Аутентичность

Когда ничто не предвещает беды – беда обязательно случится. А когда для этого есть явные предпосылки, лучше посторонитесь.

Марти и Сара, после очередной вечеринки, ехали по шоссе, немного превышая скорость. Вел Марти, а вы не могли забыть о том, что у него уже бывали проблемы за рулем. Окна мелькали, как насекомые по весне, а дорожное покрытие раскрывало феерию щербатых лиц, спрессованных в монолит – полотно скорости, жизни и смерти. Дома и их окна, разинутые как рты, мелькают все реже, пока наконец совсем не пропадают из виду. Внимание ослаблено, одна рука Марти ласкает гладкие изящные колени Сары, она улыбается. Они мчатся на крыльях любви, а любовь в том или ином своем обличии, всегда несет собой смерть. Контроль над управлением потерян: блеск, скрип, лязг, звук сдувающегося баллона с гелием, искры и скрежет. Марти спрашивает Сару все ли в порядке, та глотая слезы, окидывает себя и возлюбленного взглядом, кивает. Он выходит из своей машины, на которой нет ни царапины.

–Твою мать, откуда хоть на этой дороге взялась долбанная машина!

Бросив это, он окидывает взглядом окрестность, вокруг ни души. Уже стемнело, в глазах у него застыла пелена, поэтому он протирает их. И еще раз. Он подходит к машине и от неожиданности встает на одно колено, а лицо его искажает боль. От автомобиля, с которым произошло столкновение толком ничего не осталось, ему прямая дорога на свалку, а человек внутри, просто не мог выжить. Но не это заботит Марти. Это автомобиль Хелен. Его матери. Даже сейчас, искореженный и разбитый, как старая больная собака, которую завернули в булку для хот-догов, его нельзя не узнать. Усилием воли Марти поднимается и подходит к нему. За рулем, действительно, была его мать. Сейчас это фарш, смазанный чем-то желтым и Марти выворачивает наизнанку. И теперь, ему приходится действовать, он встает и идет к своей машине, доходит до дверцы своей девушки:

–Сара?

Но её       там нет. Он негромко зовет её еще шестьдесят семь секунд. Это на семнадцать больше, чем пятьдесят. На семнадцать дольше, чем ему было нужно.1 Бунт по всем фронтам, не повод сдаваться.

Он виновник этой автокатастрофы, как и в тот раз, когда лишился своего голоса. Но он чертовски везучий парень. Опять нет ни единого свидетеля и он изображает из себя жертву. В прошлый раз все было так разбросано по дороге, что невозможно было провести объективную экспертизу, а лишившийся голоса Марти, не мог вызывать иных чувств, кроме жалости и его объявили невиновным. В этот раз будет сложнее. Он столкнулся со своей матерью, у которой неплохое состояние. Мало кто поверит, что это случайность. Но и у Марти есть несколько козырей. Например его голос, который не дрогнет, как мог бы дать слабину настоящий, не синтезированный. С Сарой и её бегством, он разберется позже. Теперь надо подстроить все так будто он не виноват. На дороге до сих пор ни одной машины. Точно кто-то заблокировал её с обоих концов. Но дело скорее в другом, этот рудиментарный клочок связан с тем, что она, достаточно, стара, ей пользуются скорее парочки вроде Марти и Сары, которые едут на край обрыва Глоссуэри, чтоб полюбоваться видом природы, или что в столь темное время логичнее предположить – видом нагих тел друг друга. Вопрос в том, что здесь делала его мать. Об этом думать после, сейчас – спастись. До обрыва метров пятьсот и Марти на своем автомобиле преодолевает это расстояние очень быстро и окончательно протрезвев. Располагает его под откос, и ставит на ручник. Выходит и снимает его, небольшое усилие и автомобиль уже вряд ли когда-то обретет привычные очертания, высота весьма солидна. Бегом обратно, что есть мочи. Марти пытается пролезть в то, что скорее груда металла, нежели машина, на пассажирское сиденье, рядом с массой, которой еще недавно была его мать. В бедро, в грудь, всюду в его тело давит металл. Давит так, что он чувствует его кислый привкус на губах. Уже достаточно холодно и пар невнятными клубами вырывается из него при каждом выдохе. Марти пристегивается и разбивает себе голову, об выступающее железо, для создания хоть какой-то реалистичности, должно сработать. Звонок в скорую помощь. Внизу обрыва, достаточно глубокая река, чтоб скрыть его машину, но недостаточно – чтоб смыть кровь с его рук. И он понимает это, но если его мать, его Хелен не спасти, то надо спастись самому.

