Хранитель слёз

– Тем не менее, она неслабо разозлилась, когда узнала, что мама ничего ей не оставила… – подметил Никита.

– Да, это точно. – Михаил поджал губы. – Но всё же странно… Она сама отказалась от своей доли. Собственноручно подписывала документы. А теперь почему-то злится… Думаю, где-то в глубине души она надеялась или, даже может, сильно желала, что мама сама сделает это – сама оставит ей половину квартиры. Но этого не случилось. И денег тоже не было в завещании.

– Что ж… – Никита задумался, осмысливая полученную информацию. – А теперь расскажите, пожалуйста, всё, что можете о тёте Свете. Я её почти не знал.

Нотариус кивнул, сел удобнее и стал говорить:

– Когда ко мне пришла Света, я сразу же заметил, что она опустошена. Да что там опустошена… измучена. По старой дружбе она обратилась именно ко мне, как к человеку, который может профессионально ей помочь в данном деле. Она хотела как можно скорее написать завещание. Я объяснил ей все детали и нюансы этого процесса, и мы принялись составлять документ. Она рассказала, что оставляет одну половину квартиры младшей дочери – Лизе, а вторую – племяннику.

Я заинтересовался таким решением и спросил её об этом. Тут она мне всё и поведала. А именно то, что боялась оставлять квартиру обеим дочерям, так как считала, что к добру это не приведёт. Она как будто предчувствовала конфликт между ними и всяческими усилиями старалась его предотвратить. Ведь одна из них намного слабее другой: и душевно, и физически. «Однако если оставлять квартиру только Лизе, то это и приведёт к самому крупному конфликту между ними», – предупредил я её тогда. Но она ответила, что пусть лучше так, чем несамостоятельная Лиза останется жить где-то на улице. Она очень переживала за неё…

Девочка с детства замкнутая, не разговаривает и жутко, просто до истерики боится снега. Зима – это то время, когда она по квартире-то ходит редко, а про улицу и вообще речи быть не может. О школе Лизе, конечно же, в отличие от своих сверстников, пришлось забыть. У неё было домашнее обучение, к ней приходили педагоги. Света работала в хорошей компании, и так или иначе ей удалось вырастить обеих дочерей в достатке. Мужа у неё, насколько я знаю, никогда не было… Вот. Что я ещё могу сказать?..

Про Соню она говорила мало. Старалась обходить эту тему стороной. Сказала лишь, что поступает так, чтобы спасти слабую Лизу. Что Соня может содержать себя сама, так как уже стала самостоятельной и взрослой. И ещё… Света говорила, что очень надеется на вас, Никита. Что когда Лизе будет угрожать что-то плохое, вы сможете её защитить и вывернуть напряжённую ситуацию в нужное, спасительное русло. На вас она возложила такую миссию. А я лишь передаю вам это.

Никита молчал, подперев подбородок руками. Его взгляд был направлен в стол. Михаил с сочувствием посмотрел на парня.

– Я понимаю, это необычно и неожиданно… Но так, и правда, лучше. К тому же, я смотрю, ты уже немного освоился в этой квартире, – осмотрев кухню и появившиеся здесь нововведения, сказал нотариус. – Ты – это лучшее, что может быть у Лизы сейчас.

«Он всё же перешёл на "ты"…» – вздохнул Никита. Та стена формальности, которую он усердно возводил перед Михаилом, треснула. А раз уж это случилось, подумал он, то, наверное, было бы неплохо разломать и все остальные барьеры. Чтобы не держать больше в себе неукротимые мысли, что рвались в эту минуту наружу.

– И правда, необычно это всё… – сказал Никита тихим голосом, слегка покачивая головой. – Постоянно кажется, что кто-то придёт и скажет, что всё это чья-то нелепая ошибка, и укажет мне на дверь. И тогда я, вновь собирая все свои вещи, буду обзванивать риелторов в поисках жилья. Только вряд ли я сейчас смог бы позволить себе риелторов – денег уже почти и не осталось. На работе пока не щедрятся молодым работникам, но говорят, что после Нового года, возможно, будет повышение зарплаты. У родителей просить – уже стыдно, если честно. Они, конечно, дай я им только намёк, сразу же пришлют нужную мне сумму, но я этого не хочу. Я уже способен сам зарабатывать… И у меня есть желание самому построить вокруг себя то окружение, которое я хочу видеть в своей жизни. Правда… порой мне кажется, что это почти невозможно.

