Тайный агент

– Врёт!

– Чего ты так на Лёньку взъелся? Вроде бы ваши пути не пересекаются. Что не поделили?

Командир хмыкнул.

– Делить? Попробовал бы что-то моё взять! Убил бы я его на месте. Но, смотрю, оборзел пацан: Артиста убил.

– Почему ты так решил? Есть доказательства?

– У него была причина.

– Какая? Что, успели уже повздорить? И потом, кто Артист – и кто этот Лёнька– доходяга?

– Помните, Артист хвастался, что убил отца врача, который его оперировал и спас ему жизнь?

– Ну?

– Так вот, наш Лёня и есть тот врач.

– Не может быть! …Как мир тесен! Выходит, Лёня знал, что Артист убил его отца, и стал преследовать – к нам специально устроился. Так, что ли?

– Выходит, так, – командир кивнул.

– Нет. Не может быть. Откуда Лёня мог знать, что Артист убил его отца. И вообще, откуда сам Артист знает, что убитый им священник – отец Лёни. Чертовщина какая-то получается. Полиция Артиста не вычислила, а Лёня прямо Шерлок Холмс? Вычислил, нашёл и убил! И ты в это веришь?

– Может, это всё при нём происходило? Хотя, вряд ли, Артист свидетелей не оставил бы.

– Это точно. Свидетелей он не оставил бы. Артист умён, хитёр и осторожен. … Погоди, погоди… Я припоминаю: при моём первом разговоре с Лёней он сказал, что недавно похоронил отца. Выходит, всё-таки он не случайно у нас оказался.

– А я о чём! Артист, как его увидел, прямо опешил. Чего, говорит, этот доктор у вас делает? Я говорю: работает, Николай Фёдорович привёз. Он вроде как успокоился. А потом мне всё и рассказал. Якобы, Лёня и есть тот самый доктор, который ему жизнь спас, а он убил его отца.

– Да, пригрели на своей груди змею… Что Лёня ищет убийцу отца – это возможно. Но как он Артиста вычислил? Вот загадка! Зачем вообще Артист к Лёньке пошёл, не знаешь? Заболел, что ли?

– Нет. Он мне совсем другое сказал. На брудершафт хотел с ним выпить. Говорит, один раз вокруг пальца обвёл его – и второй раз обведу. Мы, говорит, ещё с ним друзьями будем. Изворотливый сучёнок и наглый был, хоть о покойниках плохо не говорят.

– Что значит: вокруг пальца обвёл? Выходит, они уже встречались?

– Не знаю. Но похоже на то. Артист нам просто не всё рассказал. И я, дурак, не спросил. Кто думал, что его убьют?

– Всё-таки, думаешь, Лёня убил его? Может, Артист в разгул подался. С него станется.

– Убил. Я чувствую, – командир не сказал, что в санчасти находится Коля, в силе и смелости которого он нисколько не сомневался.

– Чего ты заладил: убил да убил, – начальник лагеря вдруг стал раздражённым. – Такое даже представить невозможно. И я, дурак, у тебя на поводу иду. Что Лёня, бандит какой? Не пори чушь! И Клаве я верю. Мы с ней здесь пять лет. Надёжная баба. В загул Артист подался, и не морочь мне голову.

– Чувствую я, что Артиста убили. На спор могу даже пойти!

– И потом, возможно просто случайное совпадение. Ты что, вообще этого не допускаешь? Я ведь Лёню лично на работу принимал. Он в училище собирался устраиваться. Я тогда ещё, помню, спросил, чего из города – он в Благое работал – к нам в глушь приехал. Вот тогда-то он мне про отца и сказал, что, дескать, недавно его похоронил. Я поверил. Думал, горе у парня, решил обстановку сменить. А почему нет? Вполне возможно. Я ведь сам, когда отца похоронил, поверишь, жить не хотел. Мы с отцом не разлей вода были. Ну да ладно, не о том речь. Одним словом, это я его сюда переманил, а так бы он в училище работал, где об Артисте слыхом не слыхивали. Значит, они не знакомы. Документы его у меня.

