Полная версия
Rattus Sapiens, или Крыса Разумная
Девушка осторожно высунулась и увидела, что с той стороны к потрескавшейся коре привалилась фигура в лиловой сутане, сжимающая в руках знакомый всему Крысиному гнезду посох с серебряным навершием в виде кусающейся головы. Тип в лиловой сутане дремал и беззаботно похрапывал.
– Муровер! – сгоряча взвизгнула девушка. – Это ты собирался венчать меня с этим толстым Гнилозубом? Это ты приговорил всех нас к утоплению в Темной бездне? Да как ты после этого можешь вот так вот спокойно лежать и похрапывать?
Она вырвала посох из его рук и изо всех сил принялась колотить тяжелым серебряным навершием по бокам спящего. Тот заворочался, повернулся к ней и удивленно раскрыл глаза. Белянка, как раз замахнувшаяся, чтобы двинуть его по голове со всего размаха, удивленно вскрикнула и замерла.
Под неумело натянутой лиловой шапочкой красовался выбеленный солнцем череп огромного суслика. Из-под костяного оскала на нее глядело незнакомое лицо, поросшее густой черной шерстью. Нестриженые усы топорщились и торчали, как будто хозяин ни разу в жизни их не расчесывал. Воинственные узоры, намалеванные самодельными белилами, покрывали не только лицо, но и голое тело, видневшееся под сутаной.
– Ты кто такой? – ничего не понимая, воскликнула девушка.
– А-ой! – увидев белую крысу, завопил незнакомец.
Белянка кинула в него посохом и бросилась наутек. Незнакомец на лету подхватил тяжелую серебряную голову и пустился за ней. Выбежав из-за дерева, он заметил болтающуюся по земле веревку с распущенной петлей на конце, и издал горестный вопль.
На этот вопль откликнулись такие же голоса в зарослях, которыми были густо покрыты окрестные склоны. Из кустов и перелесков начали выскакивать черношерстые крысы. Вместо тканых бриджей, сорочек и камзолов тела их были прикрыты одними набедренными повязками, а на головах вместо шляп красовались плетенки, похожие на смешные раскрашенные конусы. В руках они сжимали дубинки и копья с наконечниками из рыбьих костей.
Горы в один миг покрылись несущимися черными точками, которые со всех сторон окружали Белянку. Увидев их, она побежала к выходу из лощины, но у нее на пути возникла фигура могучей и толстой аборигенки, чье обвислое брюхо переваливалось через плетеный пояс. В зубах воительница сжимала деревянную курительную трубку, попыхивающую огоньком. Белянка налетела на нее и со всего размаха хлопнулась о ее безразмерный живот.
– А-ой! От нас не убежишь, будь ты хоть диким опоссумом! – захохотала аборигенка, протягивая к ней когтистые лапы.
Ее голос был хриплым, а слова она выговаривала со смешным акцентом, делавшим ее речь едва понятной. Белянка шлепнулась на траву и вскочила, но было уже поздно. Десятки лап тянулись к ней со всех сторон. В мгновенье ока она оказалась спутанной по рукам и ногам. Вырываться было бесполезно: ее держали так крепко, что она едва могла шелохнуться.
– А где наш олень, которого мы собирались принести в жертву летучему упырю? – с изумлением спросила аборигенка, выпустив из пасти целое облако дыма.
– Она его отвязала и прогнала! – выкрикнул раскрашенный тип в лиловой сутане.
Толпа туземцев разразилась возмущенными воплями. Белянку начали тормошить, причиняя ей боль.
– Тише! Не рвите ее на куски! Это вам не печеный тапир, – распорядилась толстая воительница. – Нынешней ночью упырь прилетит в наш поселок. Ему все равно, из кого сосать кровь. Если он не найдет жертвы, то примется за нас. Эта чужестранка помешала нам от него откупиться. По заведенному обычаю она сама пойдет на корм демону-кровопийце!
Толпа туземцев издала торжествующий крик.
Упругие и тугие лианы извивались, как длинные змеи. Чтобы сплести из них отдаленное подобие веревки, Тихоне пришлось разодрать кожу на пальцах и обломать пару когтей. Зато теперь он мог накинуть эту веревку на нос ялика и подтянуть его к берегу.
