Баллады

Цеплялся страстно я за призрак бытия.

…Но вот пришла и эта СМЕРТЬ ПРИ ЖИЗНИ,

И этому меня учил Моррель.

Событие, толкнувшее до тризны,

Враз изменило всё теченье дней.

Мысль о зарытом где- то динамите

Начальнику тюрьмы мешала спать.

И он решился… чтобы дух сломить мой,

Меня в РУБАШКУ снова спеленать.

ЧАСТЬ 4

– Признайся, Стэндинг, – говорил смотритель,

– И обещаю- будешь ты прощён.

Сменю твою я скорбную обитель,

Ты будешь к людям сразу помещён.

Несчастный, если бы мог знать он,

Мой открывая камеры засов,

Что ничего не мог ему сказать я,

И вот РУБАШКА, снова – СТО ЧАСОВ.

Затем ещё, короткий промежуток,

И вновь в рубашку, стынет в жилах кровь.

От долгих и бесчеловечных пыток

Каждый мой мускул источает боль.

– Ты, надо полагать опять, в ПЕЛЁНКАХ, —

Мне ночью простучал вдруг Эд Моррель.

Ему носком ноги- ведь сил, как у ребёнка,

Ответил я по корпусу дверей:

– Да, брат, и кажется, сознание теряю,

РУБАШКА доконала мою плоть.

И сколько ещё выдержу, не знаю,

Он мне ответил:– Сохрани, ГОСПОДЬ.

Тогда готов ты… расскажу я способ,

Как можно эту муку претерпеть.

А ты подумай и задай вопросы,

В ПЕЛЁНКАХ тебе надо умереть.

Не жди, когда все онемеют члены,

Усильем воли умертви их сам.

С пальцев начни и дальше, постепенно

Их ОТКЛЮЧАЙ: и мышцы и сустав.

Но в это надо очень сильно верить,

Трудно начать, потом пойдёт легко.

Ты можешь это сей же час проверить,

Спросил я:– Ну, а смысл в этом каков?

– Когда вся жизнь покинет твои члены,

Душа твоя над плотью воспарит.

И не пройдёт и нескольких мгновений,

Как путь на волю для тебя открыт.

Ведь стены и решётки держат тело,

Но ДУШУ им во век не удержать.

Ты путешествовать отправляйся смело,

Покуда плоть будет во тьме лежать.

Я сам три раза УМИРАЛ при пытках,

И видел тело, как со стороны.

При всём при том, при этих всех попытках

Страдания и боли не страшны.

Ты главное, не позабудь вернуться,

Когда придут тебя РАСПЕЛЕНАТЬ.

А то наверно, сможешь не проснуться,

Я лично так боялся опоздать…

ЧАСТЬ 5

…Когда при помощи самогипноза

Я в транс входил, чтоб будни позабыть,

Сознание бродило где -то в грёзах,

А моё тело продолжало жить.

И плоть моя над разумом довлела,

Мятежный дух не отпуская мой.

И, память контролируя умело,

Его стреножила текущею судьбой.

По методу ж Морреля выходило,

Что первой умирала моя плоть.

А уж потом сознанье уходило,

Все связи с ним сумев перебороть.

…Наутро вновь смотрители ворвались,

На лицах злоба и садистский взгляд.

И вновь мой дух сломить они пытались,

От боли понял, буду смерти рад.

И я решился на совет Морреля

С улыбкою и вызовом во взгляде,

И изумлённо стражники смотрели,

Недоумевая при моей браваде.

– Тебя на десять дней в РУБАХУ СПЕЛЕНАЮТ-,

Смотритель Этертон мне злобно прошипел.

– Поверь мне, ты расскажешь всё что знаешь,

Я в этом очень сильно преуспел.

Вложив всю веру в дерзкую улыбку,

Я усмехнулся лёжа на боку:

– А если встречу Вас такою же улыбкой,

Сокамерникам дадите табаку.

От злости у него белели скулы,

Но он с иронией мне это обещал.

Я ж, не смотря на злобные посулы,

Ему в ответ с улыбкою вещал:

– Всё очень просто, так уж получилось,

И я хочу Вам это доказать.

Во мне так жизни много накопилось,

Что Вы не сможете её отнять.

– Посмотрим, – прорычал он, ПЕЛЕНАЯ,

Улыбка, верь, в разы станет дороже.

Но сдерживая волею сознанье,

Я только усмехнулся ему в рожу.

ЧАСТЬ 6

…Сосредоточив на мизинце волю,

Приказывал ему я умереть.

Борьба между сознанием и болью

Решилась вскоре… наступала смерть.

Я шаг за шагом продвигался дальше,

Нога, колено, мышцы и сустав.

Я не спешил, чтобы избегнуть фальши,

И вскоре чувствовать я ноги перестал.

В безумье разум приоткрыл мне дверцу,

Когда дошёл до уровня груди.

Боялся долго умерщвлять я сердце,

Со страхом мысль шептала:– Погоди…

Но отдышавшись, я продолжил опыт,

Груди нет и не слышен сердца стук.

