Три «П». На что готов ты, чтобы осуществить мечту?

Три «П»

На что готов ты, чтобы осуществить мечту?

Алексей Логвинченко

© Алексей Логвинченко, 2018

ISBN 978-5-4483-3107-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Прошлое в прошлом

Ложь – спасательный круг человечества. Без нее мы бы все утонули в безжалостной правде. Истину вещает тот, у кого толще кошелек. А раз правде доверять нельзя, остается надеяться лишь на ложь.

Вы серьезно верите в справедливость и равенство? Бросьте, кого вы обманываете? Это утопия. Нужно быть слепым или глупым, чтобы верить в эти понятия. А еще лучше и слепым и глупым. Мы живем в мире, где лица президентов на банкноте важнее лиц в реальной жизни. Все покупается и все продается. Если вы считаете иначе, то пока просто не получили стоящего предложения. Восемнадцатилетние топ-модели выходят замуж за старых морщинистых президентов нефтяных компаний не от большой любви. Вы вообще знаете богатых людей, у которых нет друзей? Вот только друзья эти есть у денег, а не у их хозяев. И деньги, словно розовые очки, туманят взор, что, кажется, даже отвратительный человек сразу становится по-своему прекрасным.

Прошло больше ста пятидесяти лет, как отменили крепостное право. А вы уверены, что его вообще отменили? Вы на работу ходите не в силу исторической привычки быть рабом? Нет, я, конечно, не про всех говорю, но ведь это наша действительность. Как и в каждом правиле здесь есть свои исключения, но основная масса – это люди «от восьми до шести» в ожидании пятницы и отпуска раз в год. Рабство в голове. Офисный планктон как устоявшийся афоризм двадцать первого века.

Социальное неравенство взрывает разум. Один процент самых богатых людей мира имеет половину всего благосостояния человечества. Вдумайтесь! Один процент населения имеет контрольный пакет мировой власти. Наш мир подобен шахматной доске. Здесь есть король и его дама, те всего главней, а дальше, кубарем с иерархической лестницы, все летит к пешке. Различные формы правления, политические режимы, системы власти, все это всего лишь разные грани одной сути, носящей имя олигархия.

Деньги уже давно перестали нести в себе функцию разменной единицы. Деньги несут смерть, войны, разочарование. Деньги стали черной чумой двадцать первого века, красной тряпкой для разъяренных быков. Их не бывает много. Получив что-то одно, нам непременно потребуется еще больше кровавой бумаги для следующих трат. Круг замкнулся, выхода из него нет. Лишь счастливый один единственный процент всего населения планеты имеет пропуск на выход в счастье, имеет возможность оказаться за рамками.

Я в пресловутой иерархической лестнице не занимаю позицию на верхней ступени, где расположился тот самый фаршированный процент, не занимаю ступеней и в пролетах ниже. На этой лестнице я располагаюсь так низко, что по факту я даже не на лестнице, а перед самой первой ступенью.

Как и всякий человек, я имею свои потребности, желания и капризы, которые в свою очередь имеют меня. Замкнутость – стандартный образ жизни для мне подобных. Это не страшно, страшнее то, что это становится нормой. Мы перестаем искать пути вырваться на свет, мы подыгрываем системе нас уничтожающей. Увы и ах, но мы не родились милыми котятами, которых забрали домой, которых любят и кормят. И при этом все, что от них требуется – это быть милыми. По такому критерию, в кошачьей лестнице я бы занял ступень куда выше, чем занимаю сейчас в человеческой.

Но вместо этого я добросовестный клерк или, как нас сейчас модно называть, менеджер среднего звена (смысла это не меняет, но звучит уже благороднее). Мы вроде как из низшего звена с помощью одного лишь названия чудесным образом становимся звеном средним. Работаю я в банке, что звучало бы, между прочим, тоже красиво, работай я там управляющим, а не тем самым менеджером среднего звена, то есть самым простым работником пера и калькулятора.

Что я отвечу, если меня спросят кто я такой? Я уверенным поставленным голосом отвечу, что я менеджер среднего звена, работающий в банке. В общем, на словах все достаточно красиво, но вся красота на этом и заканчивается, потому что дальше начинается реальность.

