Сказки бабушки про чужие странушки

– Он не забыл, какие слова нужно говорить, – заметил Балу и тихонько засмеялся от гордости. – Только подумать, что такой маленький детеныш вспомнил Великое Слово для птиц в то время, как обезьяны тащили его через чащу ветвей.

– Ему сильно вбивали в голову эти слова, – сказала Багира, – но я горжусь им. Ну а теперь нам нужно идти к Холодным Логовищам.

Все жители джунглей знали это место, но очень немногие посещали его, так как то, что они называли Холодными Логовищами, было старым заброшенным человеческим городом, а дикие создания редко бывают в покинутых селениях людей. Кабаны заходят в такие места, но племена охотников – нет. Кроме того, там жили обезьяны (если о них можно сказать, что они живут где-нибудь), и ни один зверь, который себя уважает, не считал нужным бывать в области Бандар-Логов, за исключением времени засухи, когда в полуразрушенных водоемах и бассейнах старого города сохранялось немного воды.

– Да, туда придется идти полночи полным ходом, – сказала Багира. Балу казался озабоченным.

– Я побегу изо всех сил, – тревожно заметил он.

– Мы не будем ждать тебя. Мы должны бежать скорыми шагами.

– Есть у меня ноги или нет, я не отстану от твоих лап, – сухо заметил Каа. Балу попытался броситься бегом, но ему пришлось остановиться: он задыхался. Багира пустилась быстрой рысью пантеры. Каа ничего не сказал, но, как ни торопилась пантера, громадный скалистый питон не отставал от нее. Когда они очутились возле горного потока, Багира опередила его, так как перескочила через ручей, питон же переплыл поток, подняв голову и два фута своей шеи. На земле Каа скоро догнал Багиру.

– Ну, ты быстр, – сказала Багира, когда наступили сумерки.

– Я голоден, – ответил Каа. – Кроме того, они назвали меня пятнистой лягушкой.

– Червяком, червяком, дождевым червем, да вдобавок еще желтым!

– Все равно. Вперед! – Казалось, что Каа лился по дороге, он быстро находил самый короткий путь и избирал его.

В Холодных Логовищах племя обезьян веселилось и не думало о друзьях Маугли. Бандар-Логи перенесли мальчика в брошенный город и очень важничали этим. Маугли никогда в жизни не видал ни одного индийского города, и хотя это была груда развалин, Логовища показались ему чем-то изумительным и великолепным. Давно-давно какой-то царь выстроил этот город на небольшом холме. Кое-где еще сохранились мостовые, которые вели к обрушившимся воротам с деревянными досками, висевшими на обломанных и заржавевших петлях. На городских стенах и возле них выросли деревья. Здания развалились и обветшали, дикие ползучие растения разрослись и свешивались из окон башен.

На вершине холма стоял большой дворец без крыши. Мраморные плиты, которыми были выложены дворы и бассейны фонтанов, треснули и покрылись красными и зелеными пятнами плесени, даже каменная площадка, где прежде стояли царские слоны, искривилась, потому что между камнями проросла трава. С холма виднелись ряды домов без крыш, бесформенный кусок камня, бывший когда-то идолом, водоемы на углах улиц и купола храмов, окруженные дикими фиговыми деревьями. Обезьяны называли это место своим городом и уверяли, что они презирают зверей джунглей за то, что те живут в лесу. А между тем Бандар-Логи не знали, зачем были выстроены эти здания, и не умели пользоваться ими. Иногда серые обезьяны собирались вместе, усаживались кружками в зале царского совета, ловили блох и говорили между собой, что они люди, потом кидались в полуразрушенные дома, через минуту выбегали из них, собирали кусочки замазки и обломки мрамора, заботливо складывали все в уголок, тотчас же забывали, где спрятали свои сокровища, дрались, кричали, толпились. Вскоре они принимались играть и бегать по террасам царского сада. Они изо всех сил трясли высокие розаны и апельсиновые деревья, чтобы видеть, как падают на землю цветы и плоды. Они осматривали все темные проходы дворца, сотни маленьких темных комнат, но ничего не запоминали. Они пили в водоемах, поднимали муть, дрались из-за питья, потом все вместе собирались в толпу и кричали:

– Нет никого в джунглях, кто был бы так добр, умен, силен и кроток, как мы – племя Бандар-Логов!

