Объятия тьмы

– Пойдешь, – она посмотрела на меня и, наверное, что-то поняв, продолжила более мягким тоном. – Ты нужна нам.

– Раньше была не нужна, а теперь вдруг понадобилась! – знаю, со стороны я выглядела просто капризным ребенком. – Не пойду с тобой, пока не скажешь, зачем!

– С нами ты будешь в безопасности, Своровский узнал про тебя, и будет искать. Я тебе все расскажу, только потом, хорошо? У нас нет времени, я и так прибыла куда позже, чем собиралась.

– Мы поедем на колеснице в облака? – надежда и сомнение смешались во мне, создавая новую интонацию.

– Нет, мы просто телепортировались тогда, чтобы было быстрее, – Элтзабет хихикнула. – Сейчас мы поедем на машине. Нам некуда торопиться, ведь сейчас у нас на руках нет вечно голодного младенца.

– Ясно. Пошли, – мой голос был полон безразличия, и это напугало меня.

Стоит признать, ее слова почему-то задели меня. Я закинула рюкзак на плечо и, крепко сжимая мамин дневник, потащила чемодан вниз.

Спустившись, я вдруг решила взять с собой папин любимый нож. Он был украшен камнями, сделан из чистого серебра, хорошо заточен, а на его длинном вытянутом лезвии иссиня-изумрудного цвета было выгравировано черными буквами: «Uno tantum error». «Достаточно одной ошибки» – вот как это переводилось с латыни.

Выйдя во двор, я была крайне удивлена. На подъездной дорожке стоял черный BMW, какой именно, я не знала. Я на самом деле очень плохо разбиралась в машинах. Но эта машина привлекла бы внимание любого. Своей чернотой она поражала даже ночью.

– Не стой. Садись на заднее сиденье, – в голосе Элизабет слышались нотки раздражения.

Я послушала Элизабет, как бы мне этого не хотелось. Сиденья, обитые белой кожей, были красивыми, но холодными и я совсем неосознанно сравнила их со своей сестрой. Элизабет села за руль. Рядом с ней, на переднем сидении, сидела та самая женщина, с которой Лиззи приехала вручить меня родителям. Женщина не сводила с меня изучающего взгляда, а потом сказала:

– А ты подросла. На метр с шапкой точно. Такой крохой была – еще немного посмотрев на меня, она спросила – во что вымазана твоя кофта?

– О, это кровь. Я упала на люстру. Или на то, что от нее осталось – ответила я, посмотрев на свитер. Надо было одеть что-нибудь потемнее. Я в порядке.

– Нет, это не кровь. Этого не может быть, – Элизабет вмешалась в разговор, – это наверняка что-то другое. Ты ведь прекрасно знаешь, что твоя кровь белая.

– Нет, это кровь. И она красная. Это потому, что она содержит железо. Вот, смотри – Я повернулась спиной и показала свежие порезы.

– Вот это да! Ты уверена, что мы забрали ту девчонку? – спросила Лиззи.

– Глупый вопрос, Лиза. Это она. Ты что, не видела, что город пуст, и в каком состоянии дом? А если этого не учитывать, глянь, она так похожа на Эшли.

– Да, но раз так, что с ее кровью?

– Я пока не знаю. Но разве это не прекрасно, быть такой похожей на человека? – женщина открыто восхищалась.

– Это ужасно! Она не может мыслить хладнокровно! Ты только посмотри на ее заплаканное лицо! Она жалела людей! Людей, бабушка! – женщина тяжело вздохнула и отвернулась к окну.

Мне показалось, что она плачет. Я тоже, не говоря ни слова, легла и заплакала. В горле застрял тот самый комок, от которого так больно, когда плачешь, сдерживая рыдания.

Мама всегда говорила мне, что это душа хочет сбежать из сердца, оттого, что ей нестерпимо больно. Но выпускать душу нельзя. Надо терпеть. Надо быть сильной и ни за что не показывать другим свою боль.

Я буду сильной. Буду сильной, ради тебя и папы, мам.

С этими мыслями я заснула в этой напряженной тишине.

Особняк Кондоров

Я сладко перевернулась в постели, нежась в солнечных лучах. Все, что я чувствовала это головная боль и жуткий голод. А еще у меня было такое чувство, будто бы я проспала несколько недель, но вставать все равно не хотелось. Вспомнив свой бредовый кошмар, я резко распахнула глаза.

