Кровавый закат

Под фонарным столбом, где обычно должен был появится свет, что-то стояло. Пожирает людей, стоящих возле него!

Свет, падающий из окон домов слева от фонарного столба предоставил возможность Остину увидеть ещё кое-что от темного силуэта, находившегося в нескольких метров от него. Он вдруг вспомнил, когда маленьким прогуливался с отцом по темной аллее, в конце которой стоял мужчина, курящий сигарету и разговаривавший сам с собой. Длинный, черный силуэт заставил маленького Остина бояться, и тот, дернув отца за рукав, оповестил его в свои тревоги, на что его отец ответил, – Остин, там находится маленькое, молодое деревце, а то, что ты назвал речью – это вой ветра. Такое бывает.

Остин посмотрел на длинные, загорелые ножки, видневшиеся благодаря отблеску света, отходившего от домов, и подумал: – Такое бывает. Всё напоминало ему о той темной аллее. Лишь вой ветра заменяло слово, появившиеся в голове Остина. ЖГШЛХАЙЗА. ЖГШЛХАЙЗА! ЖГШЛХАЙЗА!

Существо, издававшее эти звуки, делало их ещё более омерзительными и гадкими. Страшными, обведенные жирной, красной линией. Что-то трескало в голове Остина и заставляло его почувствовать невозмутимую боль. Треск. Треск. Треск.

Ломались дома. Их пожирали длинные растения, похожие на щупальца осьминога. Фонари переставали излучать свет и злобно улыбались ему. Пожирает людей, стоящих возле него!

Мостовая, на которой стоял обезумевший от боли Остин, превратилась в густое, вонючее болото. Он чувствовал его запах. Запах протухшей плоти. Гнилого мяса, непригодного для еды даже голодавшими неделями бомжами. И чего-то ещё. Тошнотворный запах дерьма.

Оно поглощало его, окутывая в бездну страданий. Конечности, погруженные в него ломались и выли от боли. Боль, которую он чувствовал, могла сравниться лишь с настоящей рубкой. Кто-то будто рубил его ноги на маленькие, аппетитные кусочки для того, чтобы сварить из них вкусной бульон. Его мир начал темнеть в боли, сопровождаемый ужасающими ЖГШЛХАЙЗА. Он закрыл глаза, чтобы попытаться встать.

Такое бывает.

Этот сон он будет помнить надолго. Он этого никогда не забудет.

Открыв их заново, он увидел белоснежный потолок. Один из таких, которые видят пациенты. «Я в больнице? Нет, Остин, ты дома. Будь спокоен, такое бывает».

Холодный пот превратил его в тряпку для мытья полов, выполнившею свою работу, и готовую для долгожданного выжимания. Ноги ныли как два ребенка, желающие получить леденцы, обещанные отцом. Ты получишь их, Остин. Леденцы. Подожди немного, и они будут твои. Все, до последнего.

Он сделал резкое движение всем телом, чтобы встать, и прислонившись руками о кровать, сел на её край. «Что-то в этом сне было. Я должен рассказать его Мэри. Может, это станет идеей для новой статьи».

Мягкая, приятная на ощупь кровать пленила его обратно в царство сновидений. Не таких, как это. Более приятных и спокойных, чем это. «Наверное, такое бывает».

Душераздирающий вопль Мэри вывел Остина из размышлений. Только сейчас он заметил, что рядом её не было. Она вбежала в спальную, и закрыв дверь на два щелчка, стала смотреть на Остина таким взглядом, будто увидела мертвеца. «Может быть и вправду увидела?».

Она была одета в синие штаны. Штаны, которые она обычно носила в квартире старика Эджера. На торсе красовался березовый свитер с мопсом (один из её любимых), лающим кому-то вслед. «Может быть, тому мертвецу, которого она увидела?».

Прекрасное лицо превратилось в физиономию человека, знающего что скоро его убьют. Мыши, увидевшую кошку первый, и последний раз в своей жизни.

