Ревность

– Отец, господи…

– Все, разговор закончен, – отрезал старик. – Выводы уже сделаны. Утром я вызову адвоката. Исправлю завещание. Не в твою пользу. Хочу, чтобы ты знал об этом. Знал, что сам во всем виноват.

Павел приоткрыл рот, выпучил глаза и так застыл. Он сидел неподвижно, словно пораженный молнией. Кажется, даже не дышал.

Радченко прислушивался к разговору. Сегодня ему достался жесткий стул в дальнем углу комнаты, ближе к двери. В удобном мягком кресле у окна дремал Джон Уолш, муж Ольги. Он задрал ноги в ковбойских сапогах на кофейный столик, расстегнул рубашку до пупа и откинул голову назад.

Время от времени он просыпался, прислушивался к разговору и, решив, что ничего интересного не происходит, снова погружался в дрему. Сейчас при слове «завещание», он окончательно проснулся, сбросил со столика ноги и выставил вперед левое ухо. Уолшу понравилось то, что он услышал. Если Павел потерял деньги, значит, Ольга и он станут немного богаче. Уолш разгладил усы и усмехнулся.

– Джон, – голос старика окреп. – Иди ближе.

Джон подскочил с кресла, прихрамывая, подошел к кровати старика. Встал возле изголовья и скорчил печальную физиономию.

– Джон, почему ты ничего не говоришь об Ольге?

– Просто нет новостей. Оля болеет. У нее высокая температура и сильный кашель. Я говорил с врачом: он запретил ей разговаривать. Даже по телефону.

– Это я слышал и вчера, и позавчера, – проворчал старик. – Я спрашиваю, когда она будет здесь?

– Как только ей станет лучше, – Джон неловко переминался с ноги на ногу. – Я снова поговорю с врачом сегодня же.

– Ее врач, видимо, не лучше моего, – вздохнул старик. – Все это странно… У человека простуда проходит за неделю… Вот что, Джон. Дозвонись Оле и передай вот что. Я изменю завещание, если она не будет сидеть здесь, возле меня. Если она не хочет поцеловать умирающего отца, значит… Значит, она не получит ничего. Сроку у нее – пять-шесть дней.

* * *

Старик забыл о существовании Джона и долго лежал с закрытыми глазами, потом попросил воды. Напившись, взял с тумбочки очки, внимательно посмотрел на Розу. Оценив ее наряд и приятные округлости фигуры, сказал:

– Роза, что-то у меня сегодня ноги побаливают. Боль не только в икроножных мышцах. Она выше пошла, на бедра. Может быть, ты…

Роза вскочила со стула.

– Конечно, я помассирую, лежите спокойно.

Она взяла тюбик крема, откинула одеяло и приступила к делу. Старик сладко стонал и, приподнимая голову, заглядывал в декольте Розы, полировал взглядом ее бедра.

– Розочка, посмотри, пожалуйста: с меня трусы сваливаются, – сказал Наумов. – Прямо падают. Неловко перед тобой. Не знаю, то ли я сильно похудел, то ли резинка ослабла. Как думаешь?

– Резинка ослабла, – улыбнулась Роза. – Трусы сейчас совсем не нужны. Мы их снимем. Давайте я помогу. Вот так, вот так…

В гостиницу возвращались в лимузине старика. Роза успела залезть в бар-холодильник и выпить бутылку пива. Павла трясло от злости, чтобы сдержать себя, он отвернулся к окну. Когда подъезжали к отелю, он сказал жене:

– Старик мелет вздор о моральных нормах и вечных ценностях, а сам у всех на глазах спустил трусы и чуть не трахнул тебя. А еще заявляет, что умирать собирается… Пока он не поимеет тебя, точно не умрет. И, уже умирая, сделает еще пару исправлений в завещании. Чтобы мне ни гроша не досталось.

– Ну что ты разорался как баба? – Роза сверкнула глазами и сжала кулаки. – Никто никого не трахал. Твой старик не помнит, когда у него стоял. Впрочем, как и ты. Это у вас наследственное.

– То-то я смотрю: ты с таким энтузиазмом снимала с него трусы, что отец прослезился от удовольствия. Если бы я не сидел рядом, прыгнула бы в его постель.

– Одолжи у кого-нибудь немного мозгов, – зашипела Роза. – Ты просто идиот.

Она хотела сказать еще что-то, но машина уже остановилась у входа в гостиницу, и швейцар распахнул заднюю дверцу.

