Жизнь цвета неба

Не знаю, к чему этот сон, но я очень сильно напугана, и у меня даже слёзы пробились наружу. Милан просыпается следом. Видимо, его разбудило моё всхлипывание.

– Санни, ты чего? – он обнимает меня и пытается разглядеть глаза, которые я опускаю, чтобы скрыть слёзы. – Что такое, милая? – он поднимает мою голову и всматривается в мой растерянный взгляд.

– Пустяки, – вытираю слёзы.

– Тебе, может, воды? – он так заботлив, когда нужно. Я отрицательно киваю. – Идём.

Милан встаёт, затем протягивает мне руку, и направляется на кухню, чтобы сделать чай.

Пока наши друзья спокойно спят, мы пьём горячий напиток, заполняющий меня теплом, и смотрим друг на друга тёплым взглядом.

– Кошмар?

– Да.

– Мне тоже снятся кошмары. Редко, но бывает и такое.

– Они связаны с твоими худшими страхами?

– Не все, но частично да.

Я прокручиваю сон в голове, и никак не могу успокоиться. На часах 5:37 утра. Рановато, однако.

– Ты в порядке? – Милан спрашивает это с некой тревожностью.

– Да вроде. Впервые так реагирую на подобный сон.

– Что приснилось?

– Меня утянула какая-то женщина со словами "ты обречена жить в одиночестве".

Через несколько секунд молчания, Милан отвечает.

– Ну ты же понимаешь, что это нереально? У тебя есть мама, есть лучшая подруга, – он делает длинную паузу, а потом, наконец-то, набравшись смелости, договаривает, – и я.

Я улыбаюсь, потому что мне приятно слышать от него, что он рядом со мной. Но с другой стороны, откуда ему знать, что будет далее: с моими отношениями с ним, с моей дружбой с Никки, с обстоятельствами в школе и так далее?

Допив чай, мы ложимся на диван в гостиной и быстро засыпаем.

Меня разбудили шорохи, доносящиеся с кухни. Обычно на ночёвках первой просыпаюсь я. Но не сегодня. Сегодня – последней. Медленно направляюсь в место, откуда доносятся звуки. На кухне умело справляется с завтраком Никки.

– Почему ты одна?

– О Боже мой! – визжит моя лучшая подруга, роняя на пол яичницу, которую она пыталась перевернуть.

– Умоляю… скажи, что это не единственная еда, которая у нас осталась, – я закрываю глаза ладонями после того, как вижу проницательный и злой взгляд Никки. – Прости… – почти шёпотом говорю я.

Подняв с пола яичницу, Никки просто улыбается мне. Значит, не злиться.

– Плевать на яичницу. Мальчики уехали скупиться. Как раз за продуктами для завтрака.

– Круто. Давно?

– Минут двадцать назад. Кстати, Милан такая прелесть, – внимательно начинаю слушать подругу. – Перед тем, как уехать с Клэйвом, он укрыл тебя и поцеловал. И перед выходом сказал тихо готовить, чтобы не разбудить тебя.

– Вау! Удивительно, знаешь ли…

Действительно впечатляет. Должно быть, это выглядит со стороны странно.

– Из-за того факта, что вы еле знакомы, или из-за того, что не встречаетесь?

– Боже мой, не будь такой язвительной! Сделай лучше чаю.

– Пожалуйста, – Никки ожидает от меня этого слова, но я молча ухожу в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Вскоре приезжают парни с тремя огромными пакетами еды. Один из пакетов заполнен фруктами. Я беру яблоко, насыщенно красного цвета и наслаждаюсь невероятно сочной мякотью, которая прям стекает с губ. Вдруг, ни с того, ни с сего, мой дружок целует меня в губы.

– Что? – спрашивает он у парочки. – Сок стекал с яблока.

Я, шокирована таким поворотом, молча сижу и наблюдаю за лицом этого непредсказуемого человека. Он просто улыбается. Второй поцелуй? Очень даже неплох…

В общем, день проходит налегке.

Дома меня никто не встречает. Мамы нет. На часах пол седьмого вечера. После классного отдыха с любимыми друзьями ничего не хочется делать. Завтра снова в школу. И мне жаль, что до каникул ещё ждать несколько дней.

Утро понедельника начинается легче, чем обычно. Вдохновение так и прёт. Я придумала песню, пока чистила зубы, станцевала, пока одевалась, и придумала несколько шуток для мамы перед выходом, чтобы поднять ей настроение. В школу дошла с мыслями о том, как здорово будет встретить сегодня уже привычную для меня компанию.

