Французский перец

Вглядываюсь в лицо мужчины. В голове каша. Кажется, я где-то его видела. Не могу вспомнить где. Кто-то из далёкого прошлого. Настолько далёкого, что мне трудно вытащить события из памяти.

– Узнала? – расплывается в широкой улыбке. Удивительно знакомой. Я смотрю в его глаза. В потрясающие глаза лазурного цвета. Цвета тропического моря. И меня осеняет – Паша! Неужели тот самый Паша? Я таращусь на полноватое лицо, залысины, намечающиеся в уголках глаз морщинки, и мне становится не по себе. Это тот самый, по которому я когда-то сходила с ума. Меня постигает страшное разочарование. Что с ним стало? Ведь ему ещё нет и тридцати, а выглядит он весьма уныло. Затрапезный вид одноклассника вгоняет меня в тоску. Тихо радуюсь, что когда-то Паша выбрал не меня, а Милу. И что я в нем нашла? Натянуто улыбаюсь.

– Привет! Конечно, узнала. Паша. Паша Зимовец!

– Точно! – плюхается рядом. Похоже, Паша жаждет общения. Чувствую себя неуютно. Мне не хочется с ним разговаривать.

– А ты изменилась, – покачивает головой, глядя на меня. – Выглядишь на миллион! Тебя не узнать!

Криво ухмыляюсь.

– Раньше ты была такая…

– Какая? – Боже! Какая бестактность!

– Ну, не знаю, – тянет Паша. – Серенькая, что ли. А теперь… Слышал, ты во Франции живешь. К нам какими судьбами? Родителей повидать приехала?

– Да, – неохотно отвечаю я, продолжая вяло улыбаться. Что ему нужно?

– А мы с Милкой развелись.

– Сочувствую.

– Ты замужем?

Он что, решил заигрывать со мной? Вот уж увольте! Только этого мне не хватало! Пожимаю плечами. Я не хочу посвящать его в свои дела.

– У меня бизнес. Слышала? – хвалится Паша.

– Да, что-то такое слышала, – ёрзаю на месте, мне уже не терпится сбежать от внимания «мужчины всей моей жизни». Даже смешно! Как я могла страдать из-за Паши столько лет? После Жильбера он мне кажется неинтересным. Его провинциальные замашки в моих глазах выглядят убого. Ловлю себя на мысли, что рассуждаю, как законченная стерва. Может, Паша прекрасный человек, пусть и не ворочает миллионами. Однако попытка найти в Паше хоть какое-то достоинство никак не меняет моего мнения о нём. Убеждаюсь окончательно, что он мне неинтересен и даже неприятен.

– Ты в Москву?

– Да, – киваю я.

– Пятичасовым? – похоже, мы попутчики. Не дай бог, наши кресла окажутся рядом. Я не вынесу пытки. Мне не хочется вспоминать школьные годы с бывшим одноклассником. Я вообще не считаю школьные годы лучшими. При воспоминании о школе во мне нет теплых чувств. Ну было и было. Досадный период подростковой неуверенности в себе.

– Да, пятичасовым, – напряжённо выдыхаю я.

– В Москву надолго?

– Как получится.

– Может, встретимся. Посидим где-нибудь, вспомним прошлое.

Меня передёргивает от его слов. Кисло улыбаюсь, обдумывая, как бы аккуратнее отшить его.

По громкоговорящей связи объявляют посадку.

– О, наш рейс! Пошли! – кивает мне, берёт с пола сумку.

К моему удовольствию, Паша сидит далеко, и у меня есть возможность поспать во время полета. Просыпаюсь, когда самолет начинает снижение. После посадки спешно иду к выходу, боясь столкнуться с прилипчивым одноклассником. Мне удаётся улизнуть. Ловлю такси и еду до гостиницы.