– Чувствую я, нутром чувствую, что Лёнька его убил, – командир настаивал на своём.

– Фу ты, заладил! Мозгами пошевели. Не мог он сам на такое пойти, не верю. Физически он слабее Артиста в сто раз. И вообще, какого чёрта Артист к нему попёр? Я ведь его предупреждал, чтобы соблюдал конспирацию. Болван. ….. Ну а если представить невообразимое, и Лёнька его действительно убил, я с него семь шкур спущу. Живым закопаю, – лицо начальника лагеря стало багровым от злости. – Артист у нас на весь золота был. Где я теперь такого отыщу? Сука!.. Убью! Даже не знаю, как мы без Артиста.

Начальник лагеря распалялся всё больше и больше, а это означало, что достанется всем. Командир, опасаясь, что тот узнает о Коле с Сергеем, тут же пошел на попятную.

– Николай Фёдорович, может, действительно Артист в разгул пошёл. Помните, он в прошлую зиму, почти два месяца пропадал? Телефон так же отключён был.

– Я тоже так думаю, – начальник лагеря сразу же поддержал командира, радуясь, что и тот так считает, а, значит, ничего страшного.

Потеря Артиста для лагеря была катастрофой. Все пять лет, которые существовал лагерь, они не знали проблем с людьми, потому что Артист бесперебойно снабжал их подростками. Этот невысокий, худой парень был сиротой. На своей шкуре испытав все тяготы неустроенной жизни, он научился превосходно разбираться в психологии подростков. И теперь, шныряя в округе в поисках ребят, он близко не подходил к компаниям подростков. Ему было известно, что вожак такой группы всегда бывает очень хорошо осведомлён об обстановке в стране, правилах жизни в социуме, и членам его группы было весьма опасно сообщать заведомо ложную информацию.

Артист всегда выискивал одиночек, которые уже своей обособленностью сообщали ему о наличии у них серьёзных проблем, в решении которых он и вызывался помочь. Хитрый, как лиса, он умело использовал человеческую природу, входил в доверие и, как результат, человек оказывался в лагере. Артиста совершенно не интересовала дальнейшая судьба подростка: то ли от того, что ему было не знакомо слово «сострадание», то ли потому, что он был игрок по природе. Каждое задание он воспринимал как партию в шахматы. Он продумывал план действий, направление поиска. Всегда делал пробный выход, чтобы выяснить подводные камни, расставленные ловушки, затем только выстраивал собственную комбинацию выигрыша. Вот почему исчезновение Артиста начальник лагеря воспринял как трагедию. Потеря такого работника действительно ставила под угрозу существование лагеря вообще. Но надежда умирает последней, и потому начальник тешил себя мыслью, что всё ещё образуется.

– С ним такое бывало и не раз. Телефон отключит и гуляет. Придёт – по шеям надаю. Сколько раз ему говорил: телефон ни при каких обстоятельствах не отключай. Опять отключил! Знает, что мы без него как без рук…. Подождём. Может, объявится. Бывало, на месяц пропадал. Ты адрес его подруги не знаешь?

– Нет. Артист скрытным был.

– Горячку пороть не будем. Не мог Лёня убить. Не трогай его пока. Куда он денется? Все его документы у меня. Каких–то три, четыре недели осталось. Надо партию сдать, потом разберёмся. Понял? – начальник лагеря строго посмотрел на командира.

– Всё, иди. Да …ещё раз напоминаю: товар портить нельзя. Мы аванс уже взяли. С теми ребятами шутки плохи. Смотри у меня!

Командир молча вышел из кабинета. А выйдя на улицу, грязно выругался.