Глава 5

Девяткин спустился в столовую, взял салат, бифштекс и кофе с молоком, сел у окна. Он меланхолично ковырял вилкой салат и просматривал спортивную колонку в газете, когда напротив него приземлился Иван Широков, полковник полиции, служивший в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями. Разговаривать не хотелось. Девяткин сделал вид, будто полностью поглощен спортивными новостями, даже окружающих не замечает. Фокус не получился. Широков поздоровался, протянул руку. Пришлось ответить, и начать муторный разговор, похожий на допрос, где Широков выступал в роли следователя.

– Слушай Юра, это правда? Ну, что ты задержанного во время допроса… Говорят, ты перестарался немного.

– Вранье, – аппетит мгновенно пропал. – У человека было слабое больное сердце. Когда он умер, я еще и допроса не начал. Только вытащил бланк и… Он грохнулся с табурета, сильно ударился головой. Даже есть рассечение на затылке. Я сам испугался. Он лежит, из затылка хлещет кровь, глаза вылезли из орбит. И уже начинаются судороги. Моей вины тут нет.

– Да, я понимаю, – по лицу Широкова было видно, что он не поверил ни единому слову. – Понимаю… У меня у самого такое бывает. Допрашиваешь какого-нибудь сукина сына, а он вола крутит. Сам иногда сдержаться не могу. Ярость прямо глаза застилает. Дашь в пятак, – и немного легче.

– Я этого гада пальцем не тронул, – повторил Девяткин. – Я бы все равно не стал пачкаться об это дерьмо.

– Ну что ты передо мной… Мы же свои парни. Я ведь тебе не начальник. И в управлении собственной безопасности не служу. Мое мнение такое. Ситуация сложная, потому что раньше такое с тобой уже случалось. Несколько лет назад ты, если помнишь, ты так отделал одного коммерсанта, что тот долго не мог шнурки на ботинках завязать. Он так и не оправился, скончался. Тогда тебя наказали. Предложили на выбор: написать рапорт или отправляться в один городишко. Да, да… Где уголовников живет больше, гораздо больше, чем законопослушных граждан. Ты справился, навел там порядок. Да, железной рукой. И вернулся победителем.

– Это дела давно минувших дней. Кто о них сейчас помнит?

– Ошибаешься, – Широков хлебал суп и говорил одновременно. – Кому надо – помнят. И плохое помнят, и хорошее. Все наше прошлое сложено с сундуки с нафталином. И где-то хранится. Если надо освежить в памяти хорошее, откроют один сундук. Нужно плохое. Вот другой сундук. Беда в том, что хорошего никто не вспоминает. А вот помои… Да, да, всегда и всем нужны только помои и дерьмо.

– У тебя, гляжу, целая философия.

– Скверно вот что: тот уголовник, которого ты допрашивал, получил рассечение на затылке. Скажут: Девяткин сначала запугивал подследственного, бил его чем попало… Иди докажи, что этого не было. Но раньше времени ты нос не вешай. Я слышал, сейчас ты занимаешься громким делом, даже в газетах об этом пишут.

– Ты до сих пор веришь газетам?

– Я верю информации, которую получаю из своих источников. А начальству надоело терпеть твои методы работы. Короче, так. Я знаю точно: если ты это дело раскрутишь и найдешь убийц, в МУРе и Министерстве внутренних дел, может быть, закроют глаза. Да, да… На тот прискорбный факт, что подозреваемый скончался в следственном кабинете во время допроса. Мой совет тебе, Юра: постарайся найти убийц. Но держи себя в руках.

– Может быть, я так и поступлю, – вздохнул Девяткин. – Напишу рапорт и пошлю всех к матери.

– Только не горячись, – сказал Широков. – Управление собственной безопасности разглядывает тебя сквозь увеличительно стекло. Эти ребята ждут одного: когда ты оступишься и упадешь. Поэтому никакого рукоприкладства. Если задержанный попросит принести ему горячего кофе и горячих булочек, сходи и принеси. И не забудь пожелать приятного аппетита.

* * *

Оказавшись в номере, Радченко принял душ. Он сделал пару звонков в Москву, достал из портфеля книгу «Шаг в пропасть» Павла Наумова. На днях он получил этот солидный том, напечатанный на дорогой глянцевой бумаге, из рук автора, с его с дарственной надпись. Каждый вечер читал одну главу, но непрочитанной оставались две трети книги. Радченко подумал, что надо поскорее добить это дело, и хорошо бы успеть до утра. Завтра будут другие дела.

