Светлый оттенок тьмы

Сурья слушал его и всё больше хмурился, но затем брови его удивлённо поползли вверх. Он полез в карман кафтана и достал венок.

– Помнишь?

– Но он вроде остался у Мальвы? – изумлённо воскликнул Орест.

– Нам его дал Тарьял. Могущественный колдун. Мы поэтому и прилетели сюда.

– Вот уж не ожидал, – пробормотал Орест, – стало быть, дела мои плохи?

– Не знаю. Тарьял сказал, что я должен тебе помочь.

– Да чем ты мне поможешь… Хотя, постой. Щекотуны. Помнится мне, ты уже когда-то их очаровал. Может, ещё попробуешь? Ну, хотя бы на глаза им покажись.

– Если от этого будет толк, – хмыкнул Сурья и украдкой посмотрел на Лилишу.

– Её мы можем оставить здесь, – шепнул Орест.

– Она уже знает, что я «нехороший».

– Что за бред! Они просто человека отродясь не видали. Но попробовать стоит. Может, и эти впечатлятся.

***

На берегу пруда, где обитали щекотуны, Орест решительно отпихнул Лилишу подальше в кусты, не слушая её возражения, а сам подошёл к самой кромке воды и встал впереди Сурьи, заслонив его спиной.

– Эй, слюнявые, вы там ещё?

Прямо в лицо ему полетел плевок, но он сумел увернуться, и ядовитая жижа плюхнулась ему на волосы. Больно, но можно было терпеть.

– Эх, – разочарованно протянул Орест.

Однако больше плевков не последовало. Всё вокруг замерло, даже ветер перестал шелестеть. И он улыбнулся.

– Похоже, боятся. И что в тебе не так?

– Откуда мне знать? – раздражённо ответил Сурья, – а теперь что?

– А теперь отдавайте, что есть! – громко потребовал Орест.

И тут изо всех щелей полезли щекотуны. Их было так много, что уже не стало видно и берега. Слошь пузатые шарики противных зверьков. Они выпучили чёрные глазки, надули щёки, а воздух наполнился запахом страха. Щекотуны боялись – до жути, однако шли на братьев, вынуждая отступать в лес.

– Да что ж это такое? – недовольно пробормотал Орест, – неужто вы так боитесь своей хозяйки?

Один из щекотунов зажмурился, плюнул в Сурью и точас же упал на землю без чувств. Остальные тоже стали плеваться, но как-то неуверенно. Ноги существ подкашивались, и они падали, затаптываемые собратьями.

Орест во все глаза глядел на брата: тот, как ни в чём ни бывало, стряхнул с одежды слюну, будто это был птичьи помёт, а не жгучий яд, и брезгливо вытерся.

– Ну и вонь, – только и сказал Сурья.

– А они не зря тебя боятся, – изумлённо прошептал Орест.

Сурья лишь пожал плечами и пошёл вперёд. Щекотуны расступились, расчищая ему дорогу. Он спустился в воду и махнул рукой Оресту.

– Кажется, надо лезть в ту склизкую нору.

– Я и не говорил, что будет легко, – очнулся Орест.

– Только ты, – внезапно сказала Лилиша.

Братья дружно оглянулись. Они и не слышали, как она подошла. Лилиша уселась на берегу, а щекотуны сгрудились вокруг неё и дрожали. Маленькие чёрные глазки сверкали, как алмазные капельки.

– Они не хотят, чтобы Сурья спускался в их тайную обитель. Они боятся.

– Она понимает, что они говорят, – пояснил Сурья удивлённому брату.

– Пусть они сами вынесут кристаллы, – предложил Орест.

– Нет уж, – Лилиша неожиданно рассердилась, – они не станут этого делать. Но и тебе не будут мешать.

– А ты чего взъелась?

– Мне их жалко. Им больно, что они предают хозяйку. Они её любят.

– Эту змею? Ха! Должно быть, она славно их кормит.