      И он в очередной раз спасается, потому что теперь его самоназвание Марти-слизень. Парочка вызовов в участок от фараонов с важными лицами и дельце обстряпано. Какой-то пьяный врезался в машину, где ехал Март, с Хелен. Сын и мать, возвращавшиеся с отдыха на природе. А преступник скрылся с места преступления.

Правда, это вовсе не значит, что чувство вины стекло с совести, Марти, как капли дождя по крыше. Он видел свою мать во сне с развороченными внутренностями и наяву, вместо моделей на рекламных стендах и вывесках магазинов, она звала его, все вокруг кричало о ее присутствии, а реальность навязчиво шептала Марти, увы, о её отсутствии. Окончательным.

Усугубляла ситуацию пропажа Сары. Прошло три недели, а он так и не видел её. Он заходил в её квартиру, но его экземпляр ключей, который она подарила ему после трех месяцев отношений не подошел. После продолжительных звонков, дверь наконец распахнула какая-то женщина, назвалась Карлой. Никакая Сара, как выяснилось никогда не жила в этой квартире, более того, Карла живет здесь всю свою жизнь и не знает никакой другой Сары, кроме одиннадцатилетней девочки семьи Морганов во всем доме. Клара интересуется, уж не ее ли он ищет?

Неслабо досталось парню, а?

Вернемся к началу нашего рассказа, когда Марти слонялся по улицам: одинокий, потерянный, разбитый. Тогда он находил отдушину в своей матери, позднее в Саре, но как быть теперь? Куда отправиться, когда все вокруг одинаково противно? Есть много рек, которые могут излечить вас омовением своих вод, но никогда не знаешь, какая из них в итоге вынесет вас на берег, а какая затянет в свой пучинистый водоворот и никогда не отпустит. Марти выбрал второй вариант. Некоторым по слухам, все-таки удавалось вырываться и оттуда, но это лишь в порядке исключения. Алкоголь не отпускает тех, кто попался. А Марти, вовсю – попался, который кусался.

Он порос бородой – не такой холеной, за которой следят двадцатилетние щеголи, считая это своим превосходством (весьма сомнительным и порой единственным) над своими безбородыми сверстниками, а неровной, местами слипшейся, сальной, с кусками пищи по краям губ.

Марти бродил по улицам в надежде увидеть Сару, а порой и просто бесцельно, а иногда лежал под куском картона и на него гадили местные крысы. Это состояние: туман, дереализация, конец его безрадостного бытия.

Или не конец?

Опустившийся или жалкий? То и другое одновременно или нечто третье?

Марти идет вдоль улицы, он вроде бы не забрел в трущобы на окраине, но предчувствие, пусть притупленное алкогольным предшественником комы – дурное.

Кто-то кидает в него пустую бутылку. Он делает еще пару шагов, пошатывается и падает, перед тем как два горизонта смыкаются в его закатывающихся глазах, его взору предстает Сара, он тянет к ней руки, но слишком поздно, и Марти слишком пьян, сознание убирается из его головы наружу: на асфальт и дальше, дальше, куда не добраться взгляду.

Глаза закрытые имеют свойство открываться, если, конечно, вы не покинули бренную землю, в поисках жилища получше. Марти – не исключение. Левой рукой он трет висок, правой опирается на кровать, в которой только что сел. Комната непримечательна ничем, кроме стула в середине и женщины в строгом костюме, сидящей на нем. Она помахивает документами Марти и говорит:

–Здравствуйте, Марти. Можно я буду называть вас так?

–Доброго времени суток, валяйте, только дайте что-нибудь выпить.

–Чуть позже, нам нужно о многом побеседовать.

–Я вас не знаю, где я вообще, черт возьми?

–Вы в борделе.

–Где?

–В борделе. Ну тут продают тело и различные услуги.

–Я знаю, что такое бордель! Какого рожна я тут делаю?

–Дело вот какое, вы потеряли сознание, какой-то из посетителей, хотя, поверьте, это строго запрещено, пронес с собой спиртное и выкинул в окно. Вам повезло не слишком пострадать в результате этого акта кощунственного вандализма.

–И почему бы вам не вызвать скорую, коль все так счастливо сложилось?

–Поверьте, мы бы так и поступили, кстати, я директор заведения, забыла представиться, меня зовут мамочка Аутентичность.

–Вы мне не мамочка, моя мамочка умерла!

–Это нам известно.

–Откуда это вам известно?

–Видите ли, девушка, которую вы узнали, прямо перед тем, как потерять сознание, её, кстати, зовут вовсе не Сара, да и девушка она лишь отчасти, так вот, на её записи, мы видели вас, но никак не могли найти вас, ваша мать не успела оставить никаких записей.