Встреча с прошлым убеждает в истинности моих нынешних чувств. Я всё ещё люблю Жильбера. Люблю и безумно скучаю. Прощаю ему всё – обвинение в смерти Эммануэля и попытку задушить меня. Понимаю,  Жильбер впал в отчаяние. Но разве только я виновата в случившемся? Разве одна я? Смерть Эммануэля – наша общая вина. И мы вряд ли когда-нибудь сможем забыть об этом. Мосты сожжены. Пути назад нет. Но моё глупое сердце никак не хочет признавать поражения. Глупое, глупое сердце. Как научиться жить без надежды? Как? Жить с болью невозможно, немыслимо, невыносимо. Жизнь постоянно подкидывает неприятные сюрпризы, напоминая мне о Жильбере. И тогда становится нечем дышать. Боль впивается в горло, разливается жаром и давит, не позволяя сделать вдох. Всё еще больно. Как же больно. Как больно. Больно.

Пытаюсь найти работу в Москве. Многие работодатели отказывают, как только узнают, что у меня грудной ребенок. То, что мне предлагают – сущие копейки. Я не теряю надежды, продолжаю встречаться с эйчарами. Двухнедельные поиски не дают положительных результатов. Не могу дольше оставаться в гостинице. С горем пополам нахожу крохотную квартирку, всё ещё надеясь получить хорошо оплачиваемую работу. Через месяц поисков меня посещает тихое отчаяние. Я целыми днями только и делаю, что бегаю по собеседованиям. Заколдованный круг – я не могу найти ничего сто́ящего. Я, юрист со степенью по международному праву и опытом работы в крупной торговой компании, пусть и с перерывом в несколько месяцев. Но я же не успела растерять за это время все свои навыки. Или успела? Жизнь меняется слишком быстро, и, похоже, я осталась не у дел. Как же быть? Куда податься?

На ум приходит шальная мысль – позвонить Ивану. Когда-то я вытащила его наверх. Думаю, он не откажется мне помочь. Работать на Пуавра не хочу. Меня охватывает паника от одной мысли, что Жильбер узнает, где я. Это рискованно, но сидеть без денег во много раз хуже. Надо попробовать. Тем более что российский офис подконтролен Елизарову. Драка и Пуавр сейчас сюда не суются. Делают вид, что доверяют Александру Васильевичу. Знаю, Елизаров не торчит в офисе – там заправляет Иван. Я хочу вернуться хотя бы на должность руководителя сектора оптовых продаж. Этих денег нам с Арно хватит.

Звоню Ивану. Я давно не говорила с ним. Набираю знакомый номер. Молюсь, чтобы он ответил на мой звонок. К величайшей радости, Иван берёт трубку.

– Привет, Вань!

– Кто это? – похоже, он не узнал меня.

– Карина. Карина Милованова.

– Не признал. Богатой будешь.

– Точно! – улыбаюсь в ответ я.

– Какими судьбами? Слышал, ты вышла замуж за Эммануэля Пуавра. Поздравляю! – Иван не знает о трагедии, случившейся в Париже.

– Спасибо. Но только ты опоздал. Теперь я вдова.

– Как? – удивлённо выдыхает на том конце. – Прости, не знал! – Голос становится мрачным. – Соболезную. Хороший был парень.

– Спасибо, Вань. Я к тебе по делу. Есть минутка?

– Знаешь, я сейчас очень спешу. Давай завтра.

– Тогда я приеду в офис. Ты не против?

– Отлично! Завтра, часиков в десять жду. У меня как раз будет свободное окно.

– Тогда до завтра.

– Да, до завтра!

Иван – моя последняя надежда. Я очень рассчитываю на его помощь. Шестое чувство подсказывает, что завтрашняя встреча будет судьбоносной.

Встаю рано. Я должна выглядеть максимально собранной, чтобы быть уверенной в своих силах. Надеваю серый костюм от Кристиан Лакруа и чёрные лаковые лоферы. Сверху накидываю неброское лаконичное пальто. Вид деловой. Настрой решительный.

Еду в «Москва-сити». На ресепшен сидит незнакомая девушка-референт. Говорю, что господин Никитин ожидает меня. Она приветливо улыбается и провожает меня в кабинет Ивана.