Лилиша не ответила. Поджала губы и отвернулась. Орест хмыкнул и прыгнул в пруд. Брызги грязноватой воды окатили его целиком, и он вздохнул. Опять лезть в какую-то дыру. Но это проще, чем мешки таскать.

Однако спустя час ему больше так не казалось. Кристаллов было сущая тьма. Орест то и дело нырял, а Сурья складывал их не берег. Гора блестящих камней росла, а рядом подрастала другая. Лилиша нехотя стала им помогать, доставая их кустов откатившиеся кристаллы. Черноклюв сидел рядом на ветке и пытался их считать, однако вскоре запутался и бросил это дурное дело. И всё поглядывал в сторону леса. Близилось время к ужину, а княжичи всё не переставали таскать кристаллы.

– И что нам со всем этим делать? – спросил Сурья.

– Пока не знаю, – признался Орест, – можно отдать упырям. Пусть забирают и проваливают куда подальше.

– Мне кажется, они тебя надуют.

– Уж как пить дать! На самом деле я думаю нанять дьяволов.

– Думаешь, им можно доверять?

– Отдадим часть. А вторую – когда не станет упырей.

– Не велите казнить, княжичи, но всё это – плохие идеи, – неожиданно сказал Черноклюв, – как волхованцы, так и упыри могут сразу положить этому конец.

– Это как?

– Они могут убить Кьяру. Если ярилица умирает не своей смертью, кристаллы гаснут. Подумайте, что будет, когда за вами погонится орда облапошенных дьяволов!

– Мы можем её спрятать.

– Надолго ли? – Черноклюв с сомнением покачал головой, – вы, владыки, рискуете заварить такую кашу, что долго потом придётся расхлёбывать. К тому же не забывайте, что каменным людям дьяволы нипочём.

– Значит, нужно добыть источник. Отдать им и пусть идут себе с миром.

– А как ты его добудешь? – спросил Сурья.

– Заплатим колдунам Межгорья, – неожиданно предложил Орест, – им-то нужны кристаллы. Я слышал, они могут снять любое колдовство.

– Здесь уже были всякие колдуны, – загадочно сказал Черноклюв, – их приводил сюда один владыка. Волхованцы не возражали. Они тоже видели красное поле и хотели уничтожить цветы, пока они не перекинулись и на их земли. Но их ничто не берёт.

– Что за владыка?

– Не знаю, нам он не представился. Но он был другой, не похож на тебя. Глаза красные и очень злые. Он явился и порубил очень много упырей… Но как раз тогда каменнотелые стали реальной угрозой, и волхованцы его прогнали.

– Тогда на кой бес нам эти кристаллы? – разочарованно воскликнул Орест.

– Вот уж не знаю, брат. Это была твоя идея, – сказал Сурья.

Лицо Ореста пошло пятнами от злости. Он высыпал груду кристаллов в пруд и вылез на берег, бранясь, на чём свет стоит.

Лилиша стыдливо прикрыла ладонями уши, однако глазки лукаво поблёскивали, а Сурья нахмурился. Брат умел красиво ругаться. Так, что девки сходили с ума. Он так не мог. И то, что Лилиша сейчас с таким упоением его слушала, Сурье вдруг не понравилось.

Внезапно Орест остыл и тряхнул головой. Волосы взметнулись и сверкнули серебром в лучах заходящего солнца. В глазах заплясали огоньки.

– Мы отдадим кристаллы каменным людям. Пусть закончат свою колыбель. А взамен – помогут нам прогнать упырей.

Глава 9.

Братья сложили кристаллы в мешки, позаимствованные у деревенских кузнецов, связали их между собой верёвками и взвалили на спину Сахо. Ящер аж присел от такой тяжести и возмущённо забил хвостом, однако Орест потрепал его по макушке и велел терпеть. До лагеря каменнотелых было не так уж далеко…

Однако там их встретили холодно.

Старейшина Веретей наотрез отказался даже разговаривать с Орестом. Прислал на переговоры Хруньку, а тот только и рад был потешиться над его разочарованием.