«Товар не порти!» – он старался голосом походить на командира. – Попробовал бы сам из этого дерьма солдата приличного сделать! Суки, все учить лезут! А этот докторишка у меня ещё поплачет. Ещё не родился человек, который меня вокруг пальца обвёл. Я тебя, гниду, насквозь вижу. Это ты убил, а Коля тебе помог. Ну, ничего, я до тебя доберусь. Дай время. Пацанов сдадим – ты мне за всё ответишь.

  А Лёня, между тем, как только за командиром закрылась дверь, схватив брюки, прошёл к раковине и, положив в неё брюки, поджёг их. Он с удовольствием смотрел на огонь и, не замечая дыма, радовался как мальчишка, ощущая себя разведчиком, которому едва удалось избежать провала. Когда же он вошёл в свою комнату, то увидел перевёрнутый матрас. Его сердце тотчас ушло в пятки. Он с ужасом осознал, что телефон Артиста командир взял с собой и уже наверняка направляется к начальнику.

– То, что у тебя было под матрасом, … у меня, – Лёня вздрогнул от страха – так тихо подошла медсестра Клава.

   Увидев бледное лицо врача, она, чуть улыбаясь, доброжелательно добавила.

– Сохранней будет, – женщина повернулась и вышла из комнаты.

   Лёня до того был удивлён сказанным медсестрой, что у него подкосились ноги, и он едва не упал. Опустившись на кровать, он минут двадцать приходил в себя от услышанного. В голове крутилась одна единственная мысль: медсестра всё знает, что делать? Не придумалось ничего стоящего, и ему ничего не оставалось делать, как, положившись на судьбу, жить дальше.

   Лишь вечером Лёня сообщил Коле о приходе командира.

– Я ему сказал, что ты не раньше, чем через две недели сможешь вернуться в строй.

– Ого, так долго! Леонид Александрович, я пару дней полежу и уйду.

– Ты в своём уме?! Такие побои! Тебя месяц держать мало, – Лёня был крайне возмущён заявлением Коли.

– Скоро нас на место отправят, я должен обязательно попасть со всеми.

– Если хочешь, я могу написать рапорт начальнику про неуставные отношения, – Лёня перевёл разговор на другое.

– Нет, что вы?! Тогда мне точно не жить.

– Я тоже так думаю, потому и не пишу. …Я ему про Сергея рассказал, но он, сволочь, как ни в чём не бывало! Представляешь, говорит, что пришлёт к Сергею какого-то человека, который, якобы, вернёт его к жизни. Что он там ещё задумал?.. Бежать надо, пока не поздно.

Через несколько дней Лёня выписал Колю, и они договорились, если за чем-то Лёне понадобится Коля, то он просто придёт в столовую в тот час, когда группа командира будет обедать. Лёня даже не мог себе представить, что такая необходимость появится очень скоро.

Глава 18

Ближе к трём часам дня в процедурный кабинет постучали.

– Да, войдите! – ответил Лёня, отрываясь от работы.

   Дверь открылась, и на пороге показался немолодой мужчина, среднего роста. Его, когда-то чёрная, борода сейчас была сильно тронута сединой. Коротко стриженые волосы частично спрятаны под чёрной тюбетейкой на голове. Под зимним пуховиком виднелись полы зелёного длинного халата. Он был явно нерусский.

– Здравствуйте, уважаемый, – вошедший первым поприветствовал врача. – Можно войти? Мне с вами необходимо переговорить, зовут меня Фердоус, – сказал он на чистом русском языке.

– Да, да, конечно, – Лёня сидел за столом и писал список лекарств, которые необходимо приобрести главврачу.

   Он слегка растерялся, увидев у себя незнакомого человека, да ещё в таком одеянии, которое напоминало ему одежду религиозного служителя, но быстро взяв себя в руки, он пригласил гостя присесть за стол. Гость принял приглашение и, взяв стул, сел, правда, не за стол, а чуть подальше, лицом к Лёне.