За то время, что мы не виделись, Ваня сильно изменился. Появилось что-то жёсткое во взгляде. Между бровей наметилась складка. Иван заматерел. В нём чувствуется сила и уверенность руководителя. Встаёт с места и идёт мне навстречу. Улыбается. Тепло обнимаемся. Смотрит на меня колким взглядом, по лицу гуляет фирменная ивановская ухмылка. Я совсем забыла, как Иван умеет ухмыляться.

– Верочка, принесите нам кофе, – обращается Иван к девушке.

– Да, Иван Евгеньевич. Сейчас все сделаю! – она исчезает за дверью.

– Ну, рассказывай.

– Я к тебе по делу, – сажусь в кресло возле журнального столика. Иван напротив. Глядит на меня, сложив перед собой руки в замок. Сильно нервничаю, тереблю в руках шейный платок.

– Надолго в Москву? – спрашивает, видя мое замешательство.

– Да, – пожимаю плечами. – Думаю навсегда.

– Почему во Франции не осталась?

– Так получилось, – опускаю глаза, словно боюсь, что Иван сможет прочитать в них то, чего я так не хочу рассказывать. – Вань! – Вскидываю на него просящий взгляд. – Мне нужна работа.

Его брови ползут вверх. Иван не на шутку удивлен.

– Вот даже как! А я думал, Пуавры – богатые люди.

Нервно кусаю губы, не зная, что ответить. Это выглядит весьма странно – вдова наследника большого состояния во Франции ищет работу в московском офисе.

– Карина, что-то случилось? – подозрительно сощуривается. Я сжимаюсь. Что сказать в своё оправдание? Как объяснить причину моего бегства из Парижа?

– Я не готова говорить об этом.

Откидывается на спинку дивана и хмурится, глядя на меня. Трёт рукой подбородок.

– Драка и Пуавр знают, что ты в России?

Прячу взгляд. От вопроса Ивана мне становится не по себе. При одном упоминании о Пуавре меня бросает в холодный пот. Молчу.

Иван вытягивает губы и хмыкает. Ничего не говорит, внимательно изучая мое лицо.

– Так ты поможешь? – решаюсь прервать паузу.

– Не обижайся, но… – сердце ухает. – Тут я тебе не помощник. Прости.

Натянуто улыбаюсь. И что теперь? В горле саднит, губы дрожат. Я вот-вот разревусь. Нельзя было возлагать столько надежд на Ивана. Его тоже можно понять. Зачем я ему? Ивану не нужны лишние проблемы. Чутьё Ивана не подводит. Со мной не всё так просто, как я пыталась преподнести. Делаю глубокий вдох и поднимаюсь с кресла.

В кабинет заходит Верочка, неся на подносе кофе.

– Кофе? – Иван вскидывает на меня невинные глаза. Я-то знаю, о чём он сейчас думает.

– Спасибо! Как-нибудь в другой раз.

Согласно кивает и встает следом.

– Я провожу тебя.

Выхожу из кабинета в сопровождении Ивана и сталкиваюсь нос к носу с господином Елизаровым. Вот что значит не везёт так не везёт!

– Ба! Никак мадам Пуавр собственной персоной! Вот так да!

Елизаров раскрывает руки мне навстречу, будто старой знакомой. Меня это удивляет и вызывает тревогу. С чего бы Александр Васильевич так рад меня видеть? Подбираюсь и выдаю любезную улыбку. Мне хочется поскорее покинуть офис. Быстрым шагом направляюсь к лифтам.

– Не так быстро! – перегораживает дорогу. На полном ходу врезаюсь в него. Два амбала за спиной насторожённо вытягиваются, точно цепные псы в ожидании команды. – Куда так спешим? Или мадам не хочет со мной разговаривать? Ай, как невежливо! Я ведь могу и обидеться.

Цокает языком, покачивая головой. Смотрит прямо в глаза острым, как бритва, взглядом.

Я напугана реакцией Елизарова. Нервно сглатываю, сердце клокочет. Что ему от меня надо?

– Слышал, Вы недавно потеряли мужа. Мои соболезнования.

– Спасибо, – шепчу я севшим от страха голосом.

– Не расскажете, что же всё-таки приключилось? А то люди всякое болтают. Не знаешь, чему и верить, – садится на ручку кожаного дивана, широко расставив ноги.

