Дневник молодого человека

Сергей Афанасьев

Дневник молодого человека

Глава 1

Армия. Кто не служил, тот не в силах понять магии этого слова! Место, которое довольно жестко проверяет тебя на мужчину, и которое каленым железом вгрызается в душу на всю твою жизнь!

Вот уже неделю как я дома. Но по устоявшейся за два года и два месяца привычке просыпаюсь ровно в 7:10, несмотря на то, во сколько я уснул накануне – в десять ли вечера, или в четыре ночи.

Но, как оказалось, свобода, о которой так мечтал в армии – на самом деле оказалась не таким уж раем. По крайней мере, возникшее жуткое безделье ну просто неимоверно тяготило. Особенно после совсем еще недавней круглосуточной беготни в приграничной зоне нашей великой страны. И на работу устраиваться вроде не торопишься, но и делать-то на самом деле совершенно нечего. Ну, сходил к одним друзьям, ну встретился с другими. Ну и что дальше? Сидишь, воешь в пустой квартире – так как мать переехала жить к мужчине, оставив мне жилплощадь в полное и безраздельное владение.

Сегодня – очередной по счету тягостный день – суббота 11 апреля 1987 года, который на удивление выдался солнечным и теплым – снег в большинстве своем растаял и народ оделся почти по-летнему – в легкие куртки и плащи. Да и шапок почти уже не было видно. А ведь это все про Сибирь! Про Новосибирск!

В очередной раз в глубокой тоске перебрав варианты своего предстоящего времяпровождения, я решил съездить в гости к Сереге Дееву – однополчанину. Вместе служили, но правда на дембель он ушел месяца на четыре раньше меня – по армейскому закону и командир части и начштаба, каждый может задержать на месяц сверх срока, чем они и воспользовались – заменить меня тогда было некем.

Телефон у Деева отсутствовал и заранее договориться о встрече я никак не мог, так что будет он на месте или нет, мне было неведомо – впрочем все так жили.

Неторопливо собрался и в обед потопал к универмагу «Юбилейный». На первом этаже в грязной забегаловке, набитой озабоченными похмельем мужиками, купил бутылку водки «Русская» и вялой походкой закоренелого бездельника подошел к остановке автобусов, благо она располагалась у самого магазина.

С этого-то все и началось!

Как известно, девушки бывают разные. Но вот эта, случайно попавшаяся мне на глаза при вялом осмотре окрестностей, стоявшая у самого дальнего края остановки, непонятно чем сразу же привлекла мое внимание, приковала, заставив к глубокому моему удивлению почему-то меня заволноваться. Я искренне озадачился – почему? И чем? Вроде бы девушка как девушка. Ну, высокая. Ну, спина прямая. Ну, стоит гордо и независимо, равнодушно глядя поверх голов. Ну, яркая блондинка с короткой, по плечи, стрижкой. Пышные волнами волосы. Строгий длинный белый плащ плотно затянут пояском на тонкой талии. Высокие, до колен, и тоже белые сапожки с каблуками сантиметров шесть-восемь. Ну, судя по вырисовывающейся линии бедер и учитывая высоту каблуков – ноги у нее должны быть довольно длинные. Шейка повязана белым тонким шарфиком, более похожим на легкий поясок. И стоит совершенно-то неподвижно, не принимая каких-либо манерных поз, которые бы привлекали внимание мужчин. Таких девушек в Новосибирске очень много. Но и все же, я почему-то смотрю только на нее, хотя на остановке полным-полно симпатичных девчонок. Но, быть может, что-то все-таки скрывалось во всем ее облике? Какие-то нюансы? В том, как она избегала взглядов мужчин?

Не видя других вариантов время-провождения я сосредоточился на разгадке тайны ее привлекательности – все равно делать было нечего – внимательно, но не нагло, ее изучая. И в тщетных попытках решить данный ребус незаметно пролетело время. Тем более, что все подходившие автобусы (все – не «мои» номера) она пропускала, что существенно увеличивало шанс, что ей будет нужен точно такой же маршрут, как и мне.

И вот, наконец, подошел «мой» автобус – под номером 29. Я, глядя на нее, выждал пару секунд – на всякий случай. И точно, она решительно направилась к задней двери. Я – конечно же следом, стараясь держаться к ней как можно ближе, чтобы не потерять из виду. И даже собрался было подсадить ее, но вовремя себя одернул – что за пацанско-идиотские замашки!

