Французский перец

– Хочу тебя! – с жаром выдыхает в висок, с силой впечатывая в стену. Впивается ртом в мои губы. Грубо задирает мне юбку и одним движением срывает трусы, запуская палец между ног. Подушечкой нажимает на клитор. Все моё тело пронзает насквозь мощный электрический импульс. Мне хочется, чтобы это длилось вечность. Я тону в волнах нахлынувшего невероятно сильного возбуждения.

– Карин, ты такая мокрая.

      Его голос звучит откуда-то извне. Вводит в меня палец и начинает двигать. Хочу, чтобы он проник в меня как можно глубже. Я вся теку. Опускается на колени и ласкает меня языком. Мои бедра раскрываются ему навстречу. Мне нравится видеть его у своих ног. Запускаю руки ему в волосы и издаю протяжный стон. Его язык настойчиво, но очень нежно теребит клитор, вылизывает. Он вдыхает меня там, разводя руками ягодицы. Мир начинает пульсировать, сжиматься. Пока не съёживается до состояния крохотной точки. И взрывается тысячами ярких вспышек. Взрывается фейерверками искр. Снопами сверкающих звезд. Огненными хвостами стремительных комет. Заставляя моё тело рассыпаться на части. На миллионы, миллиарды невидимых глазу молекул. Я задыхаюсь от невероятного, неземного, неизвестного мне чувства.

      Пуавр поднимается и целует меня в губы, даря солоноватый свежий морской вкус.

– Ты великолепна, – смотрит в мои глаза затуманенными серыми жемчужинами. Целует. Вталкивая язык до самой глотки. Отрывается. Смотрит.

– Пойдём, – тянет меня в спальню. Переступаю через кружевные трусики, болтающиеся у меня на щиколотках, и покорно иду следом.

      Заводит в спальню. Раздевает, аккуратно снимая юбку, а потом и блузку. Садится на кровать. Стою перед ним почти голая. В белом бра, из которого торчат мои груди с напряжёнными ярко-розовыми сосками, и туфлях. Оглаживает мои бёдра и смотрит снизу вверх. Кожей чувствую его дыхание. Смотрю на него. Напряжение искрит, плавится, обжигает. Губами касается моего живота и продолжает смотреть. Прикрываю глаза. Его губы изучают изгибы моего тела, давая почувствовать сто тысяч нежных поцелуев сразу.

– Иди ко мне, – укладывается на спину, не отпуская моей руки. Падаю на четвереньки, нависая над ним. Тянется к моему рту. Мне нужно ему сказать. Нужно предупредить. Чтобы не было больно. Чтобы для него это не было неожиданностью.

– Жильбер, – шепчу я. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

      Выражение его лица меняется. Он пристально глядит мне в глаза. Разглядываю каждую черточку его лица. Его великолепного лица. Тяжелый подбородок. Прямой нос с заострённым кончиком. Жёсткая линия бровей. Две небольшие залысины надо лбом. Чётко очерченный крупный рот.

– Что, Карин? Я слушаю тебя.

      Мне хочется доверять Жильберу. Мне хочется рассказать ему всё, а потом отдаться без остатка, до последней капли, до последнего вздоха.

– Жильбер, я… я…

– Не надо, Карин… никаких нежностей… это просто секс…

– Нет… – мотаю головой. – Я должна тебе это сказать… чтобы ты знал… перед тем как…

      Смотрит на меня непонимающим взглядом. Попеременно фокусируясь то на одном, то на другом зрачке.

– Я никогда… У меня ещё никогда… Я…

– Что? – резко поднимается, опираясь на локти. Брови сдвинуты к переносице.

      Чувствую себя полной дурой. Я опять чувствую себя дурой. Даже в такой момент с ним я чувствую себя дурой.

– Я, – мне неловко. – Ты должен знать… Я…

– Ты что, девственница? – обрывает меня на полуслове.

– Да, – стыдливо опускаю глаза. Почему-то мне очень стыдно за то, что у меня нет опыта.

– Карин, – разочаровано мотает головой. –Чёрт! Карин…

      Трёт лоб рукой.