Лишь Я моё за мозг цеплялось, чтобы

Сознанья лучик вовсе не потух.

И вдруг… я улетел в потоках света,

На плоть свою взглянув, умчался вдаль.

Было прекрасно ощущенье это,

И оказалось, прошлого не жаль.

Ребёнком ощутил себя в видении,

Бродил я по Вселенной вдалеке.

И звёзд касался в светлом упоении,

Хрустальный жезл, зажав в своей руке.

Неслись столетья, путь мой всё светлее,

Вселенской мудрости приблизилась мечта.

Любовью осенённый, став добрее,

Я понял, это- БОЖЬЯ КРАСОТА.

…Боль яростно швырнула дух обратно,

Я вновь себя в рубашке ощутил.

Моррель что- то стучал неоднократно,

А я молился, чтоб он прекратил.

Я так старательно уморил тело,

Что шевельнуть не мог и пальцем ног.

Сознание рвалось и прочь хотело,

Ему ответить я, увы, не смог.

Но лишь Моррель закончил всю тираду,

Я снова смог СКИТАНИЯ начать.

В своих мольбах просил я как награды,

Меня до срока вновь не отвлекать…

Глава 3 Песнь о силе духа

«СКИТАНИЯ ДУХА»

ГЛАВА 3

ЧАСТЬ 1

Моррель был прав:.мой дух освободился,

Я вновь «уснул», и в этом сладком сне,

О БОЖЕ, в дремоте я шевелился,

Лёжа на мягком, бархатном белье.

Но всё это меня не изумляло,

Нет, я конечно был самим собой.

Но Дэррель Стэндинга тут было мало,

И жило моё «Я» другой судьбой.

– Эй, Понс! Скорей воды холодной,

Во рту горит, вчера я много пил.

И тут я вдруг заметил, что свободно

С слугою по- французски говорил.

– Ну, как отец-, ворчал Понс с безнадёгой,

– Тот хоть исправился в конце концов,

А Вас встречаю каждый день с тревогой,

Мне современных не понять юнцов.

Он болен был желудком, я слукавил…

– А мне что прерывать песню в полёте?

– Пей, господин, с ворчаньем Понс поправил,

Не повредит, здоровым Вы умрёте.

Соболий плащ мне подавая в руки,

Он всё качал с укором головой:

– Мало отец Вам преподал науки,

К чему такая роскошь, БОЖЕ мой!

Он добывал всё крепкою десницей,

Но и держал добытое в семье.

А Вы транжирите, и может так случиться-

Всё спустите за рюмкой Бужоле.

…Священник тот, о ком вы говорили,

Вас дожидается почти уж два часа.

– Так от чего ж меня не разбудили?

В гостиной раздавались голоса.

Я смутно вспомнил: патер Мартинелли…

– Введите, – он с приветствием вошёл.

– Вы долго мешкаете, граф, на самом деле, —

Он вымолвил мне тот час, как зашёл.

ЧАСТЬ 2

– Хозяин мой начал терять терпение…

– Перемените тон, его я оборвал.

– Здесь Вам уже не Римские владения,

Где августейший правит кардинал.

– И, тем не менее, – он продолжал упрямо,

– Мне велено Вам лично передать,

Чтоб Вы оставили известную Вам даму.

Иначе… -Иначе что, он будет угрожать?

– У августейшего есть на неё планы, —

Невозмутимо патер продолжал.

И Ваши связи с нею не желанны,

Он Вам настойчиво порекомендовал…

– Ну что ж подумаю над Вашим предложением, —

С весёлым вызовом я дерзко произнёс.

– Дайте ответ, владыка ждёт решения,

Иначе сами мы решим вопрос.

Я говорил, что это бесполезно,

Но шанс последний Вам предложен был.

Все знают, что повеса вы известный,

Ну, в общем, я Вас предупредил…

…Мы шли с Филиппой, сердце замирало,

О как она прелестна, хороша.

– Грустить Вам, герцогиня не пристало,

Я Ваш слуга, и шпага, и душа.

Единственная женщина на свете,

Чей нежный взор мои мечты пленил.

Навек запомню я минуты эти,

Я ей на ушко томно говорил.

Но у седого старца, что из Рима

Нам строил козни, длинная рука.

И он мне воспрепятствовал незримо,

Лишь повод не представился пока.

…Бесцеремонно нам прервав беседу,

Мне итальянец Фортини сказал:

– С Вами желают говорить, невежда!

Во мне опять «багровый гнев» вскипал.

– Ивольте подождать, сейчас я занят…

– Я никого не жду, – ответил он.

– Разделаюсь немедленно я с Вами, —

С улыбкой молвил и повысил тон.

Мне б в тот момент немного хладнокровья,

Ведь это провокация, я знал.

Филиппой ослеплённый, и ЛЮБОВЬЮ,

Я раздражённо Фортини сказал:

– Подите прочь, я чрез минуту буду.