– Почему же невозможно? – Михаил размешал сахар и положил ложку рядом с чашкой, всем своим видом показывая, что внимательно слушает.

Никита не мог не заметить этого.

– Ну, посудите сами, – продолжил он. – Если у меня нет богатых родителей и если я – как это мягко можно выразиться – провинциал, то в таком большом городе как Петербург мне будет сложно добиться наличия собственной квартиры, автомобиля и ещё зарплаты, удовлетворяющей более-менее мои потребности. Да, если у меня будет стабильный средний заработок, я могу приобрести квартиру в ипотеку и до конца лучших своих лет горбатиться не покладая рук, только чтобы выплатить этот долг перед банком. То есть квартиру-то я получу, но вместе с ней – и огромное чувство вины: я кому-то что-то должен.

С другой стороны, я могу этого элементарно не замечать и просто работать и платить долг банку, особо не расстраиваясь из-за нравственных мелочей. Но тогда большая часть моей зарплаты будет уходить на эту ипотеку, и мне, чтобы как-то оплачивать нужды в городе, придётся задуматься о куда более оплачиваемой работе. По принципу: если зарплата высокая – то и нечего беспокоиться. Но здесь открывается уже новый вопрос. А как найти такую работу, чтобы ещё и получать много, и при этом проявлять свои способности лучшим образом? Ведь очень часто, если у тебя нет влиятельных знакомых, то устроиться в хорошую фирму (я имею в виду именно в одну из самых хороших, где можно реально зарабатывать такую сумму, чтобы платить и за квартиру и, если хочется, за машину, да ещё и жить нормально) – практически невозможно. Там везде места уже забронированы.

Но можно пойти по другому пути: быть очень смелым и открыть своё собственное дело. Но и в этом случае нужен хороший вклад. Ведь создать и запустить производство – тоже затратный процесс. Тут вообще все пути обрезаются на самом только подступе к ним. И вот мне кажется, что некоторым людям просто не суждено жить так, как они хотят. Ведь для государства я, по сути, – пустое место. Мои интересы и желания попросту не учитываются. Я – никто, потому что у меня нет денег. И при этом я могу видеть, как кто-то – кто. И ещё какое Кто! – с деньгами, связями и хорошими возможностями. То есть государство обходит стороной тот факт, что я могу задумываться о своем ущербном положении перед другими и расстраиваться по этому поводу. Никого это, в общем-то, особо и не волнует.

Михаил несколько мгновений помолчал.

– Я хотел бы сказать, – начал он, – что, на самом деле, так было всегда. Но ты, Никита, как я погляжу, действительно умный парень и рассуждаешь очень даже здраво. Это вообще бесконечная тема в нашем обществе – как пробить себе дорогу в нормальную жизнь. Иногда для этого ничего не нужно делать, если имеются, как ты выразился, связи, богатые родители. Но бывает, что и просто везёт, как, например, тебе с этой самой квартирой. Это же везение, согласись? Раз – и у тебя своя жилплощадь в Петербурге. А скоро ещё появится неплохой капитал. Теперь тебе не нужно задумываться об ипотеке, теперь ты можешь переключиться на что-то другое.

– Так-то оно так, – проговорил Никита, но всем своим видом показывая, что не может согласиться до конца. – Но мне кажется, что даже наличие этой квартиры и хорошей суммы денег не сильно изменит мою жизнь… Тут всё зарождается от осознания собственного местонахождения в обществе. Если нет основы внутри, то и снаружи её не построишь. Хотя согласен – положение дел в моем случае очень даже позитивно изменилось. Правда, я просто не осознал этого. Скажу проще – я этого не заслужил и не знаю, смогу ли в полной мере принять такой подарок судьбы…

– Но разве те, у кого есть богатые родители, заслужили то, что у них есть? – удивлённо спросил Михаил. – Ведь это досталось им просто так.

– В том то и дело: у них есть осознание того, что они это заслужили, потому что они росли с этим с самого начала. Это их мировоззрение, что они на материальном уровне стоят выше других людей. В них с детства взращивается семя этого понимания, которое потом вырастает в огромное неприступное дерево, и его не так-то просто срубить.

– И ты хочешь быть как они?

– Ни в коем случае. – Никита покачал головой. – Я считаю, они в ещё более ущербном положении, чем бедные. Если нет осознания необходимости собственного движения, собственного развития, если человек стоит на месте и у него уже всё есть – то это болото. Но в то же время сплошные страдания из-за бедности – это тоже болото. Как не угодить в это с обеих сторон болото – вопрос для меня актуальный. Я нахожусь где-то посередине и боюсь, что вот-вот рухну в какую-то из этих половин.

