Капкан для провинциалки

– Анлрюха, ты свои фокусы прекращай! – умоляюще прошептал Зелинский. – Нарвёшься же когда-нибудь!

Люба, видя, что джентльмены настроены потрепаться о вещах, которые посторонним знать не обязательно, предусмотрительно подошла к двери, ведущей в коридор, и прикрыла её.

– А если бы я не забрался сюда – сколько времени прошло бы до обнаружения трупа?! – громким шёпотом возразил Кароль.

– Андрюха! Будь человеком! По существу ты прав! Только отмазки придумывай более убедительные, чем вот эта – «открыто было». Вот о чём я тебя прошу!

Люба вздохнула:

– Товарищи мужчины, как вытащить Анечку? Наверное, адвоката ей нужно?

Джентльмены уныло посмотрели друг на друга.

– У тебя есть знакомые адвокаты? – спросил Олег.

– Откуда?! Я то здесь, то у французов в гостях. Ты и Люба – мои главные московские знакомые. Надя учится на юриста, но когда ещё диплом получит!

– И у меня нет, – вздохнул Олег. – Сам понимаешь: гусь свинье не товарищ, а мент – адвокату.

– Но, может, знаешь такого, который за последнее время вашим следователям хорошенько плешь проел?

– Нет…

Наступила тягостная пауза: чувствовалось, что мужчинам неудобно перед Любой, а сама она ещё не вполне пришла в себя, а потому не сразу сообразила, как быть.

– Слушай, Андрей! – неожиданно-уверенно заговорила она. – У тебя же есть знакомый в ФСБ, как его? Лебедев, да?

– Да, – кивнул детектив. – Только какой это знакомый… Одеяло норовит тянуть на себя. Я с ним давно не общался. С ним где сядешь, там и слезешь.

– Где сядешь, там и выйдешь! – хмыкнул Зелинский. – Я его немного знаю. Если тебе неудобно, может, я сам ему позвоню? Любочка-то права, это дело напрямую касается ФСБ. Если Аня невиновна, им самый резон это выяснить побыстрее.

– Можешь не сомневаться, они уже в курсе, только не верю я, что Лебедев нам поможет.

– Неверующий ты человек, Андрюха. А всё-таки давай позвоним ему.

Кароль вздохнул и подошёл к телефону. Медлительно набрал номер.

– Алло, это приёмная ФСБ? Как мне связаться с подполковником Лебедевым Антоном Ильичом? Да, срочный вопрос, касается безопасности страны. Звонит частный детектив Андрей Кароль, Лебедев меня знает.

Наступила пауза. Кароль то и дело поглядывал на Любу, словно надеялся, что она отменит беседу с Лебедевым. Наконец, детектив сделал короткое движение, ясно показывающее, что нужный собеседник взял трубку:

– Алло, товарищ подполковник! Это Андрей Кароль, вы меня помните? Да-да, ликвидация банд Пузана и Семенчука! Нет, я ничего про медаль не знаю. Хорошо, спасибо, зайду за ней. Да, Антон, и вы меня можете по имени звать. Хорошо, будем на «ты», договорились. Так вот, Антон: сегодня утром произошли два убийства, оба по адресу Бескудниковский, только одно на бульваре, а другое в переулке. В переулке убит Абу-Салем, знаешь такого? Что ты говоришь – американцы его сильно не любят, но доказать ничего не могут? Это интересно. Не знаю, может, и их работа, только сомневаюсь. Так вот, сейчас я говорю с Бескудниковского бульвара: здесь убили одного мужика, предположительно, двойника того террориста. Милиция уже здесь и занимается этим. Ты не можешь вести это дело от ФСБ? Как начальство решит, понятно. Но переговорить с ответственными людьми можешь? Тут я потолковал кое с кем… Майора Зелинского из МУРа знаешь? Да, Олег его зовут. Я с ним обсуждал и с Любой, это моя помощница. Так вот, у нас появилось нечто вроде версии…

Минут пять Андрей излагал Лебедеву соображения, высказанные перед этим всеми, кто находился в комнате, а Люба и Олег, затаив дыхание, прислушивались к разговору. Наконец, Андрей положил трубку. Вид у него был усталый.