– Велели передать, что если приведёшь жену, то будет разговор. А так – ступайте к лешему со своей поклажей.

– Скажешь, он не хочет наказать упырей? – спросил Орест.

– А что толку, – пожал плечами Хрунька, – источник-то они всё равно не вернут. А кристаллы мы и сами добудем. Так что воюй с ними сам, коль хочешь, княжич.

– А, чтоб тебя, – в сердцах воскликнул Орест.

– И тебе не хворать. Что-то ты совсем уж синий сегодня.

Орест хмыкнул, развернулся и подошёл к Сахо. Затем стал стягивать с него мешки. Сурья удивлённо посмотрел на него, однако стал помогать.

– Знаешь что, – сказал Орест Хруньке, – скажи своей каменной глыбе, пусть забирает кристаллы. Мне они тоже не нужны.

Копальщик изумлённо захлопал ресницами и даже разинул рот. Однако Орест равнодушно прошёл мимо, взобрался на спину ящера и сделал знак Сурье с Лилишей, чтобы следовали за ним.

Не получилось. А жаль… Каменные люди были его последней надеждой.

– Зачем ты оставил кристаллы? – спросил Сурья, поравнявшись с ним, – это ведь всё богатство твоей жены!

– Да толку от него. Лежит себе, гниёт в болотной тине. А эти существа трудятся, не покладая рук. Пусть хоть кому-то будет польза.

– Не верю своим ушам, – покачал головой Сурья и улыбнулся.

– А то вы все привыкли, что мне лишь до себя есть дело, – грустно вздохнул Орест, – но и это тоже. Кристаллов много. Им должно хватить. Пусть только не трогают Кьяру.

– Да ты, никак, любишь свою жену?

– Эту коварную змеину? – глаза Ореста недобро полыхнули, – да я её ненавижу. Но каменным не отдам. Чтоб им пусто было…

***

Они ехали вдоль красного поля. Сахо привычно вздрагивал и отворачивался в сторону, Лилиша с Сурьей глядели на колдовские цветы во все глаза. Было жутко – аж оторопь брала. На самом краю поля сидели странные трёхглазые существа – настолько уродливые, что Сурья морщился от омерзения.

Однако Лилиша неожиданно остановила ядокрыла и спешилась. Подошла к существам и опустилась рядом на колени. Они сгрудились вокруг неё и стали что-то шептать, беспорядочно размахивая руками.

Лилиша внимательно слушала их, поглаживая отвратительные до дрожи макушки, а глаза её блестели, будто налились слезами. Затем она встала и вытерла ладонью ресницы. Так и есть – плакала.

– Они все – пленники, – сказала она братьям, – вот уже много лет. Тела их обглодало колдовство, а души отделились и бродят где-то по земле.

– Они не сказали, как можно уничтожить цветы? – спросил Орест.

– Когда-то давно цветы уничтожили ядокрылы. Но существа тоже погибли.

– Замкнутый круг, – раздражённо заметил Орест, – действительно, дрянное место.

– Ещё они говорили о солнце, которое разрушает тьму.

– По-моему, здесь достаточно солнца.

– Тогда, не знаю…

Орест задумчиво развалился на спине ящера, подложив руку под голову, и смотрел в облака. Лилиша поглаживала своего ядокрыла и что-то говорила ему на ухо.

На Сурью никто не смотрел. А между тем он приблизился к самому крайнему цветку и коснулся его ладонью. Красные стебли зашипели и сжались в комок, и вдруг рассыпались в прах. Земля в этом месте почернела. Тогда он выпрямился и сделал шаг. Затем другой. А потом уверенно пошёл вперёд…

***

Они звали его…

Души, витавшие в красноватом мареве, плакали, выворачивались наизнанку и молились о смерти. И он слышал их голоса…

Он глядел в их глаза и видел ужас несчастных, поглощённых бездной, ощущал на своей коже сотни касающихся его бесплотных ладоней. Они все потянулись к нему…

Сурья почувствовал себя пламенем, пожирающим плотный, как камень, лёд, закостенелый веками. Лёд таял, освобождая пленённую воду, и она пела:

– Иди же ко мне, иди

Целуй же меня, целуй…

Чувствуешь – на губах

Вкус моего проклятия…

Выпью его до дна,

Высыплю, как песок,

Выплюну, словно желчь,

Солнцем разрушу мрак…

– Сурья! – не своим голосом закричал Орест, спрыгивая со спины Сахо.