– Эй, слушай сюда! – Гнусавым голосом донеслись до меня слова, по касательной облетая большой живот их издавшего. Передо мной сидел толстый в физическом и финансовом плане человек. Перед ним же человека казалось не сидело, так высоко он меня не оценил. Казалось, что сейчас я должен был обрадоваться, что мне еще не плюнули в лицо. – Ну-ка, набросай мне договор – продолжил тот.

Для тех, кто не понимает, что происходит, теперь вкратце объясняю, кто я такой на самом деле. Меня зовут Алексей, я обычный выживатель мегаполиса родом из обыкновенной семьи. Работаю консультантом в МКВ-банке. Из особых навыков по жизни имею лишь подвешенный язык. Этот факт использует моё начальство, ставя меня консультантом для самых лакомых клиентов банка. Получаю ли я от этого больше денег? Нет, вовсе нет. Разве что еще меньше уважения со стороны своих клиентов, чем обычный консультант. Хотя до этого мне казалось, что это невозможно. Моя задача работать с корпоративной базой клиентов, поддерживать и расширять ее богатенькими особами, консультируя их по любым вопросам.

За тридцать тысяч в месяц я продаю свое время, силы и уважение. Стабильность в рутине, ненависть в кредо.

– Алексей, есть ли в договоре какие-то подводные камни или острые моменты, о которых я должен быть уведомлен? – Так, казалось бы, следовало продолжить диалог говорящему кошельку. Ладно, вернемся к реальности. – О мелких шрифтиках своих рассказывай! – Тем же голосом продолжился диалог.

– Будь мягче, малыш – едва уловимо шепнула ему на ухо распрекрасная девушка с обложки глянца, что пришла вместе с ним.

– Не лезь! Я знаю, как нужно разговаривать с этими гадами. Обманывают на каждом шагу. Если бы я разговаривал с ними мягче, мы бы не приехали сюда на Bentley. Они постоянно пытаются обворовать меня всеми законными способами.

Обворовать? – Подумал я. – Такое впечатление, что сам ты заработал состояние на добросовестном труде. Разница лишь в том, что мы пытаемся сделать это законно. И, наверное, по этой же причине не ездим с расфуфыренной красоткой на Bentley. В нашем мире трудолюбивые работают на хитрых. Честность, к сожалению, все чаще берет верх только в книгах и фильмах. В реальной жизни сформировались совсем другие правила.

От моего хамоватого клиента так и пахло дешевой роскошью. Выставлено на показ все, что можно было выставить. Кольца, часы, вещи, ключи от машины, которыми он как бы без задней мысли размахивал на все отделение банка. А нарочито повышенный голос, уходящий в бас, звучал с неизменно требовательной ноткой, будто бы ему все всё должны. И каждое вылетающее из уст словечко все больше и больше унижало любого, к кому он обращался. Унижение других по неведомой причине всегда подкидывало дров самолюбия в печь.

Наконец, встреча подходила к своему логическому завершению, я с облегчением передал подготовленный мною комплект документов и попрощался шаблонной фразой, как того требуют правила этикета нашего банка.

– До свидания. Было приятно с вами работать. – Менеджеру вроде меня заработной платы в размере тридцати тысяч с лихвой хватает для того, чтобы выпаливать такую ложь без какого-либо угрызения совести.

– Не сомневаюсь. – Огрызнулся мешок, вынимая застрявшее в кресле тело.

Вот, собственно, именно так и выглядит мой обычный рабочий день. Ежедневно я консультирую в среднем по пять таких интеллигентов. Двадцать пять в неделю. Сотню в месяц. Больше тысячи в год. При той милостыне, что выдает мне банк в виде зарплаты, за каждое унижение от подобных (не) людей я получаю в среднем триста рублей. Серьезно, это ведь целый аттракцион. Ты приходишь в банк, за тебя делают всю рутинную работу, тебя консультируют, тебе помогают. При этом тебе позволено унижать человека, заставлять его переделывать все миллион раз просто из прихоти, ведь тот не имеет права отказать. Можно почувствовать свое превосходство, самоутвердиться. И все это всего лишь за триста рублей на человека! Какой восторг.

Если хорошенько поразмыслить, то можно понять, что в нашем мире люди готовы платить бабки за три вещи:

Секс, то есть животный инстинкт.

Самоутверждение, то есть понты, показ своего превосходства, покупка вещей ради брендов.