Быстро организовалась вполне ожидаемая давка – почему-то мне еще ни разу не доводилось выезжать с нашей северной окраины в полупустых салонах. Толпа бурно, с матами, давила сзади, плотно, словно лепешку, прижимая меня к незнакомке.

Зашумели двери в попытке закрыться. Не получилось.

– Ну что, мне выйти, что ли? – послышался в микрофоне недовольный голос водителя.

– Народ! – закричали с подножки. – Ну еще на пол-человека!

Народ добросовестно постарался уплотниться, и этой волной меня в девушку вдавило так, что мне стало ее даже жалко. Но, впрочем, не я бы здесь стоял, так кто-нибудь другой.

Вторая попытка закрыть двери оказалась более удачной. Автобус дернулся, трогаясь с места, и вся масса резко качнулась назад. И на этот раз уже девушка с силой надавила на меня. Да так, что я очень хорошо ощутил сквозь нашу одежду остроту ее лопаток, ямку позвоночника между крепкими мышцами поясницы и плотность ее ягодиц. Честно говоря, мне стало немного не по себе – одно дело касаться незнакомой девушки плечом или коленкой, и совсем другое – такая вот сомнительная позиция. И я в три-четыре движения сменил положение своего тела, встав к ней полубоком.

На таком близком расстоянии оказалось, что она немного выше меня. Что, конечно же, расстроило. Но, здраво рассудив, я решил, что при ее каблуках против моих кроссовок мы, получаемся где-то одинакового роста, или возможно даже я ее слегка повыше. И это меня немного успокоило.

Так мы проехали остановки четыре. На подходе к «Учительской» часть пассажиров принялась энергично пробиваться к выходу и хаотичное броуновское движение (помню еще из физики!) разделило нас. Таинственная незнакомка оказалась у последнего сиденья, которое, впрочем, тут же и освободилось – причем, оба места сразу, и девушка села к окну. А рядом с ней – еще какая-то девица. Тоже, впрочем, симпатичная. Но, тем не менее, я уже не мог оторвать глаз от этой блондинки.

Стремительной волной входящих людей меня прибило к перегородке, отделяющей обеих девушек от стоявших пассажиров. Да еще и продавило вдоль нее, плотно прижав к окну. Так я оказался прямо напротив блондинки, буквально в метре от нее. К тому же сиденья располагались так, что она сидела лицом ко мне. Меня же прижало к окну животом. То есть я стоял к ней правым плечом. Наверное, я даже обрадовался этому – прямо смотреть ей в глаза, в лицо, я бы не осмелился – какая-то жутка робость вдруг навалилась на меня! Чего никогда не было ни в студенчестве, ни в армии! Но зато я прекрасно видел ее в оконном отражении и принялся откровенно рассматривать его – на это у меня смелости вполне хватило. Через несколько остановок она, разглядывая окрестности, вдруг скользнула по моему отражению взглядом. Напряглась. Отвернулась от окна, посмотрела прямо на меня – я замер, тупо глядя в окно. Тогда она повернулась к окну и снова посмотрела на меня, но уже через отражение. И я не стал отводить свой взгляд. Так мы какое-то время смотрели друг на друга через отражение в автобусном окне. Внутри меня все сжалось в какой-то странной панике. Ну все, подумал я, невольно смутившись, сейчас отбреет стальным взглядом. Но она первой отвела свой взгляд, сильнее выпрямив спинку и откинув голову назад. Я тоже отвернулся, чувствуя, что краснею, как дурак. Стал смотреть исключительно на пейзаж за окном. Но хватило меня ненадолго – уж больно тянула она меня! Не удержался и снова посмотрел на нее, но уже без всякого стекла, напрямую. Девушка даже не вздрогнула, продолжая упорно смотреть в окошко. И я вижу, что она видит, что я на нее смотрю, но почему-то не реагирует на это. Глазки только слегка бегают. Я тогда осмелел, расслабился, стал любоваться ею более откровенно, чувствуя, как бешено колотится мое сердце. Внимательно осмотрел ее всю. Черты лица – тонкие, губы – в сиреневой помаде, скулки – широкие, монгольского типа, носик маленький, острый, прямой, чуть курносый. Взгляд – прищуренный. Глаза – миндалевидные. Ресницы длинные, черные. Брови темные. Пальцы тонкие, но не изнеженные, не вялые, даже какие-то крепкие – такие, наверное, должны быть у скульпторов. Волнуется сидит. Пробежала глазами по низу сиденья – наверное просто устала пялиться в окно. Потом быстро взглянула на меня. Я напрягся, но выдержал ее взгляд, хотя от напряжения глаза ужасно заболели, и так же наверное сузились, как и у нее. Она медленно и как-то даже подчеркнуто равнодушно переключилась на пейзаж за окном. Сидела спокойно, руками не суетилась, головой не вертела. Застыла, словно Снежная королева на троне.