– Почему Вы мне не сказали этого раньше? – Пуавр сконфужен. Садится на край кровати, расчесывая растопыренной пятернёй волосы. – Если бы Вы сказали, то ничего бы не было. Почему Вы промолчали?

      С упрёком смотрит на меня. Встает, застёгивая пряжку ремня. Подходит к окну. Стоит ко мне спиной, засунув руки в карманы.

– Карин, Вам лучше уйти, – голос холодный, отстранённый, с нотками официоза. – Я вызову Вам такси.

      Этот надменный тон. Я не узнаю Жильбера. Передо мной снова заносчивый высокомерный мсье Пуавр, с которым я впервые встретилась в Москве. От его ледяного голоса мне не по себе. Я почти полностью раздета. Сижу на кровати, силясь понять, что же произошло. Почему Жильбер так переменился, узнав, что я девственница? Мне становится обидно. Испытываю жалость к себе. На глаза наворачиваются слёзы. Тяну на себя покрывало, пытаясь скрыть свою наготу.

– Почему? – едва слышно шепчу я. Подбородок дрожит. В горле ком. Первые капли срываются с ресниц. Мне ужасно стыдно. Стыдно за свои слёзы, стыдно за то, что я беззащитна и уязвима перед человеком, которого совсем не знаю. Чувствую себя растоптанной и униженной. Я ещё никогда не чувствовала себя такой униженной.

– Я думал, Вы искушённая женщина. А Вы… – Пуавр разочарованно усмехается. Его усмешка шипом впивается в моё сердце. – Всего лишь навсего… Господи, надо же так ошибиться…

      На секунду замолкает.

– Уходите, Карин. Дождётесь машины на ресепшн. Мне надо побыть одному.

– Я не уйду, – меня охватывает отчаяние. Слёзы скользят по моим щекам. Мне становится наплевать, увидит ли их Пуавр. Мне больно, что мной вот так пренебрегли. Поиграли и пренебрегли. – Пока Вы не объяснитесь.

      Смотрю ему в спину взглядом полным ненависти. Чем я не угодила? Тем, что у меня нет опыта? Что в этом такого? Почему он так со мной поступает?

      Жильбер поворачивается ко мне. Морщится при виде моих слёз.

– Мой бог, только этого не хватало! – недовольно фыркает, отводя глаза от моего заплаканного лица. Его раздражают мои слёзы. – Не заставляйте меня грубить Вам! Просто оденьтесь и уходите! Будем считать, что ничего не было!

      Я закрываю глаза. Я не хочу видеть его лица. Его высокомерного, брезгливого лица. Я ненавижу Жильбера Пуавра. Как же я ненавижу его в эту минуту.

– Я никуда не уйду, пока Вы мне не скажете, – цежу сквозь зубы, из последних сил стараясь сдержать плотину, готовую вот-вот сломаться под натиском переполняющих меня эмоций.

– Неопытные женщины мне не интересны, – рубит он. Пуавр раздражён не на шутку. – Не требуйте от меня оправданий! Если у Вас есть хоть немного гордости! Забудьте обо всем! И давайте закончим этот разговор, пока я не наговорил Вам лишнего! Уходите, прошу Вас! Я очень надеюсь на Ваше благоразумие, Карин… Не вынуждайте меня вызывать в номер охрану!

      Его слова звучат как пощёчины. Каждая сказанная фраза – хлёсткий удар. Молча собираю с пола вещи. Пытаюсь одеться. Мутная пелена застилает взор. Руки дрожат. Чувствую себя так, будто на меня вылили ведро помоев. Стараюсь не всхлипывать, но слёзы текут ручьями. Меня трясёт. Чувствую себя последней дрянью. Растираю слёзы по лицу тыльной стороной ладони.

      Пуавр снова отворачивается к окну. Ждёт, пока я оденусь. Всовываю ноги в туфли и плетусь на выход. В душе саднящая, ноющая пустота. Не помню, как добираюсь до гостиничного холла. Плюхаюсь на диван. Сижу в отрешённом состоянии, уставившись невидящим взглядом в стеклянную стену.

