Жизнь точки на карте

Протяжно зевнув, женщина ухватилась за ветку и подтянулась повыше, чтобы иметь лучший обзор. Да, провести шесть часов среди листвы, как птичка, – не самый приятный из видов отдыха. Да ещё в августе. Пятнадцать градусов тепла, жирная, чавкающая под ногами почва, там и сям островки не растаявшего пока рыхлого снега. Но Хилари была хорошо подготовлена. Снайперская винтовка лежала на надёжной опоре, чтобы избежать могущих стать роковыми случайностей, вроде падения её вниз. Продолжая в бинокль обозревать дальний участок трассы, Хилари потянулась к армейскому мешку – в нём было всё необходимое: полдюжины сандвичей, неприкосновенный запас – вода во фляге и пара термосов с горячим чаем. О том, что в лесу будет зябко, она знала заранее. Проклятье! Мысль о том, что Йорк мог проскользнуть, пока она так легкомысленно забылась в дрёме, не отпускала, а становилась настойчивее с каждой секундой. Ему давно пора было проехать здесь… а уж она позаботилась бы сделать эту автостраду для него дорогой в ад! Это было последним шансом, в Америке Лукас Йорк станет для неё недостижим.

Хилари накинула ещё два-три часа на аварию, непредвиденную остановку. Больше времени у неё не оставалось – в лесу ночевать она не могла. Задумчиво напевая «Саn you feel the love tonight…» Элтона Джона, Хилари в очередной раз осмотрела дорогу. Машин не было никаких, а по тусклой поверхности асфальта медленно брела пара истощённых овец. Какие-то птицы из крон деревьев отзывались на их блеяние треском. Женщина тяжело вздохнула: ожидание всегда было её проклятьем. Но терпеть и надеяться она уже научилась. Майкл полагал, что Божий гнев, обрушившийся на убийцу, заставит её доверить Создателю и окончательный этап мести? Ха-ха! Тем более, что сама Хилари хорошо знала, кто был орудием кары Господней в двух предыдущих случаях. И зная это, она не собиралась верить в зыбкое высшее правосудие. Лукас Йорк будет убит, и убит сегодня.

За прошедшие пару дней Хилари проехала по этой магистрали раз семь в обе стороны, выбирая наиболее подходящие места для покушения. Бросив машину на платной автостоянке в Кресси, она преодолела расстояние до засады автостопом, а последние несколько миль – пешком через лес, чтобы не мелькать на дороге. Она забралась на дерево, весьма могучее в обхвате, неизвестной породы – Хилари никогда не была сильна в ботанике – с низко растущими ветвями, с такими же предосторожностями, с какими собиралась и покидать его после убийства: гильзы среди листвы, кусочки ткани комбинезона или мешка, сломанные ветки могли указать на неё полиции, а крик птиц – выдать её убежище Лукасу. Хотя этот человек едва ли станет обращать внимание на такие признаки… Как только она проскользнула на своё место в ветвях и прекратила шуметь, местные обитатели леса постепенно свыклись с её присутствием, перестали кричать на разные голоса, беспокойно слетая из крон деревьев к дороге. Переменив позу, женщина тихо вздохнула, посмотрела на часы и снова взяла бинокль.

– Ну, мистер Йорк, – раздражённо пробормотала она, обозревая дорогу, – где же вы? Здесь вас давно уже ожидает хорошенькая девушка. Впрочем, меня-то вы не увидите, а вот даму с косой – возможно…

Вдали на изгибе дороги мелькнуло крохотное красное пятнышко и тут же исчезло. Замерев на секунду, женщина схватила винтовку. Это наверняка был тот самый «порше», который она так давно поджидала; по всем законам природы и справедливости ему пора было появиться. Автомобиль Лукаса Йорка мчался с большой скоростью – около восьмидесяти миль в час, он явно опаздывал. На выстрел у Хилари оставались считанные секунды.

Ствол винтовки твёрдо улёгся на локоть, цель возникла в перекрестье оптического прицела – руки женщины не дрожали, и Хилари возблагодарила Бога – или дьявола – за долгие-долгие часы, проведённые ею на стрельбище в поместье отца. Бешено крутящиеся колеса «порше» с красными дисками были трудной мишенью даже для профессионала. Щёлкнул предохранитель, мягко вошёл курок в рукоятку. Отдача была совсем не сильной, а вот последствия выстрела на автостраде проявились значительно и мгновенно. Шины «порше» завизжали, когда с оглушительным грохотом лопнула одна из них. Через линзы бинокля с восьмикратным увеличением Хилари увидела за лобовым стеклом машины удивлённое, а затем мгновенно исказившееся гримасой ужаса лицо Лукаса – человека с фотографии. Автомобиль свернул вправо, на большой скорости врезался в частокол деревьев – сверкающий водопад стёкол и раскалённого металла оросил землю, от пролитого бензина запылала сначала трава, потом и сама машина. Водитель в таких условиях просто не имел права спастись.