На первом уроке я села с Никки, и начала придумывать стих. Что-то странное на меня нашло этим утром.

– Ты влюбилась, что-ли?

– С чего ты взяла? – ручка, которой я дописывала второй куплет стиха, падает громко на пол, поэтому все оборачиваются.

Так как перед нами сели Клэйв и Милан, моему любимому другу не составило труда поднять её. Ну вот, я увидела его прекрасную улыбку, теперь все точно поймут, что между нами что-то есть.

– Ты вся светишься. Особенно после того, как ты на него посмотрела.

Никки тыкает пальцем на Милана, и я фыркаю на это, быстро опуская её руку на парту.

– Как не стыдно! – мы смеёмся с ней, и я продолжаю писать стих.

Как только прозвенел звонок, я начинаю собирать всё в рюкзак. Отвернувшись на минуту, чтобы снять кофту со стула, замечаю, что листика с новым стихом, которому не хватает двух строчек, пропал.

Я начинаю рыскать по сторонам, думая, что он просто куда-то упал, но его нигде нет.

– Ты чего метушишься так?

– Листик пропал. Не видела, куда?

– Может, Софи забрала?

Она сидела напротив нас, на среднем ряду. И она действительно, на легке, могла забрать его.

– Навряд ли. Она же сразу вышла с класса. Раньше всех. Разве нет?

– Не знаю. Но она мне уже надоела.

Никки выходит с класса, и я остаюсь наедине с Мистером Франклером, учителем биологии.

– Санада, можно с тобой поговорить?

Этот вопрос сбивает меня с толку, и мне приходится забыть о потерянном листике.

– Да, конечно.

– Что происходит между тобой и Миланом?

Вау. Озадачили вопросом, так озадачили. Что мой учитель имеет в виду, задавая этот вопрос? Что он хочет знать? И главное – зачем?

– Мы одноклассники, Мистер Франклер.

– Просто одноклассники?

– Да, – отвечаю я, хорошенько обдумав ответ.

– Одноклассники не прогуливают урок ради того, чтобы пообниматься.

Вот чёрт! Увидел ведь!..

– Санада, если ты будешь вместо уроков тратить время на парней, это ни к чему хорошему не приведёт. Подумай об этом… – он кладёт свою ладонь мне на плечо, слегка похлопывая, и уходит со своим маленьким чемоданчиком.

Этот весьма странный разговор держит меня в напряжении до конца учебного дня. К счастью, после уроков я не пересекаюсь с Миланом, и спокойно себе направляюсь домой.

Следующий день начинается с бодрого утра. Просто я рано легла спать. Сразу после того, как проснулась, делаю зарядку. Давно я её не делала. Это расслабляет.

В школе сегодня всё такое красочное для меня. Вообще, день прекраснейший. У Никки тоже сегодня хорошее настроение. Это радует.

– Софи статью вчера опубликовала. Ты не читала? – Никки спрашивает без какой-либо злости.

– Нет, а о чём там?

– Статья зазывает всех желающих в нашей школе проявить таланты на конкурсном отборе. Конкурс – это, скажем так, соревнование. Кто лучший в своём деле, тот выигрывает.

– Выигрывает что?

– По-моему, какую-то семейную поездку в любую точку мира. Только цена этой поездки должна быть не слишком высокой. В общем, каждый будет пытаться сделать всё возможное ради победы.

– Зачем Софи это делает? Она же никогда не интересовалась другими учениками…

– Привет! – меня обнимает сзади Софи. Тут как тут.

В данный момент она вся светиться прям. Я прошу убрать её руки от моего тела, и она послушно выполняет мою просьбу.

– Что-то хотела? – Никки нагло задаёт вопрос, и я рада тому, что этого не пришлось сделать мне.

– Позвать на конкурсный отбор. Я придумала со своими девчонками подобную вещь, и поделилась этим с директором нашей школы. У нас много талантливых учеников, и вы обе это прекрасно знаете. Особенно ты, – она указывает на меня пальцем. – Я жду тебя больше всех. Уже все хотят услышать хотя бы одно произведение с твоих уст.

– И когда же он состоится?

– На следующей неделе. В четверг. Собираемся в актовом зале после второго урока.

– То есть, в следующий четверг будет только два урока?

– Да. Не думаю, что таланты должны пылиться в старом шкафу.