И опять поднималась возня и продолжалась, пока город не надоедал обезьянам и они не возвращались на вершины деревьев в надежде, что население зарослей заметит их.

Маугли, воспитанному в законе джунглей, не нравились манеры Бандар-Логов. Обезьяны унесли его в Холодные Логовища вечером и не легли спать, как сделал бы Маугли после долгого путешествия. Напротив, они взялись за руки и принялись плясать и петь какие-то нелепые песни. Одна из обезьян обратилась с речью к своим товарищам и сказала им, что плен Маугли – великое событие, потому что человеческий детеныш покажет им, как свивают и плетут ветки и тростник, чтобы защищаться от дождя и ветра. Маугли поднял несколько ползучих трав и сплел из них циновку. Обезьяны старались подражать ему, но через несколько мгновений это надоело им, и они принялись дергать друг друга за хвосты или прыгать взад и вперед на всех четырех лапах и кашлять.

– Я хочу есть, – сказал Маугли. – Принесите мне чего-нибудь или позвольте поохотиться.

Обезьян двадцать-тридцать бросилось за орехами и за дикими ягодами, но по дороге обратно они передрались между собой, уронили свою ношу и решили, что не стоит нести сохранившиеся ягоды. Маугли очень хотелось есть, кроме того, ему было грустно и досадно. Он бродил по пустому городу, время от времени выкрикивая охотничий зов, но никто не отвечал ему.

«Правду говорил Балу, – подумал он, – у обезьян нет ни закона, ни охотничьего крика, ничего, кроме глупых слов и маленьких воровских лап. Если я умру здесь от голода или меня убьют, я сам буду виноват. Однако нужно постараться вернуться в родные джунгли. Конечно, Балу поколотит меня, но, право, это лучше, чем бегать за упавшими розовыми лепестками с Бандар-Логами».

Он подошел к городской стене, в ту же минуту обезьяны схватили его и потащили обратно, говоря, что он должен быть счастлив, что попал в их город. Они также принялись его щипать, чтобы заставить благодарить их. Маугли сжал зубы и молча пошел с обезьянами на верхнюю террасу, на которой были устроены водоемы, до половины наполненные водой. Тут же стояла белая мраморная беседка, выстроенная лет сто назад. Половина ее обвалилась внутрь и загородила подземный проход из дворца, по которому прежде в нее входили царицы. Стены были сделаны из мраморных резных досок и украшены агатами, корнелинами и яшмой. Как ни был Маугли огорчен, как ни хотелось ему спать и есть, он все же невольно засмеялся, когда около двадцати обезьян принялись твердить ему, как они велики, мудры, сильны и кротки и как глуп он, желая уйти от них.

– Мы велики, мы свободны. Мы – самое удивительное племя в джунглях. Мы все говорим это, значит, это правда, – кричали они.

– Ты в первый раз у нас и, конечно, передашь наши слова жителям джунглей, а потому мы расскажем тебе, какие мы хорошие, умные, ловкие, добрые…

Маугли не спорил с ними. Обезьяны собрались огромной толпой, и как только одна из них переставала говорить, все кричали:

– Это правда, мы все говорим это!

Маугли кивал головой, моргал глазами и говорил «да», когда они задавали ему вопросы. От их шума у него закружилась голова.

«Вероятно, Табаки-шакал искусал их, – подумал он, – и они все сошли с ума от его укусов. Неужели они никогда не спят? Вот на луну находит облако, если оно окажется достаточно большим, я в темноте попытаюсь убежать от них. Только я так устал».