– Я тут, уважаемый, по согласованию с начальством, – гость вновь заговорил первым. – Врачеватель душ, так сказать. Я буду приходить к вашему пациенту Дербенёву Сергею. Кстати, как его самочувствие, скоро планируете его выписать?

– Даже не знаю, что вам сказать по этому поводу, – Лёня нахмурился. Голос его стал менее доброжелательным, он вспомнил слова командира, который сказал, что пришлёт к парню своего человека.

– У него все ноги изранены… И потом, парень сильно напуган. Представьте: ничего не подозревающего человека неожиданно, исподтишка начинают расстреливать. Свихнуться можно от страха.

– Да, жестокое сердце у человека, который это сделал, – гость неожиданно осудил командира, чего Лёня никак не ожидал, и его расположение к гостю значительно улучшилось.

– Хорошо, что вы понимаете меня. Раньше, чем через неделю, я не смогу его выписать.

– Вам лучше знать, – гость был сама любезность. – У меня к вам единственная просьба – не мешать нашей с ним встрече. Я имею в виду, чтобы Сергей не отвлекался на всякого рода процедуры. В какое время он свободен?

– После обеда, часа в три можете приходить.

– Хорошо, договорились. Сейчас как раз три, можно мне заглянуть к нему?

– Да, пожалуйста. Пойдёмте, я провожу вас.

   Когда Лёня и Фердоус вошли в палату, Сергей лежал, свернувшись калачиком, отвернувшись к стенке. Казалось, что он спит.

– Серёжа! – тихим голосом Лёня обратился к парню.

   Послышалось шмыганье носом, и последовало поспешное вытирание руками глаз. Через несколько секунд Сергей повернулся и, увидев помимо врача еще и незнакомца, поспешно сел на кровати. Его красные глаза свидетельствовали, что он плакал.

– Не волнуйся, Серёжа, всё хорошо, мы просто так, – Лёня поспешил успокоить парня. – К тебе гость, он хочет с тобой поговорить. Если что, Серёжа, я в процедурном, – Лёня вышел.

   Гость, слегка улыбаясь, взял стул и, поставив его ближе к кровати, сел. Сергей во все глаза неотрывно смотрел на посетителя.

– Ну, здравствуй, Серёжа. Не бойся меня, я друг и зовут меня дядя Фердоус, – мужчина спокойно смотрел парню в глаза.

– Здравствуйте, – робко ответил Сергей.

– Я в курсе того, что с тобой произошло. И вот что я тебе скажу: человек, который с тобой так обошёлся – очень плохой, но ты больше с ним не встретишься. Я тебе это обещаю. Кончились твои мучения. Отныне ты попадаешь под мою опеку и защиту.

   Обнадёживающие слова и добрый, ласковый голос, которым, эти слова были произнесены, обескуражили Сергея. Он сидел, затаив дыхание, и неотрывно смотрел на гостя. А тот продолжал.

– Я смотрю, и доктор у тебя хороший, так что спокойно выздоравливай и больше ничего не бойся. Тот человек не будет тебя беспокоить, он вообще больше к тебе не придёт, а когда выздоровеешь, я заберу тебя к себе, – на встревоженный взгляд Сергея, мужчина быстро добавил. – Ничего страшного! На территории есть отдельная казарма. Не замечал? Она прямо за спортивной площадкой находится.

   Сергей кивнул головой в знак того, что знает о ней. На эту отдельную казарму, и на парней, живущих в ней, он с ребятами давно обратил внимание, но их собственный день до того был насыщен всякого рода занятиями, что в конце дня у них хватало сил лишь на то, чтобы добраться до собственной кровати. Спрашивать о казарме у командира боялись.

– Так вот, – Фердоус продолжил говорить. – Там живут ребята, которые не могут бегать с автоматами, как сумасшедшие. Они любят читать, размышлять. Ты любишь думать?