Черт! Зачем я это сделала? Могла бы еще чуть-чуть пожить с мыслью, что все хорошо. Конечно, это был не мой дом, не моя комната, не моя постель. Даже одежда была не моя! Я осторожно встала и огляделась.

Вся комната была сделана в голубых тонах. Окна от пола до потолка и балкон, открытый настежь. Высокий потолок был украшен лепниной. Кровать с балдахином, на которой я спала, была застелена белой шелковой постелью. Что насчет меня, я была одета в длинную голубую шелковую сорочку.

Я чувствовала острую потребность умыться. Обвела комнату глазами на наличие ванной. Возле шкафа была дверь, слившаяся по цвету со стенами, поэтому сразу она осталась незамеченной. Надеюсь, это ванная.

Я встала и потянулась. Тут же пришла головная боль, от которой я согнулась пополам. В голове пульсировало и стучало. Воспоминания. Ну, или что-то вроде них. Я видела только два из… скольких? Тысячи?

Голову сейчас просто разорвет, надо просто расслабиться и убрать барьер между мной и памятью. Но не сейчас. Да и расслабиться у меня не выйдет. Может, если за той дверью ванная, я расслаблюсь в горячей воде?

За дверью и правда оказалась ванна, если ее так можно назвать. Это, если честно, больше похоже на бассейн. Три ступеньки вели к углублению, которое надо было наполнить водой. Да уж, вода набираться сюда будет целую вечность. А где кран вообще не понятно.

– Вода, лейся? – Боже, как глупо. Она не польется, здесь наверняка где-нибудь есть кран, потому что есть слив. Железная логика, конечно.

Я залезла в ванну, чтобы посмотреть, не спрятан ли кран где-нибудь внизу. Тут же отовсюду полилась вода, и я поспешила выскочить из ванны, пока та не намочила одежду. Как только я вылезла, открылся слив, и вода с шумом исчезла в канализации. Забавно. Никакой магии. Просто высокие технологии.

Я разделась и снова залезла в ванну. Секунд за тридцать вода набралась мне по колено, и этого было вполне достаточно, но она продолжала набираться, пока не достигла половины третьей ступеньки. Тут даже плавать можно, но мне сейчас хотелось просто расслабиться. Я села, потому что лежа я бы просто захлебнулась.

Я частично подозревала, от чего так сильно болит голова: от новой (или старой?) информации. Голова болела из-за воспоминаний, и мне сейчас нужно расслабиться и выпустить их, дать им волю заполнить мой разум.

Вдох. Выдох. Вдох. Вы…

Я бегу босиком, но так быстро, что почти не чувствую землю под ногами. Легкие сейчас разорвутся, но я не собираюсь останавливаться.

– Бекки, пожалуйста! У тебя развязался шнурок!

– Ну, – вдох, – ну и что! Е… если я… остановлюсь, ты меня до… догонишь!

– Ты упадешь!

– Не упаду!.. – грозно крикнула я.

В следующую же секунду я упала, разбив колени и разодрав ладошки. Я прикусила язык, чтобы не разреветься посреди улицы.

– Ребекка, я и так тебе поддавался, зачем мне тогда было тебя обгонять? Посмотри, к чему привело твое недоверие, – со мной говорил очень красивый мальчик, с синими, как васильки глазами, и темно-каштановыми волосами, такими блестящими, почти черными.

– Прости-и-и, – протянула я и разрыдалась.

– Ничего страшного, просто в следующий раз, когда я попрошу, ты остановишься и завяжешь шнурки, – он помог мне встать и осмотрел мои колени и ладони с внимательностью взрослого. – Это надо промыть водой.

– Я не умею завязывать шнурки, – и я с размахом вытерла нос рукавом.

– Давай я завяжу. Смотри, вот два шнурка, так?

– Так, – шмыгнула я носом.

– Держишь их вот так, потом делаешь из них крестик. Вот так. Теперь шнурок, который сверху, подкладываешь под низ и снова делаешь так, чтобы он смотрел вверх. Теперь затягиваешь.

– Угу.

– На, попробуй теперь сама, – я села на дорожку. – Так, так, молодец, а теперь затяни покрепче. Смотри, у тебя получилось, даже лучше, чем у меня. Теперь снова берешь эти же концы шнурков, только делаешь из них такие вот петельки, ясно.

– Да, Исти, – меня переполняет желание научиться чему-нибудь новому.