      Я разбита, подавлена, унижена. Так меня не унижали ещё ни разу в жизни. Щеки пылают, веки горят. Тело словно набито ватой. Жду, когда за мной приедет такси.

      Когда приезжает такси, за окном уже темно. Сажусь в машину. Еду в непонятном направлении, уткнувшись горячим лбом в холодное стекло задней дверцы автомобиля. У меня нет ни мыслей, ни чувств. Меня словно выпотрошили изнутри, не оставив ровным счётом ничего. Мне безразлично, куда и зачем я еду. Я просто еду, наблюдая, как за окном проплывают яркие огни в тёмных объятьях ночи.

      Я настолько никчёмная, что меня невозможно ни полюбить, ни просто трахнуть. Мужчинам от меня ничего не нужно – ни моих чувств, ни моего тела. Как женщина, я ничто – пустое место. Серая невзрачная мышь. Синий чулок. Становится безумно жаль себя. Слёзы текут непрекращающимся потоком, оставляя влажные дорожки на коже. Зачем всё это? К чему? Он дал мне надежду, заставил поверить в то, что я ему нравлюсь, а потом унизил. Растоптал. Раздавил. За что? Какая же я дура! Дура! Как я могла поверить? Разве же я могла ему понравиться? Разве могла? Пуавр просто посмеялся надо мной. Посмеялся. И вышвырнул за дверь, как ненужную вещь. Как же я ненавижу. Ненавижу его. В эту минуту мне безумно хочется отомстить Жильберу Пуавру. Я хочу, чтобы он страдал. Хочу причинить ему боль. Невыносимую, мучительную боль. Я ненавижу Жильбера Пуавра больше всего на свете. Я хочу причинить ему боль. Много боли. Невероятно много боли.

Глава 4. Миша. Нравственное падение

Подхожу к двери своего номера. Единственное желание – упасть на кровать, зарыться с головой в подушку и как следует прореветься. Чтобы выдавить из себя Жильбера Пуавра. Слезами смыть память об этом мерзавце.

– Ну как вечерок? – опять Миша. Куда ни глянь, везде Миша.

Вожусь с замком. Никак не могу попасть карточкой в щель. Подходит ко мне совсем близко.

– Помочь? – до скрежета зубов сжимаю челюсти. Зажмуриваюсь. Что ему надо? Пусть, в конце концов, оставит меня в покое.

Берет карточку из моих рук. Открывает замок.

– Прошу!

Делаю шаг внутрь, попутно пытаясь закрыть за собой дверь.

– Ты что, плакала? – держит дверь рукой. Смотрит на меня. – Тебя кто-то обидел?

Его сочувствие вызывает приступ удушливых рыданий. Заходит в номер. Обнимает меня за плечи. Утыкаюсь носом в его грудь и надрывно плачу.

– Ну ты что? Ну не надо. Не плачь, – гладит меня по спине. Шумно дышит. – Не плачь.

Продолжает гладить, сильнее прижимая меня к себе.

– Не надо плакать, – осторожно приподнимает пальцами за подбородок моё лицо. Вытирает слезы. Смотрит на меня. Смотрит продолжительным взглядом. Смотрит в нерешительности. И целует. В губы. Сначала нежно, потом всё настойчивее и настойчивее. Я не отталкиваю его. Поддаюсь большим твердым ладоням. Гладит меня по спине, спускаясь ниже. Дыхание частое, прерывистое. Прикрывает глаза. Обнимает. Жадно. Мощно. Истово.

Целует. Не перестаёт целовать, подталкивает меня к кровати. Я позволяю. Мне сейчас необходимо почувствовать себя нужной. Я хочу почувствовать себя желанной. Падаю на кровать. Миша ложится сверху. С жаром ласкает руками мое тело. Задирает юбку. Расстегивает блузку. Целует. Долго. Нежно. С удовольствием. Чувствую слегка хмельной вкус Мишиных губ. Приоткрываю рот, впуская в себя его язык. Мишина рука осторожно подбирается к моей промежности. Гладит меня через трусики. Неуверенно. Словно боится, что я сейчас прогоню его. Наконец запускает палец под резинку. Долго водит в нерешительности внизу живота. Проходит минуты три, прежде чем его пальцы соскальзывают ниже. Глубоко вдыхает, проводя по моей щёлочке и клитору. Неприятно теребит жёсткими подушечками половые губы.