Хилари бросила вниз винтовку, молясь, чтобы она не застряла среди веток, а упала прямо на корни, бугрящиеся у подножья. За ней последовал мешок с провизией. Покачавшись на ветке, женщина скользнула к стволу, вцепившись в него руками.

Спустя десять минут на шоссе притормозил очередной автомобилист, выскочил из машины, заметался у искорёженного, но уже потухшего «порше», осмотрел безусловно мёртвого водителя, выбежал на дорогу и отчаянными взмахами рук остановил проезжающий «форд». Часом позже дорога кишела автомобильной полицией, а место происшествия было огорожено. Прямо на месте производилось расследование инцидента, копы фотографировали и собирали улики. Хилари Орти это было уже безразлично.

Глава 22

Жёлто-красное, яркое, но не греющее солнце медленно, слишком медленно спускалось к горизонту. От нагретой растительности поднимался вверх лёгкий светлый дымок испарений – казалось, дымится сама земля. Жирный, назойливый запах почвы стоял повсюду, преследуя бредущую по лесу женскую фигуру в невероятно грязном комбинезоне цвета хаки. Сейчас уже Хилари Орти ничем не напоминала победительницу. Она с титаническим усилием заставляла себя делать очередной шаг, ноги её до колена были облеплены болотной тиной и торфом – она несколько раз проваливалась в скрытые под упавшими ветками болотца. В голове женщины крутилась лишь только одна мысль – она всё-таки погибнет при выполнении своего последнего героического подвига. Она была слишком беспечна, подумав после расправы с Лукасом Йорком, что самое сложное уже позади. И неосторожно ушла в глубину леса, стремясь избежать возможной погони. Теперь её погоня уже не волновала. Напротив, она благословляла бы своих преследователей, если бы они вывели её из запутанной бесконечности кустов и деревьев, даже если каратели отведут её прямо в тюрьму. Слишком реальна была для неё возможность остаться среди этих лесов навсегда.

Споткнувшись, женщина рухнула на колени и после, не устояв, упала прямо на землю, не прикрыв лица. Хилари почти не почувствовала боли, сомнамбулическое состояние защищало её от внешних воздействий словно наркозом. В голове был туман, тот самый, что ведёт засыпающих зимой в снегу людей прямо к сладкой, обворожительной смерти. Спасло её неожиданное: почувствовав лёгкое, но неприятное покалывание пальцев правой руки, Хилари дёрнула кистью раз, другой. Раздражающее ощущение не исчезало, и уже подготовившейся к гибели женщине пришлось открыть глаза. А далее спас её здоровый инстинкт и правильное воспитание, данное Джилом Орти своей дочери. Столько раз отец повторял, чтобы Хилари опасалась ядовитой крапивы и пугал дочь этим растением, что ненависть к кусачей флоре вошла в её плоть и кровь. Поэтому, увидев свою правую руку, лежащую прямо в скрученных морозом зарослях, Хилари не успела вспомнить о своей усталости и смирении. Она с пронзительным воплем вскочила, начала топтать ветви крапивы сапогами. В метре за её спиной с не менее яростным криком забила крыльями какая-то крупная птица, видимо, рассчитывавшая на обед. Не оборачиваясь, Хилари показала средний палец в её сторону. Птица улетела, а Хилари в полном отчаянии опустилась на землю, покрытую редким мхом. Несомненно, сдаваться до срока глупо, но как всё-таки ей выбраться отсюда? Ответ был один – продолжать идти. Силы её были на исходе, в лесных ягодах воспитанная городом женщина не разбиралась. Жадно нащупав у бедра флягу, дрожащими руками Хилари открутила колпачок и перевернула драгоценный сосуд вверх дном, но фляжка была пуста; лишь несколько натёкших со стен капель упали на её пересохшие губы – но этого было мало, слишком мало! Представив себе полный воды океан, покусанная везде, где это было возможно, москитами путешественница издала хриплое рыдание, зашвырнула фляжку далеко в кусты и, израсходовав последние силы на этот ненужный рывок, уронила руки и голову на колени. И вдруг… звук спасения – лёгкий, едва уловимый цокот лошадиных копыт об иссохшую землю. Но человек, способный спасти её, не знает, что она здесь, он может проехать мимо! Она должна дойти до него, дойти во что бы то ни стало, дойти во имя спасения своей жизни. Она выполнила свой долг – Лукас мёртв, и теперь самое важное для неё – выжить, чтобы испытать удовлетворение от своей мести…