За тем же облаком наблюдали два друга Маугли – Багира и Каа, которые притаились во рву под городской стеной. Они знали, как опасны обезьяны, когда они нападают толпой на одного, и не хотели подвергаться этому.

– Я поползу к западной стене, – прошипел Каа, – и поднимусь на нее. На меня они не бросятся, на тебя же…

– Я знаю, – сказала Багира. – Жаль, что Балу нет с нами. Однако попробуем сделать все что можно. Когда облако закроет луну, я прокрадусь на террасу. Они собрались там.

– Желаю удачной охоты, – мрачно сказал Каа и пополз к западной стене. Она меньше развалилась, чем все другие, и питон довольно долго искал место, по которому он мог бы подняться. Облако закрыло луну. Как раз в ту минуту, когда Маугли раздумывал, бежать ли ему от обезьян или нет, он услышал на террасе легкие шаги Багиры. Черная пантера почти бесшумно поднялась на откос горы. Вскоре она кинулась на обезьян, разбрасывая их вправо и влево и пробираясь к Маугли через их густые ряды. Послышался испуганный и злобный вой Бандар-Логов. Вдруг одна обезьяна закричала:

– Здесь только один зверь, убьем его, убьем его!

Толпа обезьян бросилась на пантеру, они кусали ее, царапали, разрывали ей кожу. Пять или шесть Бандар-Логов схватили Маугли, втащили его на стену беседки и бросили вниз через отверстие в разбитой крыше. Мальчик, воспитанный среди людей, конечно, страшно разбился бы, но Маугли упал, как его научил падать Балу, и остался на ногах.

– Сиди там! – крикнули обезьяны, – пока мы не убьем твоих друзей, а потом мы займемся тобой, если только ядовитое племя оставит тебя в живых. (В каждой индийской развалине рано или поздно заводятся змеи, и старая беседка была полна кобрами.)

– Вы и я одной крови, – сказал Маугли и быстро закончил фразу шипением. Он услышал легкий шелест в мраморных обломках и для верности повторил змеиное слово второй раз.

– Хорош-ш-шо. Сузьте шеи, – проговорили тихие голоса. – Стой неподвижно, маленький братец, иначе ты навредишь нам.

Маугли стоял тихо, глядя сквозь резьбу и прислушиваясь к ужасному шуму борьбы. До него доносились крики обезьян и рев Багиры, которая прыгала взад и вперед, отбиваясь от врагов. В первый раз Багира сражалась ради спасения жизни.

«Вероятно, Балу близко. Багира не пришла бы одна», – подумал Маугли и громко закричал: – К водоему, Багира! Скатись в водоем. Скатись, нырни! К воде, Багира, к воде!

Багира услышала, и крик Маугли, который доказал ей, что мальчик жив, придал пантере новые силы. Отчаянно, дюйм за дюймом, поднималась она к бассейну и билась молча. Вдруг со стороны ближайшей к джунглям стены раздался громовой военный крик Балу. Старый медведь бежал изо всех сил, но не мог явиться раньше.

– Багира, – кричал он, – я здесь. Я лезу! Я тороплюсь! Камни осыпаются из-под моих лап! Подождите, вот я приду! Эй, вы, бессовестные Бандар-Логи!

Он, задыхаясь, бежал по террасе и вскоре исчез под массой обезьян, кинувшихся на него, но Балу быстро и ловко поднялся на задние лапы, вытянул передние и охватил ими столько врагов, сколько могло поместиться в его страшных объятиях, потом он принялся бить вправо и влево.

Плеск воды донес до Маугли, что Багира бросилась в водоем, где обезьяны не могли преследовать ее. Пантера лежала, выставив из воды одну голову, а ее враги тремя рядами стояли на красных ступенях, с яростью прыгали взад и вперед и, конечно, кинулись бы на нее, если бы она вышла на берег, чтобы помочь Балу. И вдруг Багира вытянула шею и в отчаянии произнесла призыв змеи:

– Мы одной крови – ты и я!