Лилиша оставила ядокрыла и бросилась к Сурье, однако Орест поймал её и сгрёб в охапку.

– Куда ты, безголовая, погибнешь!

– Оставь меня! – визгнула Лилиша и вцепилась зубами в его предплечье. Но Орест был настолько ошеломлён, что даже не почувствовал боли.

– Разве ты не видишь?… Разве ты ЭТО не видишь?!…

Он и сам с трудом верил своим глазам. Сурья как ни в чём ни бывало шагал по колдовскому полю, целёхонек и невридим . А земля вокруг чернела. Красные цветы таяли, как лучинки, и в воздуже стояло дьявольское шипение. Колдовство умирало…

– Кто же ты, брат? – зачарованно прошептал Орест, – немудрено, что тебя боятся.

И тут со всех сторон к полю стали сбегаться уродливые существа, а из леса вынырнули тени. Десятки, сотни, тысячи бесплотных духов собрались вокруг Сурьи и стали водить хоровод. Затем бросились на него и окутали плотным облаком.

– Э нет! – завопил Орест, оттолкнул Лилишу поближе к Сахо и помчался к брату, ступая по освобождённой от чар земле, – А ну, пошли отсюда, наглые твари.

– Оставь их, – сказал Сурья, – они не причинят мне вреда.

– Да они тебя разорвут на части.

– Их проклятие рушится, Орест, – голос брата был странный, незнакомый, – я его разрушаю… Мои руки… Я чувствую…Как всё рассыпается…

Тени всё прибывали и кидались на Сурью, не обращая внимания на Ореста, расталкивающего их в стороны. И вдруг всё стало меняться. Существа задрожали, вытянулись и стали сливаться с красноватыми дымками. И вот уже на поле стало полным-полно самых разных существ. Орест с изумлением узнавал в них обитателей Равнин и Гор – каменных орлов, полёвок, гамаюнов, лошадей, зверолюдов. Плоть их стала багряного цвета, но всё ж была осязаема.

Существа стояли и рассматривали себя, в изумлении ощупывая собственные руки, щипали себя за бока. Те, кто умел, смеялись вголос, а кто не умел – визжал, как сумасшедший, от восторга.

– Вот источник, – Сурья указал на небольшой камень, – возьми его. Отдай каменным людям.

– Но это ведь твой трофей, – заметил Орест, – тебе и честь.

– Тебе нужнее. Да я и не смогу взять его в руки. Непременно разрушу.

– Но это ведь источник. Он куда сильнее нас всех.

– Я чувствую, что разрушу…

Орест опустился на колени рядом с треугольным камнем. Источник походил на сердце, изрытое трещинами, и так же пульсировал. Он протянул к нему руку, чувствуя лёгкое покалывание. Сверху опустилась ладонь – чёрная, шелковистая, с золотистыми коготками, и он услышал нежный, как весенний дождик, голос Лилиши.

– Мне кажется, нам тоже не стоит его трогать, – чёрная владычица улыбнулась ему своими чудными губами. И Орест вдруг подумал, как же повезло его брату…

***

Старейшина Веретей замер, как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова. Едва Хрунька ворвался в его обитель, сам не свой, и сообщил, что юные княжичи устроили заворушку на колдовском поле, он был готов к худшему. Но только не к тому, что Орест Кош позовёт его забрать источник.

Княжич стоял посреди поля рядом с необычной девушкой, соединившей в своём облике черты владык и солнечных альвов, и указывал ему на священный камень, лежавший у его ног.