Прямо над рабочим столом его висели часы, и человек, живущий под именем Криса Хантера, точно запомнил, в какое время он сложил оружие и прекратил неравную борьбу с капризной музой. То ли в этом была повинна его рассеянность, смутное ожидание чего-то, то ли нехватка практического материала, но за последние два дня из-под его пера (точнее, автоматической ручки «Паркер») не вышло ни одной подходящей строчки. А всё, что было написано, он заштриховывал потом долго, со старанием, густыми чёрными чернилами. С самого начала роман шёл туго. Во-первых, не было у него никакого законченного сюжета, фабулы. Одни лишь смутные наброски. А ситуация в родном доме для творчества ну никак не подходила. Обострение болезни жены требовало от молодого писателя постоянно находиться у ложа Дайаны, держать её за руку и уговаривать хоть немного поесть. Из всех окружающих жена узнавала только его и лишь из его рук соглашалась принимать пищу; спала Дайана не более часа и каждый раз, просыпаясь, громко звала его, и Крис Хантер не мог игнорировать её крики – не получая желаемого, Дайана становилась буйной. Все в доме помнили, как однажды, разозлившись на своего мужа, Дайана перебила целый чайный комплект старинного севрского фарфора, швыряя чашками и тарелками в него. От того случая над правой бровью у Криса остался шрам – он не сумел увернуться от одного из приборов, и недобрая память у его матери. Леди Марджори собирала свою коллекцию фарфора долго, с любовью, и никому не позволяла пользоваться ею, что не помешало Дайане применить предметы сервиза в качестве метательных снарядов. И хорошо, если бы Дайана раскаялась… Леди Марджори обладала отходчивым характером и искреннее раскаяние, несомненно, помогло бы ей простить невестку. Но Дайана предложила матери мужа денег, и Крис не удивился, узнав, что Дайане настоятельно рекомендовано не появляться в большом доме вплоть до особого приглашения. На аристократическом языке леди Марджори это означало разрыв всех отношений с семьей сына.

Обострение болезни Дайаны ситуацию не смягчило, и Крису приходилось почти в одиночку нести на себе это бремя. Дочери Дайаны, Филлис и Мейбелл, были ещё слишком маленькими, чтобы находиться в одном доме с не отвечающей за свои поступки матерью, и потому семейный совет, состоящий из отца, матери Криса и его самого, постановил отправить девочек в дорогой пансион за границу. Перед отъездом Филлис и Мейбелл Крис долго говорил с падчерицами, и девочки, кажется, его поняли. А две недели спустя болезнь Дайаны начала резко прогрессировать. Тяжёлые личные обстоятельства Хантера не смущали его издателя, Грега Чалмерса из «Топ Бук инкорпорейтед». После того, как четвёртая книга писателя разошлась с невероятным успехом, перекрыв по сумме продаж все три предыдущие, Грег сделал, наконец, вывод, что ставит на правильную лошадку. И телефон в доме Криса позабыл, что такое тишина и покой. Он мог зазвонить в любое время дня и ночи, голосом Грега Чалмерса требуя от Криса новой искромётной идеи. А идеи у Криса пока не было, была только Дайана и заботы о ней. Конечно, проще всего Крису было бы изложить на бумаге историю своей жены – жизнь Дайаны была по-настоящему фантастической: танцовщица из стрип-бара, ставшая женой знаменитого сценариста, который сделал её звездой кино, ушедшая от него на пике славы к не менее прославленному дипломату. От этого второго мужа, бывшего старше её на сорок лет, Дайана родила двух дочерей, и стала свидетельницей смерти мужа от пуль террористов. А потом ей захотелось покоя. Крис долго не понимал, почему она выбрала именно его, тогда никому не известного, только делающего свои первые шаги в литературе. Но, видимо, после стольких «звёздных» браков у Дайаны был какой-то нюх, чутье на потенциальный талант, которому только и нужна небольшая помощь в «раскрутке». Дайана в первые годы их брака действительно помогала Крису, и сюжет первой его книги был подсказан именно ею. А теперь она медленно умирала от опухоли мозга. Глядеть на страдания действительно любимой жены было невыносимо. Он добровольно заменял медсестру и сиделку у её постели, менял белье, мыл Дайану, кормил её; но всего этого было недостаточно, чтобы исцелить её. И Крису пришлось принять предложение рекомендованного ему врачом хосписа. На условиях анонимности Дайана легла в её последний приют. А Крис уехал. С самой первой своей книги он взял за правило сначала пожить жизнью, которую сочиняет своему герою, и научиться тому, что должен уметь тот. Таким образом, каждый герой как бы становился его прототипом, Крис словно писал о самом себе. В результате к четвёртой книге он успел побывать в шкуре автогонщика и сноубордиста, участвовал в различных соревнованиях, пилотировал самолёты, исследовал далёкие острова, выучил четыре иностранных языка и немного повоевал. По замыслу этой книги герой его был смотрителем леса и жил в глухой чащобе абсолютным отшельником после личной трагедии. Сюжет настоятельно требовал ввести в него женщину, но как это сделать,чтобы не вызвать разрушения образа героя? Разве что сбросить её на самолёте…