– Он разбился насмерть. Попал в аварию, – опускаю глаза и поджимаю губы. Чувство вины внезапно накрывает меня с головой.

– Какая жалость. Слышал, у мсье Жильбера случился нервный срыв, и ему пришлось какое-то время провести в больнице. Говорят, всё произошло на его глазах. – Многозначительно качает головой. – Отчего же безутешная мадам Пуавр сейчас не рядом со своим родственником?

По спине струится неприятный холодок. Интуиция подсказывает, что Елизаров неспроста затеял этот разговор. Ему что-то известно.

– Простите, но мне пора, – делаю попытку прорваться к лифту. Телохранители Елизарова встают у меня на пути.

– Ай-я-а-й, мадам Пуавр. Мы еще не договорили, а Вы уже хотите покинуть нас.

Иван напряжённо смотрит то на меня, то на Елизарова. Стоит возле стойки ресепшен, засунув руки в карманы. Верочка тут же. Делает вид, что сосредоточенно работает, перекладывая какие-то бумаги.

– Мсье Жильбер с ног сбился. Разыскивает Вас по всему Парижу. Даже мне звонил, просил посодействовать. А Вы, оказывается, тут…

Внутри холодеет от ужаса. Пуавр ищет меня, чтобы забрать Арно. Мой сегодняшний визит в офис – огромная ошибка. У меня начинает кружиться голова. Мне страшно подумать, что будет, когда Пуавр узнает, что я в Москве. Зачем я только приехала? Сидела бы у родителей и не дергалась. Начинаю жалеть о своем приезде в Москву. Елизаров молчит, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– А знаете, что ещё говорят, мадам Пуавр? – прищуривается.

– Что? – нервно выдыхаю я. Что ещё знает этот чёрт?

– Что ваш муж покончил с собой, – внутри всё дрожит. Елизаров делает небольшую паузу и продолжает: – Из-за Вас…

Его последние слова обрушиваются лавиной. Я теряю равновесие. Мир – ярмарочная карусель. Прикрываю глаза, чувствуя напряжение каждой мышцы. Нет, нет, нет! Сердце взрывается болью.

– Расскажи, что ты сделала, а? – смотрит на меня, не сводя глаз. Ухмыляется. – Я думал, ты обычная подстилка, а ты, оказывается… фам фаталь. Удивила, мать!

Молчу, до боли сжав губы. Елизаров фыркает, дёргая головой.

– Ну-ну… Честно, не ожидал, что вот так запросто тебя встречу. Так что с тобой делать? Сдать мсье Жильберу на растерзание? Или как?

Ничего не говорю. Как же я так сглупила? Надо было думать, что Пуавр будет искать меня всеми правдами и неправдами. Почему я не подумала, что он может обратиться за помощью к Елизарову? Поздно о чём-то сожалеть.

– Чего молчишь, Карина Артуровна? Как сама-то думаешь?

Делаю вид, что не расслышала последних слов Елизарова. Уверенно иду в направлении выхода, пытаясь прорвать блокаду, устроенную громилами Александра Васильевича.

– Пустите! Вы не имеете права меня задерживать!

– Ку-да?! – Елизаров пристально следит за действиями своих телохранителей. – А ну, Егор! Отведи её в мою машину! Пусть посидит с тобой, пока я кое-что обмозгую…

– Слушаюсь, Александр Васильевич!

Амбал грубо подхватывает меня под локоть и ведёт к лифтам. Я упираюсь, пытаясь вырваться из его лап.

– Пустите меня! Вы не имеете права! Пустите! Я подам на Вас в суд!

Судорожно оглядываюсь на Ивана в тщетной надежде на помощь. Но Иван бездействует, скорбно наблюдая за тем, как телохранитель Елизарова тащит меня на выход.

Глава 24. Елизаров. Плата за молчание

Егор запихивает меня в машину, припаркованную у входа в офис, и садится рядом. Я всё ещё сопротивляюсь. Отчаянно молочу кулаками по налитому сталью торсу. Он отмахивается от меня, как от мухи. Молчит. Пытаюсь воззвать к голосу разума, но, похоже, у Егора вместо разума – приказы, отдаваемые хозяином.