Он поднял телефонную трубку, заказал бутерброды и полдюжены газированной воды в бутылках. Присел на диван, зашуршал страницами. Павел Наумов поставил на обложке не свое имя, а псевдонимом Белов. Книга повествовала о жизни крупного предпринимателя, некоего Сергея Шалевича, осужденного за крупные хищения государственных денег, подлог, подкуп крупных чиновников, нанесение тяжких телесных повреждений депутату государственной думы, продажу поддельных векселей, долговых расписок и других ценных бумаг.

Задача автора книги состояла не в том, чтобы донести до читателя правду. Задача в том, чтобы малые крупицы правды перемешать с выдумкой. Спрятать темные дела и выставить напоказ то, что выставлять напоказ нужно: бескорыстие, доброту, широкую натуру героя. Поди проверь, что было, а чего не было.

Радченко перевернул последнюю страницу, когда ночную непроглядную темноту за окном уже теснила серая предрассветная мгла. Он вышел на балкон и подумал, что в общем и целом Павел Наумов с задачей справился, деньги отработал честно.

Адвокатская контора «Полозов и партнеры», защищала Шалевича в суде. В свое время босс хотел подключить Радченко как этому делу, но передумал, защитников Шалевичу и так хватало.

Радченко, знакомый с материалами дела, про себя решил, что бизнесмен легко отделался: всего восемь лет лагерей. Он отбывает срок в колонии, которую купил с потрохами, от начальника до последнего контролера, хлебореза, лепилы и библиотекаря. В колонии, он имеет все, о чем можно только мечтать человек с богатым воображением, начиная с продуктовых деликатесов, коллекционного вина, заканчивая девочками и кокаином.

Книга не стала бестселлером, продажи шли вяло.

* * *

Девяткин вышел из столовой голодным и злым. Он вразвалочку шел через двор, чувствуя зуд в кулаках и злость на полковника Широкова, который всегда больше всех знает, треплется и дает советы, никчемные, бесполезные. Девяткин чувствовал, как внутри, где-то в душе, в самом сердце, закипает котел с адским варевом.

Он пересек внутренний двор обширного комплекса зданий Главного управления внутренних дел Москвы. Моросил дождь, сигарета, зажатая в губах, горчила. Он предъявил удостоверение дежурному офицеру, охранявшему служебный вход в следственную тюрьму. Лязгнул замок, Девяткин стал спускаться вниз, в подвал, в один из кабинетов, где проводили допросы.

Он подумал, что сейчас два часа дня, свидание с одной очаровательной женщиной по имени Тамара назначено на шесть вечера возле кинотеатра на Пушкинской площади. Тут пешком всего-то четверть часа ходьбы. Мог бы получиться интересный вечер. Кино, ресторан… А там уж как повезет. Если у Тамары будет настроение, вечер получит удивительное продолжение. Он навел порядок в своей холостяцкой квартире, наполнил холодильник вкусными вещами и поменял постельное белье. Этого свидания он долго ждал, а Тамара все не решалась сделать последний шаг навстречу, все тянула…

Он подумал, что из этой женщины могла бы получиться хорошая жена, и человек она неглупый, быстро кроссворды решает. Может быть, Тамара и есть счастье майора Девяткина. Ответ на этот вопрос еще некоторое время останется открытым. Потому что увидеться сегодня не судьба. Не будет ни приятного вечера, ни его продолжения, потому что закончить допрос до шести вечера нет шансов.

В подвале он снова предъявил удостоверение и расписался в регистрационном журнале. Снова щелкнул замок, дальше коридор, разделенный перегородками на несколько секций. Зуд в кулаках не утихал, а почему-то становился все злее. Кипящая кастрюля с адским варевом пускала пар и клокотала.

Девяткин вошел в следственный кабинет. За столом сидел здоровенный малый, оперативник Саша Лебедев, чемпион Москвы по вольной борьбе в супертяжелом весе. Напротив него на привинченном к полу табурете устроился Сергей Лорес, одетый в летний серо-голубой костюм, туфли с лаковым верхом. Волосы напомажены и зачесаны назад. Не угадал он с одеждой, ведь к подружке собирался, не в тюрьму. Сидеть неудобно, табурет, привинченный к полу, не двигался. На левой руке браслет наручников, второй браслет пристегнут к металлическому кольцу, торчащему из столешницы.