Она лихорадочно села возле него, положив трясущиеся руки на ноги. В этот момент она было похожа на наркомана, не принявшего свою дозу вовремя. «Мэри, кажется ты где-то потеряла героин. Стоит его поискать, пока ты не начала продавать дорогостоящие вещи из дома, или тратить мои деньги на свои нужды».

Тихим, совсем не похожим на неё голосом она прошептала, – кажется я схожу с ума, Ости, – она посмотрела на него испуганным взглядом, полным страха и отчаяния, – там, в туалете, что-то есть.

Он надел очки, лежавшие на тумбочке, и обняв жену, принял её успокаивать:

– Пупс. Успокойся, дорогой. Скорее всего, тебе просто померещилось. Такое бывает, ты просто уста…

– Хватит! – Она взяла его за руку, и стиснув, посмотрела ему прямо в глаза, тем самым взглядом, которым смотрит забитая в угол мышь. – В толчке что-то плавает, мать твою, а ты стоишь тут и нихрена не делаешь. Вставай и проверь наконец, мужик ты чертов!

Больше в недоумении, чем в испуге, он искоса посмотрел на Мэри, но не в состоянии накричать, устремился к туалету, чтобы узнать в чём дело. Он был более чем уверен, что Мэри померещилось. Должно было померещиться.

Он медленно открыл дверь в ванную, и включив свет, осмотрел её. Всё тот же кафель. То же расположение вещей и ничего необычного. Кроме… ЖГШЛХАЙЗА

Там, где обычно должна быть вода, было кое-что ещё. Кое-что, на что он мочился этой ночью. Перед сном. Кое-что в очень большом количестве. ЖГШЛХАЙЗА.

«Может быть, такое бывает?»

Он вышел из туалета, чувствуя как колени прогибаются от страха. Жуткая боль, которую он чувствовал во сне, возвращалась. «Такое тоже бывает?»

Мэри сидела на кровати, и оглянув взглядом Остина, вошедшего таким же бледным, как вошла недавно она, одобрительно кивнула. «Кажется, мы сошли с ума». Он подошёл к ней, и сев, взял её за холодную как лед, руку.

– Этого просто быть не может. Не должно. Я не верю. Бред какой-то.

Он выговорил это дрожащей губой, и подметив это, замолк на некоторое время. Хотя-бы, пока он не будет выглядеть таким испуганным.

– Это безумие. Как они могут там появиться?

Мэри, слегка успокоившись, пыталась мыслить куда более трезво, скептически анализируя ситуацию.

– Ещё и столько много.

– Безумие.

– Да подожди. Может это шутка какого-нибудь идиота?

– Вызови сантехника.

– Хм?

– Он придет, вытащит их, и все.

– А как мы ему это объясним?

– Объяснит этот чертов риелтор после иска.

– Ладно. Хрен с ним. Где справочник?

– Возле телефона, в гостиной.

Остин, попытавшись успокоиться, встал и устремился к двери. На душе у него было неладно. Шутка, какого-нибудь идиота заставила их врасплох. Более того, сделало из него мальчика, боявшегося темноту. Придав уверенности своим словам, он ласково произнес, – попытайся не входить в туалет пока не приедет сантехник, хорошо?

– А так хотелось!

– Успокойся, пупс, просто предосторожности.

– Я что, дура по твоему?

– Никто так не говорил, пупс.

– И хватит меня так называть! Я тебе что, игрушка какая-то? Лучше бы уже звонил, чем обзывал меня истеричкой!

– Но, я…

– Пошёл! – прервала его Мэри, и взглянув на него ещё раз тем взглядом, который он начинал ненавидеть, дала понять что не в том состоянии, которое можно назвать разговорчивым.

Это было последней каплей. Он терпел, пока не понял, что жена начала переступать грань, которую он не разрешал переступать никому. Была бы она Хагерцом из средней школы, который вечно дразнил Остина, зная его страх перед маленькими дырочками, никогда бы не кричала на него. – Смотри, вот из этой сейчас выползет здоровенный червяк и съест твой поганый нос! – Может быть, нос Остина и был поганым в средней школе, но никак не залитым кровью и поломанным, каким стал нос Хагерца после насмешки.