– Молодец, – мальчик ослепительно мне улыбается, и я улыбаюсь ему в ответ. – А теперь завязываешь эти петельки между собой, как только что завязывала.

Я взяла петельки и сделала, как он сказал. Меня переполняет восторг и я бросаюсь мальчику на шею.

Ух, интересно. И что это был за мальчик? Невероятно красивый мальчик, это точно. Похоже, мы были друзьями, но потом он исчез. Куда?

В целом, забавное воспоминание, особенно, если учитывать, что я до сих пор завязываю шнурки точно также.

Я вылезла из ванны и закрутилась в полотенце.

Когда я вышла, я снова плюхнулась на кровать. Очень многие воспоминания вместе с этим стали на свое место, и голове стало гораздо легче.

Я вспомнила, как исчезали царапинки и синяки, стоило мне только до них дотронуться. Да и много еще чего странного. Я, конечно, вспомнила далеко не все, но у меня было такое чувство, что с механизма внутри моей головы сдули пыль и заменили шестеренки. Потому что теперь этот механизм исправно заработал, и мне стало значительно легче.

Надо одеваться и показаться, наконец, на люди.

Да, надо. Я давно приметила рядом с кроватью стул, на котором висело очень красивое бело-красное платье, но мне совершенно не хотелось его надевать.

Напротив кровати стоял шкаф, и я пошла, поискать что-нибудь из своей одежды. Я открыла шкаф, и была весьма удивлена. Сплошные платья! В пол! Кажется, я уже тоскую по кедам. Не то, чтобы я не любила платья, просто мне не нравились длинные и пышные. Да и все они как одно были бело-золотыми. Только фасон разный. К счастью, я заметила свой красненький чемоданчик и рюкзак на дне шкафа. Я вытащила их оттуда. Не найдя джинсов, я надела брюки кремового цвета и бежевый свитер без горла. Я, было, собралась почитать мамин дневник, но в комнату вошла Элизабет:

– О, ты проснулась, прекрасно – казалось, она была в отличном настроении. На ней было голубое платье до колена, медно-рыжие волосы были собраны в высокую прическу. – Тебя заплести?

– Да, было бы неплохо.

– Ого, столько волос. И что мне с ними делать? – Лиззи пропустила мои волосы сквозь пальцы.

– Однозначно не обрезать, – шутя, сказала я.

– Я и не собиралась. Знаешь, говорят, что волосы помогают связаться с предками, черпать их силы и получать от них защиту. Обрезать их даже не думай, – она подвела меня к комоду с зеркалом и взяла расческу, невидимки и шпильки. Расчесывала она очень аккуратно, стараясь не вырвать ни волоска, – Все, я закончила. Знаешь, тебе придется переодеться.

– Но почему? – я не смогла сдержать стон.

– Брюки и джемпер – не самый подходящий наряд для вечернего чая.

– Вечернего? Сколько я спала?

– Меньше, чем сутки. Сейчас четыре часа.

– Ясно, и что же мне надеть?

– Каролина оставила тебе одежду на стуле рядом с кроватью, ты не заметила?

– Нет, – я посмотрела на стул, на нем лежало белое платье, украшенное причудливми красными цветами.

Лиззи помогла мне одеться и, не проронив ни слова, мы вышли из комнаты. За дверью все оказалось отделанным в бело-золотых тонах. Высокие потолки, золотые люстры, персидские ковры и окна от пола до потолка просто поражали своей грандиозностью и красотой. Я хоть и была из богатой семьи, но такой роскоши я никогда не видела.

По пути я внимательно рассмотрела Элизабет. Она почти не изменилась. Медно-рыжие волосы, темно-зеленые глаза, аккуратный нос и пухлые губы остались такими же, как и пятнадцать с половиной лет назад. Из головы не выходило ее поведение прошлой ночью, а слова, сказанные ею – прочно засели у меня в сердце.

– Элизабет? – несмело позвала я.

– Что? – спросила она, даже не посмотрев на меня.

– Ты мне снилась.

– Я знаю, что я тебе снилась. Мы пытались предупредить тебя о приближении Своровского.

– Знаешь, не очень помогло. А весь этот холод, эти шаги из сна тоже ты?

– Да, нужно было подпитать страх.

– Но почему вы просто не приехали за мной? – я остановилась и выжидательно посмотрела на сестру.

– Это…эм…

– Ну? Можно было избежать столько смертей! – мой голос дрогнул.