Понимаю тщетность своих попыток и смиряюсь с положением заложницы. Удручённо смотрю в окно на проходящих мимо людей. Мне никто не поможет. Я одна. Одна против безмозглого амбала, против хищника Елизарова. Зачем я ему? На что он рассчитывает, помогая Пуавру? Неужели Александру Васильевичу доставит удовольствие наблюдать, как мсье Жильбер будет выкручивать руки матери, чтобы забрать у нее ребенка? В серьезности намерений Пуавра уже не сомневаюсь. Он нацелен заполучить Арно, чего бы это ему не стоило. Но откуда у Елизарова такие сведения? Кто сказал ему про Эммануэля? Мне не верится, что Пуавр посвятил Елизарова в события того вечера. Я никогда не замечала между ними отношений, хоть отдаленно напоминающих дружбу. Не мог же Елизаров догадаться сам? Ему явно подсказали. Но кто? Кто знал о произошедшем? Сколько ни думаю, не могу найти ответа на этот вопрос.

Елизаров появляется через час в сопровождении второго телохранителя. Быстрым шагом спускается по лестнице и усаживается рядом со мной, поправляя полы пальто.

– Трогай, Колюня!

– Куда едем, Александр Васильевич?

– Отобедать бы. С утра не жрамши.

– Понял.

Колюня заводит мотор, и машина трогается. Сижу между Елизаровым и его телохранителем. Поворачивается ко мне, закидывая руку на спинку.

– Ну, вернёмся к тебе, красота моя. Подумал. И, знаешь, Пуавру сдать тебя я всегда успею. Мне спешить некуда. Деться ты от меня никуда не денешься. Если надо, то я тебя из-под земли достану, – прищёлкивает языком и неприятно щурится, расползаясь в мерзкой улыбке. – А всё-таки, чё ты сделала-то?

Его распирает от любопытства. Сжимаю челюсти и демонстративно отворачиваюсь от Елизарова.

– Чего? – цыкает. – Не нравлюсь?

– Не нравитесь!

– А я думал, мы с тобой подружимся, – кладет лапищу мне на колено и скользит вверх.

– Что Вы делаете?! – вжимаюсь спиной в Егора, сбрасывая руку Елизарова со своего бедра. Грубо хватает за ноги, задирает юбку. Бесстыдно лапает, тискает, сжимает. Лезет между ног.

– Ну чего ты ломаешься?! С тебя не убудет! – хрипло выдыхает, пытаясь сломить моё сопротивление. Я в ужасе! Еще немного, и Елизаров изнасилует меня прямо тут, в машине, битком набитой его людьми.

– Пусти, гад! Пусти! – цежу сквозь зубы, отчаянно отбиваясь от его притязаний.

– Ну же, давай, покажи, на что способна! Не зря же французишки из-за тебя все мозги растеряли! Что, у тебя там дыра золотая?! Давай! Покажи мне!

С остервенением молочу руками по лысине и лицу Елизарова.

– Пус-с-ти, с-скотина! Пус-с-ти! Животное! Пус-с-ти!

В какой-то момент Елизаров отваливается на спинку, тяжело дышит, скрепя зубами. Поправляет галстук и сверлит меня злобным взглядом. Глаза мечут молнии. Внезапно поворачивается и бьёт наотмашь по лицу. Скула взрывается болью. В глазах темнеет. Хватаюсь за больное место и открываю рот.

– Ещё раз на меня руку поднимешь, прибью! Тварь!

Кажется, Елизаров мне выбил все зубы. Челюсть дико ломит.

– Сама ко мне на карачках приползешь! Поняла?! – злобно шипит. – Время подумать до завтра! Иначе самолично в Париж отправлю. Посылками. По частям. Втыкаешь?!

Не понимаю одного – зачем ему я? Елизаров может заполучить любую женщину, стоит ему только щёлкнуть пальцами.

– Притормози, Колюня!

Автомобиль останавливается. Елизаров выскакивает из машины и вышвыривает меня на дорогу.

