Цепи

И только чувство благодарности, возникшее после проведенного месяца в больнице, когда эта неуёмная птичка приезжала через день с едой, ещё и цветы дома поливала, не даёт вычеркнуть её из списка контактов.

Лина с сосредоточенным видом разминает кисти и опускает пальцы на клавиатуру, испытывая непонятную нежность.

Ей предстоит много работы, а с Антоном она разберется чуть позже.

Здравствуйте, Вас приветствует служба «Всегда с Вами». Для удобства оценивания наш разговор будет записан. Прослушайте, пожалуйста, предложенное меню и выберите необходимый раздел:

Если Вам скучно и Вы хотите поболтать ни о чём – нажмите один.

Если Вам грустно – нажмите два.

Если семья портит настроение ещё со вчера – нажмите три.

Если проблемы на работе, потому что в серпентарии тяжко, – нажмите четыре.

Если лучшая подруга кидает, ускакав на свидание, – нажмите пять.

Если одиночество пьет чай и цитирует Бродского напополам с песнями Сплина – нажмите шесть.

Если философские рассуждения поглощают всё свободное время – нажмите семь.

Если мысли путаются, а позвоночник хрустит от нагрузки, то нажмите ноль. Наш экзорбыт незамедлительно свяжется с Вами.

Лина улыбается и давит на Enter.

В ответ высвечивается «0».

***

Лине хочется написать статью про потенциальных самоубийц. Не о том, что каждый из нас, возможно; а о тех, кто, просыпаясь каждое утро, подходит к еле ощутимой грани всё ближе. Ведь можно собрать статистику, сделать отсылки на личные интервью всматривающихся в пропасть и воспоминания тех, кто пытался. В идеале – поговорить с психоаналитиками или психиатрами и узнать о способах помощи до_. Может, тогда люди станут немного внимательнее к чувствам и состоянию близких; научатся говорить и делиться между собой. А может…

Может, признание в этом – непосильная для многих задача?

Она не знает. Как и не знают все те, чьи улыбающиеся фото красуются в соцсетях и на памятниках. Как и врачи, которые чаще всего способны лишь выписывать сотни рецептов на антидепрессанты, но не могут ничего сделать, пока человек не постучит к ним в двери.

А условные пациенты молчат. Каждые двадцать четыре часа для них – забитый гол в ворота смерти, потому что двигатель фырчит и даёт сбои. Главная система «я хочу» работает еле-еле, а те же дальтоники видят мир более ярким.

И Лина способна говорить от имени всех тех, кто тихо желает. Она в это верит. Но у неё проблемы с собственным зажиганием. Над этим работают и Игорь, и даже её мать, которая в последнее время хотя бы перестает комментировать её отношения с отчимом.

Дядя Ваня врывается в их жизнь неожиданно, зайдя починить текущий кран в квартире одинокой женщины. Открывает дверь и остаётся, повернув замок до упора. Играет с маленькой девочкой, дарит ей подарки и уделяет максимум внимания. Проблемы с друзьями, непонятные мальчишки и суровая Антонина Юрьевна, которая отчитывает за полученную двойку, – к нему можно прийти со всем. Он отложит в сторону книгу, похлопает рядом с собой и обнимет без крика и ссоры. Папа. Слово само срывается с губ, а взрослый мужик, Иван Григорьевич, отворачивается в сторону, чтобы друзья, курившие с ним на балконе, не заметили блеснувшие в глазах слёзы.

Папа. Инфаркт забирает его с собой, оставляя на память счастливые годы и веру в семью. А мать так и не прощает Лину до конца, ревнуя её к воспоминаниям про умершего мужа. И сейчас у них, в принципе, хорошие отношения, правда, но они не дотягивают до отметки «я выверну кожу, ты только дотронься». Обсудить ремонт, планы на выходные или поездку с друзьями в лес – пожалуйста, но не больше.

Поэтому фраза «я горжусь тем, что прожила ещё один день» не вызывает понимания.

Никакого.

Так и остаются только тишина и вновь наступившее утро.

Тест Люшера голосит вслух. Потенциал. Он его чует.

***

– Я приготовлю пасту с курицей и грибами.

– И со сливочным соусом?

