Прутский Декамерон

Аленка во все глаза смотрела на меня.

– А что, такое возможно?

– Конечно возможно. Завтра я сделаю технологическую карточку, технологи утвердят, подпишут, и напиток «Аленка» с твоим именем навсегда получит прописку в этом баре, а может и в других тоже.

Аленка взвизгнула и бросилась меня целовать, чем немало удивила своих друзей-одноклассников. Заметив их реакцию, Аленка, нимало не стесняясь, сказала:

– У нас, ребята, с Саввой давняя, можно сказать, застарелая любовь, я же вам немного об этом рассказывала, так что принимайте все как есть и не удивляйтесь. Он много лет тому назад безнадежно влюбился в мою сестру, а я – также безнадежно – в него.

– Минуточку, почему же ты до сих пор об этом молчала? – шутливо удивился я. – Почему я узнаю об этом только сейчас?

– А чего ты хотел, – рассмеялась Аленка, вновь обнимая меня, – чтобы я, тогда двенадцатилетняя писюха, стала объясняться тебе в любви?

– Зато у тебя есть шанс сделать это сейчас, – подмигнув мне, с улыбкой заметила Ирина, полная шатенка, Аленкина подруга.

– Действительно, – весело поддержали остальные. – Давай, Аленка, раскалывайся.

Аленка повернулась ко мне, лицо ее сделалось серьезным.

– Я люблю тебя, Савва, и очень давно, вот уже семь долгих лет. Большой и безнадежной любовью.

– Почему же безнадежной, – включился я в игру. – Пожалуйста, с этой самой минуты я весь принадлежу тебе, хочешь – люби, хочешь – топчи меня, от тебя я все готов стерпеть, как терпел когда-то.

Аленка шагнула ко мне вплотную, посмотрела в глаза – долго и серьезно, затем поцеловала – в губы. Сильно и требовательно. Этот поцелуй по всему моему телу отозвался сладостным, подзабытым уже томлением. Посмотрев на ребят и девчонок, которые в эту минуту напряженно наблюдали за нами, я решил превратить этот эпизод в шутку и сказал:

– Ну, кто еще хочет в этот замечательный вечер поцеловать бармена, причем совершенно бесплатно? – Молчаливая пауза. – Ну, раз желающих нет, значит, нам пора собираться.

Несколькими минутами позже мы покинули бар, ребята ушли вперед, Аленка ожидала меня у дверей ресторана.

Она взяла меня под руку, и мы медленно тронулись следом за ее друзьями-одноклассниками.

– Ты пойдешь сейчас домой, к своей жене? – спросила Аленка, и вновь какой-то спазм перехватил мне горло.

Я ответил глухо, с усилием:

– Нет, Аленка, я не… В общем, мы с женой не живем больше вместе.

– Я почему-то почувствовала это, – очень серьезно сказала она. И тут же спросила, легко коснувшись моих волос рукой: – А эта седая и такая симпатичная прядь у тебя от нее?

– Да, – ответил я. – Ты угадала. Это копия той раны, которую она оставила в моем сердце.

– Твоя жена, она красивая? – спросила Аленка.

– Да, пожалуй, даже слишком красивая, – ответил я. – Оттого, наверное, и беспутная. Но это не важно – я любил ее, и не только за красоту, но теперь все в прошлом. Ужасно любил…

– И теперь ты ужасно страдаешь?

– Я больше никогда и никого так не полюблю. Уже не смогу. Прости, Аленка, мне тяжело об этом… А тебе и вовсе знать и слышать об этом ни к чему.

– Я готова ее убить, – неожиданно жестко произнесла она. – Только за то, что она сделала тебе больно, заставила тебя страдать.

– Все красивые женщины больно ранят и заставляют мужчин страдать, – скривившись, произнес я.

– Я бы не смогла сделать тебе больно, – просто сказала она, сжимая своей ладошкой мою руку. Затем, после минутной паузы спросила: – А где ты теперь живешь?