Марти делает «ничего не понимаю» лицо. Возможно, даже вполне искренне. И занимает выжидающую позицию. Женщина продолжает:

–Господи, вы же ничего не знаете.

–Вы же ничего не знаете, – передразнивает её Марти.

–Наш бордель, не типичное заведение подобного характера. Сейчас в тренде новая услуга, робо-проституции. Ваша мать пришла к нам со специфической просьбой и внушительными аргументами.

Женщина трет пальцы правой руки друг об друга имитируя шелест банкнот.

–Моя мать заказала себе мужика робота проститутку?

Марти смеется, громко, бестактно, но мы простим ему это, состояние близко к истерике.

–Не совсем так. Она заказала робо-проститутку вам. Номер 11J-503. Очень дорогой экземпляр. Специально создана, по образу вашей молодой матери. Хелен не посвящала нас в подробности, наша задача лишь предоставить услугу. Проблема в том, что она не оставила никаких координат, для связи с вами в случае чего. Мы не говорим клиентам, но для непредвиденных обстоятельств, наши роботы записывают все происходящее с ними.

Марти стало не по себе.

–Двадцать четыре часа в сутки? Вы меня обманываете. Как же квартира, где жила Сара.

–Понимаете, наше агентство, одно из немногих в своем роде, поэтому мы стараемся идеально исполнять условия контракта. Ваша мать хотела, чтоб вы ничего не знали. Робот, который вас обслуживал, как только заказчик умер, получил сигнал об этом и покинул вас согласно условиям контракта. Обычно Хелен платила заблаговременно, но в этот раз, опять же, мы можем судить лишь по видеозаписи. Она собиралась вам все рассказать. Поэтому она была на той пустынной трассе, но все закончилось трагедией.

–Боже мой, вы все видели.

–Да. Но не волнуйтесь так, Марти, наше агентство не ввязывается в такие дела, которые могут приобрести с трудом прогнозируемый общественный резонанс. К тому же услуги полностью конфиденциальны. Наши роботы полностью аутентичны, их не отличить от настоящего человека, порой даже специалисту.

–Вы, вы психи здесь все, я же живой человек!

–Мы понимаем ваше удивление, не беспокойтесь, пожалуйста. Ваша мать не оставила информации о вас, но велела своему душеприказчику доставить это сюда, в случае её смерти. И это предназначалось вам, Марти. Мы бы нашли вас раньше, но из-за бюрократических особенностей, получили её послание только сегодня, за пару часов до того, как вы пришли в себя. Такая вот ирония. А сейчас я выйду из комнаты и оставлю вас наедине с вашей матерью.

Элизабет вышла из комнаты, а Марти посидев пару секунд в отупляющем недоумении запустил голографическое аудио-письмо. В комнате возникла голограмма его матери, она скромно улыбнулась и заговорила:

«Если ты сейчас меня видишь и слышишь, Марти, любимый сынок, значит меня уже нет среди живых. Стоит ли тебе беспокоиться из-за этого? Не так, чтоб податься в какой-нибудь совсем уж юношеский радикальный максимализм. Я знаю, ты всем сердцем любишь меня, а я всегда любила тебя. Поэтому надеюсь ты не делаешь ничего такого, о чем стал бы жалеть. Сначала, мне показалась забавной идея записать тебе много-много часов таких писем, но потом решила, что так я лишь убью воспоминания о себе. В конце концов, я придумала кое-что получше. Наткнулась на это агентство, прости за Сару. Но ты так страдал, а мать не может видеть, как страдает её дитя. Я не могла предложить тебе этого при жизни, и поверь, мне был бы предельно ясен твой отказ и это было бы абсолютно нормально. И все-таки выслушай. Элизабет рассказала мне о новой технологии. Она была много раз апробирована, прошла эксперименты с контролем и полностью безопасна. Моё сознание скопировали на специальный носитель и наука дошла до этапа, когда его можно внедрить в мою молодую робо-копию, Сару. Только представь себе, мы можем быть вместе и физически тоже. Её создали по моему образу и подобию и теперь она может дать мне новую жизнь. Денег, заработанных мной, хватит нам на две жизни и на оплату этих услуг. А когда ты умрешь, сможешь переместить в свою робо-копию сознание и мы будем вместе и после. Вечная жизнь. Мать и сын, муж и жена, альфа и омега. Я люблю тебя, Марти, хочу, чтоб мы были с тобой, как ты был с Сарой, ведь она по сути и была молодой копией меня. Надеюсь ты поймешь меня и сделаешь столь страстно желаемый мной выбор. Выберешь меня.»