– А теперь пошла вон! – орёт. Садится обратно и громко хлопает дверью.

Остаюсь посреди шоссе. Растрёпанная и обескураженная. Елизаров не хотел меня отпускать, а потом собственноручно вышвырнул из автомобиля. Что это значит? Он что, думает – я сумасшедшая? Я не собираюсь идти к нему на поклон. Или собираюсь?

Бреду вдоль дороги, кутаясь в пальто под порывами ледяного ветра. До ближайшей остановки километра три, не меньше. Поймать попутку не получается. Никто не хочет меня подвезти. Что будет, если я завтра не приду к Елизарову? Он мне угрожал. Обещал достать из-под земли. Отчего-то я верю словам Александра Васильевича. С него станется – достанет. Но больше всего меня пугает то, что он решил помочь Пуавру. А ведь он поможет! После случившегося в машине не просто поможет, а еще и подскажет, кому дать на лапу, сведёт с нужными людьми, чтобы без лишнего шума отобрать у меня Арно.

Добираюсь до дома к вечеру, когда на улице зажигаются фонари. Вечерняя Москва дышит осенней свежестью и студёным дождем. Я дрожу от холода. Трясущимися руками открываю квартиру и захожу внутрь. Ставлю чайник и долго с наслаждением пью горячий сладкий чай. Чувствую себя одинокой и потерянной. Сегодня рухнули все мои надежды найти работу. Встреча в офисе действительно оказалась судьбоносной. Мне предстоит принять непростое решение. Я вынуждена дать Елизарову то, чего он хочет. Иначе Пуавр заберет Арно, увезёт во Францию, и я никогда больше не увижу своего мальчика. Никогда. Зачем я Елизарову? Зачем? Может, он садист и ему доставляет удовольствие вынуждать женщин? Я не хочу спать с этой бритоголовой обезьяной. Елизаров мне напоминает гамадрила: взгляд из-под низко расположенных надбровных дуг, тонкие губы, вытянутое скульптурное лицо. И поведение. Жуткое, дикое. Грязного, мерзкого, похотливого животного. Закрываю лицо руками. Хочется плакать, но сил не осталось даже на слёзы. Я настолько опустошена событиями сегодняшнего дня, что не могу выдавить из себя ни слезинки. С другой стороны, что я теряю? Действительно, ведь не убудет. Во мне говорит отчаяние. В конце концов, эта образина получит своё, и я смогу спокойно уехать из Москвы, спрятаться. Вот только где гарантия, что потом Александр Васильевич не станет помогать Пуавру? Гарантий у меня нет. Какие тут могут быть гарантии? Я могу только верить в порядочность Елизарова. А она-то как раз вызывает у меня большие сомнения. Разве у меня есть выбор?

Долго не могу уснуть. Ворочаюсь всю ночь. К утру удается немного подремать, но ровно в восемь меня словно подбрасывает. Я вскакиваю. Сижу на кровати, вспоминая события вчерашнего дня. Становится неуютно.

Номер Елизарова записан в телефонной книжке. Никак не могу заставить себя позвонить ему. Стоит только представить секс с ним, как меня выворачивает наизнанку. Меня тошнит от одной мысли о нём. Елизаров мне противен. Время близится к обеду. А я все еще рефлексирую, сидя на маленькой кухоньке с телефоном в руке. Мне надо позвонить. Надо. На секунду посещает шальная мысль – а что, если сбежать? Собрать вещи и тихонько улизнуть из Москвы. Нет, Елизаров не тот человек. Это полиция может искать преступников годами. А Александр Васильевич найдет меня в два счёта. Надо сделать над собой усилие – переспать с ним, и всё кончится. Один раз, и всё! Почему-то я уверена, что Елизарову одного раза будет достаточно. Он же не Жильбер и не Пьер. Интерес Елизарова держится исключительно на любопытстве. Стоит его удовлетворить, и я ему буду не нужна. Убеждаю себя и звоню Елизарову.

Хмыкает в трубку.

– Думал, не позвонишь. Умная девочка. Жду тебя через два часа. Записывай адрес, – внутри холодеет.