– Мы тут подумали, что никто из нас не должен брать его в руки. Лишь те, кому он принадлежит.

Веретей перевёл взгляд на источник, а сердце плясало, пело, чуть ли не выскакивало из груди. Он свободен! Слава бессмертным Горам. Теперь они смогут вернуться домой!

– Ты можешь просить о чём угодно, Кош, – прошептал он.

– Ты знаешь, чего я хочу.

– Мой народ готов прогнать упырей, – серьёзно сказал Веретей, – и волхованцам задать жару, если, конечно, это тебе нужно.

– Я подумаю, – улыбнулся Орест, – для начала разберёмся с упырями. Да, и ещё. Надеюсь, тебе хватит кристаллов, чтобы достроить свою Колыбель. Что-то мёртвые земли меня раздражают.

– Нам всё равно нужна твоя жена.

– Я уже говорил, что не стану её заставлять. Пусть сама решает.

– Колыбель не может пустовать.

– Я уж точно в ней жить не собираюсь.

– А ты подумай…

Орест усмехнулся и покачал головой. У него сейчас совсем другие заботы, чем недостроенная Колыбель. Он уже жил мыслью о том, что вот-вот и встретится с Карсом, этим мерзким упырём, и начистит его холёную рожу.

– Вот твой меч, княжич, – прервал его размышления Веретей и протянул ему оружие. Навершие радостно сверкнуло знакомым сапфиром, и Орест с ликованием выхватил меч из каменных рук, едва сдерживаясь, чтобы не расцеловать блестящую сталь.

– Теперь я полностью готов, старейшина! – воскликнул он, – освободить эти земли от упырей…

И тогда, возможно, ОНА посмотрит на него совсем другими глазами.

***

Сурья прошёл до конца поля, не останавливаясь, пока зачарованная земля не стала чистым чёрным пятном. Багряного колдовства не осталось. Исчезли и трёхглазые существа.

Где-то вдалеке танцевали, подпрыгивая, красные фигуры. Они радовались свободе, ликовали, что обрели плоть. Пусть и не такую, как раньше, навеки отмеченную багряным мороком. Но всё ж они больше не прозрачные тени.

От толпы танцующих отделилась одна фигура, постояла немного, вздыхая, и побежала в лес. Знакомыми некогда тропами, между деверьев, полями, среди жёлтых цветов, она неслась, без устали, к замку, а сердце в груди пылало яростью…

Глава 10. Кьяра.

– Проснись сестра!

Кто-то настойчиво тормошил её за плечи, выдёргивая из сладких объятий сна. Кьяра нехотя открыла глаза и сонно посмотрела на дивницу, сидевшую рядом на кровати.

– Что стряслось? – недовольно спросила она. Ночь выдалась тяжёлой, а поспать удалось лишь несколько часов, так что в голове шумело, а тело наотрез отказывалось шевелиться.

– Щекотуны велели передать, что юный княжич забрал все кристаллы из верхней пещеры. До нижней не добрался, но там не так уж много осталось.

– Что?!

Сон как рукой сняло. Кьяра вскочила и лихорадочно заметалась по комнате. Как так? Этот дерзкий самодовольный болван, который не видел дальше собственного уда?

– Сказали, что он привёл с собой нехорошее существо. Они его испугались и отдали кристаллы, – дивница растерянно смотрела на Кьяру, – они так дрожали…

– Мерзавец! – Воскликнула Кьяра и в бешенстве швырнула подушкой в окно, – спасибо, Гайя. Теперь ступай, мне нужно подумать.

– Это ещё не всё, – пробормотала Гайя, задумчиво теребя подол юбки. Ладони слегка подрагивали, и Кьяра нахмурилась.

– Есть что похуже?

– Красного поля больше нет. Похоже, каменнотелым удалось разрушить колдовство. Теперь они бродят повсюду и явно что-то замышляют. Полёвки донесли, что у них откуда-то появилось много зажженных кристаллов.