Адреналин в любой его форме. Путешествия, скорость, всевозможные риски и далее по списку.

Из всех вещей, что доступны за деньги, эти парни – лидеры. Это и есть двигатель прогресса, рецепт эволюции. Трехколесный велосипед, имеющий прекрасную балансировку и опору. Хочешь получить желаемое? Крути педали!

Но, уже изрядно накрутив педали, я осознал, что важно не упорно крутить, а грамотно выбрать направление, понять, куда именно ты хочешь приехать. Некоторые мои коллеги почти всю жизнь работают в этом банке. Сейчас, после стольких лет выслуги, после огромного труда, вложенного в свое дело, они руководят консалтинговыми отделами в различных отделениях банка. Руководят почтовой корреспонденцией, да чем угодно. Это не важно, важно то, что в названии их должности есть слово «руководитель». Ведь именно ради этого слова они отдали свою жизнь.

Теперь они зарабатывают уже не тридцать, а девяносто тысяч, тем самым имея доход свыше миллиона рублей в год, что делает их невероятно счастливыми и гордыми, ведь они это заслужили. Они добились своего и достигли потолка. Вот только этот потолок – всего лишь чей-то пол. И поверьте, до пентхауса там еще очень далеко.

Есть в этом, конечно, свой романтизм. Отслужить всю жизнь в одной компании, быть преданным одному делу до конца. Но романтизм слишком часто заканчивается плачевно. Сорок лет блуждать по лабиринтам юридических бумаг, как Моисей в пустыне, чтобы достигнуть чьего-то пола. Только Моисею Божья манна помогала путь преодолевать. А менеджеру среднего звена в двадцать первом веке на Божьей манне не прожить. Так что стоит ли игра свеч?

Я живу в двушке на окраине, доставшейся мне от моей покойной бабушки, и каждое утро встаю, когда не хочу, чтобы идти, куда не хочу. И даже положив всю жизнь на игральный стол, пойдя ва-банк, отдавшись своему делу, даже к старости я не добьюсь желаемого. Так зачем через силу играть в заведомо проигрышную партию? Слишком много вопросов, на которые еще предстоит отыскать ответы.

Я должен найти выход. Обнаружить лазейку в системе. Мне нечего терять, чтобы бояться провала.

– Когда ты лежишь на социальном дне, падать ниже уже просто некуда. – Подумал я про себя, разбирая последние документы перед окончанием рабочего дня.

Эти мысли серьезнейшим образом засели в моей голове, оставив несмываемый осадок. С каждой секундой мой внутренний голос все громче и громче кричал мне, что нужно что-то изменить. Он не давал мне покоя ни на секунду.

– Соберись! – Кричал он. – Нужно что-то придумать. Оглянись, ты ведь не такой как они. Твои мечты и амбиции способны пробивать бетонные стены. Только собери их и направь в нужное русло. Используй свою силу для достижения целей, а не для самоуничтожения.

– Ты прав. – Подумал я в ответ своему внутреннему голосу. – Кто не рискует – не пьет шампанское. Я родился побеждать и поражением закончить жизнь не собираюсь. Жизнь – она ведь одна и она слишком коротка, чтобы жить так, как живу я сейчас.

Какие-то оптимистично-воинственные лозунги стали в последнее время то и дело проскальзывать в моей голове. Мы отдаем свое время взамен на деньги, не понимая, что время дороже денег. Подмена приоритетов, пресловутый трехколесный велосипед. Секс, как ведущее переднее колесо, за которым сзади по бокам волочатся самоутверждение и адреналин. А верхом на сидушке из кожзама бренное тело, не знающее, куда оно мчится, но твердо уверенное, что делает все как надо, раз велосипед едет и не падает.

Не знаю, чем ознаменовано это событие, но сегодня что-то изменилось, кто-то постучался в моей голове со словами: «Эй, парень, хватит. Одумайся, пока есть возможность». Я осознал, что пора что-то менять. И я стал думать, что же именно.

Поглощенный мыслями, я неосознанно продолжал перебирать документы на рабочем месте. Не знаю, сколько времени так прошло. Может пара минут, может полчаса.

– Леш. – Где-то далеко окликнул меня кто-то. – Лех! – Еще раз, но уже более протяжно и громко произнес голос.

Я поднял взгляд и увидел Женю. Выглядел он довольно уставшим, видно было, что рабочий день у него тоже был не самый приятный.