Пока он возился, по мокрому песку у него за спиной пробежало черное существо, бултыхнулось в воду и в несколько взмахов добралось до ладьи. Тихоскок замер, навострил ушки и насторожился. Однако ничего подозрительного вокруг себя не увидел: все так же колыхались пальмы под порывами жаркого южного ветра, все так же нещадно палило солнце, и все так же шумел прибой, окатывая берег пеной. Подобравшись к пенистой кромке воды, он заметил следы задних лап с длинными коготками.
– Ничего себе, это у меня когти так отрасли? – сказал он вслух. – Давненько я их не стриг!
Он разбежался и лихо метнул петлю в сторону покачивающейся на волнах ладьи, но тяжелая лиана не пролетела и половину пути. Он повторил попытку, и снова с тем же результатом.
– Деваться некуда, опять придется лезть в воду! – пробормотал он, взял петлю в зубы и поплыл.
Ему пришлось как следует побарахтаться, прежде чем удалось вцепиться в борт ялика. Он подтянулся на руках и полез внутрь. Неожиданно со дна приподнялось неведомое существо, покрытое черной шерстью. В лицо ему глянула страшная рожа, раскрашенная боевыми узорами.
От неожиданности Тихоня отшатнулся и плюхнулся обратно в лагуну. Вода залила ему глаза, и он начал тонуть.
– Сила дня, сила ночи! – завопил он, выплевывая соленую воду. – Помоги мне!
Чьи-то цепкие лапы подхватили его и потянули к берегу.
Ветрогону пришлось излазить все побережье, прежде чем он отыскал весла, выброшенные волнами на прибрежную гальку. На его счастье, оба весла оказались целы – с них прошилось только счистить тину и водоросли. Водрузив их на плечо, мореход направился к остову разбитой бригантины, весело напевая под нос:
Я под парусом черным проплыл сто морей
Эй, трактирщик, покрепче мне пойла налей!
Я давно не бывал на твоем берегу.
О драконах и бурях спою, как смогу.
Мертвых стражников у корабля было не видно. Там, где они лежали раньше, виднелась свежевырытая могила, над которой вместо надгробия был установлен сломанный штурвал. Колыхался траурный белый флажок с черной лентой, поднятый над обломком мачты, воткнутой в песок.
Сквозь дыру в борту бригантины доносилась возня. Ветрогон спрятался за корму и перевязал потуже бандану с белыми черепами, чтобы она не слетела в самый неподходящий момент.
Из трюма на палубу выбрался здоровенный крысомуж в сияющей медной кирасе. Он с трудом поднял сорванную волной пушку и принялся устанавливать ее на борту. Дело давалось ему непросто: корабль перекосился, и палуба сильно накренилась, так что передвигаться по ней приходилось, цепляясь за остатки рангоута.
Вслед за пушкой крыс в кирасе поднял на палубу несколько ядер и мешок с порохом. Ветрогон тихонько вскарабкался по корме и подтянул за собой весло.
Удержаться на наклонной поверхности оказалось непросто, шкипер шлепнулся и заскользил вниз по палубе. Кирасир удивленно поднял голову и зашевелил холеными усиками. Его гладкая бурая шерсть встала дыбом, и он ощетинился.
– Твердолоб, отойди от пушки! – завопил шкипер, съезжая прямо к нему по наклону.
– Еще чего! – грубо ответил тот, и принялся совать ядро в черное жерло.
Ветрогон налетел на него и со всего размаха въехал пяткой охраннику в грудь. Медная кираса выдержала удар, однако сам начальник стражи не удержался и кубарем покатился вниз, к зарывшемуся в песок носу корабля.
– Ах, ты так? – взревел он, и начал карабкаться обратно.
Но Ветрогон ловко двинул его веслом по голове, отчего медный шлем издал жалобный звон. Твердолоб снова скатился по палубе и дал деру. А мореход деловито принялся закреплять пушку и засыпать в нее порох.
Он как раз заталкивал в жерло ядро мокрым шомполом, когда начальник стражи вернулся, и не один. Из-за его кирасы, пускающей солнечные зайчики, выглядывал Гнилозуб. Черные глазки магистра испуганно бегали по сторонам, а обвислые усики нервно дергались. За толстый бок Гнилозуба придерживался еще один крысомуж в рваной льняной сорочке и коротких подштанниках.