   Сергей кивнул головой в знак согласия. У него перехватило дыхание, радость от услышанного перемешалась с жалостью к себе. От волнения он не мог говорить, но зато появились слёзы. Сергей пытался сдерживать их, но у него это не получалось. Слёзы непроизвольно лились по щекам.

– Поплачь, родной, легче будет, – гость пересел на кровать и обнял Сергея. Он прижал его голову к своей груди и, гладя её, повторял.

– Твои мучения, родной, закончились… Всё будет хорошо…всё будет …хорошо. Верь мне! Плохих людей на свете много. Что поделаешь! Но есть место, где их вообще нет, – мужчина почувствовал, как плечи Сергея вздрогнули, на слове «нет».

– Да, родной, есть такое место, где всегда тепло и сытно, где живут только хорошие люди. Плохих людей туда не пускают, хотя они, надо сказать, пытаются тоже туда попасть, но стража там сильна и засовы крепки.

   Фердоус разговаривал с Сергеем часа два. Он расспросил парня о его родителях. Как оказалось, мама тяжело болеет, отец ушёл от них. Уже несколько лет Сергей прожил в детском доме, где воспитатели-мужчины его били и морили голодом за то, что он убегал к матери в больницу. Гость внимательно слушал парня, возмущаясь произошедшим. Его искреннее, как казалось Сергею, сочувствие, добрая, ласковая речь, а самое главное – надежда на лучшее, которая звучала в каждом слове гостя, постепенно отогревали сердце Сергея, пропадал страх, и впервые за долгие годы своей жизни он почувствовал себя защищённым. Конечно, Коля не раз выручал его, был ему опорой, но он был его ровесником, и потому страх не улетучивался. С Фердоусом было совсем по-другому. Он был взрослым – как раз тем, от которых пока полностью зависела жизнь Сергея. И когда этот взрослый встал на его сторону, защита стала весьма внушительной. После ухода гостя улыбка долго не сходила с губ Сергея.

   Лёне не удалось подслушать их разговор, о чём он жалел, видя радость на лице парня, который на расспросы не отвечал, а лишь загадочно улыбался. Лёня понял, что Сергей попал под влияние гостя и мучился в догадках, какое такое дело привело Фердоуса к ним. Коля ко времени появления гостя был уже выписан, а встречаться за пределами санчасти доктору и курсантам, как любил называть командир своих подчинённых, было запрещено. Не зная, с кем посоветоваться, Лёня решил всё же разузнать, о чём будет говорить гость в следующий раз, но, как назло, у доктора каждый раз находилось какое-то срочное дело, потому не скоро ему удалось подслушать их разговор. Сегодня Фердоус пришёл в назначенное время и, поздоровавшись с врачом, прошёл к Сергею. Лёня занял укромное место, откуда была хорошая слышимость, и начал прислушиваться.

– Здравствуй, сынок.

– Здравствуйте, – голос Сергея был наполнен радостью. Похоже, они даже обнялись.

– Как твоё здоровье, как спишь? – был слышен шум отодвигающегося стула. "Похоже, Фердоус сел", – подумал про себя Лёня.

– Хорошо. Даже сны вижу! – заскрипела кровать: это сел Сергей.

– Правда?! Очень хорошо. А что видел?

– Колю, друга моего видел, мы с ним арбуз ели.

– Надо же, какой интересный сон. Арбузы любишь?

– Да.

– Значит, попробуешь. Это хороший сон. Еда всегда к счастью снится. …Вижу, ты хочешь у меня что-то спросить?

– Да…, – Сергей мялся, не решаясь задать вопрос, или не знал, как его сформулировать. Фердоус терпеливо ждал. На несколько секунд установилось молчание. Затем Серёжа заговорил.

– Вы про рай рассказывали и сказали, что там тоже живут люди.

– Да, дорогой, да. Там живут только хорошие люди. Добрые, ласковые.

– Мама у меня болеет, я должен к ней вернуться, чтобы помочь.