Она думала, что Каа в последнюю минуту обратился в бегство. Балу, которого со всех сторон одолевали обезьяны, все же не мог не посмеяться, услышав, что черная пантера зовет питона на помощь.

Между тем Каа перебрался через западную стену, изгибаясь с такой силой, что большой камень свалился в ров. Он несколько раз свернулся и развернулся, чтобы удостовериться, что все его длинное тело в полном порядке. Пока продолжался бой Балу с обезьянами, Манг, летучая мышь, разносила по джунглям весть о великой битве. Все звери узнали о бое, и Хатхи, дикий слон, затрубил в свой длинный хобот.

Рассеянные в лесу стаи обезьян проснулись и, прыгая с дерева на дерево, побежали к Холодным Логовищам на помощь товарищам. Все дневные птицы проснулись. Каа быстро бросился на террасу. Вся сила питона заключается в ударе его головы, которая бьет жестоко. Питон в четыре или пять футов может свалить человека, если ударит его головой в грудь, а, как вы знаете, Каа был тридцати футов длиной. Первый удар он нанес в самую середину толпы обезьян, окружавших Балу, второго же удара не понадобилось. Обезьяны рассыпались во все стороны с криком:

– Каа! Каа! Это Каа! Бегите, бегите!

Все Бандар-Логи знали о существовании Каа, ночного вора, который скользил вдоль ветвей так же бесшумно, как растет мох, и мог уносить даже очень больших обезьян, умел делаться неподвижным, как сухой ствол, обманывая самых опытных из них. Больше же всего обезьяны боялись Каа, потому что они не знали пределов его силы и не могли смотреть ему прямо в глаза. Они взобрались на стены и крыши домов. Балу с облегчением вздохнул. У него была гораздо более густая шерсть, чем у Багиры, но и он жестоко пострадал в бою. Тут Каа в первый раз открыл рот и произнес длинное свистящее змеиное слово; обезьяны, бежавшие на помощь своим товарищам, остановились. Обезьяны на стенах и домах перестали кричать, и среди тишины, наступившей в городе, Маугли услышал, как Багира отряхивалась, выйдя из водоема. Вскоре снова начался шум. Обезьяны карабкались на стены все выше, визжали и кричали. Маугли, прыгая от нетерпения в беседке, прижался лицом к резным стенам.

– Выньте человеческого детеныша из этой ловушки, – сказала Багира. – Возьмем его и уйдем. Они могут опять напасть.

– Они не двинутся, пока я не прикажу им. С-с-с-стойте! Тиш-ш-ш-ше, – прошипел Каа, и в городе снова все затихло. – Я не мог явиться раньше, но я слышал, как ты позвала меня…

– Может быть… может быть, я и закричала во время битвы, – ответила Багира. – Балу, ты ранен?

– Мне кажется, они разорвали меня на сотни маленьких кусочков, – сказал Балу, потряхивая то одной, то другой лапой. – Ох, у меня все болит! Мне кажется, Каа, что мы с Багирой обязаны тебе жизнью.

– Это неважно! Где человечек?

– Здесь, в ловушке. Я не могу вылезти, – закричал Маугли.

– Возьмите его отсюда. Он прыгает, как павлин, и, пожалуй, передавит наших детенышей, – сказали кобры, бывшие внутри беседки.

– Ага, – посмеиваясь, заметил Каа, – у него друзья повсюду. Отойди немного, человеческий детеныш, а ты, ядовитое племя, спрячься. Я свалю стену.

Каа внимательно осмотрел резьбу и, найдя трещину, которая обозначала слабое место стены, раза три дотронулся до нее головой, чтобы рассчитать расстояние, а потом, поднявшись футов на шесть от земли, нанес носом с полдюжины сильных ударов. Резьба сломалась, упала, поднялось облако пыли, посыпались обломки. Маугли выскочил через отверстие и бросился между Балу и Багирой, обняв руками шеи обоих зверей.