ВЫРЕЗКА ИЗ СТАТЬИ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОГО ЖУРНАЛА «БРЫЗГИ БЕЗ ПРИКРАС» 12 октября 2155 года:

«Но дело не только в потомках. Что сказали бы наши предки? Пусть мы сегодня и считаем их дикарями, традиции, которые они нам завещали, некоторые из них – незыблемы никакими законами нового времени. Робо-проституция, предмет нашего исследования, а также трансфер сознания, нарушает все возможные устои. Порочит честь и уродует лицо нашего общества, уничтожает его мораль. Да, есть субъекты, не только среди тех, кто пользуется подобными услугами, но и среди обычных граждан, считающих, что это новый шаг в развитии науки. Что так можно оградить жертв педофилии, скотоложества и прочих сексуальных девиаций, от реальной физической и психологической угрозы. Но кто даст гарантию, что люди с извращенным сознанием будут соблюдать закон, кто даст гарантию, что не возникнет проблемы ложности и не аутентичности? Не говоря уже о вопросе так называемой «вечной жизни», которая будет доступна, лишь отдельным классовым прослойкам общества? В праве ли мы сохранять сознание чужих людей? В праве ли позволять бродить мертвым среди живых?

Да, это может помочь раскрытию преступлений, но это может и стать рычагом воздействия, серьезнейшим оружием преступников, террористов и сторонников разного толка делинквентного поведения. Все перечисленные аспекты и целый ряд еще не подвергнувшихся подробному анализу, указывают на необходимость правительства принять меры по упразднению робо-проституции и трансфера сознания, потому как они носят деструктивный характер, негативно сказывающийся на общественной жизни. Научно-исследовательская группа под руководством П.Нэша.»

Отнюдь не скупые слезы на щеках Марти не успели высохнуть, как в дверь постучали. Это была Элизабет.

–Я не помешала?

Марти покачал головой.

–Я не в праве торопить вас, обычно дела решают наши сотрудники, заключают договоры с клиентами и прочее, ну вы понимаете. Но так, как Хелен была одним из самых важных наших клиентов, я лично занялась этим вопросом. К сожалению, мое время ограничено, поэтому спрашиваю вас сейчас, но вы в любое время можете позвонить ко мне в офис, или на телефон личной связи и поговорить о том, что вас беспокоит…

–Я согласен, – довольно грубо перебил её Марти.

–Согласны?

–Да. Сара, Мама, какая разница? Быть может я совсем спятил, но это, кажется мне неплохим выходом.

–Что ж, я рада такому решению, и, поверьте, здесь на первое место выходит не мой меркантильный интерес, а мои чувства, которыми я прониклась к вашей семье.

–Что ж, может в таком случае вы предложите услугу вмещения двойного сознания и я буду трахать свою мать и вас одновременно?

Щеки Элизабет покрылись пунцовыми красками.

–Простите, я не хотел вам нагрубить, просто я на взводе. Когда можно начать процедуру и сколько она займет?

–Ничего страшного, я все понимаю. Можно начать прямо сейчас, займет 15 минут.

–Что же, тогда я посижу здесь, в этой комнате и оплачу её на час вперед и за то время, что уже провел здесь, пусть моя мать войдет, когда вы закончите.

–О, Марти, это подарок от организации. Подпишите здесь и вот здесь.

Он молча подписал. Элизабет вышла из комнаты и примерно двадцать минут, Марти сидел в полной тишине. О чем он думал в этот момент? Мне неизвестно. Быть может о том, как забавна порой жизнь. Он – противник всего синтезированного и суррогатного, встречался с роботом и даже не смог этого понять. Как интересно Сара проводила столько времени без зарядки? Наверное, можно неслабо испугаться, если такая кукла во время секса начнет заедать и издавать непонятные, нетипичные звуки. Можно лишь догадываться, о чем думал Марти. Может это и есть счастье, ожидание того, как вновь обретешь мать. Это как бы рождение заново… нет, рождение наоборот.

И вот в комнату входит Хелен-Сара, молодая и такая привычная, такая, какую Марти, казалось, потерял навсегда.

–Мама?

–Хелен, малыш, пусть я буду просто твоей Хелен.

Марти подходит к ней, берет её за руку и целует в губы, неуверенно, как бы прощупывая почву, словно он на вечеринке и еще не уверен склеил ли очередную цыпочку или нет. И он чувствует закваску жизни, чувствует кровь, чувствует призыв гонга. И покидает водоворот алкогольной реки, спасается в поцелуе с роботом-копией своей молодой матери, с вживленным в него её же сознанием. Но безопаснее ли эта река?

Примечания

1

Отсылка к предсмертной записке Хантера Томпсона для своей жены, перед самоубийством.