– Как метафорично ты поставил эту ситуацию! – Михаил восхищённо улыбнулся. – Мне непривычно видеть людей в твоём возрасте, которые бы так рассуждали.

Никита давно ждал подобного момента, когда сможет выговориться. Именно эта тема не давала ему покоя всё последнее время.

– Хорошо. – Парень положил свои ладони на стол и встал. – С этой минуты предлагаю больше не разбираться во всех этих деталях, как и почему я здесь оказался. Я живу в этом доме и приглядываю за Лизой, раз этого хотела тётя Света. Родителям обо всём расскажу, когда поеду домой на Новый год. По телефону не объяснишь, что ты теперь владелец квартиры на пару со своей двоюродной сестрой, о существовании которой прежде и не знал…

– Молодец, – кивнул Михаил и снова улыбнулся. Но в следующую же секунду нечто примагнитило его взгляд. На кромке стола совсем мелко и криво было что-то высечено. Так, что и заметить-то практически невозможно. Однако дерево старательно хранило память прикосновения острого предмета. Два слова, точно крошечные шрамики. Первое:

Соня

А рядошком – зачёркнутое несколько раз:

Лиза

Не подавая виду, нотариус незаметно прикрыл клеёнкой эту область стола, приложил сверху свой локоть и задумчиво поморщился. За весь оставшийся день он ни разу больше не улыбнулся.

VII

На календари пришла зима. А вместе с ней – продолжение спокойной и размеренной жизни в квартире номер «50» в тихом петербургском дворе.

В первое декабрьское воскресенье Никита сидел в своей комнате за столом и сосредоточенно глядел на экран ноутбука. Пытался что-нибудь написать. Да, для того он и поступал на филологический, в надежде, что в будущем начнёт наконец-то писать свои книги. Но с последним у него почему-то всегда не складывалось: то времени не хватало, то просто не мог себя заставить начать. Лишь иногда выпадали редкие вечера, когда после просмотра какого-нибудь окрыляющего сознание фильма он вдруг чувствовал в себе что-то необычное – и садился сочинять.

До книги дело так и не дошло – бросал на полпути. Вернее, на четверти. Да что греха таить: даже до одной восьмой ни разу не добрался. Не мог придумать ни одной адекватной строчки кроме тех, что были написаны под воздействием минутного вдохновения.

Вот и теперь, сидя перед белым чистым экранным листом, он не понимал, о чём вообще можно написать. Вроде бы начнёт: вобьёт в текстовый редактор пару строчек, остановится, окинет их скептическим взором – и начисто удалит. Всё не то. Нужно что-то другое!..

После двухчасовой пытки своего воображения Никита наконец откинулся на спинку стула. И ещё раз перечитал сочинённое за сегодня. «Полный бред!» – вынес он вердикт, потянулся руками вверх и вздохнул. За окном мельтешил снег, закручиваясь и распыляясь во все стороны. Эта странная зима отличалась исключительной снежностью.

Никита зевнул и осмотрелся по сторонам. Невзрачные тускло-розовые обои с завитками… Пожалуй, во многом именно они делали эту комнату иной, выставляя её эдаким гадким утёнком. И не потому, что из-за отсутствия современного ремонта она выглядела чрезвычайной развалиной. Нет. Она была… вполне обычной. Никите такие комнаты были даже гораздо ближе по душе. Но сам факт непохожести её на своих собратьев зарождал в голове парня именно такую ассоциацию маргинальности.

Взять даже эту небольшую кровать… Во время сна его ноги постоянно выпирали и висели над полом. Вот к чему здесь эта кроватка? В других комнатах не найти слишком маленькой или неудобной мебели. Там всё как нужно. А здесь… здесь, вон, пустая деревянная полка из стены торчит: несуразная, неприметная, выцветшая. И рядом с ней, почти в самом углу, ещё какая-то побрякушка висит…

Никита прищурился.

Действительно, на гвоздике рядом с пустой полкой что-то было. Цепочка? Но отчего же он раньше её не замечал? Не признавал эту комнату своей?

Никита поднялся со стула, подошёл к полке и снял цепочку с гвоздика. Кажется, серебряная. На ней – крошечный крестик с распятым Иисусом Христом. Парень прищурился ещё сильнее. Откуда странное чувство, что эта вещь ему знакома?.. Впрочем, он мог и просто увидеть у кого-нибудь похожую, такое бывает. Но почему она висит тут?