Тогда я продолжил свое разглядывание. Демонстративно посмотрел на ее правую руку – колец нет. Закрытая шарфиком шейка. Совсем маленькая родинка-точка с левой стороны носа, почти у ноздри. Два-три мелких прыщика. Девственница? – почему-то тут же подумалось мне.

Не выдержав моего наглого разглядывания, она еще сильнее прищурила свои глазки, и так строго посмотрела на меня, что мне тут же захотелось ее поцеловать. Я, конечно, поспешно отвернулся к окошку, украдкой облизывая свои сухие губы.

А автобус все ехал и ехал. Я не выхожу, потому что мне до конечной. Но и она не выходит. Автобус уже проехал почти через весь город и приблизился к южной окраине. И толпа существенно рассеялась – в салоне стало гораздо свободнее. На задней площадке я вообще остался совершенно один. И смотрел на нее уже в открытую, в упор. Она только еще раз взглянула на меня, и больше не стала. Устав смотреть, отвернулся, покривившись глупости всего происходящего. А что делать? Выйти вместе с ней на ее остановке и пойти следом, выклянчивая неизвестно что?

И тут – как ударило! Все очень просто – надо дождаться, когда уйдет соседка, занять ее место и заговорить – постараться познакомиться, назначить свидание, узнать ее адрес, и телефон обязательно – вдруг она не придет на свидание, где ее потом искать? А пока место занято – необходимо придумать, что и как ей сказать. А то сяду, начну бессвязно бормотать что-нибудь невразумительное – вообще ничего не получится. А еще будет смешно, если вообще слов не смогу найти, и так и промолчу рядом с ней всю дорогу!

И я принялся добросовестно придумывать свою первую фразу. А потом вдруг понял, что я напрасно жду, что только понапрасну теряю время – ведь все же в моих руках!

И я решительно – боясь что передумаю – обогнул перегородку и встав рядом с соседкой, облизнул пересохшие губы и наклонился к ее головке.

– Извините, пересядьте, пожалуйста, – заплетающимся от волнения языком выдавил я из себя.

Девушка быстро посмотрела на меня и, ничего не сказав – наверняка, давно уже обо всем догадывалась – так же быстро пересела на свободное сиденье. Но тут и блондинка, видя все происходящее, также поспешно приподнялась, но я быстро опустился на сиденье и даже успел обернуться к ней, и она, чуть заметно вздохнув в досаде и смущении, села обратно, демонстративно отвернувшись к окну.

– Извините, можно один вопрос? – произнес я заранее приготовленную фразу, не видя и не слыша ничего вокруг себя, и ничего не понимая – так бешено колотилось сердце, и пульсировала кровь в висках.

– Я сейчас выхожу, – торопливо проговорила блондинка, в смущении отводя в сторону глаза. Голос ее оказался хрипловатый, низкий. – Но у меня дома есть телефон.

От волнения фразу про телефон я как-то пропустил мимо ушей.

– Где вас лучше искать, там или здесь? – выдавил я из себя продолжение заранее заготовленной фразы.

И она вдруг улыбнулась.

– Там, – кивнула она в конец автобуса.

То есть у «Юбилейного», где я как раз и живу, – с огромным облегчением сообразил я – все ведь легче будет ее найти. Наверное, она или недавно переехала в наш район, или просто выросла за два года моего отсутствия.

– А здесь куда едете? – усиленно борясь с мандражом продолжил я свои расспросы, только чтобы не молчать и поддержать разговор, понимая в душе, что в теперешнем моем состоянии чтобы она мне ни сказала, я все равно этого не запомню.

– К подруге, – ответила она, как-то испуганно стрельнув на меня глазами и тут же отвернулась к окошку, постаравшись придать себе абсолютно безразличный, этакий равнодушно-бывалый вид.