– Ну, как? – жалобно спросила Люба. – Он поможет освободить Анечку?

Андрей неуверенно пожал плечами в ответ.

Вован

Человек, стрелявший в Любу и Андрея, затормозил возле новостройки и вышел из «БМВ». Огляделся, будто высматривая кого-то знакомого, и небрежным движением, чуть пошатываясь, прошёл вдоль ближайшёго дома. Миновал два подъезда, вошёл в третий. Поднялся пешком, держась за перила, на пятый этаж. Прислушался. Из окна лестничной клетки выглянул на улицу. Спустился на пару пролётов, снова задержался и прислушался. Затем позвонил в одну из дверей. Застыл, напряжённо прислушиваясь к приближающимся шагам. Дверь открылась, и на пороге возник небритый высокий темноволосый парень лет тридцати пяти, который что-то жевал.

– Привет! – коротко бросил гость и шагнул вперёд.

– Привет, Вован! – ответил хозяин, перестал жевать и посторонился, пропуская гостя.

– Эскулап уже здесь?

– Нет… – опуская глаза, неуверенно ответил хозяин.

– А когда будет?

– Я ему сейчас позвоню.

– Не надо! – улыбнулся Вован – выстрелил в хозяина квартиры через куртку. Парень медленно опустился на пол, сбоку глядя застывающим взглядом на гостя.

– Вот так, Сергуня! – философским тоном добавил Вован. – Эскулап мне, конечно, нужен, но неплохо, что ты его не успел вызвать. Мне лишних мочить бесплатно не в радость.

– За…чем?… – слабо выговорил Сергуня, еле шевеля губами.

– Да не «зачем»! Ты не виноват. Это я проштрафился, стал ненужным свидетелем, которого надо убрать, – отеческим тоном, с готовностью ответил Вован. – Я же всё понимаю, сейчас на меня менты охотятся, я тебя подставляю. Ну что мне делать? Зато теперь для тебе, кажется, все вопросы закрыты, – задумчиво произнёс Вован, глядя в стекленеющие глаза Сергуни. – А с эскулапом разберусь сам.

Он прошёл к выходу, тщательно запер за собой дверь, через несколько минут сел в свой «БМВ» и негромко пробормотал, словно обращаясь к самому себе:

– Думаю, на юге я никого не удивлю своим пулевым ранением. Надо только доехать туда, продержаться, не заснуть за рулём, не потерять сознание…

Аня

– Ну что, Анна Сергеевна? – широко улыбаясь, произнёс Михеев, когда – примерно через полчаса после первого допроса – Аня снова вошла в кабинет следователей. – По-прежнему ничего не хотите нам рассказать о смерти своего мужа?

Аня перевела удивлённый взгляд на Иванова:

– А что я могу ещё рассказать?

– Ну, вам виднее. Потому как подоспели результаты дактилоскопической экспертизы. Продолжать – или сами всё понимаете?

– Не понимаю… – растерянно пробормотала Аня, садясь на свободный стул, который ей никто из следователей не предложил. Иванов вздохнул и поманил её к столу, на котором оказалась небольшая коллекция ножей.

– Вам ни один из этих ножей не знаком? – вкрадчиво произнёс следователь. Аня пожала плечами и осторожно указала на один – большой, с широким лезвием:

– Вот этот похож на тот, которым я пользовалась, когда готовила еду.

– Вы правы, на нём действительно отпечатки ваших пальцев, – вкрадчиво подтвердил Иванов. – Только вот незадача: этим же ножом было совершено убийство!

Аня отдёрнула руку, поднесённую к ножу, словно тот был раскалён:

– Что?! Как это? Не может быть!