– Да, Жень, привет еще раз. – Дружелюбно бросил я в ответ.

– Ну что, ты готов? Время видел сколько?

– Да, пошли. Я что-то медленно соображаю под вечер, задержался тут немного.

Мы вышли из банка, и пошли в сторону метро. Хотелось скорее оказаться дома и залезть в душ, смыть с себя сегодняшний день.

С Женей мы дружим со школьной скамьи. Сейчас мы живем в соседних домах, работаем за соседними столами. Несколько лет тому назад именно он привел меня в этот банк и дал на меня рекомендацию начальству.

Если бы нас посадили за парту и сказали написать автобиографию, мы бы могли просто списывать друг у друга. Мы учились в одной школе, после в одном университете, дружим с одними людьми, ходим в одни места, работаем вместе. Наши жизни, по сути, одинаковы. Но есть серьезная проблема. Одинаковы не наши две жизни, а жизни миллионов людей. Система создает серую массу, из которой почти невозможно вырваться.

Пока мы ехали, устало радуясь концу рабочего дня, никто не проронил ни слова. В шуме вагона каждый был укутан в свои мысли. Вскоре мы вышли из метро и направились в сторону дома. Пока мы ехали, на улице уже ощутимо потемнело.

– Может, пропустим по бутылочке пива? – Прервал долгое молчание Женя, не желая пить в одиночестве.

– Почему бы и нет.

Мы поднялись к Жене на этаж, он долго пытался уговорить дверной замок открыться в кромешной тьме. Фонарик на телефоне для него был, наверное, слишком легким решением. Наконец ключ попал в цель, поворот, щелчок.

– Леш, все нормально? Ты сегодня что-то как никогда помятый. Попался клиент еще хуже, чем обычно?

– Да нет, клиенты были как всегда противны, ни больше, ни меньше. Просто надоело.

Я достал две бутылки пива из холодильника и сел на диван, где уже расположился Женя.

– Что именно?

С задержкой в пару секунд я ответил вопросом на вопрос, переходя сразу к теме:

– Что ты думаешь о деньгах? Что для тебя есть деньги? – Задумчиво спросил я под шик открывающейся бутылки.

– Странные вопросы у тебя под вечер.

– Просто мы пять дней в неделю сидим в банке, работаем с деньгами, с людьми, эти деньги имеющими, но сами получаем копейки. Каждый день перед нами мелькают наши несбывшиеся мечты.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. – Ответил Женя, принимая бутылку. – Для меня лично деньги – это не цель в жизни. Да, деньги нужны для того, чтобы хорошо жить. Хорошо жить – это цель. А сами деньги – лишь способ реализации этой цели. Чтобы можно было создать семью, увидеть мир, отдохнуть, вкусно поесть. В общем, уделять самому себе время. Деньги – это инструмент.

– Но такие инструменты не растут на дереве. Люди пять дней в неделю от дзынь до блям работают на работе, им просто некогда отдыхать. Способ реализации убивает цель. Да и уж коль на то пошло, то зарабатывают они не те деньги, чтобы хорошо отдыхать.

В воздухе воцарилось минутное молчание, каждый думал о чем-то своем.

– Они ведь знают, – продолжил я, – что работают за тридцать тысяч, что это их потолок, и что даже на эти деньги в долгожданный месяц отпуска они не смогут реально хорошо отдохнуть.

– Ими движет коллективизм, стадное чувство. – Вновь подхватил разговор Женя. – Общество диктует тебе правила – ты должен идти и устраиваться на работу к дяде. У многих нет другого выбора. Он-то может и есть на самом деле, да даже наверняка есть, но не все это понимают. Они после школы поступают в университет по распространенным специальностям вроде «от безысходности» или «так хотят родители», а отучившись, идут работать тем, на кого даже учиться не хотели. Почему по специальности? Да потому что так им заплатят на десять тысяч больше, чем не по специальности. Да и устроиться по специальности немного проще. Это самый простой путь, поэтому люди идут по нему.

– Люди идут по нему, потому что боятся. Это просто страх.

– Да, человек боится создать что-то свое, выйти за рамки нормального. Боится выбиться из пищевой цепочки общества и быть съеденным толпой, в которой еще вчера стоял сам, уничтожая других одиночек. Сила в толпе, потому что ею легко управлять. Обособленные индивиды опасны, так как думают самостоятельно. Так что им нужно уметь постоять за себя, чтобы не кануть в лету.