– Вы извините, что я так себя повел, – сказал я, стараясь убрать у нее испуг. Мол, тебе, такому нахалу, я скажу все, и на все соглашусь, лишь бы побыстрее отвязался, подумалось мне. Надо все-таки постараться хоть как-то расположить ее в свою пользу… Ну хотя бы немного. – Это все армия, – продолжил объяснять я, постаравшись придать своей интонации хоть немного проникновенности. – За два года одичал. Еще не акклиматизировался.

Мне показалось, что упоминание про армию придаст мне солидности, а то уж больно молодо я выгляжу для своих двадцати шести лет. Но не стал уточнять, что служил старлеем-двухгодичником после военной кафедры НЭТИ – зачем девушке такие совершенно неинтересные подробности?

Она кивнула, принимая это к сведению, продолжая смотреть в окно и ничего мне не отвечая. Значит надо снова что-то говорить – разговор ведь надо как-то поддерживать, иначе и не стоило начинать!

– Вас как зовут? – снова спросил я.

– Ира, – ответила она почему-то снова смутившись. И это странно было в ней видеть – такая яркая девица, и вдруг – такое детское смущение! Наверное, имя только что придумала, печально решил я, вот и смутилась.

Автобус принялся притормаживать перед очередной остановкой и я невольно перевел взгляд с лица своей соседки на пейзаж за окном. Оказалась что уже конечная. И обычно такой долгий маршрут пролетел, фактически, незаметно. Автобус, резко дернувшись напоследок, замер, с шумом открыл двери. Народ дружненько потянулся к выходу. Привстала и Ирина.

– Я провожу вас, – поспешно произнес я, не желая так быстро прерывать нашу беседу – ведь я толком так ничего и не узнал и ничего не добился!

Встал, задержавшись в проходе, чтобы пропустить ее вперед. И тот час между нами вклинились выходящие женщины. И я поотстал, пропуская вперед и их, и выискивая глазами, в какую сторону от автобуса пойдет Ирина, чтобы не потерять ее из виду. И сердце радостно екнуло – выйдя на остановку, представляющую собой огромный земляной пустырь, Ирина притормозила. Ее лицо было холодно-равнодушным, без каких-либо эмоций. Она явно ждала меня, хотя на дверь автобуса даже не смотрела! Увидев, что я спускаюсь по автобусным ступенькам, она развернулась и медленно направилась через залитый ярким солнцем пустырь в сторону далекого МЖК (Молодежно Жилищный Комплекс). Я поспешно догнал ее, сунув пакет с водкой в просторный карман ветровки, чтобы не мозолил перед ее глазами.

– Куда вам? – спросил я, поравнявшись и идя с левой от нее стороны.

Девушка кивнула в сторону одной из групп девятиэтажек.

– И мне туда же, – естественно ответил я. – Там как-раз мой друг живет. Служили вместе. На границе.

И я, для пущей убедительности, чтобы она не подумала, что я просто так за ней увязался и все выдумываю, назвал адрес Сереги Деева.

– Лазурная, 14.

Она пожала плечами, ни о чем меня не спрашивая, и я вынужден был лихорадочно придумывать тему для разговора, в огромной панике понимая, что от волнения вообще ничего в голову не приходит!

– Дембель в январе. На работу вроде надо устраиваться, – принялся рассказывать я, цепко ухватившись за первую попавшуюся слабенькую мыслишку. – И не знаю, надо ли? Казалось бы, куда торопиться? Но, честно признаться, уж больно скучно сидеть дома, – откровенно признался я.

– А я уже неделю как работаю, – безразличным голосом произнесла она, глядя куда-то в сторону по-прежнему сжатыми в узкую щелку глазами. Может, на этот раз – от солнечных лучей?

– И где работаете? – поинтересовался я.

– Институт Топологии. А раньше – в горы ходила, геологом.

Поэтому и руки такие, догадался я.

– Телефон у вас есть? – наконец осмелился я на самый главный вопрос, так как сердцем понимал, что назначать свидание в данной ситуации по меньшей мере очень глупо – мы ведь совсем не знакомы!

– Да. 74-04-94, – все также сдержанно продиктовала она.

Номер показался очень уж простым. Но цифры почему-то сразу в памяти не отложились. И я, волнуясь, переспросил. Она повторила.