Моя девственность снова начинает беспокоить меня. Вспоминаю лицо Пуавра, когда пыталась рассказать ему об этом. Не хочу повторения с Мишей. Кладу руку на ширинку и начинаю ласкать Мишин член через грубую джинсовую ткань. Миша замирает, закатив от удовольствия глаза. Скидываю его с себя. Переворачиваю на спину. Расстёгиваю молнию. Несколько секунд разглядываю обнажившееся чудо с истекающей прозрачной жидкостью головкой. Осторожно касаюсь ее губами. Миша вздрагивает и испускает протяжный стон. По коже пробегают мурашки. Проделываю этот трюк еще и еще раз.

– Возьми в рот, – сдавленно шепчет Миша. Обхватываю головку ртом. Миша подается бёдрами верх. Стонет. Шипит на вдохе. – Пососи.

Втягиваю в себя. Изгибается и снова стонет. Начинает двигать бёдрами. Облизываю его член, как леденец.

– Не могу больше. Сейчас кончу, – хрипит Миша. Мой рот заполняет тёплая сперма. Сглатываю солоноватую вязкую жидкость.

Миша бьётся в конвульсиях, сопровождая оргазм хриплыми стонами. Каждая его судорога отдается приливом внутри меня. Я получаю непонятное удовольствие от созерцания того, как он кончает.

Миша быстро засыпает на моей кровати. Я сворачиваюсь калачиком у него под мышкой и проваливаюсь в сон.

***

Наутро просыпаюсь разбитая, в полном одиночестве. Вспоминаю события вчерашнего вечера. Мне хочется забыть этот вечер, стереть из памяти. Вырвать и потерять страницу, где чёрным по белому расписано моё стремительное моральное падение.

Хорошо, что Миша ушёл. Я не смогла бы сейчас посмотреть ему в глаза. Чёрт! Что я натворила? Отвратительное поведение Пуавра ещё не повод пускаться во все тяжкие. Но думать об этом поздно. Всё уже сделано. Я вчера повела себя, как женщина не самого тяжёлого поведения. Моё, и без того плачевное положение, усугубляется тем, что я сделала минет не кому-нибудь, а Мише. Разве не я клялась, что никогда и ни при каких обстоятельствах не стану заводить отношения с коллегами по работе? Стоп! Стоп! Стоп! Ни о каких отношениях речи не идет! Это был лишь секс, всего лишь секс. Мне надо было это сделать, чтобы вернуть изрядно потрёпанную Пуавром уверенность в себе. В своей женской привлекательности. Да уж. Вернула. Ничего не скажешь! Чувствую себя в два раза хуже, чем когда уезжала от Пуавра на такси.

Морщусь от мысли, что сегодня мне придется идти на тренинг, где я неизбежно встречусь с Мишей. Что я ему скажу? А потом? Как я смогу работать с ним в одном офисе, после всего, что произошло? Наверное, мне придется уволиться. Но я не хочу увольняться из компании, когда передо мной открываются такие перспективы. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Что делать? Как вести себя с Мишей? Как пойти сегодня на тренинг? Сижу на кровати, обхватив голову руками и пытаясь собраться с мыслями. Я растеряна.

Стук в дверь прерывает муки совести. Плетусь открывать. Кого еще принесла нелёгкая в такую рань? На пороге сияющий Миша. В одной руке держит картонную подставку с бумажными стаканчиками, в другой – пакет с эмблемой пекарни.

– Завтрак, – по-хозяйски проходит в номер и ставит свою добычу на стол.

Этого ещё не хватало! Понимаю, что всё намного хуже, чем я себе представляла. Похоже, Миша решил, что теперь мы с ним пара. Но хочу ли этого я? Мне, конечно, приятно, что для Миши эпизод прошлой ночи – не просто физиологическая разрядка. Наверное, я ему действительно нравлюсь. Неужели я ему нравлюсь?