– Обязательно. И добавим какой-нибудь легкий салат. У меня как раз в холодильнике зелень осталась. – Игорь отодвигает в сторону распечатанные накладные и пишет на стикере «руккола – добавить в список покупок». – Поедим, а заодно обсудим прошедшую неделю и прикинем план на следующую.

– Ну если так, то я согласна. – Лина знаками показывает коллеге, что освободится через пару минут, и возвращается к разговору.

– Приеду к тебе часам к восьми. Успеешь?

– Конечно. – Он ставит пометку «уйти на час раньше с работы» (благо начальство демократичное, ценит его и легко идёт на уступки).

– Тогда с меня вино.

Игорь прожевывает неуместную шутку про романтику.

Очень просто ударить открытого человека после наблюдая за россыпью трещин, бегущих по зеркальной поверхности. Одна секунда – и баррикады вновь вырастают, отбрасывая дальше первоначальных барьеров.

А Лина уязвимая. И ранимая. Неловкое движение запустит цепь необратимых реакций. Конечный итог – неизвестен.

Игорь чувствует себя и отцом, и братом, и священником в одном лице. Слушать и слышать, оберегать, не давить, не критиковать, а принимать и хранить – теперь у него такие задачи.

Благодарность. Для кого-то он становится значимым.

– Возьми тогда красное.

Лина хмыкает и прощается.

Ей нужно сделать несколько сводных таблиц и проверить список дел в ежедневнике. Работа не ждёт.

Активная деятельность заполняет кабинет: коллега начинает зудеть над ухом про недостающие документы, письма – улетать через Всемирную сеть к адресату, а текст – набираться.

Всё бурлит.

А демон дремлет.

Глава 3

Лина озябшими пальцами достаёт из кармана деньги и передаёт водителю за проезд. Люди в маршрутке жмутся друг к другу, пытаясь сберечь крохи тепла, а вертлявый ребёнок, сидя у окна, с интересом выцарапывает свой рисунок поверх снежных узоров. Его мама, тепло улыбаясь, наблюдает за восторженным сыном и его импровизированным творчеством, гладит по шапке и говорит, что всё-таки стоит записаться в художественную школу, отодвинув в сторону отца с его мечтами про тхэквондо или самбо.

Лина проводит пальцем по подмерзшему экрану, снимает блокировку и проверяет сообщения в вайбере. Аня пишет, что уже вышла из дома и не должна опоздать. Она набирает ответ и прячет телефон в сумку, надеясь на то, что не придется прыгать на улице в ожидании чуда, ведь резко вернувшаяся зима подтверждает свой статус идущим с самого утра снегопадом. И это в конце марта-то.

Время неумолимо. Мчится себе по своим делам, не обращая внимания на мольбы и просьбы окружающих, неустанно следует предписанию, данному свыше. Новая стрижка и покраска волос – done, поход на концерт – билеты лежат на столе, укрепление связей – в постоянном процессе. Она всё ещё рассказывает Игорю о проделанном, составляет программу на несколько следующих месяцев и открывает для себя пару новых мест, где можно купить книги, приятно отдохнуть и вкусно покушать. Теперь у неё в запасе есть несколько новых аргументов в пользу сегодняшнего дня, и это не может не радовать.

Вставать по утрам всё так же тяжело. Правда, уже не из-за серости собственного существования, а потому что тёплое одеяло манит намного сильнее отрезвляющей улицы. Она довольна: продолжает искать компромиссы с собой, давить негативные мысли и неуверенно строить планы хотя бы на выходные, будто бы вспоминая, как ходить заново. Под ногами ещё нет твердой опоры, но теперь силы для ещё одного шага вперёд находятся легче.

Всё немного налаживается. Страх спугнуть и нарушить уже обретенное устойчиво гнездится в душе, поэтому эти слова не произносятся вслух. Они крутятся где-то внутри, согревают, особенно когда хочется свернуться в клубочек и не двигаться никуда. Налаживается. Буквы переливаются насыщенно красным, повиснув в конце тёмного тоннеля, маня к себе бабочек, которые боятся подобраться недопустимо близко. Сгореть в самом начале – это очень печально.