Где-то внутренне, в самой глубинке своей души, я чувствовал – есть какая-то простая закономерность в этих цифрах, почти рифма. Но к своему ужасу я осознал, что номер снова вылетел у меня из головы – от сильного волнения, наверное. Что делать? – запаниковал я. Снова спросить? Покажусь смешным. Но и не спросить – останусь без ее номера телефона.

И я набрался смелости, покраснел, и с трудом выдавил из себя.

– Тысяча извинений. Не запомнил я номер. От волнения, наверное. Вам не будет в тягость повторить его снова?

Она улыбнулась, глядя прямо перед собой. Повторила. И взял себя в руки и сосредоточился. А то уж больно смешно и глупо постоянно спрашивать ее телефон! На четвертый раз она точно умрет со смеха. Я осознал, что все заканчивается на четверки, так что осталось запомнить только первые цифры – 7,0,9. Но на всякий случай я также дополнительно представил себе этот номер перед своим внутренним взором, словно я смотрю на большие жирные цифры, прорисованные на большом плакате – так как точно знал, зрительная память гораздо сильнее. И на этот раз все сработало – номер лег куда-то на полочку и запомнился намертво.

– Вот, собираюсь вернуться в МСУ-70, – принялся сбивчиво рассказывать я, довольный первой своей удачей (хотя неприятная мыслишка также крутилась в голове – а номерок-то скорее всего также выдуманный, как и имя!). – Это за «Северным» магазином, на Дунаевского. Мы там компьютерами занимаемся.

– А что обозначают эти буквы? – вдруг поинтересовалась она и я очень обрадовался этому – ну хоть какой интерес!

– Монтажно-строительное управление, – расшифровал я.

– Что-то ничего общего с компьютерами, – серьезно усомнилась она.

Мне показалось, что про компьютеры она мне не поверила. Наверное думает, что я бойцом служил, а значит – сразу после школы, и здесь какие уже могут быть компьютеры!

– Вот из-за этого меня и забрали, – сказал я, придав некоторой таинственности своему голосу – все-таки намечалась большая тема для разговора и на какое-то время я буду освобожден от мучений по придумыванию разговорных тем.

– Как-так? – искренне удивилась она. Впрочем, я на это и надеялся.

И я обрадовался возможности тоже хоть что-то рассказать. Возможно даже – интересное.

– Так как работа нашего участка номер одиннадцать сильно отличалась от общей концепции управления, и из-за этого по работе было много проблем, – неторопливо начал я. – То мы решили перейти в организацию, которая занимается только компьютерами. А такая оказалась только в Москве. Начальник участка связался с ними и их директор согласился взять нас в качестве филиала. Но потом он вдруг умер, а новому начальнику это было уже безразлично и наш переход заморозился. Вот мы и решили слегка ускорить этот процесс – самые активные из нас накатали в Политбюро большое письмо, где пространно описали минусы текущего бытия и огромные плюсы от перехода к москвичам – нам же ведь всем хотелось активно работать, приносить огромную пользу!

Я невольно посмотрел на нее сбоку – интересно ли ей это? Почему-то подумалось вдруг, что для девушек подобная тема – полная тоска. Но откровенной скуки на ее лице я не заметил и решил продолжать – раз уж начал.

– И вот приехала комиссия из серьезных дядечек в черных костюмах и галстуках. Побеседовали с каждым из подписавшихся. После чего начальник участка и его замы уволились. Уволилось и еще несколько сотрудников, самых активных. А меня почему-то забрали в армию – несмотря на бронь – атомная промышленность все-таки!

Я посмотрел на Ирину. Ее лицо ничего не выражало.

– Правда почему-то накинули звездочку к военной кафедре, – уже более вяло закончил я. – Так что ушел старшим лейтенантом.

Она кивнула, принимая это к сведению и ни о чем не спрашивая.

– А я работаю уже целую неделю, – сказала Ирина в свою очередь. – А до этого гуляла три месяца.

– Я тоже хотел три месяца, – охотно поддержал я, так же как и она, глядя перед собой. – Да вот безделье уже успело замучить.

– А я бы и больше гуляла, да неудобно стало.

– Ну да, денег не хватает, – согласился я.

– Да нет, денег хватает, – отрицательно покачала она головой. – Просто совесть замучила.

И что она все про свой достаток? – недоуменно подумал я. – Зачем? Похвастаться, что богатая невеста?

– Ты, наверное, недавно переехала на четвертый участок? – спросил я, незаметно переходя на «ты».