– Мы не в силе с ним тягаться. Он два месяца следил за тобой. Тебя невозможно было забрать, поэтому твои приемные родители уехали, чтобы его отвлечь. Мы тут же выехали, но он слишком рано сообразил, что его надули. Он с самого утра был там и вел себя как хищник на охоте. Пугал тебя, выслеживал. Наш мега-план, на который потратили почти шестнадцать лет, потерпел провал!

– То есть, если бы не какая-то сверхъестественная ерунда, происходящая со мной, он бы меня убил?

– Успокойся, он хочет твою силу, и ему нужно, чтобы ты отдала ее добровольно, потому что иначе она его убьет.

– Вот оно как? То есть я все-таки могу его одолеть, да?

– Не обольщайся. Ты ничего не умеешь. Твоя сила не находится под строгим контролем, поэтому может быть опасна для окружающих, – сказано это было так, что я сразу поняла, что на этом наш разговор окончен.

Мы вышли во двор, залитый лучами вечернего солнца. Сесть оно должно было примерно через три часа. Было удивительно тепло, словно было лето. В воздухе кружились бабочки, вокруг царил покой. Мы шли по дорожке, вымощенной разноцветными камнями. То и дело туда-сюда сновали птицы. Весь дом был окружен множеством фонтанов и причудливыми растениями.

Я немного волновалась, ведь сейчас я увижу своих родных родителей, и других родственников, да и вообще я ни с кем из них, кроме Лиззи и бабушки, знакома не была. Хм, а я ведь даже не знаю, как зовут мою бабушку.

Мы вышли на поляну, окруженную огромными дубами. В центре она была застелена огромной скатертью, на которой сидело три человека. Она была уставлена сладостями и чашками с маленькими блюдцами.

Женщину я узнала сразу, судя по всему – она моя бабушка. Мужчина постарше был очень похож с Элизабет, скорее всего он ее отец… и мой тоже. Рядом с ним сидел мужчина лет тридцати. Все смотрели на меня и ободряюще улыбались. Я и Лиззи сели напротив. Несколько секунд висело напряженное молчание, но бабушка взяла инициативу на себя и первой начала разговор.

– Итак, Бекки. Ты наверняка нас не помнишь, позволь же представиться. Я – Тара, твоя бабушка. Это Эрик – она указала на рыжеволосого мужчину – твой папа. А это Дмитрий – муж Элизабет. А Лиза – твоя сестра, но ты наверно уже и так догадалась. – Да, это было так, я поняла, что она моя сестра еще в том, одном из первых, воспоминании.

– Очень приятно, – выдавила я, – а где она, ну вроде как, в общем, мама моя? – под конец мой голос повысился и дрогнул.

– Ах, да, она умерла, когда ты родилась, – казалось, Элизабет вдруг вспомнила, из-за чего она не должна быть со мной вежливой и наплевательски относиться к моим чувствам и с отвращением посмотрела на меня, но Тара толкнула ее в бок:

– Лиза, ты ведешь себя как дитя, она не виновата в этом, это был выбор Эшли, не ее. Нет причин держать на нее зла, – негодующе сказала женщина.

– Извини, – промямлила Лиззи в мою сторону.

– Вот и замечательно, – Тара заметила, как жадно я смотрю на сладости. – Угощайся, Бекки.

Я потянула руку к шоколадному печенью и к пустой чашке.

– Чаю? – прямо к моему носу подлетел чайник, и от неожиданности я стукнула по нему рукой, и содержимое пролилось на скатерть. Чайник снова подлетел ко мне, – что за манеры? Не хочешь чаю – так и скажи. Необязательно так грубо.

– Извините, я испугалась – пропищала я, но чайник лишь гордо развернулся и полетел долить чая Эрику. Дмитрий тем временем высушил скатерть заклинанием.

– Ты не обращай на него внимания, заколдованные чайники из фарфора обычно очень самолюбивы и горды, – попытался успокоить меня он. Дмитрий был красив. Русые волосы и карие глаза завораживали. – Вечерние чаепития до ужаса скучные, поэтому я и заколдовал чайник для тебя. Думал, он тебя развеселит. Кстати, Эрик, когда прибудут гости?

– Ну, сегодня точно. Скорее всего, к ужину, приедут граф из Ирландии с сыном и Констанция. Завтра – семейства из Южной Африки и США, послезавтра и русские друзья будут у нас, – Эрик говорил с акцентом, судя по всему, он не был русским, хотя у остальных я акцента не заметила.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.