«Может быть стоило показать ей, почему в средней школе боялись все именно меня? Хагерц всё таки весил сто пятьдесят фунтов».

Улица начала обливаться яркими красками. Такими, которые исчезли на два дня в Эдгарде и ближних населенных пунктах. На настенных часах возле входной двери он заметил что проспал до полудня.

Чёрные тучи угасали как маленький, безобидный огонек. Небо вновь стало синим, чем-то похожим на то весеннее небо, когда он впервые пригласил Мэри на свиданье. Слякоть на улице начала высыхать, превращаясь в густой слой грязи, покрывавший мостовую.

Люди выходили на улицу, чуть ли не падая лицом в грязь. И вправду, было очень тяжело удержать равновесие, когда вся дорожка представляла собой болото. Болото?

Паркеры, как и большинство населения Эдгарда, ничего красивого в этом не находили. Ещё долго придётся ждать, пока эта грязь не исчезнет с мостовой, и единственный слой, который будет её покрывать, станут листьями. Лишь одно отличало Паркеров от всех. У них была куда более интересная проблема, с которой им пришлось столкнуться с глазу на глаз.

Сейчас, она плавала в толчке, даже не думая смыться.

Телефон матово-черного цвета лежал на стеклянном столике напротив дивана. Он поднял трубку, приятно державшуюся в руке, и приложив её к уху, начал искать в справочнике номер какого-нибудь бюро сантехников.

А… Б… В… Г.. ГЛА… Е..З..ААА…

Буквы, словно искусные танцовщицы, двигались в такте какого-нибудь рок-н-рольного хита и не давались уму Остина к прочтению. Протерев пару раз глаза, он стал всматриваться куда более осторожно, чем это было в первый раз.

На первой странице находились номера всех служб, которые ищет любой человек, желающий починить водопроводный кран, или потушить огонь на кухне.

Ища взглядом и пальцем слова на букву С, он спускался всё ниже и ниже по странице телефонного справочника, и достигнув желаемого, довольный собой, воскликнул, – аха! А вот и ты, сантехник Бобби, бюро туалетное, улица канализационная.

«Мэри бы точно оценила».

Набрав номер на рулетке, он стал дожидаться пока кто-то поднимет трубку. Гудки, длинные и бесконечные, погрузили его в раздумья, заставив унести разум куда-то далеко, за пределы коттеджа на Ричь-стрит.

… – Ты поступил очень некрасиво, Остин Паркер. Живо извинись перед Хагерцом.

Морщинистое лицо директрисы сердито смотрело ему прямо в глаза.

«Я съем тебя, если ты этого не скажешь».

Мальчики всегда шутили, что её лицо было похоже на лицо бульдога. Остин, к сожалению, никогда не видел бульдога. Но в тот момент, он мог поклясться что она была похожа на собаку. Настоящую, злую собаку. Единственное, чего ей не доставало – это двух зубов сверху, выпирающих из пасти. И слюни, вытекающей из рта. Однозначно, ей не хватало слюни. Голосом она была никем иным, как собакой. Очень злой собакой.

– Извини, Хагерц. – Несколько парнишек из класса посмеялись. Остин не был похож на того, который принимает поражение. Но, иногда он его принимал. Если это было нужно…

– Алло. Бюро Бобби слушает.

Сонный голос раздался с другой линии. Вздрогнув от неожиданности, Остин вернулся к реальности. Реальность, от которой он вдруг захотел избавиться.

– Здравствуйте… тут, видите ли, как сказать, толчок.

– Забился? – Голос по ту сторону продолжал нудно выговаривать каждое слово. Роды прошли бы куда быстрее. Даже ребенок читает быстрее. Дать такому человеку прочесть стих, было равносильно медленной, мучительной смерти.

– Да! Именно! – В глубине души он верил, что толчок просто забился.

– Чистить пробовали?

– А вы как думаете? Вы будете выполнять свою работу, или мне пожаловаться?

– Хорошо, парень, тише. Просто, – голос сделал долгую паузу. Может быть он искал нужное слово? Медленная, и мучительная смерть

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.