Аня уже не горит. Тлеет. Её новый парень, от которого она без ума, и для которого набила тату на ногах, собирается уезжать. Один. В другую страну. И увозит с собой не просто чувства и общие воспоминания, а планы на отпуск, мечты о поиске более подходящей работы и новое хобби – короткие вылазки по интересным местам города. И Лина думает, что настал её черед платить по долгам. Как вытащить подругу (знакомую?) из состояния постоянной истерики, она представляет слабо, но может предложить себя и разговоры на пару часов. Это ничтожно мало, но её психика не выдерживает долгое постоянное нытье, а личная Мать Тереза не даёт просто забить и успокоиться.

Аня как заведенная повторяет, что справится, что всё нормально. Её устраивают имеющаяся работа и ритм жизни. И вообще, сейчас холодно для каких-то вылазок, и дома намного уютнее. И ничего страшного, что ещё неделю назад многие вещи воспринимались по-другому – всё нормально.

У Лины раздвоение. Она осознает это внезапно, всматриваясь в потухшие глаза напротив, синяки под глазами и дрожащую улыбку, за которой проступает боль наивысшего качества: чистая и незамутненная. Аня – воплощение всех её страхов, собранных воедино. Она – зеркало, которое висит на стене, закрытое плотной тканью. Ведь самое важное, чтобы потерянная душа не отразилась в другом измерении, оставаясь навеки прикованной к еще живым.

Именно поэтому они и продолжают общаться, подпитываясь друг от друга и давая заряд.

«Я не хочу превратиться в такое».

Лина делает глоток и фыркает, обжигая нёбо. Её колотит то ли от перепада температур, то ли от понятого. Поломанная кукла, спрятанная в шкаф, потому что «выбросить жалко, а на видное место не поставишь», прямо перед её глазами. И в другой раз это может быть она.

Всё вокруг плывет.

Демон недоуменно вздрагивает.

***

«Я достаточно сильная, чтобы справиться с этим». – Лина скептически рассматривает перепёлок, из которых нужно вытащить костяной каркас, и закатывает глаза. Возникшая идея приготовить что-то новое и необычное вылилась в вот это вот недоразумение, лежащее на разделочной доске, и с этим нужно что-то делать. Мать где-то через полчаса будет ехать с работы домой, а значит, ужин нужно начинать готовить прямо сейчас. А не хочется. Еще не растерзанные тушки лежат перед носом, маячат своими лапками, будто намекая, что не сдадутся так просто. И в этом никто не сомневается. Поэтому на телефоне постоянно проигрывается видео с ценными указаниями, а нож неуверенно сжимается в пальцах.

Я…

Каринка из прошлого возникает перед глазами.

Лина сидит на стуле и плачет. Слезы бегут, смешиваясь с тушью, влажные ресницы подрагивают, а из горла вырываются хрипы. Отчим курит рядом. Напряжение, повисшее в воздухе, можно потрогать руками, а разбитая на осколки чашка так и лежит на полу.

Он давит окурок в пепельнице и присаживается рядом на корточки. Кладет руки на её колени и мягко просит: «Посмотри на меня».

Лина с трудом фокусирует взгляд. Опухшее лицо, покрытое красными пятнами; искусанные до крови губы и положительный тест на столе. Беременность. В её-то неполные семнадцать. Как сказать маме? Что ждет в школе? Как с этим всем разобраться? Вопросы пчелиным роем кружат в голове, заставляя вспыхнуть начавшуюся истерику ещё сильнее.

Резкое движение разрезает воздух. Громкий хлопок. Со вскриком Лина прижимает ладонь к горящей щеке и поджимает дрожащие губы.

– Ты… – Отворачивается, пытаясь спрятаться за волосами.

– Успокойся. – Дядя Ваня крепко держит за подбородок, не давая повернуть голову в сторону. – Мы с этим разберемся.

– Но мама…

– Ничего об этом не узнает. У меня есть знакомый врач, он всё сделает. Я ему позвоню и запишу тебя на прием.

– Но…

– Послушай, малышка. – Он смотрит цепко, и твердо произносит каждое слово: – Пришла пора повзрослеть. И я уверен, что ты достаточно сильная, чтобы справиться с этим.

Лина всхлипывает. Она ни в чем не уверена. Но вскоре уже возвращается на занятия, натянуто улыбается маме, которая всё списывает на переходный возраст, и по ночам мучается от кошмаров.