– Я… я живу… в ресторане, – проговорил я, мне отчего-то вдруг стало стыдно за эти слова.

– Так ты спишь прямо в баре?

– Да, – смущенно сказал я. – Там у меня для этого все условия: душ, матрас, еда, напитки, «Аленка», например.

– Ага, – усмехнулась она. – И напитки тоже…

Мы шли какое-то время молча. У выхода из парка нас дожидались Аленкины друзья.

– Ленка, – спросил один из ребят, Игорь, – тебя домой проводить?

– Нет, спасибо, – ответила она быстро. – Меня Савва проводит. Правда, Савва?

– Ну конечно, – ответил я.

Ребята стали прощаться, и вскоре ушли, а мы все стояли и разговаривали.

– Давай вернемся к тебе, в бар, – мягко сказала Аленка, держа обеими руками меня под руку. И тут же спросила: – Это возможно?

– Конечно, возможно, – произнес я бездумно.

– Я нашла тебя через много лет, после того как потеряла, и теперь боюсь вновь потерять, – прошептала Аленка, стараясь приноровиться к моему шагу, но по-прежнему не выпуская моей руки из своих рук. – Причем встретила тебя не в самый лучший период твоей жизни.

– Это уж точно. И все равно это замечательно, потому что я очень рад тебя видеть. Вне зависимости от всего остального. Ты – это ведь часть моего прошлого, его приятный миг.

– И ты – часть моей жизни и моего детства.

Я даже не заметил, как мы вновь оказались в баре.

Убавив мощность светильников до минимума, мы с Аленкой присели за столик.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил я.

– Нет, ничего не хочется, – ответила она. – Мне и так хорошо. Потому что ты и я – вновь вместе. И от этого мне просто хорошо.

– А спать ты еще не хочешь? – спросил я, беря и прижимая ее ладонь к своим губам. – Уже час ночи.

– Но ты же не выгонишь меня? – спросила она. – Ты не выгонишь свою маленькую, непослушную Аленку? Не нашлепаешь меня как когда-то?

– Нет, не выгоню и не нашлепаю, – ответил я. – Хотя, может, ты этого и заслуживаешь.

Аленка встала, наклонилась ко мне и, обхватив мое лицо ладонями, вплотную приблизила свое лицо.

– Обними меня, Савва, – прошептала она, прижимаясь ко мне всем телом.

Я повиновался, осторожно обняв ее.

– Ну же, не так, обними как мужчина обнимает женщину.

– Я не… Аленка… Ну, я не знаю…

– Глупенький, я еще тогда, в двенадцать лет мечтала о том, что ты когда-нибудь сожмешь меня в своих объятиях. По настоящему. До боли в теле. Вот этими своими крепкими руками.

Я жалко улыбнулся и совсем опустил руки.

– Савва, я же вижу, как ты страдаешь. Это не… Это неумно, наконец. Ты себя попросту сжигаешь.

– Да, возможно. Но я ничего не могу с собой поделать.

– Поцелуй меня, слышишь. – Аленка вновь прильнула ко мне всем телом. – Я часто думала вплоть до сегодняшнего дня, что тогда, когда я была еще девчонкой, эта моя тяга к тебе была несерьезной, неосознанной, но сейчас, когда увидела тебя вновь, уже так не думаю…

Я смутно помню, как мы разложили матрас, накрыли его простыней, затем Аленка взбила подушку и сказала просто, как-то совсем по-домашнему:

– Одна подушка на двоих, но большая, так что нам как раз подойдет.

Мы разделись и легли нагие поверх простыни. И тогда я сказал Аленке:

– Ты красивая. Тысячи парней и мужчин мечтают наверное, хотя бы пальцем словно невзначай прикоснуться к тебе, а я лежу здесь рядом и боюсь… боюсь что ничего не смогу, – голос мой стал глуше, – не смогу любить тебя. Прости. Прости меня, моя милая Аленка.