Гипнотизируя цепочку ещё несколько мгновений, Никита вернул её на место. Затем устало повернулся к ноутбуку, бросил на него недоверчивый взгляд и, сокрушённо вздохнув, побрёл на кухню. Кухня – пожалуй, единственный верный и надёжный оплот спасения от любых капризов и кризисов жизни.

Никита сразу же принялся за приготовление кофе. Но не как обычно, а с помощью той самой желанной кофеварки, на которую он всё-таки не пожалел вчера последние деньги. Да, чёрт побери, он сделал это!

Лизу тоже угощу, решил парень, аккуратно засыпая кофейные зёрна в специальный отсек вверху электроустройства. Он бы уже и вчера это сделал, но пришлось провозиться с инструкцией, познавая все особенности своего приобретения. Дело в том, что в кофеварку была встроена кофемолка. И в чём инновация – все нужные процессы можно было запускать через приложение в смартфоне. И пока Никита разобрался со всем этим «ноу-хау», наступил поздний вечер. А предлагать кофе на ночь глядя, посчитал он, не совсем разумно.

Вынув из кармана мобильный телефон, Никита нажал на подсвеченную иконку с изображением кофейных бобов – и механизм ожил. Зёрна шумно завертелись под пластмассовым куполом. Никита, глядя на чёрный аппарат, с улыбкой тихонько произнёс: «Прогресс хренов».

Через несколько минут у него на подносе стояли две белые чашечки с горячим напитком, от которого исходил аромат свежемолотых зёрен.

«Есть в этом запахе нечто потрясающее! – размышлял Никита, взяв поднос на руки. – Какое-то открытие всеобъемлющего горизонта Нового Себя – совершенно иного человека, способного охватить Весь Мир таким же иным, не привычным ранее горячим чувственным объятием…»

Никита с самого детства был впечатлителен к запахам. Поэтому с годами научился истолковывать те образы, которые возникали при восприятии новых ароматов, и облачать их с помощью своих литературных способностей в подобные мысленные высказывания.

Но вот, допустим, писать об этом он почему-то не додумывался. Ему просто не приходило в голову, что именно такие детали, близкие ему, – это то самое, что и стоило бы использовать в своей прозе. Это и сделало бы её – его прозой. Индивидуальной, особенной и, что немаловажно, приятно близкой ему самому. Но он не думал об этом, а просто шёл в комнату Лизы с подносом в руках и надевал на свои ощущения очередные философские мантии.

Перед тем как войти к Лизе, Никита всегда стучался. Вот и теперь сделал три удара и лишь затем аккуратно вошёл в затемнённую шторами комнату. Девушка, укутанная пледом, из-под которого выглядывали только кончики её шерстяных носочков, сидела в кресле и что-то читала.

Как обычно, Никита положил поднос на столик перед ней.

– Что за книжка? – поинтересовался он.

В один миг в комнате установилась абсолютная тишина. Для Никиты подобная ситуация являлась уже вполне естественной. Ждать от Лизы мгновенного ответа было бесполезно. Если она что-то и отвечала, то это уже можно считать за достижение.

– Достоевский… – чуть слышно произнесла Лиза, опустив глаза.

– Ого! – улыбнулся Никита. – Достоевский – это серьёзно. А что за произведение?

И присел на корточки рядом с ней. Он уже не боялся смотреть ей в глаза, как раньше. Лиза же зрительного контакта по-прежнему избегала. Взгляд её мгновенно увиливал, точно скользкая рыбёшка от маленького мальчишки, отважившегося поймать её голыми руками.

Девушка медленно вытянула вперёд коричневую книгу, глядя при этом в другую сторону.

– Хм-м… «Бедные люди»… слышал-слышал, – кивнул Никита, осторожно взяв книгу в руки. – Но сам не читал. Это, кстати, самое первое опубликованное произведение Достоевского, ты знаешь? Он его в двадцать два начал писать, а закончил через год-полтора. Именно оно и стало отправной точкой его литературного успеха. Уже в двадцать два начал свои шедевры писать!.. Мне вот сейчас тоже двадцать два, а я ни в одном глазу не Достоевский. Эх… И скорее всего, никогда им и не…

– Он скоро придёт за тобой, – совсем тихо перебила Лиза.

– Кто?

– Достоевский.

– Прости, кто?..

– Достоевский.