Растерянно хлопаю глазами, наблюдая за тем, как Миша достает из пакета пластиковые палочки и порционный сахар, завёрнутые в салфетку.

– Тебе кофе с сахаром? – деловито смотрит на меня.

– Я… мне… Нет! Без сахара, – собираю волю в кулак. – Мне надо в душ.

– Угу. Иди, – мычит Миша, откусывая от круассана. Жует. – Только не долго, а то кофе остынет.

Тёплые упругие струи падают на макушку и плечи. Чувствую облегчение. Мне надо подумать, что делать с внезапно свалившимся на голову «счастьем» в виде здоровяка Миши. Он мне никогда не нравился. Несмотря на вчерашнее недоразумение, я не собираюсь поступаться принципами и заводить интрижку с коллегой. Мне надо как-то отделаться от Миши. Если бы он просто ушёл, пока я спала, всё было бы намного проще. Но он не ушёл, он побежал за завтраком для меня. Явно Миша на что-то рассчитывает. Но я не могу, да и не хочу встречаться с ним. Вспоминаю Пуавра. О том, как он поступил со мной. Меня охватывает злость. Чувствую, что начинаю закипать. Как бы мне хотелось отомстить Жильберу. Но я не знаю, как это сделать. Я всего лишь маленький винтик в огромной корпорации, часть которой принадлежит ему. Как я могу отомстить богатому, влиятельному человеку в руках, которого сосредоточена огромная власть? Я для него ничто, пустое место. Он может раздавить меня одним движением пальца. Злиться на него глупо. Я ничего не смогу сделать. Абсолютно ничего, чтобы отомстить ему за своё унижение. От отчаяния на глаза наворачиваются слёзы. Сволочь! Как же я его ненавижу!

Выхожу из ванной, завернутая в белое махровое полотенце, злая, как целый ад чертей. Миша попивает кофе, развалившись в кресле. Смотрит на меня. По лицу расплывается довольная улыбка.

– Ты такая сексуальная, – его глаза вспыхивают. Встает. Подходит ко мне с явными намерениями. Тянется губами, чтобы поцеловать. Уворачиваюсь.

– Миш, мне надо одеться и накраситься, – сконфуженно морщу нос. Мне хочется, чтобы Миша ушел. Мне надо побыть одной, чтобы разобраться в непростой сложившейся ситуации.

– Ухожу, ухожу, – поднимает руки. – Одевайся.

Чмокает меня в щёку и выходит за дверь.

Плюхаюсь на кровать. В комнате соблазнительно пахнет кофе. Вздыхаю. Отхлёбываю из бумажного стаканчика и начинаю собираться на тренинг.

***

Миша забывает о Славе. Не отходит от меня ни на шаг. Мы с ним как два сиамских близнеца. Ходим, словно приклеенные друг к другу. Миша старается угадывать мои желания, заглядывает в глаза. Со всех ног кидается выполнять любой мой каприз. Терплю его присутствие в своём личном пространстве. Вскоре постоянное присутствие Миши начинает меня тихо бесить. Меня раздражает его уступчивость и чрезмерное внимание. Еще немного, и он будет провожать меня в туалет.

Попытки Миши обжиматься и лобызаться обрубаю на корню. Первые два дня Миша недоумевает, но сопротивляется не сильно. Надеюсь, что это охладит его пыл. Однако Миша на редкость терпелив. Быстро понимает, что я не хочу с ним всех этих нежностей. Больше не лезет ко мне с поцелуями. О сексе речи уже не идёт. Ставлю себе это в заслугу. Но Миша продолжает настойчиво изображать, что мы с ним пара. Я хочу послать Мишу подальше, но не могу. Чувствую неловкость. Переспала, а потом послала. В моих глазах это совсем никуда не годится. Я же приличная девушка. Мне надо как-то собраться с духом и объяснить Мише, что между нами ничего нет. Миша слащавый и прилипчивый, как сахарная вата. Меня уже тошнит от него. От его влюбленных взглядов, от грусти на мясистом лице, от заискивающих фраз, от постоянных предложений куда-нибудь сходить. Неужели я никогда не смогу отделаться от него? Впадаю в уныние. Я сама во всём виновата. Во всём, что происходит со мной, я виновата сама. Я виновата в том, что позвонила Пуавру. Виновата, что согласилась на его дурацкое предложение. Виновата, что с расстройства отсосала у Миши. Как со всем этим жить дальше, не представляю.

