Маленькое детство

Может быть, мне стоит оставить фотоальбом на виду, чтобы однажды кто-то из гостей, рассеянно листая его, воскликнул: «Ой! Да, ведь это же тетя Эмма!» После этого мы сможем долго перебирать общих родственников и знакомых, пока, наконец, я не вспомню, что фотоальбом попал ко мне абсолютно случайно. Но к тому моменту мы уже успеем породниться.

Недавно на улице я услышала разговор двух девушек. Одна рассказывала что-то про общую знакомую:

– Мы с ней близкие родственницы! Она племянница моего отчима…

Вот, и я о том же. Все мы в целом одна большая семья. Просто колена разные. Но всегда можно найти что-то общее: нос, характер, страсть, круг общения… Даже туфли могут оказаться одинаковыми. А наличие характерных вкусов уже говорит о многом. Тетя моего мужа и моя тетя дружат всю жизнь. Могут ли они после нашей свадьбы считаться родственницами? «Да, могут!» А, собственно, почему бы и нет? Думаю, через много лет наши менее осведомленные о родственных связях дети начнут находить на их фотографиях общие черты.

Элина меняется каждый день. Мы уже сумели определить ее сходство с каждым из нас. Скоро продолжим поиски среди ушедших…

Так о чем я? Ах, да! Фотоальбом! Никак не могу решить, что с ним делать. Зачем-то впустила его в свою жизнь и теперь не могу выпустить из рук. Почему меня так манят лица чужих людей, уменьшенные волею объектива до размера небольшого бриллианта? Наверное, потому, что жизнь бесценна сама по себе. Мы все миллиардеры, пока живы. Я пишу эти строки ручкой, которую получила на память от бывшей коллеги. А на левой руке у меня часы, которые коллеги подарили моему деду. На самом деле это совпадение ничего не значит. Это я так…

А на фотографиях изображены две влюбленные пары. Они путешествуют в горах. И, судя по всему, на машине. Это еще до войны, до того, как Европа затрещала по швам. Возможно, именно после войны и всплыл этот уже никем не востребованный и не узнанный альбом. Долго ждал в каком-нибудь сундуке, спешно забытом в маленьком шале в глубине Альп. Во всяком случае видно, что они наслаждаются отпуском и молодостью. И кто-то из них даже специально приобрел хорошую фотокамеру.

Одной из кузин моего мужа тоже недавно подарили новый фотоаппарат. Она достала из холодильника праздничных кекс, обрезала декорированные бока, хорошенько намочила кекс и сфотографировала. Сказала, капли воды на тесте смотрятся неординарно. Почему-то мне в голову назойливо приходит Дали, хотя муж утверждает, что, вот, с ним точно никаких родственных связей. Но: дайте повод, и история будет! Никто об этом не знает, но, услышав про кекс, вечером я тоже намочила булку и долго в нее вглядывалась. Ничего особенного не увидела. Надеюсь, что кузина не удалила фотографии и со временем устроит фотовыставку или даже напишет картину. Я уже даже представила, как эта пока ненаписанная картина висит на стене, а рядом для наглядности маленькая фотография кекса в каплях воды.

Ну, а фотоальбом я пока убрала в шкаф. Со временем забуду про него, как это уже с ним случилось лет 70 назад. Заранее улыбаюсь при мысли, как Элина или даже ее дети, перебирая старые вещи, достанут его, и начнут гадать и перебирать, пытаясь понять, кто эти люди и каким образом их хроника попала к нам. В конце концов решение будет найдено. Возможно, они даже с уверенностью подпишут альбом, гордясь тем, как хорошо знают фамильное древо.

Глава 8

Цитра

Альбомчик из предыдущей главы я купила на блошино рынке «Нашмаркт» в Вене. А Миша купил цитру. У мужчины должны быть безобидные хобби. Нет, ну, я ничего не говорю! Цитра – это хорошо. Это музыкальный инструмент. Это искусство. "Это старинный струнный щипковый музыкальный инструмент, получивший наибольшее распространение в Австрии и Германии".

Мы приобрели цитру за целых 30 евро. Нет, дело не в деньгах, хотя эту поездку мы и планировали, как бюджетный вариант. Но к моменту покупки цитры бюджет был уже все равно подорван походами во всякие недорогие, бюджетные ресторанчики, покупками недорогих платьиц и джинсиков в большом количестве по 5 евро за штуку. Да, и, собственно, Миша успел приобрести цитру, пока я ждала на том же рынке, как мне завернут шесть тарелочек и чашечку с блюдцем английского фарфора в розовых тонах. А, вот, купить весь сервиз у меня духу не хватило. Видимо, придется еще раз съездить, буду привозить его домой по частям. Торговка сказала, что распродаст оставшиеся тарелки и супницы на следующий день на еще более грандиозном блошином рынке где-то в Айзенштадте.