– Ты не ранен? – спросил Балу, нежно обнимая его.

– Я голоден, мне больно, я очень разбился. Но вы-то, вы жестоко пострадали от них, мои братья, вы в крови!

– Они тоже в крови, – сказала Багира, облизываясь и поглядывая на мертвых обезьян.

– Это ничего, ничего, только бы ты был жив, о, моя гордость, лучшая из маленьких лягушечек, – сказал Балу.

– Об этом поговорим позже, – сухо заметила Багира, что не очень понравилось Маугли. – Но, Маугли, здесь Каа, который помог нам выиграть битву. Ты обязан ему жизнью. Поблагодари же его по нашему обычаю.

Маугли обернулся и увидел голову большого питона, которая качалась на фут выше его.

– Вот каков человеческий детеныш, – сказал Каа, – у него очень нежная кожа, и он похож на обезьяну! Берегись, маленький, чтобы я когда-нибудь в полусумраке не принял тебя за одного из Бандар-Логов.

– Мы одной крови – ты и я, – ответил Маугли. – Сегодня ты дал мне жизнь. О, Каа, если ты когда-нибудь будешь голоден, моя дичь к твоим услугам.

– Благодарю, маленький братец, – сказал Каа, хотя его глаза блестели жадностью. – А что может убивать такой храбрый охотник? Я спрашиваю, так как хочу идти с ним, когда он отправится на охоту.

– Я ничего не убиваю, я еще слишком мал, но я загоняю коз для зверей, которым они могут понадобиться. Когда ты будешь голоден, приползи ко мне, и ты увидишь, говорю ли я правду. Они довольно ловки, – он показал на свои руки, – и если ты когда-нибудь попадешь в западню, я уплачу мой долг тебе. Хорошей охоты тебе, Багире и Балу!

– Хорошо сказано, – проворчал Балу.

Питон на минуту положил голову на плечо Маугли.

– Храброе сердце и вежливый язык, – сказал он. – Ты пойдешь далеко, маленький человечек. Теперь же уходи отсюда поскорее вместе с твоими друзьями. Ложитесь спать, вам не надо видеть то, что здесь будет.

Луна заходила за горы. Обезьяны, собравшиеся на стенах и строениях, казались дрожащими лоскутами. Балу подошел к водоему, чтобы напиться, Багира начала чистить свою шкуру. Между тем Каа выполз на середину террасы и сжал челюсти так, что они стукнули одна о другую. Глаза всех обезьян обратились к нему.

– Луна заходит, – сказал он, – но достаточно светло, чтобы видеть.

Со стен послышался стон, похожий на шелест ветра в листьях.

– Мы видим, о, Каа!

– Хорошо. Теперь начинается танец, танец голода питона Каа. Сидите смирно и смотрите.

Он два или три раза обвел головой круг, потом начал делать своим длинным телом петли и восьмерки, мягкие треугольники, которые превращались в квадраты и в пятиугольные фигуры. Питон не останавливался, не торопился, не отдыхал и все время пел какую-то жужжащую песню. Становилось все темнее и темнее.

Наконец извилистое тело змеи исчезло, слышалось только шуршание ее чешуи.

Балу и Багира стояли, как каменные, они слегка ворчали, их щетина поднялась. Маугли же смотрел спокойно.

– Бандар-Логи, – послышался наконец голос Каа, – можете ли вы без моего приказания двинуться? Говорите.

– Мы не можем двинуться без твоего приказания, о, Каа!

– Хорошо. Сделайте ко мне один шаг.

Обезьяны медленно двинулись. Балу и Багира тоже выступили вперед.

– Ближе, – прошипел Каа. Обезьяны подвинулись опять.

Маугли положил руки на Балу и на Багиру, чтобы удержать их, и большие звери вздрогнули, точно внезапно проснулись.