А вот это было совсем плохо. Кьяра почувствовала, как пол под ногами дрогнул, а мир покатился куда-то в преисподнюю. Ей внезапно стало холодно. Кончики пальцев заледенели и стали покалывать, а волосы на затылке встали дыбом.

– Но ведь хорошо, что красной чумы больше нет, Гайя, – только и смогла вымолвить она, – никто больше не погибнет. Наши земли спасены.

Дивница пожала плечами. Лицо у неё было грустное. Она хотела что-то сказать, но Кьяра остановила её взмахом руки и попросила оставить одну. Гайя поднялась, поцеловала её в щёку и исчезла.

Кьяра подошла к окну и подставила щёки редким лучам солнца, пробивавшегося сквозь тучи. В этот хмурый день небо готово было расплакаться вместе с ней, однако берегло капли. Знало, что не поможет…

И как она могла упустить? Как могла не заметить, что за жаркими ласками мужа спрятан ледяной умысел? Юный неопытный княжич…

Ловко же он её провёл…

Видно, недостаточно её проучила судьба. Видно, она так и не поняла, что всё они приходят в её жизнь лишь для того, чтобы разрушить. И зря она его жалела…

Кьяра ведь хотела совсем немногого: лишь бы на её земли не пришла война….

И опять проиграла…

– Будь ты проклят, Малис Яр, – шептала Кьяра, поспешно одеваясь и заплетая волосы, – мы не дадим никому нас прогнать. Ни владыкам, ни волхованцам…

***

Она велела слугам уходить из замка и спрятаться в подземных пещерах. Она не знала, чего ожидать от мужа. Орест точно будет её искать, а когда не найдёт, то несчастным кругломордикам придётся туго.

Кьяра хотела, чтобы Ковач забрал Вишанку, однако змейка наотрез отказалась. Она забралась ей на плечо и обернулась вокруг шеи. Маленькое сердечко бешено колотилось, а крошечные коготки намертво вцепились в воротник.

– Хорошо, маленькая, – грустно улыбнулась Кьяра, – поедёшь со мной.

Она вывела из конюшни лошадь, взобралась в седло и галопом поскакала в лес.

Карс уже наверняка пронюхал, что случилось. Оставалось надеяться, что он знает, что делать. Потому что она совершенно не знала…

****

В логове упырей её встречали с хмурыми лицами. Никто даже не улыбнулся. Один из мужчин помог ей спешиться и увёл лошадь. Это показалось странным. Обычно Кьяра привязывала животное к дереву возле пещеры, и никто даже и не думал его трогать. Но сейчас она смотрела в спину уходящему упырю и понимала: что-то не так.

Сердце лихорадочно забилось: Карс! Где же он? Что с ним случилось?

Кьяра стремительно пошла к его обители, но тут же столкнулась с Лавром. Он расплылся в подозрительно широкой улыбке и даже слегка склонил голову, приветствуя её. Кьяру передёрнуло от отвращения.

Столько лет прошло, а она до сих пор не могла смотреть ему в глаза, не мечтая вырвать их и скормить луговым псам. И пусть она жива лишь благодаря его милости, для неё его руки всё также в крови.

Отец, мать, дед… Самые дорогие ей люди…

И Кьяра не собиралась этого забывать…

– Уйди с дороги, – процедила она.

– Глупая маленькая упырка, – усмехнулся Лавр, – надо было сделать тебя своей женой.

– Я бы с удовольствием стала твоей вдовой.

– А ты куда красивее матери, Кьяра.

И ту она не выдержала и влепила ему пощёчину. Лавр схватил её за волосы, дёрнул так, что аж слёзы выступил, и прижался к её губам. Однако вместо поцелуя Кьяра услышала шёпот.

– Уходи, маленькая упырка. Беги изо всех сил…

Лавр отшвырнул её в сторону и ушёл быстрыми шагами. Кьяра поднялась, отряхивая юбку, и тут заметила, что на пороге пещеры стоит Карс, и облегчённо улыбнулась.