– Боже, что она с тобой сделала? – прошептала Аленка обнимая меня. – Отвлекись от всего. Ты мог любить, ты ужасно страдаешь, значит, сможешь когда-нибудь полюбить вновь. Не меня, нет. Какую-нибудь другую женщину, потом, через время. Для этого нужно, чтобы прошло время.

Я слушал ее и удивлялся. Откуда она, девчонка, может про это что-либо знать? Или она интуитивно чувствует это своим женским сердцем? Ну откуда у такой юной пигалицы трезвый ум и такое глубокое житейское понимание вещей.

Руки Аленки гладили мое тело, скользили по нему ласково, уверенно, словно она ласкала меня не впервые.

Я почти не помню, как это произошло. Какой-то миг – удивительно приятный, и мы с ней слились в одном сладостном порыве. Как сейчас помню: ее лицо внизу – словно в муке, губа закушена; потом вверху, надо мной, затем вновь внизу, лицо Аленки искажено, словно она вот-вот собирается заплакать.

– Ты – удивительный, – шептала она в те короткие минуты, когда мы разжимали объятия. – Я счастлива, что нашла, что встретила тебя. Ты был словно завороженный, но я сниму с тебя это проклятие. И ты это сразу почувствуешь, милый. Однажды ты спас меня, я буду рада ответить тебе тем же. Ты имеешь право жить и любить, и я прошу тебя лишь об одном, Савва, – забудь о ней.

– Я забуду, – шептал я, жадно целуя ее сухие, горячие губы. – Я за…буду, буду, – повторял я пьянея от этих поцелуев, затем целовал ее прекрасное тело, отчего-то пахнущее шафраном, и от этого пьянел еще больше. В одно из мгновений она наклонилась надо мной, лежащим навзничь, и с хитрой улыбкой наступила мне коленом на грудь.

– Ты мой поверженный герой, – прошептала она. – Но ты восстанешь, слышишь, ты вновь будешь гордым и сильным.

Приподняв голову, я поцеловал ее прекрасное округлое колено. И вспомнил: когда-то, еще шестилетним мальчиком, когда я ходил в круглосуточный детский сад, я слушал рассказанную нам воспитательницей на ночь сказку о богатыре и Синеглазке, которая, победив его в единоборстве, тоже наступила коленом ему на грудь и занесла над головой свой меч. Затем, кажется, бросила меч и поцеловала богатыря. Тогда этот эпизод, несмотря на мой весьма нежный возраст, ужасно меня взволновал.

Такая вот сказка, в эту минуту очень ярко мне вспомнившаяся.

Ночь прошла, за окном забрезжил рассвет. Я лежал в постели, нашей с Аленкой общей постели, полностью опустошенный. Тело мое было невесомо, зато голова была ясной. Моя спасительница спала. Не раз много лет тому назад, когда мы с ней отдыхали у моря, я наблюдал как Аленка, тогда еще совсем девчонка, спит.

Теперь со мной рядом была совершенно другая – прекрасная молодая девушка-женщина, моя милая женщина, любившая меня всю эту долгую волшебную ночь. А до этого – возможно ли такое вообще? – смутной девчачьей любовью семь долгих лет.

Но… сейчас ничего общего с той двенадцатилетней девочкой из моей юности она не имела. Только спала, пожалуй, так же сладко, порой то хмурясь то улыбаясь чему-то во сне.

Всего лишь три ночи были нам подарены судьбой. Три ночи, наполненные необычайной нежностью и страстью. Затем Аленка уехала.

После ее отъезда я какое-то время тосковал, не находя себе места, затем встряхнулся, ожил, и вдруг понял, что жизнь моя не закончилась, что недавняя тоска, сковавшая мое сердце, отпустила, и что, возможно, я еще смогу любить и быть любимым.

Коктейль «Девичник».

