Последняя афера

– Почему ты не в Канаде? – дрожащим голосом тихо спросил Анвар.

– Ты забыл? Я несколько раз говорила тебе, что возвращаюсь двенадцатого числа. Сегодня тринадцатое. Я узнала, в какой больнице ты лежишь и приехала сегодня к тебе, в надежде сделать сюрприз. Но когда в приемной я назвала твою фамилию, мне сказали, что ты сбежал, а на звонки не отвечаешь. Я сразу же начала переживать и отправилась искать тебя.

– Подожди, подожди! – по-прежнему не оборачиваясь, быстро проговорил Анвар, обращаясь в сторону тёмного горда, – откуда ты знала, что я в больнице?

– Мне сказала твоя подруга Виктория.

– Ты с ней знакома?

– Только из телефонных разговоров, – ответила Милада нежным голосом, – Анвар, пожалуйста, слезь оттуда.

Ветер снова заныл томным воем. По коже пробежал холод. Анвар пододвинулся обратно, подальше от края. Все ещё боясь смотреть назад, глядя в ту же даль, он спросил:

– Это ты купила картины?

– Какая разница, Анвар? Я или не я! Ты теперь снова можешь видеть и это здесь важно! Ты так долго шёл к этому дню, так хотел этого, а сейчас ты здесь, сидишь, свесив ноги, глядя на пустой мир! Ты мечтал вернуть себе зрение, чтобы увидеть, как сокращается расстояние до асфальта? Слезь оттуда, слышишь?

– Зачем ты купила их?

– Боже, Анвар! – воскликнула Милада – Ты хоть себя слышишь? Купила, потому что мне они нравятся. Я прочла новость, увидела твоё интервью, увидела фото твоих картин и захотела их купить. В этом нет ничего плохого.

– Хорошо, – перебил Анвар, сдерживая слезы. Затем, в попытке сосредоточиться он наполнил воздухом лёгкие и резко выдохнул, набрался смелости и быстро произнёс, – Ко мне вернулась память. Я вспомнил все, что было до аварии.

– Я это поняла сразу же, как только узнала, что ты убежал из больницы. И, признаться, я очень рада этому, хотя и боялась, что так произойдёт, – затем она сделала паузу и немного помолчав, продолжила, – Знаешь, в тот вечер, когда мы были на этой крыше, когда мы целовались, мне почему-то казалось, что мы больше не увидимся. И тогда я была права только наполовину, потому как после той встречи, ты меня больше не видел, а видела лишь я тебя. Сейчас мне бы хотелось, чтобы я оказалась полностью неправа. И для того, чтобы я получила это, тебе нужно просто обернуться и посмотреть на меня.

– Расскажи мне, что происходило после нашей последней встречи, – попросил Анвар, игнорируя её последние слова, – и что было в день аварии.

– Ты правда хочешь все это слышать?

– Да, мне нужно знать это.

– Хорошо, – ответила она и вздохнув, начала, – Через два дня после беседы с детективом, я отправила деньги на указанный счёт. Я думала, что все улеглось и я смогу жить спокойно. Но меня начло съедать чувство стыда перед мужем и одновременно ненависть к нему за то, что он нанял кого-то следить за мной. После долгих раздумий, я решила, что должна уйти. Я упаковала чемодан и, предпочла, не дожидаясь его возвращения с командировки, улететь в Канаду. Я хотела позвонить тебе, встретиться и рассказать обо всем, но чувство совесть не позволяла мне этого сделать. В ту субботу рейс задержали и пока я ждала посадки, ты прислал мне то аудиосообщение. Прослушав его, я возненавидела тебя, да. Я прониклась такой ненавистью, какой никогда ни к кому не испытывала. Но, как ни странно, вместе с тем я и понимала тебя. Я не хотела видеть тебя, не хотела знать. Но чуть позже, когда я узнала, что на пути в аэропорт случилась сильная авария, я почему-то сразу же подумал, что в ней оказался ты. И, клянусь, не знаю, почему, я решила все бросить и поехать туда, – голос её задрожал, она тяжело вздохнула, а затем продолжила, – Я приехала на место аварии и увидела груду искореженного металла и литры багровой крови на асфальте. Я понятия не имею, что сподвигло меня приехать туда. Было ли это стокгольмским синдромом или слепой любовью, я не знаю. Но увидев ту картину, я так боялась, того, что эта кровь окажется твоей. Потом я разузнала, где находится пострадавший и отправилась туда. Личность врачам не удалось распознать, так как не было ни документов, ни искавших родственников пострадавшего, ни друзей. Я сняла гостиницу рядом с больницей и только спустя четыре дня, после всех операций, когда было разрешено посещение, я узнала, что это ты. Ты был весь в швах, перебинтованный, без сознания, – не сдержавшись, Милада заплакала.

– Но почему все эти десять лет ты обманывала меня? Почему ты не рассказала мне все, как есть?

– Прости, – виновато промолвила Милада, захлебываясь слезами, – я собиралась, правда. Я не хотела травмировать тебя. В тот момент, кроме меня у тебя никого не было, ты был совсем беспомощным, и, если бы я рассказала тебе правду, ты бы никогда не позволил мне быть твоим другом, понимаешь? – в её ласковом голосе звучал слезный хрип, – А потом, когда мы стали близки, когда все больше начали проводить время вместе, ты был так счастлив и я не осмеливалась рушить твоё счастье.

– И это все после того, что я сделал… Но почему?

– Потому что я люблю тебя.

Слезы лились по его щекам. Он уже не испытывал ни страха высоты, ни страха смерти. Он не чувствовал ни холода, ни усталости. Единственное, о чем он грезил – обнять ту, чей голос ласкал его слух. Неутолимое желание почувствовать тепло её объятий соперничало со страхом быть обманутым собственными иллюзиями. Эмоции били ключом, разрывая нутро. Анвар жаждал верить в подлинность слов Милады, жаждал верить в то, что эти слова звучали на самом деле. Какой же сладкой была эта история, какой соблазнительной и пленяющей она придавалась ему. И как же трудно было не поддаться искушению, не сдаться, пропустив эти слова сквозь призму неверия, позволить им коснуться души, проникнуть в сердце и разжечь его ярким пламенем. Анвар мечтал проникнуться этой историей. Он хотел верить в то, что Милада, в которую он влюбился десять лет назад, никуда не улетела в тот день, а вернулась за ним на место аварии. Он хотел верить в то, что все эти десять лет он прожил бок о бок с той, что любила его, несмотря ни на что, с той, которую он любил и сам, но позабыл. Верить в то, что она вернулась с Канады, в то, что сегодня она приехала сюда, на эту крышу, чтобы найти его и сказать, что любит. Он мечтал поверить в то, что она стояла за его спиной. Он мог бы пожертвовать всем, чем угодно – лишиться зрения, обаяния, слуха или всех остальных чувств разом – лишь бы только она была рядом, лишь бы только она была.

Если можно было только остаться здесь навсегда, балансируя между поверхностью крыши и пропастью, между жизнью и смертью, между желанием увидеть и страхом не увидеть, между здравомыслием и безумием, между зрячестью и слепотой. Если бы только это было возможно. Он бы не сдвинулся с места. Но выбора не оставалось.

Анвар медленно поднял ноги на балюстраду, осторожно развернулся и с преисполненными печалью глазами посмотрел на пустую крышу.