   Казалось, Фердоус растерялся, он несколько секунд молчал, не зная, как правильно ответить на вопрос, но сориентировался и добавил.

– Ты поможешь маме, если попадёшь в рай, потому что, попав туда, ты станешь ближе к Богу – самому главному на свете и сможешь просить и за маму, и за братика. Я думаю, он обязательно поможет твоим близким. Он очень добрый, и от него всё зависит. …Но беда в том, что сейчас он тебя не слышит. Надо стать к нему ближе.

– А как мне попасть в рай? – с надеждой спросил Серёжа.

– Будешь делать то, что я тебе скажу, обязательно попадёшь. Я тебе обещаю.

   Лёня был ошарашен услышанным. Он даже отодвинулся от стены, перестав дальше слушать. В его мозгу стучала одна мысль: этот Фердоус – вербовщик и хочет сделать из Сергея смертника. Ему сразу вспомнились статьи, которые он читал, да и по телевизору часто слышал о том, как готовят людей в смертники. Их сначала унижают. Девушек, к примеру, насилуют, отдавая в жёны полевым командирам. И потом они кочуют от одного командира к другому, пока не будут окончательно нравственно растоптаны. Затем им внушают, что смыть позор и получить место в раю можно только через смерть. Именно обещанное место в раю толкает людей на преступления. В случае с Сергеем всё совпадало. Растоптанный, униженный до такой степени, что ему уже не хотелось жить, и тут появляется Фердоус со своим раем. Первое, что захотелось сделать Лёне, это ворваться и поколотить Фердоуса, а затем за шиворот вытолкать вон, но он вовремя одумался.

Ну, вытолкну я его, и что?.. Через минуту после этого меня убьют, а из Сергея, как задумали, так и сделают смертника. Не зря меня предупреждал доктор – молчать, значит, этот сценарий вполне вероятен. Что же делать?

Мысли Лёни лихорадочно работали, погружаясь всё глубже и глубже.

Боже мой! Куда я попал?! Как я раньше не догадался – это лагерь, где готовят террористов и смертников. Ужас! Что же делать?

Лёня, размышляя, ходил по своей комнатушке.

Чёрт, и посоветоваться не с кем!.. Завтра Сергея выписывать, потом вообще до него не добраться будет.

Тут в комнату Лёни постучали, и на пороге показались Фердоус и радостный Сергей. Глаза парня преданно смотрели на мужчину.

– Леонид Александрович, вы мне сказали, что завтра утром Сергей будет выписан. Но он не хочет ждать завтрашнего утра. Правда, Серёжа?

– Да. Я хочу сегодня. Отпустите меня, пожалуйста, Леонид Александрович.

   Лёня растерялся, его категоричное «нет», вызывало у Сергея чуть ли не слёзы, и он продолжал умолять отпустить его. А Фердоус, хоть и молчал, но как-то странно посматривал на Лёню. Боясь всё испортить, доктор согласился, надеясь всё же найти способ спасти парня. Проводив Сергея и Фердоуса, Лёня не находил себе места. Он не спал всю ночь, ругая себя, что не нашёл времени подслушать разговоры, которые были до этого.

Дурак, если бы я узнал об этом раньше, я бы поговорил с Сергеем и предупредил его об опасности. Он бы, пока мы не найдём способ его вызволить, притворялся, что верит в сказанное Фердоусом. Сейчас же, его, дурака, так зомбируют, что ничего уже потом и не сделаешь. Надо бежать! …. Как можно быстрее бежать вместе с Колей и Сергеем и всё сообщить полиции!

Все последующие дни Лёня работал и жил с одной мыслью: как связаться с Колей и рассказать ему о своих догадках. А потом уже вместе с ним попробовать освободить и Сергея. Если не получится, то бежать самим и привести сюда как можно раньше полицию. Конечно, вовлекать в эту историю Колю опасно, ему и так не сладко живётся. И потом, что может по сути ещё подросток? Но тогда с кем советоваться? Кроме как с Колей, больше не с кем. После случая с Артистом Лёня проникся большим доверием и уважением к Коле и считал его своим другом. Бежать одному и самому решить вопрос? А что я могу?! Лёня поймал себя на мысли, что он, тридцатилетний мужчина, робеет и, по сути, перекладывает ответственность на подростка, но вспомнив, что он сам убил Артиста, успокоился.