Выругавшись сквозь зубы, Крис бросил ручку на стол – он не любил писать на печатной машинке, предпочитая старые способы, и сдёрнул коричневую кожаную куртку со спинки стула. Ему следует поехать в лес. Там, среди деревьев, он быстро успокоится и, может быть, обнаружит в своей пустой голове новую идею. Для себя Крис давно открыл, что общество молчаливых деревьев действительно исцеляет его.

Покинув свой маленький, всего из двух комнат, домик, Крис вышел во двор. Стоящая под навесом пегая лошадка радостно заржала, увидев его. Крис подозревал, что ассоциируется у неё только с сеном и разными лакомствами, а не с необходимостью каждый день проезжать многие мили по лесу. Борджия воспринимала эти поездки как развлечение. Оседлав лошадь, Крис позволил ей выйти со двора независимым шагом, за воротами пустив её мелкой рысью. Совершая ежедневно этот, уже ставший привычным объезд своих лесных владений, он не ждал от него ничего особенного, кроме, может быть, парочки браконьеров. Это являлось частью его работы, и только.

Женщина задыхалась, с трудом переставляя онемевшие ноги. Она шла, казалось, уже целую вечность, так медленно приближаясь к своей цели – стук копыт становился всё слышнее и слышнее. Пытаясь достичь источника звука побыстрее, Хилари пошла напрямик через кусты. Их невольные крики слились в один, и Крис в ужасе едва успел осадить поднявшуюся на дыбы Борджию.

– Идиотка! Существуют другие способы умереть, кроме как под копытами взбешённого коня!!

Женщина подняла на него мёртвые чёрные глаза и внезапно рухнула безжизненной массой у нервно переступающих ног белогривой лошади. С трудом сдержав раздражённую гримасу, Хантер покинул седло.

– Мэм! Эй,мэм! Не вздумайте симулировать… – убедившись, что женщина потеряла сознание надолго, он с тяжелейшим вздохом – вздохом скупердяя, расстающегося со своим богатством, перекинул девицу через седло, пробурчав загадочную фразу. – Теперь я знаю, что наделал, заставив Джорджа тащить на себе Лолиту целых две мили…

Ничего, недалеко от хижины у него был любимый прудик – лучшее средство для приведения в сознание нервных женщин…

Предоставив вымокшей до мозга костей и злой, как чёрт, Хил самой разбираться с лошадью, он шагнул под навес у небольшого деревянного домика, сложенного из вручную обтёсанных брёвен, снял брус, укрепляющий дверь в его отсутствие, и вошёл в дом. Спустя пару минут он показался обратно:

– Ну что вы там застряли? Входите в дом. Оставьте Борджию, я займусь ею позже… О боже! Ну хорошо, давайте, я помогу вам, – в подхвативших спасённую сильных руках не чувствовалось никакого волнения или эмоций: для него, привыкшего вести размеренную жизнь одинокого холостяка, эта молодая привлекательная женщина была лишь никчёмной обузой. Впрочем, сейчас симпатичной Хилари не назвал бы даже беззаветно влюблённый в неё Клинтон Макмиллан: длинные волосы, с которых стекала вода, были склеены и перепутаны коричневой грязью, на истощённом лице мрачные глаза казались дырами в мозг, растрескавшиеся губы сочились тёмной кровью. Крис смотрел на неё неодобрительно.