Панические атаки не заставляют себя ждать. Впервые они случаются на выходе из школы, когда в глазах темнеет, тело неконтролируемо дрожит, а кислорода неожиданно становится мало. Напуганная одноклассница отводит в медпункт, где заботливая медсестра после разговора по телефону с родителями советует отдохнуть, не переутомляться и больше спать, а затем отпускает домой. Без лишних вопросов.

Лина приходит в себя на мосту. От высоты начинается головокружение, но она сжимает перила, продолжая вглядываться в землю в поисках ответа на заданный себе же вопрос.

«Прыгай, – вкрадчиво шепчет несуществующий голос. – Ты ничего не теряешь. Не нужно бояться смерти, самое страшное происходит до неё».

И так хочется послушаться. Подчиниться. Враз решить все вопросы и забыться. Её сгибает пополам и рвёт желчью. Внутренности сжимаются в тугой комок, горло дерёт, а глаза снова жжёт непрошенная влага.

– Эй, девочка, ты в порядке? Может, позвонить кому-то? Может, в скорую? – Добрый прохожий возникает из ниоткуда, делая вид, что не видел застывшую фигурку в синей курточке и не торопился к ней, боясь опоздать.

– Всё в порядке. Я справлюсь. – Лина тыльной стороной ладони вытирает рот и поправляет рюкзак. – Спасибо, – бросает через плечо и уходит, не оглядываясь напоследок.

Она справляется. Уходит с головой учебу, реже появляется дома, пропадая вечерами в библиотеке или у подруги, готовясь к экзаменам; старательно блокирует воспоминания, переставая замирать рядом со счастливыми семьями на детской площадке. Со временем у неё получается.

Отчим гладит её по макушке, неслышно говоря: «Молодец».

Лина распрямляет плечи и смотрит вперёд.

«Я достаточно сильная, чтобы справиться с этим». – Теперь у неё в рукаве новая мантра.

***

– Я устал. – Антон бросает пакеты на пол и падает на диван. – Это был долгий день.

Лина смеется и идет на кухню ставить чайник, слыша в спину вопрос: «Что у вас с Игорем?»

– Ничего. – Возвращается в комнату и ставит перед ним кружку. – Он мне помогает.

– Как это мило с его стороны.

– И чего ты бесишься?

– С чего ты взяла?

– Я же вижу. – Лина пожимает плечами и замолкает. В её молчании всё. И мысли о том, что их отношения в последнее время начали ухудшаться, и какое-то спокойствие от этого отдаления, и рассказ о том, что Игорь теперь занимает много места, превратившись из убежища в кирпич в возводимой опоре.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ну и ладно. – Она отвлекается на пришедшее смс и быстро набирает ответ, улыбаясь в экран. – Как знаешь. – Ставит телефон на блокировку, кладет рядом с собой и тянется к кружке.

– Слушай. – Рука на долю секунды замирает в воздухе. – У нас всё в порядке?

– Не думаю. – Бросает взгляд на часы. – Мне, пожалуй, пора.

Антон сидит, глядя на нетронутый напиток. И понимает. Правда.

Ему больше нравится надломленная Лина, которая нуждается в нём и в их пятничных вечерах. А эту девушку он не знает. У неё живой блеск в глазах, насыщенно-каштановые волосы и список дел, который постоянно пополняется и выполняется. У неё походы на разные мероприятия, подписка на Ютубе на пару новых каналов, захватывающая литература и фильмы, а ещё дополнительные материалы по работе и новое хобби, связанное с вязанием (он видел фото готовой к следующим холодам пары носков). Ему это всё не нужно. Ему бы преданный взгляд побитой собаки и разговоры ни о чём – лишь бы не оставаться надолго в одиночестве.

К тому же, есть ещё мечущаяся Аня. Идеальная кандидатура для удовлетворения всех его потребностей.

Лина выходит на улицу и полной грудью делает вдох. Тугой обруч разлетается на части, и становится невыносимо легко. И от этого немного грустно. Время действительно неумолимо. Мчится себе по своим делам, не обращая внимания на мольбы и просьбы окружающих, неустанно следует предписанию, данному свыше. И сметает со своего пути лишних.

«Я достаточно сильная, чтобы справиться с этим». – Мантра, оставленная в подарок отчимом, срабатывает и в этот раз.

Демон ободряюще хлопает по плечу и толкает в сторону остановки.

Им нужно поговорить с Игорем. А пока ему всё нравится.