Может, и туда нас как-нибудь занесет в поисках, например, походного набора китайских палочек начала 20 века, которые мы не успели купить в этот раз. Это все потому, что я прицепилась с вопросом «зачем?» Мне всегда нужно уметь применить предмет на практике. Ну, вот, видимо, цитру мы скоро начнем как-нибудь использовать. Футляр – такой ящик, метр на метр. А сама она похожа на гусли. На самом деле, первая ее увидела я. Так и сказала: «Миша, смотри, гусли!» Мы только пришли на рынок и проходили мимо этого лотка. И Миша ведь ничем не выдал своей заинтересованности, каков конспиратор! А потом отошел на 10 минут, и – вот, пожалуйста! Мы обладатели этого огромного футляра как раз по пути в аэропорт!

У меня музыкальный слух отсутствует напрочь, я даже «В лесу родилась елочка» ни разу не спела правильно, а играю хорошо только на нервах, как считает мой муж. У Миши, конечно, слух абсолютный: он прекрасно играет на гитаре (тоже струнный инструмент!») и поет. Это у него от мамы. Она всю молодость занималась разнообразными танцами и даже, как выяснилось недавно, пела в хоре. А, вот, на цитре не играла! Миша сказал, что цитра в полном порядке. Только струны натянуть, да какую-то клавишу восстановить и… И будем пользоваться? Да, она уже необходима нам! Лежит в своем футляре на шкафу, завтра буду вытирать пыль и ее протру!

Самое интересное, что мы до ее покупки даже такого слова не слышали. А тут сразу столько информации!

Мы обратно с Нашмаркта к отелю вначале пешком пошли. Т.е. хотели, конечно, сесть на автобус, ведь столько покупок сразу: и цитра, и неполный сервиз в розовых тонах. Но не могли найти эту автобусную остановку. А где она находится, нам взялся объяснить местный прохожий. Такой немолодой доброжелательный австриец, который по-русски и по-английски говорил также прекрасно, как мы на немецком языке, т.е. никак. Я, кстати, так до конца и не уверена, понял ли он, что мы ищем автобусную остановку или, все-таки решил довести нас до ближайшей станции метро, т.к., пытаясь объяснить, в каком направлении нам надо ехать, я упомянула эту станцию. Название уже не помню. Может, «Мария Терезия». Какая-то «Мария» точно, но не «Мария Антуанетта». Так вот, мы уже, как барашки, пошли за ним по переулку, поняв, что отделаться от него просто так не получится, уж очень он за нас переживал, как вдруг я увидела на противоположной стороне музей под названием Third Man. И мне почему-то так приспичило пойти и посмотреть, что это за музей, что я все-таки нашла в себе силы распрощаться с австрийцем, который так и не понял, зачем нам надо в этот маленький и незаметный музей, и потащила туда такого же недовольного Мишу, который, в целом, тоже не слишком жаждал просвещения (в одной руке цитра, в другой – сервизик).

Так самое смешное, что у входа в музей висят пожелтевшие газетные вырезки, а на них фотография как раз этой самой цитры. К слову сказать, мы тогда еще не знали ее названия. Продавец, во-первых, не говорил по-русски, а во-вторых, при попытке выяснить название музыкального инструмента, который он же продавал, пренебрежительно пожал плечами, ясно давая понять «А я знаю??»

В общем, нашли мы вход в этот музей, который оказался за углом, и уже там приветливая девушка нам объяснила, что «Третий человек» – это название старого, еще черно-белого австрийского фильма, который славен тем, что в нем документальные кадры послевоенной, разрушенной бомбежками Вены, а музыкальный инструмент на фотографии – как раз цитра, музыка которой (напоминает волынку) использована на протяжении всего фильма, поскольку это народный инструмент, на котором играли в альпийских деревушках холодными зимними вечерами, т.к. других развлечений там не было. Сейчас, сказала девушка, этот инструмент редко встретишь.

Надо было видеть ее лицо, когда Миша достал свой ящик, открыл и продемонстрировал ей цитру. «Cool!», – только и сказала она. В музей мы уже не пошли, а вот в фильм по приезду в Москву скачали и посмотрели. Действительно, cool.