Час назад Лебедев начал допрос, задал пару десятков общих вопросов и заполнил две страницы протокола. Девяткин ничего не сказал, сделал знак рукой, мол, продолжай. Устроился на стуле за спиной Лореса. В кабинет вошел и сел возле двери еще один оперативник Саша Ковтун, тоже спортсмен, большой парень. Он улыбнулся Девяткину, развернул газету и уткнулся в нее.

Пахло хлоркой, окон в кабинете не было, к исходу третьего часа от света люминесцентной лампы стали побаливать глаза. Лоресу не сиделось, он нервничал, бросал взгляд за спину на Девяткина, будто ждал, что тот подкрадется сзади, накинет на шею удавку и стянет концы. Лебедев задавал вопросы, Лорес отвечал медленно, надолго задумывался, часто повторял, что без адвоката больше слова не скажет.

– Вспоминай весь день одиннадцатого июля, – сказал Лебедев. – По минутам. Не торопись, вспоминай. Итак, ты проснулся… Что дальше?

– Я десятый раз повторяю, что весь день пьяный был. С утра до вечера. Ничего не помню. Проснулся, вмазал стакан водки… И снова заснул. Вызовите адвоката.

– Адвокат, задница моя, у тебя уже был, – ответил Лебедев.

Девяткин раздавил окурок каблуком ботинка.

– Все, хватит, – сказал он. – Столько времени потеряли. И все без толку.

Он поднялся, снял пиджак, пристроил его на спинке стула, развязал узел галстука и закатал по локоть рукава рубашки.

– Надо этого деятеля отстегнуть от стола. А то руку ему сразу сломаем.

– Да, да, сейчас, – ответил Лебедев.

Он дописал предложение, поставил в протоколе жирную точку и убрал все бумаги и ручки в верхний ящик стола. А вместо них вытащил ключи от наручников, резиновую палку со свинцовым стержнем внутри, несколько пластиковых пакетов, моток скотча и пару махровых полотенец. Другой оперативник поднялся со стула, вышел в коридор и вскоре вернулся с огромным железным ведром, полным воды.

Он поставил ведро на пол посередине кабинета, закрыл дверь, обитую железными листами, на внутренний засов. Встал перед Лоресом, которого колотила нервная дрожь, и тихо сказал, почти прошептал:

– На колени.

– Что? – Лорес поднял голову, он не мог справиться с собой, нижняя челюсть дрожала, щека дергалась. – Не понял.

– На колени, мать твою, – заорал оперативник. – И руки за спину.

Глава 6

Джон Уолш позвонил Радченко под вечер и сказал, что надо бы поговорить. И лучшее место – бар на втором гостиницы, там спокойно и посетителей немного. Когда Радченко вошел, Уолш сидел за столиком у окна, пил пиво и любовался на лазурный океан.

– Ты единственный человек в этой компании, который хорошо знает английский, – Уолш позвал официанта и попросил два светлых пива и чиспсы с салсой. – И еще: кажется, ты толковый малый. Ты передашь все, что услышишь здесь, родственникам моей жены. Это длинная история, поэтому начну с начала.

Уолш вытащил из пачки сигарету и начал рассказ. Отслужив четыре года в морской пехоте, он вернулся на гражданку с твердым решением стать полицейским. Он с отличием окончил полицейскую академию в Нью-Йорке, начинал патрульным, позже работал в отделе по расследованию убийств в Бруклине. Однажды получил приглашение ФБР и решил не отказываться. Выдержал ряд собеседований и проверок, прошел переподготовку в школе ФБР.

Семь лет работал оперативным сотрудником. Во время операции по задержанию трех особо опасных бандитов и убийц получил множественные осколочные ранения от ручной гранаты. Довольно долго лечился, но врачи не боги. Он до сих пор прихрамывал на правую ногу и глух на правое ухо. Уолшу предложили работу и приличную зарплату, в аналитическом управлении, а затем в центральном информационном центре ФБР.

Эту нудную рутину Уолш ненавидел. До пенсии оставалось далеко, ему предстояло годами заниматься писаниной и перебирать бумажки. Одно время он хотел подыскать другую работу, например, частного детектива. Тогда казалось: ловить преступников – это единственное дело в жизни, с которым он неплохо справляется. Но после ранения уверенности в своих силах поубавилось, и он оставил эти мысли. В то время он уже встречался с Ольгой Наумовой, успешной и очень привлекательной женщиной. Ольга владела салоном современной мебели в центре Вашингтона. Дела шли без особого блеска, но денег на жизнь хватало.