– Вам надо отдохнуть, мэм. Леса Австралии – не место для аристократических экскурсий.

– Я пришла сюда не из любопытства, – кутаясь в одеяло, Хилари дрожала перед огнём.

– Да? – беспечно меряя домик шагами, он ловко подхватил на ходу её винтовку. – Прелестная игрушка, и притом очень дорогая. Только в этом лесу запрещено охотиться, разве вы не знали?

– Но ведь запрещено только на зверей, – возразила спасённая. Щёки её порозовели от тепла, а лицо приняло сонное выражение. Даже грязная одежда, казалось, не мешала ей засыпать прямо у него на глазах.

Присев у её ног на корточки, Крис взялся обеими руками за испачканный сапог.

– Давайте, я помогу вам раздеться хотя бы немного. Потом ляжете спать. Здесь вы в безопасности. Отдохнёте немного и уедете. И кстати… стрелять людей здесь тоже не рекомендуется.

– Я слушаюсь рекомендаций только при приёме лекарств, – взлохматив чёрные волосы, мрачно отозвалась женщина.

Застыв с одеялом в руках, Крис изучил её внимательным сверлящим взглядом. Взор его поразительно синих глаз был полон подозрения.

– Я не хотел бы в один прекрасный день, совершая объезд своего леса, найти в канаве труп незнакомого мужчины.

– Не найдёте, – молодая женщина скучающе рассматривала свои руки. – Его уже должна была обнаружить полиция и увезти в Аделаиду или Мельбурн.

– Что ж, вы сбросили тяжесть с моего сердца. Допускаю, что вы пошутили. Очень оригинально. Хотя… – он понюхал ствол и проверил пыль внутри него кончиком пальца. – Из этой винтовки недавно стреляли.

– Вчера, – она свернулась в комочек на звериной шкуре перед камином и задремала. Мужчина долго ещё стоял над ней, с интересом чисто абстрактного плана обдумывая произошедшие с ним события.

– А что, это отличный сюжет! – просиял он внезапно, схватил стопку бумаги и огромными шагами вышел из хижины во двор.

Спустя десять часов Хилари разбудило ожесточённое стрекотание пишущей машинки. Размяв затёкшую от неудобной позы шею, молодая женщина всё ещё сонным, непонимающим взглядом обвела небольшое пространство хижины, её максимально упрощённую обстановку и стопки книг – в основном, классики – на самодельных полочках вдоль стен. На непокрытом полу валялись листы исписанной и перечёркнутой бумаги, но Хилари это не заинтересовало. Она гибко потянулась, напрочь забыв про пережитые злоключения, села и, окончательно придя в себя, выскочила из хижины. Своего молчаливого хозяина она обнаружила за самодельным столом под большим развесистым деревом неизвестной породы: Крис сосредоточенно печатал.

– Привет! – жизнерадостно воскликнула Хилари. – Чем занимаетесь?

– Хелло, – недружелюбно оглядел её Хантер. – Уже встали?

– Да. Чудесное утро…

– Завтрак на столе, – прервал он её. – Хотите помыться – за домом есть бочка с водой. Не мешайте мне некоторое время.

– Воля ваша, – чуть обидевшись, мисс Орти пожала плечами, удалилась назад в дом. Она захватила найденное среди не слишком свежих продуктов мыло, нечто отдалённо напоминающее полотенце обнаружила под столом и последовала его совету. Волосы не удалось промыть идеально в прохладной воде, но, по крайней мере, грязь с тела она смыла, выстирала трусики и бюстгальтер и назло этому грубияну развесила их прямо внутри хижины.

Крис вернулся туда спустя три четверти часа. У него чуть скривились губы при виде изысканного симбиоза борделя и прачечной, в который женщина ухитрилась превратить его дом, но больше ничем своих чувств он не выдал.

– Белье отправьте на солнце, там всё быстрее высохнет, – посоветовал он. И, справедливо не полагаясь на безынициативный вид новой соседки, сам вынес все изысканные вещички из хижины. Когда он вернулся назад, его руки были заняты уже другим. – Ну, – он опустил «Оливетги» на стол, окинул женщину равнодушным взглядом, – что же вы теперь собираетесь делать?