– О, Равнины, я уже начала волноваться!

– Что он тебе сказал? – резко спросил он.

– Этот болван? – Кьяра сглотнула и вдруг почувствовала холодок, – он сказал, что у меня сладкие губы. Проклятый упырь!

– И всё?

– А что он ещё должен был сказать?

– Тебе виднее.

– Что-то ты темнишь, Карс. Что задумал?

– Эти земли… я никому не отдам их. Кьяра! И тебя – не отдам.

– Каменные больше нам не подспорье?

– Нет! Этому выродку удалось уничтожить цветы. Не знаю как… Но они забрали источник. И, полагаю, скоро явятся сюда.

– С ними и так никогда не было гладко…

Кьяра закусила губу, раздумывая, сказать ли ему о том, что Орест забрал ещё и кристаллы, но решила, что не стоит. Незачем ему знать о том, что она, по сути, осталась ни с чем.

– Думаешь, мы выстоим?

Карс хохотнул, и лицо его скорчилось, как у сумасшедшего. Похоже, всё плохо… Совсем плохо… Если на них нападут ещё и волхованцы… Кьяра знала, что её наверняка оставят в живых, но лишь затем, чтобы навеки заточить в Янтарной Колыбели. Сделать пленницей – беспомощной, бесправной, в бесконечной тоске ожидающей смерти…

Что тогда будет с её сёстрами? И со всеми, кого она приютила на этих землях?

Нет… Она не имела права сдаваться. Ради себя. Ради них…

– Помоги мне спрятать сестёр, Карс. Где-нибудь в горах. И пусть с ними побудут несколько упырей. Ты ведь знаешь, что мои слуги – плохие защитники…

– Это все теперь неважно, любовь моя, – сказал Карс.

– Мне – важно! – Кьяра упрямо вздёрнула подбородок, как вдруг странное выражение лица упыря заставило её съёжиться и сделать шаг назад, – что ты задумал?!

Глаза Карса сверкали, будто чёрные звёзды, пересыпаясь искрами безумия. Чёрные, как смоль, волосы, казалось, ожили и окутали голову ореолом тьмы. Он ещё никогда не казался ей таким прекрасным…

Таким прекрасным и неумолимо страшным…

По телу пробежал холодок страха, и она застыла, как статуя, не в силах пошевелиться. Сердце будто сжала сухая ладонь и держала, не давая биться. Кровь возмущённо стучала в ушах, призывая выдохнуть, но она не могла…

– Я тоже не могу подвести своих людей, Кьяра, – почти равнодушно сказал он, – вот уже много лет они идут за мной, а ведь я даже не чистокровный упырь. И они верят мне… Вся моя сила – в их вере… И я не могу показать себя трусом.

– Ты никогда не был трусом, – прошептала Кьяра, – что ты задумал?

– Мы победим… Мы просто не можем проиграть… Мы разобьём каменных людей, владык, волхованцев. Они ещё не знают, на что мы горазды, когда сильны… Когда мы возьмём всю силу… Всех первых жён и старших дочерей… Сегодня будет великое жертвоприношение, моя царевна.

– Нет, Карс! По-моему, это слишком высокая цена! Остановись. Эти женщины умрут зря…

– Вот только ты не веришь в меня, Кьяра… Может, потому, что не любишь…

– А причём здесь любовь?

– Любовь во всём, милая моя… Любовь во всём… Любовь – это главная жертва, которая окупит всё. И я готов её заплатить.

– Что ты задумал, Карс? – снова прошептала Кяьра, пятясь назад, и упёрлась в стену. Во всех смыслах. Ей некуда было идти, некуда было деться. Карс приблизился и прижался к ней почти вплотную. И во взгляде его больше не было ласки. Это был жестокий расчётливый взгляд.

– Пора тебе отдать дань своей семье, упырка.

– Ты считаешь, что моя жертва принесёт пользу? – она улыбнулась. Улыбка вышла жалкой. Она чувствовала, как трясутся губы.