Наш жилой район изначально назывался четвертым строительным участком, да так потом название и прижилось.

– Да нет, почему, давно уже, – пожала она плечами, по-прежнему глядя куда-то вдаль, словно внимательно разглядывая надвигающиеся девятиэтажки.

– Да?! – попытался изобразить я искреннее удивление – этакий тонкий комплимент! – И я всю жизнь там провел, уже как-то лица жителей примелькались. Но тебя я не встречал – запомнил бы.

– Может и встречал, да внимания не обращал, – снова пожала она плечами.

Мы вышли на узкую тропинку и я, естественно, пропустил ее вперед, и к своему ужасу понял, что говорить-то теперь не смогу, так как обращаться буду ей в спину, что и неловко, и нелепо! Для меня, по крайней мере. Она прошла вперед и я молча и несколько раздосадованно последовал за ней и, пользуясь сложившейся ситуацией, искренне любовался ее фигурой и походкой, которая, как и внешность, тоже привлекала к себе внимание – это была походка уверенной в себе женщины.

Мы молча прошли по пустырю. Молча вышли к лесенке, ведущей вниз, к асфальту возле трех девятиэтажек. И я вдруг осознал, что вот это вынужденное молчание явно отодвинуло меня от нее – но что я мог поделать?! Молча спустились друг за другом на асфальт. Притормозив, Ира вдруг обернулась ко мне.

– В этом доме живет твой друг, – произнесла она, указав рукой куда-то вдаль, в следующую группку девятиэтажек.

На меня она почему-то упорно не глядела.

– Да, – вынужден был согласиться я, понимая, что назревает окончание нашей встречи. А как создать ее продолжение? – Обратно во сколько поедешь? – наконец осмелился я, в надежде, что смогу хотя бы проводить ее домой и за это время точно уж договорюсь о свидании.

– Поздно, – пожала она плечами, по-прежнему глядя куда-то мимо меня, и мне было от этого ну совершенно непонятно – возник у нее ко мне хоть какой-то интерес, или она просто хочет побыстрее отделаться от меня?

И внутренний голос подсказал мне, что второй вариант более чем вероятен – судя по ее безразличному лицу. Но, по крайней мере, она все-таки стояла возле меня, не уходила!

– У «Юбилейного» где живешь? – вынужден был спросить я, иначе совсем ее потеряю – ведь свидание мне явно не светило!

Она промолчала и мне стало совсем грустно – видать я сегодня вытянул дохлый номер – и телефон липовый, и имя скорее всего не настоящее, и видеть она меня, наверняка, не хочет. Но ведь не уходит же! И почему?! Кто бы объяснил мне, что происходит? Эх, заглянуть бы ей в душу, прочитать мысли! Хотя вдруг от этого мне станет только хуже?

– Завтра что делаешь? – в отчаянии снова спросил я, изо всех сил затягивая паузу расставания, в тайной надежде – вдруг я все-таки ошибаюсь и она все же согласится на свидание?

– Занята весь день, – медленно покачала головой Ирина, по-прежнему глядя поверх моего плеча своими прищуренными (то ли от солнца, то ли еще от чего) глазами. – Да и в понедельник тоже, – безразличным тоном добавила она, отчего я тут же сделал неутешительный вывод – встречаться со мной она явно не собирается, и такими тактичными намеками дает об этом мне знать.

– А чем, если не секрет? – на всякий случай поинтересовался я, не собираясь так быстро сдаваться. Может я и ошибаюсь? Кто их поймет, женщин, что у них, на самом деле, на душе? Хотя где-то в глубине я все-же понимал – это только мои отговорки, попытки создать себе лазейки, и на самом деле все давно уже очевидно – моя карта бита, и причем – уже давно.

– В понедельник – переговоры, – вяло ответила она, все еще глядя в сторону. – Ждать буду с семи вечера.

(Междугородние звонки в эти времена нельзя еще было производить напрямую, с домашних телефонов. Необходимо было сначала заказать разговор, причем, без какого-то конкретного времени – когда на телефонной станции смогут, тогда и соединят).

Ясно, наконец-то мой разум победил мое сердце, убедив его, что девушка совсем не хочет встречаться со мной (я ей все-таки оказался неинтересен), и только из вежливости не говорит об этом прямо. Мысленно я глубоко вздохнул – на душе стало так паршиво! Но что поделаешь?… Ну и ладно…