– Анна Сергеевна! – патетически заговорил Иванов. – Мы только что получили данные экспертизы и пока не приобщили их к делу. Сейчас, в эту минуту, решается ваша судьба. Вы можете немедленно сознаться в убийстве своего мужа – и тогда мы зафиксируем добровольное признание, со всеми неизбежными толкованиями неясностей дела в вашу пользу. Или же вы продолжите упорствовать, теперь уже глупо и бессмысленно, обрекая себя на продолжительный срок заключения. Ну?! Что вы предпочитаете?

В голове у Ани раздался колокольный звон, и комната поплыла перед глазами. Иванов едва успел подхватить молодую женщину.

Минут через десять после того, как Вован покинул квартиру убитого Сергуни, к двери подошёл парнишка лет шестнадцати, с ангельским личиком, на котором сияла простодушная, нежная улыбка. На левом плече парнишки висела небольшая сумка, а правая рука была опущена в карман куртки. Оглянувшись, как бы в надежде увидеть синюю птицу, он нажал на звонок. Тишина. Парнишка позвонил ещё и ещё. Никакой реакции. Парнишка негромко выругался, блаженно-невинное выражение сползло с его физиономии. Он вынул отмычку, тихо открыл замок и, насторожившись, вошёл внутрь. Тотчас выругался при виде трупа, прикрыл дверь, вынул из кармана пистолет и, держа его наготове, обежал квартиру. Затем вынул мобильный телефон и набрал номер:

– Сантехника здесь нет, Серый мёртв. Похоже, его Сантехник замочил. Нет, Сантехника я не видел. Откуда мне знать, куда он смылся? Дружков его трясти надо… хотя вряд ли он им исповедался – соображает, что сейчас на него охота идёт. Ну, потрясите их сами, мне не жалко. Детективом заняться? Ладно, только не сегодня, он всё равно сейчас настороже. Какое ещё срочное дело образовалось? Да? Когда это? Ну, знаете, в последний момент о таком сообщать – нехорошо… Десять кусков за это возьму. Нет, это даром, Сантехник бы втрое взял за срочность.

Парнишка с ангельским личиком разъединил, вздохнул и, прислушиваясь, осторожно направился к выходу.

Аня

Аня сидела, слегка покачиваясь на стуле, в кабинете следователя и непонимающе смотрела на бумагу, которую ей читал вслух следователь Иванов. Её признание в убийстве своего мужа, Амира, написанное несколько минут назад под его, Иванова, диктовку. Михеев безмятежно улыбался, словно говоря: «Я вас, подследственных, как облупленных знаю, никуда не денетесь». Только теперь до Ани начинало доходить, в чём она созналась. «Я написала, будто убила Амира? За то, что он со мной жестоко обращался? Да что это я, в самом деле?! Как я могла написать такое? Отпечатки пальцев… Конечно, на том ноже мои отпечатки, я ведь им каждый день пользовалась у нас на кухне… Но как он оказался в том проклятом доме? Почему им убили моего Амира? Это невозможно…» Однако сил протестовать вслух больше не было. Хотелось просто умереть, чтобы этот кошмар прекратился.

– «Не помню, как именно это произошло», – смакуя, прочитал Иванов понравившуюся ему фразу и вдруг обратился к напарнику:

– А что, Борис Фёдорович, устроим нашей Анечке проверку у врача? Если у неё провалы в памяти, это уже пахнет не сроком, а лечением. Принудительным, конечно, – добавил он, переводя взгляд на арестантку. – Зато не тюрьма и не колония. Будете в больничной палате, в тепле и уходе. Ну что, Анна Сергеевна? Поедем к врачу, сделаем вам психиатрическую экспертизу?

– Не знаю, – слабым голосом ответила Аня, мечтая об одном – добраться поскорее до кровати, уснуть и, если получится, больше никогда не просыпаться.

– Вот и отлично! – заключил Иванов и радостно улыбнулся. – Сейчас съездим к судье, всё уладим, отвезём вас в клинику – и отдыхайте!