Он с наглою улыбкой говорил:

– Месяц взошёл, я буду ждать у пруда.

– Подите прочь! – я снова повторил.

– Я не уйду, – с сарказмом он ответил,

И тут Филиппа мне сказала вдруг:

– Сен – Мор, займитесь типом этим,

Я буду в зале ждать Вас, милый друг.

ЧАСТЬ 3

С таким благословением от милой

Я стал силён, как тысяча чертей.

Да что там Фортини! В могилу

Десяток я отправлю без страстей.

Мы разошлись, чтоб вызвать секундантов,

Первым попался мне Робер Ланфран.

Но до того с одним комедиантом

Столкнулся я, верней, он начал сам.

То был юнец, к тому же очень грубый,

Он пОходя задел меня плечом.

Затем, слова процеживая сквозь губы,

Завёл тираду… знаете о чём…

Всё это не входило в мои планы,

Я извинения принёс юнцу.

Роббер повествовал невеже прямо,

Что ссоры в данный миг я не хочу.

Угрозы я припомнив Ватикана,

Решил, что это, верно, не конец.

Их много есть в обойме старика… и,

Наверно, не последний сей юнец.

Я очень бегло объяснил Ланфрану,

Что было нужно в вечер от него.

Привык владеть оружием он филигранно,

И сам позвал Анри Боэмона для того.

Когда втроём мы подошли к лужайке,

Увидели в сторонке Фортини.

С двумя стоял друзьями в тесной спайке,

И к бою приготовились они.

Луна светила, ярко озаряя,

Лужайку для дуэли, как фонарь.

И на рапирах отблеском играя…

Мы поклонившись, начали как встарь.

Я слыл в Париже славным дуэлянтом,

Но был далёк до славы Фортини.

Хоть был наслышан о его талантах,

Знал, что окончу его жизни дни.

Меня вела ЛЮБОВЬ, а это значит —

Я верил, я её не подведу.

Я хладнокровно выполню задачу,

Быстро и метко к финишу пойду.

Но мой противник – мастер фехтованья,

Себе такую же поставил цель.

Минуту мы сражались со старанием,

Усилия не достигали цели.

Атаки с хладнокровьем ожидая,

Хотел он кисть рапирой отвести.

Чтобы инерцией моей играя,

В ответ удар смертельный нанести.

Я, выпад осознав, сделал обманный,

Но в тот же миг вдруг развернулся сам.

А он шагнул вперёд… клинком пронзённый,

В мгновенье душу отдал небесам.

Мы, сталью «связанные», с ним стояли,

Не сразу свой я выдернул клинок.

Его друзья не сразу осознали,

Кто же из нас падёт, пронзённым в бок.

ЧАСТЬ 4

Откланявшись, уйти мы собирались,

Но преградил дорогу Пасквини.

Да, видно в Ватикане постарались,

Ему я вежливо ответил:– Извини…

Но он пристал, что право, только стоит

Пару шагов нам в сторону ступить…

Ланфрен ответствовал:– Коли Сен-Мор позволит,

Могу и я здесь травы «оросить».

– О нет, мой друг, он будет первым завтра!

– А есть другие? – Вдруг спросил Ланфран.

– Спросите у Гонкура… это правда, —

И я с улыбкою раскрыл их план.

– Всё это завтра, время пусть назначат,

Но Пасквини промолвил:– Не уйдёшь,

И ты сегодня лунною дорогой

В компании с Фортини пойдёшь.

– Уж лучше друг пускай его проводит, —

Заметил я насмешливо во след.

Натянутые нервы, как на взводе,

«Багровый гнев» вновь вызвали в ответ.

А тут ещё юнец им на подмогу,

Покинув бал, спешил наперерез.

Они загородили мне дорогу,

Я яростью воспылал вконец….

– Ну что ж, – ответствовал я им спокойно,

– Вы первый, Пасквини, затем Гонкур.

– И я затем, – сказал юнец довольный,

Но Анри Боэмон прервал наш тур.

– Вы так торопитесь и Вас здесь трое,

И трое нас, закончим этот спор.

Давайте разом мы турнир устроим…

Но де Ланфран ввязался в разговор:

– Они здесь по приказу, Вам не ясно?

Друзей словами охладил я слог:

– Вы вызываете их напрасно,

Их цель одна- чтоб я уйти не смог.

– Что ж, Пасквини, задерживать не буду,

Вас кажется, уже заждался друг.

Давайте к делу, и молитесь чуду!

И мы вдвоём вступили в лунный круг.

О, я решил быть сатаной в тот вечер,

Быстро и метко- вот был мой девиз.

И коль не миновать мне этой встречи,

Врагам преподнесу я свой сюрприз.

Я вновь решил обманный выпад сделать,

И сделал вид, что пропустил укол,

Но он атаку отразил умело,

Шагнул вперёд и… проколол камзол.

Я притворился вдруг что оступился,

Как- будто ранена моя рука.

Шагнул вперёд, как- будто бы открылся,