Она быстро уходит, когда замечает свою подружку.

– А она права. Ты там всех порвёшь.

– Нет. Я не хочу на публику читать свои стихотворения. Неужели всем мало моих публикаций в школьной газете?

– Санни, перестань быть такой неуверенной в себе. Мы же обе знаем, что ты можешь себя проявить. И будет очень круто услышать громкие аплодисменты зрителей после выступления редактора школьной газеты.

– Никки, пожалуйста, перестань пытаться вытолкнуть меня на сцену. Я не собираюсь показывать всем, на что я способна. Не для этого таланты имеются. Их не должны применять в качестве развития собственной популярности.

– А для чего же тогда?

– Саморазвития. Это главная функция любого искусства для любого автора своего творения. То, что мы делаем со своими талантами – ужасно. Мы уменьшаем шансы поощрения наших навыков. Забываем о всей важности этого дела, и ставим крест на творении, выбирая славу. Это низко. Для меня – абсурдно. Я больше не собираюсь обсуждать эту тему в дальнейшем. Ненавижу повторять одно и то же.

– Я думала, что твои стихи для публики. Не потому, что потом, возможно, кто-то выучит твоё стихотворение, или посвятит его возлюблённому…

– Я не считаю нормальным выходить и читать вслух свои стихи потому, что знаю, что большая часть слушателей даже не поймёт, что я хочу донести своими стихами. Это во-первых. А также, большинство низкое вознесут над высоким. И вся важность моих слов, все мои эмоции и переживания, которые я вложила, пропадут. Вмиг. Как мои попытки стать добрее к людям, которые никого не слушают, кроме самих себя.

Никки воздержалась от ответа, и молча последовала за мной на последний урок, который, почему-то, на довольно-таки большое для меня удивление, тянется вечность. Я смотрю на своих одноклассников, они все кажутся такими уставшими: футболисты зевают, некоторые даже дремлют, Софи лениво листает ленту в соцсети, её подружки медленно жуют жвачки, которым уже далеко не пять минут, Никки уныло следит за стрелкой на часах, которые висят на стене справа. А я… сижу и обдумываю, почему мне так грустно бывает порой. Я весьма переменчивый человек, который не знает, чего ожидать от собственных эмоций, мыслей, от поведения, в конце концов. Мне тяжело ужиться с мыслью о том, что в большинстве случаев я не могу контролировать себя. И речь идёт не только о физических проявлениях. Иногда, можно сказать, нереально контролировать свои решения, потому что эмоции решают всё! И это печалит меня так сильно, что я даже задумываюсь о выступлении на сцене. Главное – вовремя одуматься.

Как по мне, лучше всего – дать слушателю, или же читателю, самому прочитать стих. Это как с книгами. Автор же не читает книгу аудитории? Правильно, нет. И не потому, что нет такой возможности, а потому, что каждый должен прочувствовать эмоции автора своими же словами, произнесёнными не обязательно вслух.

Вообще, быть писателем – тяжело. Ведь никогда не знаешь, как оценят твоё новое "изобретение". Тяжело не только из-за того факта, что с тобой могут не согласиться, ведь у каждого свои взгляды на ту или иную ситуацию, а тяжело из-за того, что ты никогда не знаешь, чем может обернуться впечатление от прочитанного читателем. Ты знаешь, что не можешь всем угодить, и знаешь о том, что вложенные слова, пропитанные прошлым, воспоминаниями, поймут лишь единицы. Быть непонятым тоже самое, что быть отчуждённым не по своей вине. Только во втором случае никто даже не пытается тебя понять. Просто некому, и всё.

Урок проходит быстро, как и вся неделя. Её я посвятила своим мыслям. Не гуляла, ни с кем не общалась. Все, как раз таки были заняты, чему я была безумно рада. До конкурса остаётся два дня. Сегодня вторник, послезавтра – среда, ну и четверг уже, естественно, не за горами. Я не собираюсь выступать, но слушать творения других я буду обязательно. Всё-таки статьи в газету ещё писать!

Вторник проходит весьма занудно. Я рада, что дома меня развеселила мама. Так приятно смеяться с ней до боли в животе. Мои чувства явно не описать словами.

Глава VIII

Приятные потрясения

Среда. 8:00 и я сижу за своей партой. Такое предчувствие, что этот день будет особенным. Не знаю, почему. Но моя интуиция подводит меня… никогда. На четвёртом уроке Милану позвонили по телефону, после чего он вышел и не вернулся. Наш учитель математики очень разозлился, но сказал, что его это касается наполовину, и просто продолжил рассказывать новую тему.