Глава 4

– Вы в порядке? Вам помочь? – Лина подходит к девушке, которая стоит рядом со входом в метро и наматывает сопли на кулак.

– Нн-ничего такк-кого, – выдавливает та из себя и закрывает лицо, растирая и без того смазавшийся макияж.

– Пойдем, я куплю тебе чаю. – Не обращая внимания на слабое сопротивление, Лина хватает свою нежданную спутницу за руку и уверенно тащит к витрине с надписью «Кофе». – У меня есть знакомый полицейский. Хочешь, попросим у него пистолет или дубинку и накажем всех мерзавцев, которые посмели тебя обидеть? – Она улыбается в попытке переключить внимание и заказывает напиток, сунув деньги в небольшое окошко. – Как тебя зовут?

– Катя.

– Приятно познакомиться. Пойдем теперь на лавочке посидим. – Подталкивает её в сторону небольшой аллеи и скамеек, попутно прокручивая в голове информацию из разных источников про то, как нужно проводить переговоры с незнакомыми людьми в критической ситуации. Книги уже практически стёрлись из памяти, но основной момент про то, что после ответа на каждый вопрос устанавливается контакт и снижается градус накала страстей, чётко сохранен в скрытой библиотеке.

И, ощущая на интуитивном уровне, что всё идёт в правильном направлении, Лина облизывает губы и неуверенно выдает: «Может, расскажешь, что случилось?»

Катю прорывает. Она говорит про симпатичного флиртующего одногруппника, у которого, оказывается, отношения на расстоянии, про очередную ссору с родителями на тему выбора универа и «мы говорили тебе идти в медицинский, а не заниматься всякой чепухой на филологическом. Ты вообще думаешь про своё будущее? Ещё не поздно всё поменять». Постоянное давление дома выливается в психологическое напряжение, проваленный экзамен и уже замаячившую в конце лета пересдачу у гарпии, которая априори любит только парней, а любое молоденькое существо её же пола приравнивает к исчадию ада. Последней каплей становится сообщение от подруги, которая из-за лени и нежелания выходить из квартиры, отменяет встречу просто «потому что».

– И меня это доконало. Ну, то есть, я всё понимаю, но неужели так сложно уделить немного времени и внимания? – Катя смешно хлюпает носом и начинает успокаиваться. – Вроде ничего смертельного нет, но как-то всё совсем не ладится. И обидно так становится…

– Тебе нравится твоя жизнь? Чем занимаешься, с кем общаешься?

– Да, конечно. Я вообще долго выбирала между филологией и журналистикой, но писатель из меня так себе, так что решила не рисковать. К тому же, мне нравится заниматься редактурой. Плюс начинаю смотреть в сторону переводов, но знание языка пока не позволяет более плотно заняться этим.

Лина, удивляясь сложности речи собеседницы, приблизительно улавливает разницу между способностью писать готовые тексты и создавать интересные переводы, но в её голове эти две вещи остаются одинаково равноценными. Впрочем, задавать вопросы и давить на больную мозоль глупо, поэтому вместо ответа она поглаживает Катю по плечу, думая над тем, что со стороны родителей обесценивать выбор дочери не совсем правильно.

Им могут этого не простить. В любом случае, упрёки и сомнения прочно засядут внутри, ежедневно подтачивая самооценку.

Внезапно Лину осеняет, и она, порывшись в сумочке, достаёт влажные салфетки и зеркальце.

– Держи, приведи себя в порядок.

Катя еле заметно краснеет и принимается за дело, пытаясь выровнять всё ещё прерывистое дыхание. Помощь от свалившейся на голову новой знакомой удивляет и приятно согревает, вызывая желание продолжить общение.

И что с этим делать? Как ты себе это представляешь? Дай мне свой номер телефона? А не понянчишься ли со мной, пока лучшая подруга остывает под вентилятором? Или сказать прямо, при этом зажмурив глаза, чтобы не увидеть недоумение?

Катя тянется к людям безумно. Её отталкивают, используют и лгут в лицо, но она отряхивается и пробует снова и снова, не собираясь сдаваться. Этому её научила бабушка, наивность и доверчивость которой тоже не раз вылезала боком.

Лина, получив сигнал из космоса о бушующем рядом торнадо, вспоминает про запланированный поход по магазинам и, недолго думая, предлагает составить ей компанию.