– Убраться подальше‚ – она скривилась в гримаску. – Моё присутствие совсем вас не радует, вы ясно дали это понять. Держу пари, вы дрожали всю ночь – боялись, что я могу застрелить и вас, – она с насмешкой повернулась к синеглазому парню, говорящему со странным акцентом.

– Ерунда, – спокойно отозвался охотник. – Не настолько я глуп, чтобы оставить вам заряженное оружие, – он взял в руки винтовку. – И патроны вам не верну.

– Мне нужно только добраться до автострады. Дальше кто-нибудь подберёт.

– А винтовка?

– Мне кажется, вы не доносчик, – женщина прямо смотрела на него.

– Скажем проще: я не люблю контактировать с полицией, – тот недовольно отвернулся.

– Как вас зовут?

– Крис. Думаю, Хантер в качестве фамилии подойдёт не хуже другой.

– У вас странная манера представляться. А я – Марианна, – она протянула Хантеру руку.

Крис неохотно коснулся кончиков её пальцев и сразу же отошёл к двери.

– Если я могу чем-то помочь…

– Лишь бы я поскорее уехала? – женщина засмеялась. – Неужели я настолько непривлекательна, что вы так стремитесь избавиться от меня? Мужчины мне говорили другое…

– Да нет, вы ничего, – Хантер обвел её лицо и фигуру внимательным, не упустившим ни единой детали взглядом. – Предлагаете переспать с вами?

Вызывающая улыбка женщины немного померкла.

– Вот так, сразу?

– А чего ждать? – Крис Хантер пожал плечами. – Красивых ухаживаний я в этой обстановке, – он посмотрел на деревянные стены дома и лес за окнами, – не могу вам предоставить. Цветов и ужина в ресторане – тоже.

– Ну, насчёт цветов, я уверена, вы преувеличили. Где же ещё им быть, как не среди природы? – Хилари язвительно улыбалась. Охотник подхватил брошенный вызов на лету.

– А вы быстро пришли в себя, Марианна. Неужели то, что, по вашим словам, вы сделали вчера, настолько ничего для вас не значит? Обычное дело – убить человека, подменив собой суд?

Он поразился, насколько быстро изменилось лицо спасённой, стало холодным и жёстким, а глаза напомнили ему кусочки льда.

– Не зря говорят умные люди: молчание бесценно, – холодно проговорила женщина. – Последуйте их совету и промолчите, когда следует. Особенно если вас будут спрашивать. Сидите в своей глуши и не суйтесь в интриги, смысла которых вы всё равно не понимаете, а результат может быть для вас опасен. Поняли, мистер Крис Хантер?

– Я не люблю, когда мне угрожают, – глаза Криса блеснули в ответ таким же льдом.

Женщина оказалась твёрдым орешком.

– Сожалею. Но мой совет остается в силе и он действительно ценен для вас. А кроме этого, я вам ничего не говорила. Зачем мне лишние свидетели обвинения?

Глава 23

Окончив тщательное изучение пассажирских судов, стоявших на причале у входа в залив Порт-Филипп, темноволосый загорелый австралиец в светлой рубашке с короткими рукавами и брюках в косую полоску, с раздражённым жестом отложил бинокль, снял со стола ноги и, поглядывая сквозь жалюзи на сверкающий под солнцем залив и белый лайнер «Виктория-Регина» в нём, набрал номер.

– Стефани, мне кто-нибудь звонил?

– Из клиентов – нет, мистер Ондрада, но… – секретарь чуть замялась, – звонили из полиции, насчёт вашего брата. Я пыталась соединить с вами, но вы не брали телефон.

Сообщение отвлекло внимание Майкла от невероятно приятного занятия – мысленного представления очаровательной фигурки Стефани Кингсли в миниатюрном бикини.

– Полиция? – Ондрада не скрывал своей тревоги. – Чёрт побери, что натворил Люк на этот раз? Находился пьяным за рулём или изнасиловал туристку, или опять стрелял боевыми патронами по капотам впереди идущих машин? Я не прав? Тогда он…

– Мне жаль прерывать ваше вдохновение, сэр, – без тени иронии ворвался в его возмущённую тираду серебристый голос секретаря, – но, по-моему, с мистером Йорком произошло что-то серьёзное.

– О боже, могу себе представить…

– Это правда. Полицейские были слишком настойчивы в выяснении вашего местонахождения в данный момент.

– Вообще-то это не секрет – занимаюсь разглядыванием корабля, которому суждено, по-видимому, сегодня уйти в Филадельфию без пассажира 17-ой каюты по имени Лукас Йорк.