Весь вечер я просидела лишь в догадках. А что, если случилось что-то плохое? Только подумала о том, чтобы позвонить ему и спросить, что такое, как зазвонил телефон. Это Клэйв. Я принимаю вызов в панике и слышу, как Клэйв что-то тараторит.

– Выходи… быстрее… ждём… уже… – слышно сплошные помехи.

Сделав вывод по первым двум словам, выбегаю, с криком маме "я уеду ненадолго, скоро буду". Не знаю, услышала она меня или нет, но крайне на это надеюсь.

Возле дома стоит машина Никки. Она сидит с Клэйвом на передних сидениях. Я мигом запрыгиваю на задние, и, немного запыхавшись, пытаюсь выяснить, что происходит.

– Мама Милана рожает! – Никки вскрикивает, чуть не врезавшись в гнома возле моего дома.

– Что!? – представляю, какой страх испытывает в данный момент Милан.

Мигом добравшись до больницы, начинаю искать там палату с мамой Милана. Пробегая мимо нескольких палат, ищу её, красивую женщину с обворожительной улыбкой. Услышав детский плач, я быстро рванулась навстречу. И вот – чудо! Женщина со слезами радости держит уверенно в своих руках маленького малыша, который спокойно лежит на груди. Словами не передать эту прекрасную картину! Милан не сразу замечает меня в дверях, но когда всё-таки находит мои глаза, кидается мне в объятия, и даже немного плачет. Я, абсолютно не шокирована таким поведением, как можно крепче прижимаю его к себе, а потом поздравляю этих счастливых людей с пополнением в семье.

– Лео, мой маленький Лео… – говорит Миссис Хоулмз, целуя крохотную голову малыша.

А я стою и умиляюсь, улыбаясь до ушей, ведь знаю, чья идея была назвать так крохотного братика Милана.

Через два часа, когда отчим Милана приехал посмотреть на своего сына, и когда Клэйв с Никки уже уехали по домам, и мы остались одни, Милан показался мне совершенно другим человеком. Такой счастливый, вдохновлённый, готовый на подвиги, и такой заботливый и ласковый…

– Ты же знаешь, что завтра конкурс?

Пусть говорит это кто угодно, но только не ты, умоляю.

– Знаю. Но я в нём не участвую.

– Что? Почему? – он резко останавливается.

– Я веду школьную газету, мне нужно делать заметки. Я буду слушателем, а не выступающим.

– Не понимаю… ты не можешь дать своей душе порыва?

– Я даю ей это, когда нахожусь рядом с тобой.

После этих слов я немного смущаюсь, ведь признаваться в таком человеку в глаза мне приходится впервые… И потом даже немного жалею о сказанном, но после того, как Милан целует меня, стираю все сомнения со своей головы и трусь носом о его шею.

Он подвёз меня домой, и на последок сказал, что счастлив был слышать мои слова.

Дома никого. Только я и тишина. Я люблю такую обстановку только, когда светло, а вечером предпочитаю находиться дома с кем-то. Примерно спустя час как я вернулась, пришла мама. Она в хорошем настроении. Не помню, когда видела её такой последний раз.

– Ты чего такая радостная? – я обнимаю её крепко-крепко.

– Не радостнее тебя, прелесть моя, – она целует меня в нос. – Присядь и послушай, что я тебе скажу. Я долго думала об этом, и… решила завести тебе сестричку!

– Что!? – у меня, буквально, отвисла челюсть от услышанного. – Что ты имеешь в виду!?

– Санни, солнышко, я хочу помочь одной малышке обрести семью. Ей всего лишь пол года и она нуждается в семье. Она такая чудесная! Постоянно смеётся и она правда чудо! Будь твой отец жив, он обязательно её удочерил бы…

– И когда ты это решила?

– Я думала об этом несколько месяцев. Бабушка с дедушкой поддержали эту идею. А ты, я уверена, что ты тоже на это согласишься.

– Но ведь у тебя нет мужа. Разве разрешено матерям-одиночкам удочерить малышку, которая нуждается в полноценной семье?

– Пойми меня правильно, милая. У неё мало шансов на обретение семьи. В этом городе никто не заботится о детях, которые теряют родителей моментально.

– Что ты имеешь в виду?