Апельсиновый сок 50 мл.

Сахарный сироп 25 мл.

Лимонный сок 10 мл.

Вишневый сироп 30 мл.

Газированная вода 100 мл.

Высокий стакан, колотый лед, соломинка.

В стакан бросаем лед, затем все ингредиенты по порядку, смешиваем, заливаем сверху газированной водой.

1980г

Новелла вторая. Новый ресторан

Секретари и председатели,

директора и заместители —

их как ни шли к е. ене матери,

они и там руководители.

И.Губерман.

Открытие в нашем городе нового ресторана обещало стать грандиозным праздником.

Старый ресторан, построенный еще в 19 веке при румынах и просуществовавший более ста лет, долгое время был единственным в городе, и к концу 70-х уже совсем обветшал, а какой же город имеет моральное право называться городом, если в нем нет хорошего ресторана? Нет, местные власти подумали, конечно, о поддержании статуса города: вот уже несколько лет подряд на смену старому строился новый современный двухэтажный ресторан. Ввод этого ресторана в действие предназначен был внести хоть какое-то разнообразие в течение серых будней, в которых наш город безнадежно прозябал.

Только вот беда – «умные» городские архитекторы запроектировали и «посадили» его точно посредине между зданиями ДОСААФ, Дворца культуры, детским садом и спортивным комплексом – для ресторана более неудачного места, согласитесь, нельзя себе и представить. Хотя чего уж там, нынешний городской дом пионеров, например, располагается в бывшем – правда, до 40-х годов – публичном доме, что неизменно вызывает смех старожилов нашего города, а теперь стало предметом шуток и анекдотов для их детей и внуков.

Из-за не слишком удачного проекта работы на строящемся ресторане велись ни шатко ни валко, власти всерьез подумывали даже о перепрофилировании здания, когда в 1977 году в румынских Карпатах грянуло землетрясение, сильно потрясшее всех и вся в самой Румынии, а также в Молдавии, при этом пострадал и наш город, расположенный всего в нескольких километрах от границы. Среди множества прочих аварийным было признано и здание старого ресторана, по стенам и потолку которого пошли широкие опасные трещины, и тогда было решено – новому ресторану быть!

Каким-то чудом дознавшись, что в ресторане вместо кондитерского магазина в качестве эксперимента решено было устроить коктейль-бар – дело в нашем городе совершенно новое и незнакомое – я, взлелеяв утопическую мечту устроиться работать в новом ресторане барменом, отправился в общепит: до чертиков надоело работать по специальности, а именно – мастером на стройке. И мечта моя сбылась: меня приняли на работу, правда, пока лишь в старый ресторан и с испытательным сроком, но с перспективой последующего перевода в новый.

Итак, по утрам я стал приходить в строящийся ресторан – меня назначили ответственным за все материальные ценности, там находившиеся; кроме того, я наблюдал за ведущимися на объекте работами – как строителю мне все происходившее на объекте было небезынтересно, а вечерами, к 19 часам, я отправлялся в действующий ресторан, где до 24 часов, то есть до полуночи, работал в качестве эдакого Фигаро, заменяя то швейцара, то мясника, то гардеробщика, а то кухрабочего – принимал и выдавал пальто и куртки, рубил мясо, перемещал с места на место тяжелые мешки и ящики, или помогал буфетчице получать со склада различные товары.

По штатному расписанию я числился в старом ресторане администратором, но работу эту, естественно, знал очень поверхностно. Подчиненные мне официантки – в подавляющем большинстве прожженные дамочки от 40 до 50 – быстро нашли мне применение: любая проблема, возникавшая в зале, в гардеробной или на кухне – и меня тут же бросали в «прорыв».

К тому же я, единственный в ресторане молодой мужчина, должен был улаживать периодически возникавшие конфликты с клиентами, то есть успокаивать пьяных и агрессивных, а также нежелающих платить по счетам. Я быстро смекнул, что при оплате всевозможных банкетов и свадеб официанткам администратор отчего-то не требовался, очевидно, они и сами неплохо умели деньги считать.