– Какой ещё Достоевский?

Лиза бегло бросила взгляд на книгу в руках Никиты. Парень ещё раз глянул на обложку.

– Фёдор Михайлович?..

– Угу…

– Ничего себе… И что же ему от меня надо?

Лиза замолчала. А Никита замер. Воздух будто потяжелел, сгустился и стал давить ему на перепонки. Девушка вдруг откинула плед, медленно поднялась с кресла и перелегла на кровать, накрывшись одеялом.

Это могло означать лишь одно – разговор окончен.

Но Никита продолжал сидеть на корточках перед креслом, словно парализованный. Уставившись на лежащую Лизу, он возвращал в сознание её слова.

«За мной придёт… Достоевский? Это что вообще такое? Какая-то странная шутка? Или, может, издержки хионо… как её там… фобии? Или просто малость переборщила с классикой?.. У меня такое тоже в университете было, на первых курсах, читал, пока кровь из глаз не сочилась. Но зато я получил образование. А что же с ней? Вдруг это опасно? Может, у Михаила спросить? Хотя… он ведь тоже не служба вечной психологической поддержки. Конечно, говорит, что всё сделает, с чем нужно, поможет, но ведь понятно, что постоянное отвлечение от своей собственной жизни – никому не будет по душе».

Никита привстал, осторожно, чтобы не обжечься, взял свою чашку с кофе и неохотно двинулся к двери. Правда, перед самым выходом в надежде всё же обернулся к кровати. Но Лиза лежала лицом в другую сторону и видеть озадаченного Никиту не могла. Он постоял так ещё несколько секунд и вышел.

Спустя час в дверь квартиры раздался громкий стук.

* * *

Никита отвёл взгляд от ноутбука. Это ещё кого принесло, подумал он. Нотариус?.. Прибыл по мановению недавней мысли? Но он не говорил, что собирается навестить их. Да и с недавнего его визита прошло совсем мало времени.

Может, Соня? Ну, это уж совсем непреодолимая загадка. Кто ж её знает, эту Соню и что у неё вообще на уме.

А может быть, это…

ТУК-ТУК-ТУК!

Никита неторопливо вышел из комнаты. Словно шпион, он подкрался к прихожей, встал у входной двери и, не дыша, заглянул в глазок. Размытые очертания человеческой фигуры. Ни черта не разглядеть.

ТУК-ТУК-ТУК!!

Холодными пальцами парень коснулся ручки двери. Сердцу его стало так тесно, что оно будто принялось бесконечно расширяться, выдавливая наружу грудную клетку. Спрашивать, кто там, Никита не решался: во рту пересохло так, что единственное, что он смог бы сейчас из себя явить – это лишь жалкий приглушенный хрип.

ТУК-ТУК-ТУК-ТУК-ТУК!!!

Никита с силой закусил нижнюю губу. Вобрав в лёгкие воздуха, он задержал дыхание и… повернул ключ в замке. Тишина в это мгновение зазвучала грандиозным по своему размаху оркестром. Всё Сущее замерло, чтобы узреть, что сейчас произойдёт в этом подъезде панельной питерской девятиэтажки.

Никита медленно толкнул дверь навстречу неизвестному…

VIII

– Здрасьте! А Никита здесь живёт?

Застывший Никита оглядел с ног до головы рыжеволосую девушку лет восемнадцати. И, когда твёрдо убедился, что Достоевским она быть не может, расслабленно выдохнул и вдруг даже прыснул со смеху.

– Здесь, а что?

Незнакомка, в чёрной футболке, зауженных джинсах и с цветными татуировками на обеих руках, увидев сдерживаемый хохот Никиты, слегка приспустила плечи и улыбнулась.

– Сказать по правде, я и так знаю, что Никита – это ты, – продолжила она весёлым голосом. – Потому как другого молодого человека с таким именем здесь быть и не может.

– А зачем тогда спрашиваешь?

– Сама не знаю. – Девушка пожала плечами. – Наверное, из вежливой наивности. Так ведь принято: быть немного глуповатым при знакомстве, даже если видишь очевидные вещи. Не могла же я тебе в лоб сказать: «Привет, Никитос!» Это было бы неловко, ведь ты же меня совсем не знаешь. Вот и приходится иногда идти обходными путями, прощё говоря – тупить: «Здрасьте, а здесь такой-то проживает? Ах, здесь, да? Ну, сла-а-авно! Давайте знакомиться!» Уловил? – Девушка улыбнулась ещё шире.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.