– Дело в том, что эта малышка потеряла маму после родов. А отец… погиб в автокатастрофе…

Теперь всё понятно. Автокатастрофа. Ну конечно мама посчитала это как долг. Что ж, новый член семьи. Прям как у Милана. Только у нас будет чисто женская семья. Не знаю даже, что ответить на это. Но уже сейчас понятно, что я не буду спать всю ночь. Только обдумывать, и обдумывать сказанное мамой.

Утро четверга даётся очень тяжело. Я поспала всего три часа. Не могла заставить себя закрыть глаза ночью. Меня никто не будет и не готовит мне завтрак. Мамы дома нет. Надеюсь, она нормально отреагировала на моё поведение после разговора о новом человечке в кругу нашей семьи.

Теперь мне становится всё интереснее и интереснее, что же дальше будет происходить в моей жизни.

В актовом зале очень громко. Как всегда, ученики нашей школы громко обсуждают какие-то новости с узких кругов общения. Когда начинается конкурс, звучит приятная музыка, из-за которой мои мышцы добровольно расслабляются. Ночка действительно оказалась тяжёлой.

Начался конкурс с певцом, следующими выступали танцоры, следом было два художника, которые очень быстро нарисовали портрет нашей директрисы, которая хлопала им громче всех. Следом начали выходить поэты. В нашей школе полно тех, кто пытается писать маленькие, но удаленькие стихи, но ни у кого не выходит делать это профессионально. Я, конечно, не могу сказать, что у меня выходит, но я, по крайней мере, близка к этому. "Главное – совершенствовать навыки!" Так говорил мой дедушка, которого я безумно люблю и ценю.

Сделав пару заметок на своём ноутбуке, опустив глаза, не замечаю, как в микрофон начинает говорить до боли знакомый голос. В данный момент на сцене стоит… Милан!

Все знают, что он футболист, и не пишет стихи. Но, как оказалось, он вышел читать не свои стихи. А мои! Я, в ужасе, замираю и, даже не моргая, смотрю на его лицо, которое излучает свет и уверенность, смотрю на глаза, которые смотрят на меня с некой теплотой, и осознаю всю тяжесть последствий его поступка. Все в зале начинают шушукаться и поглядывать на меня. Я чувствую себя до жути некомфортно. Но, когда Милан начинает рассказывать стих, наизусть, наступает тишина.

Он смотрит на меня, этот пронзительный взгляд поглощает меня, и я даже забываю о злости. Наступает некое стеснение, а потом я просто вслушиваюсь в его слова. Он читает стих на память с некой теплотой, и я закрываю глаза, наслаждаясь словами.

Когда стих заканчивается, я открываю глаза и замечаю как все глазеют то на меня, то на Милана с открытыми ртами.

Забавно, как может удивиться вся школа, увидев подобную сцену.

Я встаю, и хлопаю от восторга, хотя неистово злюсь где-то внутри, ведь я не хотела, чтобы кто-то, кроме моих самых близких людей, слышал мною написанные куплеты.

Следом встают по очереди первый, второй, третий и так далее ряды. Всё это время Милан улыбается мне, а потом уходит за кулисы, куда я прям рванула.

– Ну и что ты устроил? – сложив руки, смотрю недовольно на нелепую улыбку только что выступившего парня.

– Я хотел выиграть билеты в поездку для нашей компании. Решил рискнуть, и видимо, сделал правильный выбор.

Он морщит нос и ехидно улыбается.

– Неужели ты сделал это только ради каких-то билетов?

– Ну… ещё я хотел дать понять тебе, что твоё творчество не должно пылиться. Ну правда.

Он пожимает плечами, а потом начинает пританцовывать как маленький ребёнок, когда слышит гул в зале, где большая часть людей хлопает со словами "молодец".

– Вот видишь, им понравилось!

– Им понравился ты, и то, что ты сделал, а не мой стих.

Я хлопаю его по плечу три раза, а потом пытаюсь выйти отсюда, чтобы вернуться домой. Но рука Милана резко меня разворачивает.

– У тебя есть талант. И это круто. Ты даже не представляешь, как можешь влиять на людей своими произведениями. Зачем отворачиваться от себя самой? Ты же не хочешь сказать, что всё, что ты пишешь – зря? Почему бы тебе действительно не начать их демонстрировать другим?

– Потому что я никак им стихами не помогу.

– А как же вдохновение? Они могут взять его отсюда, – он указывает пальцем на область моего сердца. – Питай любовь к своим стихам, показывай их миру, и наблюдай за тем, как люди меняются благодаря тебе. Ты можешь дать им второе дыхание. Это круто!