Разобравшись в ситуации, я очень быстро понял, что мне необходимо повысить свой образовательный уровень, и, засев за специальные книжки, в пару недель проштудировал многие из них, а затем, по моему предложению и указанию директора общепита, была проведена аттестация всем работникам ресторана, включая официантов, и я был самым требовательным экзаменатором.

Что тут началось! Великовозрастные официантки, и среди прочих призер Всесоюзного конкурса официантов (!) (еще в 60-х годах) Вера Николаевна, и другие опытные работницы – ветераны общепита – бледнели и краснели, когда я без улыбки со всей строгостью требовал от них исполнить то сервировку стола юбиляра, то обслуживание в обнос, то детские именины – их высокие разряды требовали знания и умения всех этих видов обслуживания.

После аттестации мои подчиненные, – кое-кому из них понизили разряды и, естественно, зарплаты, – стали относиться ко мне всерьез и обращались теперь только по имени-отчеству, а вскоре я был допущен в сферу расчетов с клиентами, где особенно меня интересовали свадьбы, банкеты и другие торжественные мероприятия, на которых я теперь обязательно присутствовал в качестве администратора и одновременно официанта – семью-то надо было кормить, зарплата администратора, сто пять рублей в месяц, меня не вполне удовлетворяла.

Через несколько месяцев после начала работы из отдела кадров мне сообщили, что приняли еще одного парня, который будет работать в баре со мной на пару.

Мы познакомились: напарника звали Саша, фамилия – Чумаков. Это был высокий – за 190 см, парень с умными насмешливыми глазами и косым прибором русых волос. Он был всего лишь двумя годами старше меня, недавно отпраздновал 26-летие, но его житейский опыт на целый порядок превосходил мой. У Саши были большие ладони рабочего человека с длинными, слегка подрагивающими пальцами. Смеясь над собой он говорил, что дрожь эта оттого, что его пальцы машинально отбивают ритм, потому что он музыкант, профессиональный барабанщик.

Наш директор ресторана – Александра Семеновна – женщина 50-и лет, бодрая и энергичная, руководила ресторанными делами; Саша, мой напарник, оказавшийся личностью неординарной и мастером на все руки в наилучшем смысле этого слова, горячо взялся за обустройство бара и в течение нескольких месяцев превратил ободранное помещение в элегантный современный бар.

Саша, в отличие от меня, полного профана в барменском деле, прежде уже работал в баре, причем, не где-нибудь, а в Ялте – в международном молодежном центре, и, кроме того, в межсезонье, когда у него, как у профессионального музыканта, были перерывы в работе, в ресторанах родного ему Ворошиловграда официантом «на хозрасчете», то есть работал только за чаевые, не получая за это зарплаты – администратор попросту присваивал ее себе и делился затем с вышестоящим начальством.

Таким образом, он был специалистом в этой области – и слава богу! – хорошо же бы мы выглядели, если бы в нашем дуэте оба оказались дилетантами.

Музыкантом мой напарник был действительно профессиональным и очевидно неплохим: кто не слышал в середине и конце 70-х об оркестре заслуженного артиста Украины Юрия Богатикова, в также ВИА «Лейся песня» и «Добры молодцы», – наш Саша во всех этих коллективах работал барабанщиком. А вообще на эстраде он подвизался с 12 лет, играя в этом совсем еще юном возрасте профессионально на контрабасе; даже школу он закончил заочно, не имея времени и возможности посещать ее, как все нормальные дети. От себя могу лишь добавить к этому, что настолько разносторонне развитых и талантливых людей, как он, мне в жизни ни до, ни после не приходилось встречать, – что и говорить, повезло мне с напарником.