Как-то Ольга сказала, что на торговле современной мебелью много не заработаешь. Вот если бы работать со старинными антикварными вещами. Прибыль будет на порядок, на два порядка выше. Но где взять старину. На частных распродажах редко продают что-то по-настоящему интересное. В основном подержанную мебель, не представляющую никакого интереса для знатоков. Во время того разговора Джон вспомнил одну историю.

Один психопат, в прошлом дважды судимый продавец бакалейной лавки, накачался какой-то дряни, взял огромный тесак и залез в чужой дом. Он хладнокровно расправился с семьей из четырех человек: начал с мужа и жены, закончил двумя несовершеннолетними детьми. А потом, когда наступило просветление, убийца ужаснувшись содеянному, вышиб себе мозги из револьвера сорок пятого калибра, который нашел в доме.

Джон прибыл на место происшествия, чтобы допросить наследника, брата главы семейства. Когда покончили с вопросами и ответами, тот парень сказал, что хочет продать дом и все, что в нем есть. На классические автомобили, которые начал коллекционировать еще покойный дед, найдутся покупатель. Дом брата будет продать очень трудно, придется сбросить полцены, а то и больше. Но первым делом надо избавиться от антикварной мебели.

Но где найти человека без предрассудков? За несколько гарнитуров девятнадцатого века, сделанных в Италии известным мастером, человек просил гроши. А прибыль, которую можно получить, перепродав эту мебель знатокам коллекционерам, просто ошеломляет. Чистая астрономия.

По своему опыту он точно знает: наследники потерпевших или самоубийц первым делом стараются избавиться от мебели, на которую попала кровь, и предметов интерьера. По случаю помимо мебели можно купить за бесценок, очень редкие антикварные вещи. Целые коллекции старинного фарфора, гобелены ручной работы, картины, редкие ковры и многое другое.

Выяснить нужные адреса – вот проблема. Но ее Джон решит, ведь он работает в информационном центре ФБР, куда стекается вся информация о тяжких и особо тяжких преступлениях, совершенных во всех уголках страны. Вот так пять лет назад начался этот бизнес.

Ольга получала информацию от Джона, созванивалась с богачами или их наследниками – а дальше дело случая. Часто она слышала слово «нет» или нарывалась на грубость, но случались, судьба преподносила королевские подарки. На первых порах ее тошнило при виде мебели в кровавых пятнах, но человек привыкает ко всему.

Затея была не совсем законной, Джон не имел права пользоваться служебным положением в корыстных целях. Но прибыль оправдывала риски. Ольга колесила по стране, вступала в переговоры с продавцами и частенько срывала банк. Вместе с мебелью она покупала коллекции старинного фарфора, ковры ручной работы и многое другое. Еще через полгода она открыла магазин антикварной мебели в Нью-Йорке, через год такой же магазин появился в центре Бостона. Уолш с легким сердцем ушел в отставку, его помощь была нужна на складе и в магазинах, а он истосковался по живой работе. А вскоре Ольга и Джон поженилась. Для Джона это второй брак, но он уверен, что Ольга – это его судьба.

Теперь данные о мебели поставлял один из старых друзей Джона. Ольга по-прежнему большую часть времени проводила в разъездах. В конце прошлого месяца в одном из богатых пригородов Сан-Франциско в старинном особняке пятнадцатилетний подросток вколол себе дозу наркотика. Сначала испытал эйфорию, затем приступ агрессии. Выстрелом в спину убил одного из слуг и захотел расправиться с экономкой и садовником. Мальчишку пристрелили патрульные полицейские, прибывшие по звонку.

Родители парня решили распродать имущество, в том числе большой гостиный гарнитур из Италии, предположительно середина девятнадцатого века, уехать подальше и забыть о трагедии.

* * *

Ольга звонила Джону через день после приезда, сказала, что кроме гостиного гарнитура она приобрела два спальных гарнитура, тоже хорошем состоянии. Мебели нужна лишь небольшая реставрацию. Она оплатила перевозку груза до Нью-Йорка. Ольга хотела отдохнуть один день на океане, а затем выехать в Лос-Анджелес. В десяти милях от города в частном особняке покончил с собой мужчина средних лет. Но перед тем, как пустить пулю в себе в рот, он застрелил жену, ее подружку и еще какого-то человека без документов. По виду мексиканец, возможно, нелегал, хотя для нелегала он был слишком дорого, даже изыскано одет.