Через неделю начинаю откровенно хамить. Миша терпит, смотрит на меня глазами побитой собаки, отчего я ещё больше распаляюсь. Обзываю его идиотом. Раздражаюсь, как только вижу на горизонте его неуклюжую фигуру. Я не понимаю его. Он что, мазохист? Ему что, нравится, когда его унижают? Сколько можно меня доставать? Миша ходит за мной унылой тенью. Лицо осунулось, глаза ввалились. Вид жалкий. Чувствую свою вину и еще больше злюсь.

Пребывание в Париже для меня превращается в пытку. С нетерпением жду возвращения домой. Надеюсь, что в России всё образуется. До отлёта два дня. Выхожу в обеденный перерыв на улицу подышать свежим воздухом. Стою на ступеньках монструозного небоскрёба. Миша, как всегда, рядом. Теперь Миша всегда рядом со мной. Без Миши я никуда. Бесит! Молчу, злобно сверкая глазами на своего незадачливого поклонника. Надо возвращаться в аудиторию, через пять минут начнётся тренинг. Слышу за спиной шаги. Поворачиваюсь и вижу Пуавра. Пружинистой походкой поднимается по ступенькам. Совсем близко. Скользит по мне уничижительно-брезгливым взглядом. Моё сердце обрывается и падает в утробу.

– Добрый день! – слышу, как здоровается с ним Миша.

Пуавр кивает в ответ. Смотрит на меня. Молчит. Я тоже молчу. Я не хочу здороваться с Пуавром. Я ненавижу этого человека.

Проходит мимо. Внутри всё закипает. Во мне поднимается волна ярости. Тяжело дышу, кидая вслед Жильберу взгляд, полный ненависти. В эту минуту мне хочется совершить нечто безумное, отвратительное, чтобы выплеснуть из себя всю мерзость, что бурлит во мне сейчас.

Пуавр скрывается за стеклянными дверями.

– Пойдём. Нам пора, – хватаю Мишу за руку и тащу внутрь. Что я хочу сделать, ещё не знаю. Но это будет что-то очень вызывающее, эпатажное, аморальное. Потому что я так хочу, мне сейчас это нужно.

Миша смотрит на меня безумными глазами. Он не понимает, что происходит.

Как только приезжает лифт, вталкиваю Мишу внутрь. В лифте мы одни, поднимаемся на шестидесятый этаж. Прижимаюсь к Мише всем телом и впиваюсь в его рот губами. Он в шоке, но не сопротивляется. Хватает меня огромными ручищами и начинает жадно тискать. Нащупываю рукой кнопку аварийной остановки и опускаюсь перед Мишей на колени. Он смотрит на меня затуманенным взглядом. В его глазах плещется океан желания. Он хочет, чтобы я сделала ему минет. Расстёгиваю ширинку, достаю член в полной боевой готовности и беру в рот. Его щёки и шея пылают. Миша громко стонет во весь голос. Маленькое пространство лифта заполняется его шумным дыханием и стонами. Меня это заводит. Миша вздрагивает и изливается мне в глотку горячей спермой. Глотаю. Он обмякает. Чувствую, как дрожат его ноги. Тяжело дышит. Открывает глаза и смотрит на меня пустым взглядом.

– Карина, ты… ты… Я… Карина…

Поднимаюсь с колен. Тяжело дышу. Кажется, отлегло. Ощущаю странное облегчение. Похоже, минет весьма действенное лекарство от нервного потрясения под названием Жильбер Пуавр.