Близился день открытия – это мы поняли по тому, что со складов стали завозить товары: водку всех сортов, коньяки, некоторые вина – из дорогих, ликеры, сиропы, соки, в том числе и импортные, пиво чешское, польское и немецкое в бутылках, мешок кофе в зернах, сигареты и многое другое, а также стаканы, бокалы, фужеры, рюмки, соломинки для коктейлей – невиданная до этого дня в наших краях вещь, ведерки для шампанского и прочие мелочи; Мария Ивановна – замдиректора общепита, пребывая в приподнятом настроении, принесла из дому несколько сортов варенья в банках для оформления и украшения коктейлей.

Обойдя несколько вещевых магазинов, я приобрел для нас с Сашей белые и черные пиджаки, он пошил из шелка и бархата несколько пар белых и черных бабочек – ведь внешний вид барменов тоже в нашем деле многое значил.

Бар руководство торга для «обкатки» решило запустить в работу на две недели раньше ресторана. Все эти дни я с интересом и удовольствием постигал секреты совершенно новой для меня работы, учился работать с клиентами, затем мы с Сашей создали и наработали коктейли, которые потом отправили в Кишинев на утверждение.

В личном плане для меня самым приятным моментом в целой череде разнообразных и интересных событий этого периода стала встреча с моей «старой» знакомой – Аленкой, необыкновенно умной и привлекательной девушкой: я был знаком с ней уже около семи лет, с той поры, когда сам был юношей, а она – совсем еще девчонкой. Вновь встретившись после долгого перерыва, мы в первый же вечер стали близки, но это избитое выражение не может выразить всего того многообразия чувств и эмоций, всколыхнувших меня.

Но… пора возвращаться к главному повествованию. Многие в нашем городе – и сами работники ресторана, и потенциальные клиенты – день ото дня ожидали открытия, и вот, наконец, этот решающий день настал.

В этот день в баре должны были отдыхать «дорогие» – во всех смыслах этого слова – почетные гости, «слуги народа»; а наверх, в зал ресторана, во избежание возможного бардака и сумятицы по случаю открытия, решено было посторонних не пускать, а… отпраздновать день рождения, на котором могли бы присутствовать только свои – работники торга и общепита, а также некоторые приглашенные со стороны гости. Да, обыкновенный день рождения – 18-летие дочери заведующей складами общепита Тамары Васильевны – Елены.

Тамару Васильевну знали в нашем городе все, кому положено было знать: работники райкома партии, райисполкома и горисполкома, высокое и среднее городское начальство и кое-что значившие в городе и районе руководители – директора, управляющие, заведующие, ответственные, некоторые врачи. Все дефициты к ним попадали через руки Тамары Васильевны: икорка, колбасы копченые и вареные, рыбка всякого рода и консервы – из тех, которых не бывает в свободной продаже.

Папа именинницы – дядя Костя, как все его называли, тоже был достаточно известной в нашем городе личностью: он работал старшим продавцом на лесоторговой базе и фактически всем там заправлял, пользуясь заслуженным уважением граждан города.

Сама Елена девица, что называется, кровь с молоком, полностью сформировавшаяся к совершеннолетию, высокая, крупная, симпатичная, с румянцем на щеках, была, ко всему прочему, завидной невестой. Вот уже несколько месяцев, как мы с ней проводили время в одной компании, составляя неразлучную четверку, в которую входили сама Елена, Ольга, ее лучшая подруга, и мы с Сашей. Мы часто бывали вместе – днем и вечером, в городе и в баре, а после работы, около полуночи, отправлялись к соленому озеру, где купались нагишом, смеялись и бесились, молодой задор так и кипел в нас… но все же наши отношения до сих пор не включали в себя секс. Сашка с Еленой за эти месяцы сблизились, но при этом они дружили словно дети и до сих пор еще не перешли к интиму, иначе мы с Ольгой непременно бы об этом узнали. Впрочем, и нас с Ольгой все это время связывала лишь платоническая дружба – мы с ней иногда до запоя целовались, но к своему телу она меня не допускала.