Аня еле воспринимала то, что происходило затем. Иванов куда-то звонил, с кем-то договаривался, о чём-то спорил с Михеевым, тот ходил отправлять факс, какой-то незнакомый парень заходил в комнату, что-то обсуждал со следователями… Молодая женщина очнулась, когда радостно улыбающийся Иванов тронул её за плечо:

– Пора, Анна Сергеевна! Вы извините – придётся вам потерпеть вот это! – он вынул из кармана наручники. – Но, поскольку вы себя хорошо вели, ручки вам за спиной сковывать не будем. – Он бережно надел женщине наручники, словно браслеты, спереди и застегнул. – Пора! Машина ждёт!

– Куда мы едем? – с трудом произнесла Аня.

– В суд, ваш обвинитель уже там! Поверьте, он настроен к вам очень сочувственно! А оттуда, по всей видимости, поедете в клинику на проверку! Всё будет замечательно!

Аня покорно кивнула и, пошатываясь от слабости, поднялась со стула. Михеев заботливо придержал её под локоть, и все трое вышли в коридор. Иванов поддерживал Аню за правый локоть, а Михеев – за левый, пока они шли в полумраке плохо освещённого коридора. Затем поднимались и опускались по лестницам, ехали в дребезжащем лифте. Наконец, за очередной дверью Аня увидела свет и зябко поёжилась от холода.

– Скорее, скорее в машину, не простудитесь! – заботливо шепнул ей Иванов. Аня слабо кивнула, ей было всё равно, но холод неприятно пробирал до костей. Глаза слипались от невыносимой усталости, и хотелось поскорее добраться до тепла и уснуть… умереть…

Она не заметила, как длинный подол вечернего платья попал под каблук, просто платье вдруг рвануло её вниз, сбивая с ног, опрокидывая наземь. В тот же миг над головой что-то свистнуло, и Михеев вскрикнул от боли.

– Снайпер! – дико заорал Иванов. – Стреляйте в снайпера! Он где-то там!

Откуда только силы взялись в Ане – она внезапно вскочила с земли и бросилась вперёд, к милицейской машине, словно ища в ней укрытие от гибели. Одно дело – мечтать о смерти, сидя в следственном кабинете, униженно глядя на своё проклятое признание в чужом преступлении, и совсем другое – слышать свист пули над головой… Секунду спустя она сама, помогая себе скованными руками, забралась в машину, в отделение для перевозки преступников, и затряслась в ознобе – то ли от страха смерти, то ли от холода, который словно рвал и пожирал её тело. Дверца машины захлопнулась, и Аня вздохнула с облегчением. Только теперь пришли мысли: «Зачем же это я? Пусть бы меня убили… Говорят, лёгкая смерть… Как же я боюсь смерти, оказывается…» Холод немного отступил, озноб утих, и женщина задремала. Внезапно впереди что-то громко хлопнуло, послышались крики, машину сильно дёрнуло – так, что Аня едва не упала на пол. И наступила тишина… Машина больше никуда не ехала, ничто не хлопало, никто не кричал, и от этого было гораздо страшнее. Ощущения холода, унижения от злополучного признания – всё это отступило куда-то назад, оставив место страху. «Что происходит? Мы уже приехали? Тогда почему меня не выпускают? Что это за шум, кто кричал, почему?» Словно отвечая на её немые вопросы, дверца открылась, и Аня с изумлением увидела перед собой здоровенного мужика в зеленоватой пятнистой форме и маске.

– Выходи, Анна Абу-Салем! – произнёс неизвестный с южным акцентом. – Приехала!

Лебедев

Лебедев мрачно закрыл папку с материалами дела и тяжело посмотрел на Иванова:

– Ну, и что вы обо всём этом думаете, товарищ следователь?

– Н-не знаю… – на Иванова было жалко смотреть: вся его самоуверенность, подстёгнутая столь легко и быстро полученным признанием подследственной, куда-то испарилась, теперь он выглядел таким же раздавленным и сломленным, как Аня в тот момент, когда её повели к выходу.

– Что с Михеевым?