– Я согласен. Но ведь особо высоко в толпе не поднимешься. Ведь люди прекрасно знают, зачем и куда идут работать, и прекрасно знают перспективу этому неперспективному занятию. Они либо глупые, либо ими движет страх. Вернее страх не позволяет им двигаться.

– Здесь все куда сложнее, Леш. Есть несколько категорий людей. Есть зависимые люди. Они состоят в браке, у них есть дети. Они имеют семью и поэтому им нужны стабильные приходы денег. У них нет выбора, нет возможности заниматься чем-то другим, потому что страх провала увеличивается в геометрической прогрессии от чувства ответственности перед семьей. Толпа дает плохую, но относительно надежную стабильность, в которой так нуждаются, чтобы прокормить себя и родных. Таких людей немало. Вторая категория просто не задумывается об этом, она движется с основной массой. Отучились – пошли работать. И делают это, абсолютно не задумываясь, ведь так делали их дедушки и бабушки, их мамы и папы. Они идут на такую работу, соглашаются на такую зарплату, потому что они делают как все вокруг и не знают иного расклада. Они согласны так жить. Есть люди, которые ничего не смогут, даже пойдя против системы. Они не имеют нужных навыков и качеств, чтобы жить лучше, чем живут сейчас. А есть люди, которые так жить абсолютно не согласны. И такие люди либо умрут в нищете, либо добьются своих целей.

– Но ведь выход есть всегда! Они что, не осознают, что они рабы в чьих-то руках? Это осознанная безвыходность или это норма, устраивающая их?

– У некоторых безвыходность, а у некоторых норма. Многие люди получают удовольствие от такой работы.

– Мне кажется люди, которые получают удовольствие от такой работы, просто запрограммированы. Ведь по факту они не получают от этого реального удовольствия.

– Да, это странно. Но тут вопрос еще психологический. Человек хочет повзрослеть, надеть деловой костюм, выглядеть успешным, достигшим определенных высот…

– Люди в деловых костюмах выглядят успешными только в том случае, если не знать, что они работают на людей в майках и шортах. – Перебил я на минуту и продолжил слушать Женю.

…Пойти работать в какую-то серьезную крупную компанию, быть частью чего-то большего. Если человек в жизни никто, то он хочет стать кем-то. Он устраивается в большие компании, проходит там тренинги, его мотивируют (осознанное промывание мозгов). Он становится игроком в команде, которая держится вместе, работает сообща над единой целью.

– То есть, по сути, он изначально никто. Желая быть полезным, частью чего-то большего, он идет работать в компанию. Там ему показывают, что он важное звено команды, хотя на самом деле он лишь винтик, который без каких-либо потерь можно в любое время заменить. Компании эти устраивают корпоративы, которые для того и созданы, чтобы за деньги, недоплаченные сотрудникам, пару раз в году устраивать дешевые вечеринки. Чтобы люди думали, что их ценят, что все хорошо, чтобы у них даже не возникало мыслей уйти или что-то изменить.

– Так человек получает друзей, общение, уважение среди коллег.

– Но он остается никем. Все это лишь иллюзия.

– Еще раз повторюсь, он получает уважение среди своих коллег. Так как это большая компания, где работает много людей, он чувствует, что стал частью чего-то большого, чего-то общественно важного. Он начинает понимать, что нужен этому обществу.

– Его в компании знает двадцать человек из отдела, в котором он работает. Откуда берется эта глобализация? От того, что во всей компании сотни или тысячи людей, ничего не меняется. Он становится частью двадцати людей, а не частью сотен или тысяч.

– Просто есть какое-то общество, которое по взглядам на жизнь с ним схоже.

– Получается, что, по сути, это просто плацебо. Ты чувствуешь себя нужным, но по факту остаешься никем. Дополнительным квадратным сантиметром полового коврика для ног перед дверью начальника. Начальника не двадцати этих человек из отдела, а начальника всех этих двадцати отделов в целом. Человека, когда-то сумевшего выйти за рамки и создать свою толпу.

В комнате стало жарковато. В гробовой тишине зашикали вторые бутылки пива, непонятно каким образом уже находившиеся у нас в руках.