– Всё равно их жизнь не измениться благодаря мне.

– Конечно нет! Они сами строят свою судьбу. Но ты ведь можешь им помочь стать на этот путь.

– Я не знаю…

– Я знаю! Никки, Клэйв… твоя мама, в конце концов! Даже Софи "за"!

– Я не писала стихи для других людей. Это, конечно, мило, что ты считаешь, что от них может быть польза…

– Не может быть, а есть.

Я смотрю из-под лба на слегка расстроенное лицо.

– Что не так? – чувствую горький привкус и какую-то вину, что-ли…

– Ты помогла мне оживиться. Я изменился после того, как с тобой познакомился. И пусть мы едва знакомы, я знаю тебя отлично. И всё благодаря твоим стихам и школьным статьям. Я прочитал всё, что можно было. Ты вдохновляешь меня вставать по утрам с прекрасным настроением, благодаря тебе я вижу во всём лишь прекрасное. Я не опускаю руки после того, как у меня что-то не выходит, не печалюсь из-за действительно печальных новостей. Я живу ради того, чтобы жить и наслаждаться всем, что происходит вокруг. Благодаря тебе я не типичный унылый подросток, который постоянно то и делает, что жалуется. Нет, я не такой. Ты изменила меня. То, что ты пишешь – это не просто банальные строчки, в которых нет смысла, не просто слова, написанные за пять минут. Это то, что даёт мне повод улыбаться, вне зависимости от того, что происходит здесь и сейчас.

Шок. Никогда в жизни мне не говорили что-то подобное. Я не могла сделать это всё, правда? Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, и когда открываю, Милан целует меня.

– Но ведь мы едва знакомы. Я не знаю тебя… совсем не знаю…

– Узнаешь. Обязательно узнаешь.

И он снова целует меня.

Глава IX

Приобретение настоящего счастья

Всю ночь я думала лишь о разговоре за кулисами. Столько тёплых слов, сказанных в мою сторону… Я растеряна, не знаю, что ожидать от Милана в следующий раз. Он влияет на меня со скоростью света, и к счастью, не в плохую сторону. Он делает из меня уверенного человека. Помогает сконцентрироваться на моих действиях, а не на чужих. Может, он тот, кто поможет построить мне мою же судьбу?

Еле успокоившись, и забыв его выступление, наконец-то засыпаю. Я в чудном сне, где счастлива моя семья, и я сама. Мама улыбается маленькой девочке, которая просится к ней на руки, а потом отдаёт это чудо мне, и малышка крепко прижимает меня к себе. Чудо-дитя.

Последний день учёбы перед осенними каникулами. На улице идёт мелкий дождь и еле-еле проявляется солнце из-за серо-голубых туч. Погода не то, чтобы пасмурная, но мне нравится. Осень – моё любимое время года. Не знаю, почему остальные не любят осень, но я жду её с нетерпением каждый год. Это то самое время, когда приходит вдохновение и хочется творить. На меня падают жёлтые листья, с едва заметными коричневыми пятнышками. Такое ощущение, что кто-то разрисовал эти листья. Тёплый ветер дует в мою сторону, и дарит мне свои воздушные поцелуи.

В школе сегодня уютно как никогда. Все рады видеть меня. Я удивлена тому, что никто не косится в мою сторону. Навстречу идёт Никки с Клэйвом. После того, как они меня обняли, мы направляемся на уроки. На первых уроках я, к сожалению, не встречаюсь с Миланом. Но на последних двух мы сидим с ним вместе. Первые минуты было очень неловко даже смотреть на него. Но я пыталась делать вид изо всех сил, что ничего вчера не произошло, и скрыла лёгкое смущение.

Он улыбается мне каждый раз, когда смотрит в мою сторону. Не сдержавшись, целую его в щёку, после чего он прям весь светится. Как хорошо, что этот человек теперь часть моей жизни. А, может, даже и часть меня.

– Прогуляемся после уроков? – Никки поворачивается внезапно, когда я играю в гляделки с Миланом.

– Да.

Мы отвечаем с Миланом в один голос, после чего он кладёт свою руку на моё колено, и гладит его.

После уроков Никки везёт нас в "Шоколадный дом". Там мы заказываем огромный шоколадный торт и четыре чашки фруктового чая.

– Эту чашку я поднимаю за творчество Санни! – произносит Клэйв с некой гордостью.