– Ранение средней тяжести… Врачи говорят – угрозы для жизни нет…

Лебедев вздохнул:

– И что же мы имеем? Если ваши подозрения в адрес подследственной верны, а признание действительно было добровольным, выходит, что она опаснейшая преступница, которая вместе с сообщниками разыграла хитрую комбинацию, обдурила вас и использовала, чтобы выйти на свободу, как из мюзик-холла. Согласны?

– Н-не знаю…

– Теперь другой вариант! – жёстко продолжал Лебедев, сверля собеседника взглядом. – Гражданка Абу-Салем невиновна, но является важным свидетелем преступления. Признание было получено вами у неё путём давления и не имеет ничего общего с действительностью, и теперь свидетельница находится в руках подлинных преступников! Её жизнь в опасности по вашей вине! Вам какой вариант больше нравится?

– Товарищ подполковник! – чуть не плача, заговорил Иванов. – Откуда мне было знать, что всё так серьёзно?

– Как это – откуда?! Вы разве не знали, что Амир Абу-Салем подозревается в причастности к террору? Вы не догадывались, что за ним могла охотиться иностранная разведка? Вы не знали об убийстве на Бескудниковском бульваре?

– Не знал об этом! – вскричал Иванов с видом тонущего, которому удалось ухватиться за соломинку.

– Как же так?! – безжалостно продолжал подполковник ФСБ. – Тут написано, что подследственная назвала вам место своего жительства: Бескудниковский бульвар! Почему вы не проверили, правда это или нет, что там происходит?

– Я собирался проверить! Но она так быстро призналась…

Лебедев тяжело вздохнул и покачал головой. Святая святых следственной работы, признание подследственной, сыграло злую шутку с Ивановым и Михеевым, побудило их, отбросив все другие версии, бежать скорее к начальству, чтобы закрыть побыстрее проблематичное дело. Поистине, куда лучше было бы для этих двоих, если бы урождённая Кравцова выказала стойкость Зои Космодемьянской. Особенно это касается идиота Михеева, который в лучшем случае проваляется теперь непонятно сколько времени в больнице.

Андрей

Олег вызвался отвезти Любу домой, двое влюблённых ушли, и Андрей вздохнул с облегчением. Теперь можно, наконец, действовать свободно, а не как в тот момент, когда киллер мчался вниз по лестнице, а на верхнем пролёте Люба бледнела на глазах, чуть не падая в обморок. Странно, что она поверила в идиотское объяснение – якобы он, Андрей, бегает медленнее раненного киллера. Не бросать же её одну, в полуобморочном состоянии. И тут дело не в том, что Люба впервые в жизни стреляла в человека и попала: всё-таки эти разборки не для прекрасного пола.

Однако как теперь действовать? Попробовать повидаться с Аней? Вряд ли разрешат свидание, да и мало шансов, что бедная женщина сумеет сообщить какую-то важную дополнительную информацию, а действовать нужно быстро, а то противник каждый раз хоть немного опережает. Олег временно вышел из игры, а значит, на новости из МУРа рассчитывать пока не приходится. Остаётся Лебедев, но его лучше не трогать: он сам позвонит, и только в том случае, если Андрей ему понадобится.

Прокрутив в мозгу безрадостные соображения, Андрей решил, что лучше всего сейчас поехать в родное агентство и посмотреть в Интернете, что известно об Амире Абу-Салеме. Не прошло и получаса, как он вошёл в родные пенаты, включил электрический чайник и сел к компьютеру. Вошёл в Интернет, но по привычке, прежде чем начать поиск по интересующему вопросу, скучающе заглянул в новости… и тотчас его апатию как рукой сняло. «Сильный пожар в зелёном массиве на севере столицы» – гласило сообщение. Лесной пожар перед Новым Годом – это как, ничего? Ясно, что поджог. Это что – совпадение? Как минимум, нужно проверить…