Женя, резюмируя, продолжил:

– Можно долго рассуждать на эту тему, но это ни к чему не приведет, если не действовать. Люди по многочисленным причинам действовать не хотят, не хотят рисковать. Они придумали выражение «работай или сдохни» и действуют согласно инструкции.

– Это выражение придумали не они, а их начальники.

Разговор снова был нагло прерван невоспитанной тишиной. Минутная пауза.

– Нужно что-то менять. – Монотонно, но в то же время увлеченно произнес Женя.

Бутылки звонко стукнулись друг о друга, мы сделали по глотку. Допивали мы уже молча. Минут через пятнадцать мы попрощались, и я побрел домой.

Я шел достаточно медленно, устал за день. В голове творился бардак. Мысли поедали меня изнутри.

Я думал о том, что таких как мы, работающих на добром слове, миллионы, если не миллиарды. И это всех устраивает. Но не меня. Люди в тридцать лет получают зарплату сорок тысяч. А в двадцать лет они получали двадцать пять тысяч. И, казалось бы, рост зарплаты на сорок процентов за десять лет – это не так уж и плохо. Но в дано стоят изначально не те цифры, чтобы зарплата, увеличенная на сорок процентов, годилась для хорошей жизни. И дальше их заработная плата уже не будет расти такими же темпами. Да даже если и будет, то биологическая смерть наступит раньше, чем хорошая зарплата. Но когда со временем они это осознают, будет уже слишком поздно. Они уже посвятили всю свою молодость этой работе. И уходить им некуда. Они ничего не умеют и не пойдут в надежде на счастливую жизнь начинать все с нуля, учитывая возраст и всевозможные обстоятельства вроде семьи, кредитов и прочего. Не хватает духа у молодых и свободных предпринять попытки вырваться из системы, а у этих тем паче.

Скрипнула входная дверь. Я вошел, стал разуваться. В квартире пахло заброшенностью, одиночеством. Я практически живу на работе, пытаясь себя обеспечить. Поэтому родной дом перестал быть таким уж родным. И это страшно. Страшно, когда твоим домом становится работа. Когда ты ненавидишь свой «дом». Когда нет места, где ты чувствуешь себя комфортно, чувствуешь себя своим.

Сбросив вещи, первым делом пошел в душ. В слив стекала мутная вода, загрязненная прошедшим днем, людьми, словами.

Добрел до кровати. Поставил будильник на шесть утра. Знаю, что в шесть не встану. Ставлю будильник на пять минут седьмого, десять минут седьмого, пятнадцать минут седьмого. Теперь есть шанс. Уснул через несколько секунд.

Веки слабо поддаются контролю. В горле сухо. Работая на такой работе, ежедневно вставая в шесть утра, можно было бы привыкнуть, подстроиться. Но каждое утро как похмелье. Подушка кажется куда удобнее, чем вчера вечером. Одеяло утром куда мягче и теплее. Сила притяжения в кровати увеличивается в разы, встать становится практически невозможно. С трудом преодолев подъем, пошел умываться. Чашка кофе и бутерброд. Завтрак успешного человека среднего класса.

Внизу, около дома, уже ждал Женя. Поздоровавшись с ним, будто поглядел в зеркало. Узнал эти мешки под глазами как свои родные. Этот взгляд в никуда, этот недосып, который не излечить шестичасовым сном, разве что подразнить. Организм нисколько не скрывает своего отношения к нашему образу жизни.

Метро по утрам это отдельная история. Только там можно спать стоя и не упасть, потому что падать некуда. Потому что нет места, чтобы даже просто стоять. Тридцать два рубля по карте «Тройка» позволяют почувствовать себя в банке шпрот. Ты так укутан толпой, что можно уловить сердцебиение стоящих по соседству людей. Это первый круг ада, повторяющегося пять раз в неделю. Когда ты приезжаешь на работу уже мокрый и уставший. На часах без пятнадцати восемь. Впереди целый день.

Отмучившись в подземке, мы с Женей добрались до банка. Я сел за свое рабочее место. Уже гудит голова и пошел отсчет до долгожданного завершения дня. Мне пока не удалось доказать, но я более чем уверен, что стрелки на часах в рабочее время идут в два раза медленнее, чем в обычное. А во время отдыха и сна время наверстывает упущенное, льготно пропуская секунду за две.