорошенькой, но еще и яркой, поэтому бояться за размазанную тушь смысла не имело и можно было вволю хлюпать носом, растирая по нежной коже соленую воду. Хотя какая, к демону, косметика, когда в ее постели труп?! Труп! Вот только полное осознание этого факта никак не приходило к фее, которая все еще надеялась на счастливый финал разыгравшейся трагедии.