Хозяин дома подозревал свою вторую половину в изменах, а ее подругу в сводничестве, она якобы знакомила супругу с искателями любовных приключений. Муж сделал вид, что отправляется по делам в Новый Орлеан, заказал билеты на самолет, собрал чемодан, вызвал такси и уехал. Потом вернулся и находился где-то рядом с домом. Когда подруга и неизвестный мужчина приехали и вошли, он вытащил кольт сорок пятого калибра, открыл входную дверь своим ключом… А дальше море крови. И как следствие испорченная мебель, сделанная в начала девятнадцатого века известным французским мастером.

После похорон единственный наследник, сорокалетний Роберт Милз вернулся в опустевшее родовое гнездо и поселился во флигеле. Ольге удалось созвониться ним, но мужчина отказался продать мебель. Сказал, что ничего не станет трогать в родительском доме. Но спустя сутки сам перезвонил и сказал, что поменял решение, он отдаст мебель, что стоит в доме, всю, оптом по относительно низкой цене. Условие одно – оплата на месте наличными.

Ольга прибыла в Лос-Анджелес на автобусе, взяла машину напрокат. Она позвонила Джону, сказала, что сейчас зарегистрируется в гостинице, немного отдохнет и, может быть, в этот же день отправится в то самое поместье. Больше звонков от Ольги не было.

Жена много моталась по стране, иногда она не могла позвонить Джону сутками, дел было выше крыши, вечером она, как правило, слишком уставала, чтобы болтать. Поэтому между Ольгой и Джоном есть уговор: он ей будет звонить только по вечерам. Если она не даст о себе знать сутки, двое, даже трое, Джон не станет беспокоиться. Такова специфика ее работы.

* * *

С последнего разговора прошло одиннадцать дней, все это время Ольга не выходит на связь, ее телефон отключен. Это очень странно. В таких случаях надо идти в полицию, но тогда придется рассказать всю правду о семейном бизнесе. Но, самое главное, полицейские потребуют назвать источник информации Джона в ФБР.

Последствия будут ужасными. Парень, его зовут Майкл, который делился информацией, разумеется, не безвозмездно, потеряет все. Работу, страховку, будущую пенсию. Но этого мало, за такие дела можно угодить в тюрьму. У Майкла старики родители, трое детей, главное, жена серьезно больна. Короче, рассказать об этом человеке полицейским, все равно, что подписать его жене смертный приговор.

Разумеется, и сам Джон потеряет пенсию и другие жизненные блага. Но ему будет не так обидно. Это его идея использовать секретную информацию ФБР. Он все организовал и вовлек в незаконный бизнес целую группу людей, включая жену. И Ольге будет несладко. Поэтому обратиться в полицию придется, когда выбора уже не будет.

Каждый день старик спрашивает о дочери: когда приедет, почему ее так долго нет. Но ответить нечего. Джон привлек к поискам жены одного частного детектива из Лос-Анджелеса, своего знакомого Питера Брея. Ему пятьдесят четыре, бывший сотрудник ФБР, теперь уже пенсионер. Работает он не слишком быстро, но на него можно положиться. Питер побывал в гостинице, где остановилась и провела две ночи Ольга. Номер до сих пор номер закреплен за ней, там ее вещи. В том числе ноутбук и фотокамера. Он связался со своим человеком в службе проката автомобилей и узнал, что «Тойота Камри», пока не возвращена. Где находится машина, неизвестно.

Питер разузнал, что с хозяином мебели Ольга встретилась в прошлый понедельник, о цене они договорились. Ольга обещала привести деньги на следующий день, во вторник, но не появилась, даже не позвонила. Получается, что этот парень Роберт Милз, последний человек, который видел Ольгу и разговаривал с ней. За это время не появилось никакой информации о женском теле со следами насильственной смерти, которое нашли в Лос-Анджелесе или его окрестностях. За последнюю неделю, по данным ФБР, был найден только один криминальный труп, это мужчина двадцати лет с разбитым лицом, сломанным носом и без передних зубов.

Джон с каждым часом волнуется все сильнее, не спит, ждет звонка жены. Но телефон молчит. Очевидно, ему предстоит поездка в Лос-Анджелес, надо провести собственное расследование, еще раз поговорить со всеми свидетелями.