– Держи руку на моем плече, – прошептала Багира. – Касайся меня, не то я вернусь… я вернусь к Каа.

– Да ведь Каа только кружится в пыли, – сказал Маугли, – уйдем.

Все трое пробежали через проломленную стену в джунгли.

– Ой, – сказал Балу, остановившись под большими деревьями. – Никогда в жизни я больше не буду биться вместе с Каа! – И он вздрогнул всем телом.

– Он знает больше нашего, – дрожа сказала Багира. – Если бы я осталась, я скоро сама пошла бы к нему в челюсти.

– Сегодня у него будет и без того хорошая охота, – заметил Балу.

– В чем же дело? – спросил Маугли, не знавший силы питона, который умел взглядом приманивать к себе добычу. – Я видел только большую змею, которая описывала в пыли какие-то глупые круги и фигуры. И у него совсем разбит нос! Ха-ха-ха-ха!

– Маугли, – сказала Багира, – его нос разбит из-за тебя, из-за тебя же изорваны мои уши, бока и лапы, а шея и плечи Балу искусаны. Ни Балу, ни Багира не будут с удовольствием охотиться еще много-много дней.

– Правда, – сказал Балу, – но это ничего. Мы спасли человеческого детеныша.

– Он дорого обошелся нам, мы покрыты ранами. У меня выдергали почти половину шерсти на спине, наконец наша честь пострадала. Подумай, Маугли: мне, черной пантере, пришлось просить защиты у Каа. А потом я и Балу оба оглупели, как маленькие птички, глядя на танец Каа. И все это вышло из-за того, что ты, человеческий детеныш, побежал играть с племенем обезьян.

– Ты права, вполне права, – печально сказал Маугли, – я глупый человеческий детеныш, и меня мучит мой желудок.

– А что говорит закон джунглей, Балу?

Балу не хотел доставлять новых неприятностей Маугли, но не мог скрыть закона, а потому пробормотал:

– Печаль не избавляет от наказания. Только помни, Багира: он ведь очень маленький.

– Я не забуду этого, но он провинился, и его нужно побить. Маугли, что ты скажешь?

– Ничего, я поступил дурно. Балу и ты ранены, меня нужно побить.

Багира дала ему с полдюжины ласковых пинков, легких, с точки зрения пантеры. Ее удары вряд ли разбудили бы одного из ее собственных маленьких детей, но для семилетнего мальчика они были болезненны. После наказания Маугли чихнул и поднялся, не говоря ни слова.

– Теперь, – сказала Багира, – садись ко мне на спину, маленький братец, и мы отправимся домой.

Одна из прелестей закона джунглей заключается в том, что после наказания прекращаются все счеты. Ни в ком не остается дурного чувства.

Маугли положил голову на спину Багиры и заснул так крепко, что не проснулся даже тогда, когда она его опустила на землю в той пещере, в которой он жил с семьей волков.

КУПЕЦ И ОБМАНЩИКИ

(турецкая сказка)

Один турецкий купец привез в чужой город много бревен сандалового дерева, надеясь выгодно продать свой дорогой товар. Он не знал, что в этом городе жили отъявленные обманщики, которые больше всего на свете любили обманывать и обсчитывать чужестранцев. Хозяин гостиницы, у которого остановился купец, был пройдоха и плут. Увидев дорогое дерево, привезенное его постояльцем, он решил поскорее забрать себе этот товар почти даром. Плут принес в свой дом все сандаловое дерево, которое только мог купить у соседей или выпросить у них, положил бревна в большой очаг и зажег их. Вскоре весь дом наполнился ароматным запахом сандала. Купец, который только что уселся ужинать, тоже почувствовал благовонный дым. Он испугался, не загорелся ли его товар, но, увидев, в чем дело, успокоился.

– Почему ты жжешь такое драгоценное дерево? – спросил он плута.

– Нечего удивляться, – сказал хозяин гостиницы, – у нас столько сандала, что мы никогда ничем другим не топим наших очагов и каминов.