Собираюсь и еду к Елизарову на поклон. Вернее сказать, на трах.

Такси подъезжает к воротам особняка. Звоню в дверь. Мне открывает Егор.

– Александр Васильевич ждет Вас. Идите за мной, – не даёт сказать и слова. Молча иду за амбалом через внутренний дворик. Поднимаемся по ступенькам и заходим внутрь дома. Ведёт через огромный холл в одну из многочисленных гостиных.

Елизаров развалился на диване. В руках бокал с золотистой жидкостью. Судя по запаху – виски. По комнате плывет хмельной дурман.

– Ну здравствуй, Карина Артуровна! Молодец, что сама пришла. А то бы пришлось тебя за волосы тащить! – отхлёбывает из стакана. Он пьян. Смотрит дурными глазами.

Тело напрягается под его затуманенным взглядом. Окидывает меня снизу вверх. Не спеша. Довольно фыркает.

– Раздевайся, что ли. Чё застыла, Венера Милосская?

– Я не понимаю… – делаю попытку убедить Елизарова в ненужности этих отношений.

– Раздевайся, – холодно обрубает на полуслове. – Ну? Долго мне еще ждать? Или ты хочешь, чтобы я тебя поуговаривал? Егор! Егор! – орёт дурным голосом.

Через секунду на пороге комнаты появляется громила.

– Да, Александр Васильевич?

– Слышь, сгоняй, принеси этот… Как его? Давеча в срамном магазине покупали… Ну, вспоминай… Как его? – прищелкивает пальцами. Егор хмурится, натужно пытаясь понять, о чём идет речь.

– Ну? Лошадей хлестать… Ну?

– Хлыст? – догадывается Егор.

Сердце обрывается и летит в пропасть. Я нервно сглатываю.

– О, точно! Вот его неси!

От страха внутри леденеет. Елизаров пьян не на шутку и продолжает догоняться алкоголем, то и дело прикладываясь к стакану.

– Чё? Ты еще одетая? А ну, живо разделась! Или ты думаешь, Елизаров с тобой шутки шутит?

Меня начинает потрясывать от ужаса. Сильно жалею, что приехала сюда. А если он меня запорет до смерти? Уверена, ему ничего не стоит сделать это со мной. Трясущимися руками начинаю расстёгивать пуговицы на блузке.

– Живее! – подгоняет Елизаров. – Чего телишься?

Снимаю юбку, блузку и остаюсь в нижнем белье.

– Уже лучше! – прихлебывает. Ставит стакан на приземистый столик и подходит ко мне. Встает сзади и начинает лапать, обдавая перегаром. Дышит в ухо, руки бесстыдно исследуют мое тело, забираясь в трусы и лифчик. Урчит от удовольствия.

– Хороша… ничего не скажешь… – больно стискивает рукой грудь. – Сисястая…

Впивается губами в шею. Мусолит. Облизывает. Проводит языком от ключицы до уха. Тычется кончиком в ушную раковину.

– Пахнешь сладко… – шумно выдыхает. Его пальцы теребят клитор и проникают внутрь. Ощущения не из приятных. Я слишком напряжена, чтобы получить от грубого проникновения хоть какое-то удовольствие.

– Трахнуть тебя, что ли, пока Егор за хлыстом ходит? – становится не по себе. От слов Елизарова начинает подташнивать. Я сжимаюсь, на секунду представляя как это должно быть противно. Вцепляется зубами в мочку. Рычит. Трется об меня пахом. Бедром чувствую его эрекцию.

Тяжело дышу. Сердце гулко ухает. Тело сковывает страхом. Я боюсь Елизарова. Думаю о том, чтобы поскорее всё закончилось. Хочу быстрее уйти отсюда и забыть происходящее, как страшный сон. Но спектакль только начался. Страшно представить, что намеревается делать со мной эта обезьяна.

– Вот, принёс! – в гостиной снова возникает грузная фигура Егора. Протягивает хлыст хозяину. Елизаров подходит к столу, наливает из графина виски. Покачивается и хитро щерится.

– Принёс. Молодец! А теперь видишь эту дрянь?