Поправляю волосы. Быстро одёргиваю юбку. Поворачиваюсь лицом к двери. Указательным пальцем нажимаю на кнопку шестидесятого этажа. Я не хочу сейчас слушать Мишу. Я хочу избежать дурацких объяснений и ненужных разговоров. Ненавижу Пуавра. Ещё больше ненавижу Пуавра за свою очередную идиотскую выходку.

Оставшуюся часть дня Миша пожирает меня глазами. По его лицу блуждает раздражающая меня улыбка. Меня тошнит от всех этих приторных Мишиных ужимок, которые он посылает в мой адрес. Кое-как досиживаю занятие до конца, и тут же срываюсь с места, стоит только преподавателю произнести заключительное слово. Быстрыми шагами иду по коридору. Я не хочу видеть Мишу. Я не хочу с ним разговаривать.

Догоняет меня. Идет рядом. Тяжело дышит, пытаясь восстановить дыхание.

– Карина, – начинает Миша.

– Что. Тебе. От. Меня. Нужно? – отрывисто чеканю я.

– Карина, ты на меня за что-то сердишься? – Миша недоумевает. Он не понимает причины моего раздражения.

– Оставь, наконец, меня в покое! – ору ему в лицо.

– Но как же? Карина… А… Я не… Карина… – останавливается. Бодро шагаю дальше. – Подожди! Тогда зачем?! – кричит мне в след.

Неужели он думает, что я буду отчитываться перед ним за свой поступок? Я не хочу ему ничего объяснять.

– Истеричка! – несется мне в спину.

Не поворачиваясь, показываю ему через плечо средний палец.

– Потаскуха! – кричит в ответ Миша. Мне всё равно. Он может думать обо мне что угодно. Меня не волнует его мнение. Я вполне довольна достигнутым результатом.

***

Всю дорогу от Парижа до Москвы Миша злобно сверлит меня взглядом. Не обращаю на него внимание. Делаю вид, что ничего не происходит. Я не собираюсь заводить интрижки с коллегами по работе. То, что было между мной и Мишей – это всего лишь секс. Просто секс. Лёгкое, ни к чему не обязывающее маленькое эротическое приключение.

В Москве, к моему удовольствию, действительно всё меняется. Миша больше не преследует меня. Он перестаёт здороваться при встрече со мной. Каждый раз слышу перешёптывания коллег у себя за спиной. Мне неприятно, но я не собираюсь поддаваться панике. Мне нравится моя работа, и я никуда не уволюсь, лишь потому что два раза отсосала у Миши. По-моему, Миша должен быть доволен, что ему два раза отсосали.

Убеждаюсь, что Миша не достоин моего внимания. Кажется, о своих злоключениях он поведал всему офису. Такого мужчину, как Миша, я могу только презирать. Молодые парни и сотрудники постарше косятся на меня недобрыми глазами. Женщины смотрят брезгливо, кривя накрашенные губы. В их взглядах сквозит презрение. Мне всё равно. В офисе у меня нет ни подруг, ни друзей. Я ни с кем не дружу. Мне этого не нужно, я полностью отдаюсь своей работе.

Веду себя, как ни в чём не бывало. Знаю лишь одно: поездка в Париж сильно изменила меня. Что сделал со мной Жильбер Пуавр? Почему из милой хорошей девочки я превратилась в такое? Меня удручает моё странное, не совсем женское поведение. Ведь, если быть до конца честной, то с Мишей я поступила просто отвратительно. Чувствую угрызения совести. Не столько из-за Миши, сколько из-за себя самой. Я ужасно безнравственная. Никогда не думала, что могу быть такой. Я никогда не думала, что могу использовать людей. Использовать мужчин. Использовать так. По сути, я воспользовалась тем, что Миша ко мне неравнодушен, чтобы успокоить себя, чтобы повысить свою самооценку, чтобы не выглядеть жалкой в собственных глазах. Я просто использовала Мишу и абсолютно не чувствую себя перед ним виноватой. Что со мной не так? Что происходит? Может, дело не в Пуавре? Может, его отвратительный поступок просто помог раскрыть мне ту тёмную сторону самой себя, о которой я даже не подозревала?

Глава 5. Жильбер. Подарки судьбы