Нет, вряд ли совпадение. Пожар начался почти сразу после перестрелки на Бескудниковском бульваре, да и расстояние – от силы километров десять. Что же – киллер, разозлённый неудачей и ранением, поджёг лес? Чушь… А что же там произошло? Андрей лихорадочно прошёлся по ветке сообщений. Ага, вот свидетельство людей, отдыхавших неподалёку: «По их словам, пожар начался вскоре после того, как они услышали сильный хлопок. Глава семейства, воевавший когда-то в Чечне, сказал, что это было похоже на взрыв заминированного объекта, возможно, автомашины». А не проехаться ли туда? Только сначала позвонить жене, вдруг придётся задержаться…

– Танечка, милая, как твои дела?

– Спасибо, мой родной! – ответил воркующий голосок жены. – У нас всё хорошо, украшаем ёлку, я пеку пирог! А у тебя как дела?

Андрей замялся.

– Почти всё хорошо, только Любе пришлось стрелять в одного мерзавца, киллера, который покушался на неё, она его легко ранила и почувствовала себя плохо…

Таня ахнула:

– Какой кошмар! Пусть немедленно едет домой, отдыхает! Ты ведь её отпустишь?

– Уже отпустил! – радостно заверил Андрей. – Я сейчас немного поработаю ещё и приеду, ладно?

– Конечно, мой хороший! Мы все ждём тебя! Приезжай поскорее!

Андрей разъединил и вздохнул. Надо надеяться, «поскорее» получится…

Он спустился на улицу, сел в свой старый верный синий «БМВ», включил зажигание и нажал на педаль газа, прикидывая, как найти место пожарища. Наверное, там должен подниматься дым… Он проехал к предполагаемому месту, не зная, что почти этим же путём сначала сюда, а затем обратно ехал и Вован. Да, вон там дым поднимается, как же туда проехать? Пожалуй, вот здесь… Ага, следы проехавших машин – не пожарные ли? Точно – стоят, только что закончили тушить…

Андрей проехал к пожарным и вышел из машины:

– Я вам не помешаю, если осмотрю место, где горело? – деловито поинтересовался он.

– А кто вы? – не без недовольства в голосе заговорил один из пожарных – видимо, старший.

– Я – частный детектив! – Андрей предъявил удостоверение. – Предполагаю, что пожар был вызван действиями преступника, который избавился от машины.

– Очень на то похоже, – кивнул пожарный, внимательно изучая взглядом сначала удостоверение, а затем и самого Андрея. – Машина обгоревшая там действительно есть. Ладно, подойдите, поглядите, мы уже практически закончили.

Андрей прошёл к изувеченному остову «Жигулей». Машина покрылась копотью, и не сразу удалось определить, что когда-то она была серая. А номер есть? Да, худо-бедно видно… Андрей подумал немного и набрал номер:

– Алло, Антон! Как у тебя дела?

– Работаем помаленьку, – сдержанно ответил Лебедев, и Андрей мысленно выругался, но вслух произнёс.

– Ты уже знаешь о пожаре в лесу в Бескудниково?

– Пожар? – с интересом отозвался подполковник. – Нет, не знаю. А что, ты напал на какой-то след?

– Возможно. Ты бы не мог пробить в ГИБДД следующий номер автомобиля? Серые «Жигули»… – Андрей присмотрелся и назвал номер.

– Можно попробовать. А что это за автомобиль?

– Я предполагаю, что киллер, убивший двойника Абу-Салема, а скорее всего и его самого, как раз на этом автомобиле скрылся, а затем избавился от него.

– Хорошо, спасибо. Это всё?

Андрей вздохнул:

– Антон, а ты не мог бы держать меня в курсе расследования? Так сказать, на основе взаимной выгоды.

В трубке наступило молчание, и Кароль даже подумал, что Лебедев разъединил.

– Понимаешь, Андрей… – медленно, словно взвешивая каждое слово, заговорил Лебедев. – Не так мне просто сливать тебе информацию. У нас это не принято.

– Но мы с тобой ведём одно расследование! Если ты меня будешь держать в курсе, мне легче вести свою часть, тогда и ты быстрее получишь результат!