Катя соглашается без раздумий.

Может, у неё получилось найти нового друга?

***

Антон смотрит на Аню и думает, что преданность во взгляде и немое обожание немного пугают.

– Ты бы смогла убить человека? – Ему стоит больших усилий скрыть утвердительную интонацию.

– Не знаю, может, в состоянии аффекта. А что? – Заглядывает в глаза любовнику и выгибается, максимально вкладывая в движение томность.

– Просто вопрос в голову пришел. – Тот отмахивается и, навалившись сверху, целует, заминая тему.

А у самого в голове прокручивается вчерашний разговор со знакомым невропатологом. Тот рассказывал про то, что психиатры стараются не давать номер телефона пациентам ни при каких обстоятельствах из-за того, что во время психоза и даже перед ним самым родным и понимающим человеком становится врач. И часто всё заканчивается одержимостью и преследованием (иногда молчаливым, а иногда и с активными действиями).

Антон смотрит в потолок, не моргая, и рассуждает сам с собой. Неустойчивость Аниной психики может сыграть с ней злую шутку, приведя когда-нибудь на скамью подсудимых. И это ярко продемонстрировала вчерашняя истерика из-за его поездки в другой город со старой знакомой.

Приступ ревности потух так же быстро, как и воспламенился. Но выброшенная с балкона рамка с фотографией, и вслед полетевшая купленная когда-то пепельница говорят сами за себя: никого кроме меня.

Ещё пару месяцев назад, злясь из-за размолвки с Линой, он быстро сближается с ней, уделяя всё свободное время. И немое обожание вперемешку с покорностью сносят напрочь его рациональность, выливаясь в отличный секс и последовавшие следом отношения. И он, в принципе, виноват сам, разрешая себе, закрыв глаза на последствия, пойти на поводу у собственного одиночества. А теперь нужно это всё разгребать.

Аня топчется на кухне, напевая себе под нос. Внешняя холодность Антона её совершенно не отталкивает, потому что она чувствует в нём потребность в восхищении и одобрении; чувствует желание быть принятым. И она ему в этом поможет, устранив все нежелательные помехи со стороны окружающих.

У неё получится ему показать, что их маленькая Вселенная – именно то, что ему нужно. Ну а если нет… Она не отпустит просто так ещё одного человека.

Аня шинкует капусту для салата и засматривается на блеснувшее лезвие.

В этот раз у неё все получится.

***

Игорь рассматривает лицо друга и, присев, кладет цветы на могилу.

«У тебя получилось».

Он, глядя на черно-белую фотографию, рассказывает про свою жизнь. Извиняется за то, что не оказался рядом, когда был больше всего нужен. И начинает описывать разные мелочи, аккуратно приближаясь к самому важному. Оно стоит за его спиной, сжимая в ладони тетрадь, без движения, проникнувшись атмосферой царящего вокруг спокойствия.

Игорь говорит про то, что влюбился и неожиданно для себя задумался про семью.

У Лины внутри всё обрывается. И дело не в однозначно странном для признания месте, а в том, что её подавляемые желания могут осуществиться.

Домашний уют. Совместный быт и заботы. Семья.

При этом у неё нет розовых очков. Она осознает, что у них может не получиться, но само понимание того, что есть шанс на любимого человека и место, где тебя любят и ждут – бесценно. За это стоит бороться.

Лина подходит ближе и, положив руку на мужское плечо, крепко его сжимает, максимально вкладывая в этот жест всю поддержку, веру и слова «я с тобой». Игорь вздрагивает и приходит в себя. Неуверенно лохматит волосы и, бросив, что будет ждать у выхода, уходит, оставляя двух дорогих ему людей наедине.

Лина вспоминает услышанную на кухне историю про парня и неудавшуюся попытку самоубийства. Ей хочется узнать, успел ли он почувствовать облегчение от удачной второй, или его сознание было полностью поглощено страхом напополам со страданием. Успел ли он почувствовать, что это та самая конечная точка, после которой всё становится блеклым и неважным? Успел ли обрадоваться?

Она с шумом втягивает в себя воздух и прощается, оставив тетрадь с милыми кудрявыми детьми на обложке вместе с частью себя, которая когда-то о подобном мечтала.