– Бизань-дерезань! – расхохотался мореход. – Какое важное начальство пожаловало! Магистр, ваш авторитет, как и туша, весит больше всего городского правления. А кто это прячется за ваши трясущиеся бока? Неужели его святейшество? Епископ, вас не узнать без сутаны и посоха. Где вы их потеряли?
– Зря издеваешься, изгой! – со злостью взвизгнул Гнилозуб. – Именем магистрата Крысиного гнезда приказываю тебе сдаться, иначе ты будешь объявлен мятежником и пиратом!
– Так вы уже приговорили меня к утоплению, и без всякого магистрата! – ответил мореход, разворачивая жерло пушки в их сторону. – В ваших лапах закон – что дышло, куда хотите, туда и воротите.
– Я десять лет был судьей, и знаю закон! – возразил Гнилозуб.
– А где проходило заседание твоего суда? – не на шутку рассердившись, выкрикнул Ветрогон. – Кто был моим адвокатом, и какое решение вынесли присяжные?
Гнилозуб раскрыл рот, чтобы ответить, но не нашел слов и захлопнул челюсти, щелкнув зубами. Вместо него заговорил Муровер. Голос епископа был тягучим и вкрадчивым:
– Ветрогоша, не вспоминай об обидах. Восемь мудрых всем нам шлют и радости, и печали. Лучше подумай о будущем. Как ты будешь жить дальше с обвинениями в пиратстве? До конца твоих дней над тобой будет висеть угроза ареста и казни. Загладь вину: отвези нас домой, в Крысиное гнездо, и я отпущу тебе все грехи! Ты ведь знаешь, что это в моей власти!
– А в моей власти пальнуть в вас из пушки! – огрызнулся Ветрогон.
– Да что с ним разговаривать? В атаку! За мной! – не выдержал Твердолоб и полез по палубе вверх.
Гнилозуб и Муровер устремились за ним. Однако толстый магистр едва мог приподнять свою тушу, а епископ не торопился в драку, оставляя ее начальнику стражи. Но Твердолоб и один был опасным противником. Он подбирался все ближе и ближе, а Ветрогон все никак не мог высечь искру отсыревшим огнивом.
Твердолоб уже поднялся перед ним во весь рост и воздел лапы вверх, чтобы наброситься всей своей массой. И только тут Ветрогону удалось наконец поджечь порох. Из жерла пушки вылетело облако сизого дыма. Раздался оглушительный хлопок, кирасир опрокинулся на спину и заскользил по палубе вниз, сметая по дороге магистра с епископом. Все трое, несколько раз перекувыркнувшись, перелетели через нос бригантины и зарылись в песке.
Из жерла пушки выпало черное ядро, с грохотом ударилось о деревянную палубу и покатилось вниз, прямо к ним.
– Сейчас нас накроет! – визгливо вскрикнул Гнилозуб, привстал на четвереньки и бросился наутек.
Епископ, не оборачиваясь, припустил за ним.
– Отставить бегство! – попытался остановить их охранник. – Вы что, не видите? Выстрела не было! Порох сырой!
Но магистр с епископом его даже не слушали. Помедлив немного, Твердолоб обернулся к шкиперу, погрозил кулаком и сказал:
– Я с тобой еще поквитаюсь!
И не дожидаясь ответа, трусцой побежал за своими товарищами.
Первый раз в жизни Белянку несли на руках. Сначала она вырывалась и даже пыталась кусаться, но когда за лесистым холмом показался поселок, состоящий из нескольких десятков хижин, она успокоилась.
На пыльной площади перед самой большой хижиной, украшенной гирляндами листьев, ей устроили настоящее чествование. На голову вместо помятой косынки возложили пышный венок из фиолетовых цветов. Белую шерстку натерли растительным маслом, от которого исходил пряный аромат.
– Вы что, принимаете меня за богиню? – пискнула девушка. – Наверное, вы никогда раньше не видели альбиносок? Но у нас в Крысином Гнезде все горожане ходят с шерсткой разного цвета: у кого-то она светлая, у кого-то темная.
– Тебе будет оказана великая честь, – заверила ее толстая туземка с курительной трубкой во рту.