Ничего, я не трус, просто один в поле не воин, вдвоём всё-таки сподручней. Найдя себе оправдание Лёня, предупредив медсестру, чтобы она в случае чего его подстраховала, и одевшись, вышел на улицу. Он шёл по морозу и думал, что ответит, если спросят, куда идёт, но на ум ничего не шло. "Может, пронесёт?" – успокаивал он себя, прибавляя шаг. Дорожки, ведущие к каждому объекту, чистились самими ребятами. Они были шириной по метру, не больше. Праздное шатание по двору строго наказывалось. Лёня решил пойти в столовую, так как знал, что время обеденное, и в столовой должны быть ребята. Каждый из персонала обедал в своё время. Первыми кормили ребят командира. Помимо них в столовой имел право находиться только сам командир. Затем принимало пищу начальство, последними же – Лёня с медсестрой и прочий обслуживающий персонал. Лёня открыл дверь и вошёл в столовую. Он остановился возле столов, за которыми сидели ребята, и, мельком взглянув на Колю, кивком поприветствовал его. И тут перед ним словно из-под земли вырос командир.

– Здравствуйте, Леонид Александрович, что вам здесь надо? – голос командира был суров, хотя всё было в пределах вежливости.

– Здравствуйте, – и, не давая себе отчёта, что он несёт, Лёня быстро произнёс.

– У бабы Клавы сахар поднялся, может наступить диабетический шок. Я пришёл, за чем-нибудь сладким. И он быстро прошёл к стойке, где выдавали еду.

   На обед были ватрушки с повидлом. Взяв одну, он, не оглядываясь на командира, выскочил из столовой и чуть ли не бегом вернулся к себе в санчасть. Лишь переступив порог, он облегчённо вздохнул.

– Что с тобой, Лёня, на тебе лица нет? – баба Клава протирала пыль в процедурном, когда он вошёл.

– Да так. Мороз сильный. Это вам, – и он протянул ватрушку женщине.

– Ой, спасибо! Я что-то уже голодная, – и она, присев на кушетку, стала есть.

   И тут неожиданно открылась дверь, и на пороге кабинета вырос командир. Закрыв проход своим туловищем, облокотившись на дверной косяк, он, злорадно усмехаясь, оглядел присутствующих. Весь его вид буквально кричал, что доктор попался, и ему теперь не отвертеться. Напыщенно вежливо, смакуя каждое слово, он обратился к медсестре.

– Напугал меня ваш доктор: говорит, баба Клава умирает. Типа шок у неё там какой-то, а вы, смотрю, жива – живёхонька и спокойно уплетаете ватрушку.

   Лёня стоял, замерев от страха, и во все глаза смотрел на медсестру. Баба Клава лишь мельком взглянула на врача, а затем, нахмурив лоб и сделав устрашающую мину, затрещала.

– Припёрся! Чего ты, чёрт окаянный, за всеми следишь, чего высматриваешь? Шакальничаешь? Как бы на кого донести? Мужик ты после этого или баба?! Ватрушки для старухи пожалел! Иди, доноси, ирод ты проклятый! – баба Клава тяжело встала и пошла на командира.

   Тот, ошалев от услышанного, бормоча что-то себе под нос и грязно ругаясь, выскочил из санчасти. Он чувствовал, что дело нечисто, но после слов медсестры пойти и доложить – означало признать себя доносчиком, чего он сделать не мог. Ругаясь, командир вернулся к себе в часть. Но злобу на врача и медсестру он всё же затаил, оставшись, как паук, ждать своего часа.