И вот сегодня, взглянув на именинницу немного несколько под иным углом зрения, я вдруг сообразил: да ведь Елена – невеста! И первым кандидатом в женихи выступил, к моему несказанному удивлению, мой напарник – Саша Чумаков. Почему к удивлению, спросите вы, как я мог не знать об этом? И будете правы, я даже не подозревал, что Сашка на полном серьезе решил свататься к Ленке. И лишь хорошо поразмыслив, я наконец понял, с чего это он, парень вполне разумный и практичный, проводил с нами, несмышленышами, массу времени: у него, оказывается, были на то свои причины, то есть целью его, по большому счету, были деньги. ДЕНЬГИ!

Да, именно так, с большой буквы, большие деньги, путь к которым открывала женитьба на Елене. Потому, что кроме всего того, что могли заработать на своих «хлебных» местах родители Елены – а это, согласитесь, совсем немало, речь шла о совершенно других деньгах, даже не снившимся многим миллионам простых советских людей.

Дядя Костя, грек по происхождению, был одним из наследников отца-миллионера, проживавшего в Греции, и слухи, наводнившие город в последнее время, говорили о том, что в наш городской банк уже поступили на его имя деньги – что-то около полутора миллионов рублей – эквивалент двух миллионов долларов, подаренных отцом сыну. Да, это был бы, доберись Сашка до этих денег, действительно куш! А я, наивный, еще удивился поначалу, чего это он прибыл на день рождения весь такой из себя серьезный и нарядный – а напарник мой, проведя много лет на сцене, умел, надо признать, красиво одеться и достойно подать себя; его сопровождала мама, тоже разнаряженная, словно новогодняя елка, со множеством золотых украшений на руках, груди и на шее.

Едва кивнув мне, они деловито проследовали через бар, направляясь наверх – поздравлять именинницу. Ольга, подруга именинницы, тем временем спустилась ко мне, «соскучилась» – как она выразилась; перегнувшись через стойку, она застенчиво ткнулась носом в мою шею, поцеловала где-то за ухом, и присела на пуфик напротив.

– Я хочу немного побыть с тобой, Савва, – сказала она, ласково улыбаясь. – Там, – она указала пальчиком наверх, – сейчас конкурс подарков, не до меня. – И добавила кокетливо: – Разрешаешь, пока твои гости не пришли?

– Сиди, конечно, – сказал я, затем спросил: – Выпьешь какой-нибудь коктейль? – Я достал высокий, фирменный, с гоночными автомобилями, чешского стекла стакан; каждый из нас четверых имел в баре свой стакан, персональный: ее был «Макларен», мой – «Лотус».

– Что ты, что ты? Налей сок, вся пьянка еще впереди. – И Ольга, откинувшись на пуфе, томным взглядом поглядела на меня. Что ж, глядя на нее, следовало признать, что она была очень хороша – высокая стройная брюнетка, внешне интересная и привлекательная; черное открытое приталенное платье только подчеркивало ее великолепные формы. Ей, также как и имениннице, было 18 – уже исполнилось около двух месяцев тому назад. Признаюсь, с самого первого дня нашего знакомства я хотел, я, наконец, просто жаждал ее, но дальше объятий и поцелуйчиков у нас дело не шло, несмотря на то, что я был взрослым, женатым 24-х летним мужчиной, а она – женщиной: в ее жизни, как мне было известно, уже «случилось» несколько романов с мужчинами. Возможно, Ольга до сих пор придерживала меня на дистанции потому, что видела во мне потенциального жениха (зная о моих, мягко говоря, не очень хороших отношениях с женой). А встретились мы с Ольгой случайно во время какой-то вечеринки несколько месяцев тому назад, на которой присутствовали также Саша и Елена: тогда, помнится, все мы очень быстро подружились, а затем между мной и Ольгой начались нежные отношения…