Незнакомец в епископской сутане приблизился и запустил лапы в густую черную шерсть своей подруги. Предводительница туземцев заржала, как лошадь, и ловко щелкнула его по костяному черепу, сбив набок лиловую шапочку.
– Это Неистовый Сусл, мой муж, – сказала воительница. – Он отведет тебя в обитель великих Предков.
– Я встречусь с предками? – испуганно пропищала Белянка.
– Самих предков ты не увидишь, – заверила ее предводительница. – Они ушли жить под воду. На суше остался только их древний храм. Но и в нем тебя ждут такие встречи, которых ты не забудешь.
Воины племени дружно расхохотались. Они тут же затеяли зажигательную пляску и запели:
– Спасибо Огненной Глотке за то, что нашла нам новую чужестранку! А-ой! Теперь крылатый упырь не рассердится и не прилетит, чтобы высосать нашу кровь!
Толстая туземка довольно улыбалась и попыхивала трубкой. Ее муж неловко взмахнул широким епископским рукавом, и Белянку снова подхватили на руки и понесли из поселка.
Тропинка в джунглях заросла травой – как видно, пользовались ей нечасто. Заросли расступились, и Белянка увидела сооружение, какого не могла даже вообразить. Перед ее глазами уходила ввысь огромная пирамида, сложенная из гладко отесанных камней. По тому, какими ветхими выглядели ее склоны, как они заросли многолетними мхами, какими выщербленными и оббитыми были тяжелые камни, можно было понять, что построена она была в незапамятные времена.
Оказавшись вблизи этого гигантского сооружения, туземцы притихли. Они перестали петь и плясать, и даже Огненная Глотка опасливо выбила свою трубку, прекратив пускать дым изо рта.
Белянку опустили на ноги посреди площади, вымощенной гладкими плитами. В ее середине высился обелиск, вокруг которого широким кольцом были разложены каменные изображения знаков зодиака. Тень от солнца срывалась с острой верхушки обелиска и падала на эти знаки, медленно переползая с одного на другой.
– Это солнечные часы? – удивилась Белянка. – Кто их построил?
– Никто не строил, – ответила Огненная Глотка, пыхнув трубкой. – Они тут были всегда.
Белянку подвели к высокой каменной арке, тяжелые своды которой утопали в темноте. Неистовый Сусл подтолкнул ее посохом в длинный коридор, уводящий в глубину пирамиды.
– Ступай, белая няшка! Кое-кто тебя там уже ждет! – скривившись в улыбке, велел он.
– Кто меня может там ждать? – с любопытством спросила Белянка.
Все затихли и смотрели на нее с ожиданием.
– Ну ладно, ради вас я пройдусь! – заявила Белянка, и пошла по дорожке, изящно ставя ножку, чтобы показать этим дикарям, какой красивой бывает походка у цивилизованных крыс.
Со всех сторон ее окутал пещерный мрак. В глубине пирамиды было сыро и холодно. Неожиданно камни у нее под ногами разъехались в стороны, и она провалилась вниз, в непроглядную тьму. Кубарем прокатившись по крутым ступеням, она уткнулась носом в сырой мох, покрывший жесткий пол. Каменные створки над ее головой снова сомкнулись, скрыв последние отблески света.
– Где я? Куда вы меня бросили? – возмущенно заголосила она.
Однако радостное улюлюканье туземцев до нее уже не доносилось. Белянка метнулась в угол темного каменного мешка, в котором она очутилась. Откуда-то из темноты доносился звук падающих в лужу капель. Пахло затхлой плесенью и застоявшимся перегноем. Белянка зашевелила усиками, пытаясь нащупать дорогу, но едва она сделала шаг, как под ногой что-то хрустнуло. Она пошарила по полу ладонью и обнаружила чей-то череп с обглоданными костями.
– Выпустите меня! – жалобно заголосила она. – Что я вам сделала? За что вы так со мной?
Но ей никто не отвечал. Дикари удалились, их песен и хохота больше не было слышно. Белянка съежилась, забилась в угол и от беспомощности разрыдалась.
Глава 4. Дымчатая рысь
– Нужно было показать этому пирату в бандане, кто в море хозяин! – громко сетовал Гнилозуб, продираясь сквозь заросли шипастых цветов. – Твердолоб, почему ты не осадил его? У тебя же кираса! Что он тебе сделает?