Купец пришел в отчаяние, узнав, что он приехал торговать в такое место, где его товар почти ничего не стоил. Наконец, чтобы выручить хоть маленькие деньги, он предложил хозяину гостиницы дешево уступить ему все семь тюков, за которые сам заплатил несколько тысяч цехинов. Плут сделал вид, что он горячо жалеет купца и наконец сказал, что только из доброты он в обмен за сандаловое дерево даст ему корзинку, полную дорогого материала.

– Какой же товар дашь ты мне? – спросил бедный купец, говоривший себе: «Не лучше ли принять всякое предложение, чтобы только получить возможность вернуться на родину?»

– Да какой захочешь, – ответил хозяин гостиницы, который за сандаловое дерево с радостью отдал бы корзину, полную золота. На следующий день пошли в суд, чтобы подписать договор. В этом городе люди были до того бесчестны, что никто не доверял честному слову другого.

В суде собралось много народа, и когда купец и хозяин гостиницы подписали договор, в судебном зале раздался громкий хохот. Теперь все наперебой кричали приезжему турку, что дерево, которое он согласился продать, было в городе необыкновенной редкостью и ценилось на вес золота.

Раздосадованный купец старался скрыть недовольство и улыбался, несмотря на обиду. Он решил на будущее быть как можно осторожнее с этими нечестными людьми. Вскоре ему представился случай доказать плутам, что он совсем не такой глупец и простак, каким они его считают.

Выйдя из суда, он увидел на площади двух людей, игравших в шахматы. Оба делали непозволительные ошибки. Купец тотчас же заметил их промахи. (Надо сказать, что плуты именно этого и хотели.) Когда партия окончилась, турок предложил одному из игроков сыграть с ним в шахматы. Хитрец согласился с тем условием, что выигравший имеет право заставить проигравшего исполнить какую угодно работу, а в случае невыполнения задачи – заплатить большой штраф.

Расставили шахматы. Сели. Купец надеялся выиграть значительную сумму денег. Но он был жестоко разочарован, заметив, что его противник играет хорошо. Через несколько ходов купец получил мат – проиграл. Зрители опять расхохотались, и турок пришел в ужас, когда его противник потребовал, чтобы он в один присест выпил море.

– Да как же… – начал было он.

– Нечего, нечего отговариваться, – с насмешкой ответил плут. – Ты должен сделать то, чего я от тебя требую. Если же не исполнишь сказанного, тебе придется заплатить штраф. Ты увидишь, как у нас наказывают за всякую нечестность.

Купец ничего не ответил. Он хотел уйти, но третий мошенник удержал его. Это был одноглазый малый. Он видел, как его товарищи удачно обманули приезжего, и решил тоже сыграть с ним недобрую шутку. Мошенник попросил всех присутствующих засвидетельствовать, что глаз купца был одинаковой формы и одинакового цвета с его единственным глазом, и стал уверять, что турок украл у него глаз. Напрасно старался бедный купец обратить дело в шутку. Все присутствующие стали на сторону лгуна, закричали, что купец должен возвратить украденный глаз, и отпустили несчастного, взяв с него торжественное обещание не уезжать из города раньше суда.

Бедный купец убежал к себе в комнату и постарался забыться сном, но воспоминания обо всем, что случилось в этот несчастный день, отгоняли от него сон. Лежа в постели, он вдруг услышал в соседней комнате голоса. Несколько слов, долетевших до него, объяснили турку, что речь идет о нем. Вскоре он нашел в стене щелочку, прижался к ней ухом и таким образом услышал все, что происходило рядом. Он стал еще внимательнее, узнав голоса хозяина гостиницы и двух других плутов. Они беседовали со стариком, который был самым главным мошенником в городе. Обманщики хвалились своими бесчестными подвигами, своей хитростью и ловкостью и смеялись над заезжим простаком. Прежде всего хозяин гостиницы рассказал, как удачно купил он сандаловое дерево.