– Да, это, конечно, так, – неуверенно ответил подполковник. – Ладно, Андрей, я подумаю, что можно сделать. Это всё, что ты мне хотел сказать?

– Нет, не всё, – сдерживая раздражение, заговорил Андрей. – Как ты понимаешь, киллер ушёл отсюда не пешком. Я думаю, взорванный автомобиль был угнан, а насчёт того, в котором он сейчас, чёрт знает. Этот парень ранен, засветился, и теперь его работодатели наверняка хотят избавиться от неудачника. И тогда одно из двух: либо он дурак, и тогда завтра-послезавтра мы найдём его труп, либо он сейчас рвёт когти из Москвы. Последнее ему непросто, с его-то ранением, но не исключено, особенно если он приезжий.

– Если приезжий, отправится к себе домой.

– Сомневаюсь, там его может ждать засада. Скорее всего, поедет в какое-то нейтральное место, где сможет подлечиться и отлежаться.

– С пулевым-то ранением?

– Сам понимаешь – это вопрос денег, к тому же ему ничего не стоит убить врача, оказавшего помощь.

– А вы с Любой можете его опознать?

– Вряд ли, он был в тёмных очках. Но попробовать можно.

Наступила непродолжительная пауза.

– Хорошо, Андрей, спасибо. Теперь вот что: твоя Аня подписала признание в убийстве, скорее всего, ложное, после чего была похищена или бежала.

Кароль подскочил на месте:

– Что?! Как это похищена – из СИЗО?

– Не совсем. Эти умники, здешние следователи, повезли её в суд, чтобы решить вопрос о психиатрической экспертизе, вот по дороге всё это и случилось. А ещё раньше в Аню стрелял снайпер – когда она ещё была во дворе СИЗО.

– Что?! – заорал Андрей. – Да что такое творится? Следователи разучились обеспечивать безопасность арестованных?

– Разучились, что поделать. Успокойся, Андрей, я надеюсь, Аню мы найдём живую и здоровую. Только вот что странно: на ноже, которым было совершено убийство, её отпечатки пальцев.

– Перенесли с помощью клейкой ленты, – понемногу успокаиваясь, возразил Кароль.

– А такое делается?

– Да, я тебе статью перешлю.

– Хорошо. Правда, у меня другая версия: нож захватили на кухне у Ани, когда забирали её с бульвара.

– Возможно, – пробурчал Андрей. Желанная информация, ради которой он позвонил Лебедеву, оказалась слишком странной и обильной, и теперь сыщику требовалось время, чтобы её переварить.

– Ладно, Андрей. Ты сейчас чем займёшься – погонишься за киллером?

– Не знаю, – вздохнул Кароль. – Меня дома ждут. Новый Год на носу, если ты не забыл.

– Да, точно, тут обо всём позабудешь. Ну, счастливо тебе! С Наступающим! Хорошо отпраздновать!

Аня

При виде незнакомца в жутковатом наряде, Аня негромко вскрикнула и вжалась в сиденье, словно надеясь, что милицейская машина ей поможет.

– Ну, Анна Абу-Салем! Идёшь или нет? – недовольно выкрикнул неизвестный.

– Кто вы такой? – сдавленным голосом выговорила женщина. Ничего хорошего от людей, останавливающих и взламывающих милицейскую машину, она не ожидала.

– Тебе это незачем знать! Идёшь?

Аня ничего не могла отвечать, она только отшатнулась в угол тесной камеры на колёсах и закрыла лицо скованными руками. Незнакомец зло выругался по-арабски и, грубо схватив пленницу за цепь наручников, рванул к себе. Аня вскрикнула от боли и шагнула вперёд, подчиняясь. Через секунду она оказалась на морозе, но не успела ощутить холод, как её втолкнули в полутёмный автофургон. В шею что-то кольнуло, и всё вокруг поплыло. Последнее, что отметило угасающее сознание женщины – как её укрыли чем-то тёплым.