– Он стрелял в меня из пушки, – нехотя ответил охранник. – Устав не велит подставляться.
– С сырым порохом много не настреляешь! – не унимался магистр. – Чудо, что пушка не утонула. Нам нужно сматывать удочки поскорее. Этот остров не для цивилизованных горожан, как мы с вами. Чую, нас тут живьем сожрут. Посмотрите, какие вокруг хищники! Так и рыскают. Тут и птицы, и змеи. И на помощь звать некого – местные аборигены еще страшнее зверей.
– Наш бургомистр совсем мышей не ловит, – заметил епископ, плетущийся в самом хвосте. – И пиратов расплодил, и за чернью не следит. Если за нами наблюдают Восемь Мудрых, то они его не одобрят. Нам давно нужен другой правитель. Порешительнее и пожестче.
Гнилозуб навострил ушки, но не показал, что ему интересно.
– Пиратов искоренить – раз, – начал перечислять Муровер. – Чернь приструнить – два. И закрыть наконец этот омерзительный университет, этот рассадник безнравственности и вольнодумства – три.
– Я бы вас поддержал, ваше святейшество, – тут же откликнулся Гнилозуб. – От студентов одни неприятности. Но что поделать – им благоволит бургомистр. Не заменив его, мы ничего не добьемся.
– Истину молвите, чадо мое! – с энтузиазмом начал размахивать оборванными рукавами Муровер. – Городом должен управлять кто-нибудь понадежней. Допустим, Верховный Магистр. Или еще лучше – Деспот. Кто еще осмелится запретить горожанам их разнузданные песни и пляски? Кто еще прикроет их злонамеренные театральные постановки, в которых они насмехаются над отцами Гнезда? Будьте уверены, магистр – если вы захотите стать Верховным Деспотом, то Святая Инквизиция окажется на вашей стороне.
Они оба остановились, переглянулись хитрыми бегающими глазками и одновременно уставились на Твердолоба. Охранник смущенно покашлял в кулак и потер усы.
– Но ведь такая диспозиция, вроде как, не по уставу? – нерешительно спросил он.
– А ты, друг мой, не хочешь стать генералом? – вкрадчиво произнес магистр. – К такому чину полагается загородное поместье и персональная пенсия по выслуге лет.
– Поместье? Наконец-то! – гаркнул охранник. – Я давно мечтал зажить барином. Да и генеральское жалованье мне не помешает.
– И ты думаешь, Серобок тебе все это даст? – с неподражаемым сарказмом спросил Гнилозуб.
– От этого болтуна не дождешься… – протянул Твердолоб.
– А вот я – дам! Конечно, если займу высший пост, – заверил магистр.
Кирасир задумчиво натянул ус на палец и покрутил его.
Под вывороченным корнем пальмы, поваленной ураганом, устроила для своих котят логово дымчатая рысь. Котят было трое, они тянули вверх свои подслеповатые мордочки и постоянно пищали, требуя еды. Однако с добычей на острове было туго: жирные копибары в мелких ручьях почти перевелись, макаки на ветках принимались истошно орать при малейшем колыхании листвы, а птицы вспархивали, едва завидев вдалеке хищника. Матери приходилось часами караулить жертву у тропинки в джунглях, ведущей к заброшенной пирамиде. Ее пятнистые бока сливались с буйной растительностью и терялись среди сплетения ветвей и листьев, кисточки на ушах, похожие на пушистые цветки, подрагивали при каждом шорохе, а большие глаза с круглыми зрачками замирали каждый раз, когда на земле становилось заметно хоть какое-то движение.
На этот раз рыси повезло: по тропе на нее надвигались сразу три жертвы, да еще такие, о каких можно только мечтать. Они вели себя неосторожно, громко хрустели ветвями и подавали голоса, не скрываясь, так что почуять их можно было издалека. Особенно привлекательным казался толстый бурый грызун, от которого пахло сыром, копченой грудинкой и жареным салом. Он едва переставлял задние лапы, тяжело дышал и поминутно стирал со лба пот. Еще один экземпляр в болтающихся подштанниках и рваной льняной рубахе показался охотнице слишком тощим, а на третьем и вовсе виднелась какая-то броня, подозрительно поблескивающая под лучами солнца.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.