ЭРА РОЖ. Роман с газетой

– От меня хотите? —слышу я окончание фразы директора.

– Такой уж он уродился: вертлявый, непоседливый. Когда повзрослеет – может исправится.

– А учителю что? Ждать и терпеть… в ущерб другим ученикам?

– Извините, но во всех документах по образованию говорится об индивидуальном подходе к каждому ребёнку! – говорит, чуть повышая голос, мама какого-то «шалопая».

– В классе двадцать пять учеников; нужно за сорок минут спросить пройденное, рассказать новый материал, да ещё найти подход к каждому – это сколько времени потребуется на урок?!

– Во-первых, не я эти законы устанавливала; во-вторых, виновата сама Зоя Станиславовна, потому что держит их в напряжении весь урок и на переменах не даёт расслабиться. А для детей очень важно чередовать физические и умственные нагрузки. Они просто не могут отсидеть урок сложа руки, не шевелясь и не моргая, глядеть на учителя – особенности физиологии детского возраста.

– Зоя Станиславовна очень хороший учитель!..

– Не спорю!

– Она стремится дать как можно больше знаний, и большинство детей сидят и работают весь урок!

– Дети разные. Даже если двадцать справляются, а всего пятеро устают, то что – наплевать на их здоровье?! Кстати, в уставе школы тоже записан основополагающий принцип обучения: не навредить здоровью учащихся!

– Знаете, школа должна не только санитарные нормы и правила выполнять, да ещё кучу других требований, но и не забывать про главное: давать тот объём знаний, который заложен в программе. А это не просто! Не все сразу всё понимают, мешают другим слушать, и безобразничают порой. И со всем этим учитель должен справиться!

– Я всё понимаю – дети сейчас такие! Ну, не требуем мы – родители – прямо-таки неукоснительного соблюдения всех инструкций! Но, если ребёнок приходит со школы сильно утомлённый, зачем на дом задавать одних только примеров двадцать штук, да ещё стихотворение выучить. Давно ведь известно, что чересчур многократное повторение чего-либо только вредит усвоению. И в спорте, кстати, и в учёбе тоже, главное – не перетренироваться. Два-три примера вполне хватит.

– Значит, вам не нравится, что много задают на дом? Ещё какие претензии?

– Дети на переменах должны двигаться, а не сидеть и дорешивать задачки. В классе духота, а проветривать нужно при любой погоде.

– Я вас поняла. Проверю, как педагог соблюдает свои обязанности. На ближайшем родительском собрании продолжим эту тему. Мне пора. До свидания.

Слышатся шаги в мою сторону, и я иду навстречу.

– Алла Денисовна! Можете уделить минуту? Я – корреспондент газеты «ЭРА РОЖ».

Сосредоточенный и задумчивый вид директора не сразу преображается во внимание. В конце затребованной мною минуты она наконец спрашивает:

– И?

– И мне хотелось бы присутствовать на уроке по обществоведению у старшеклассников.

– Смотрите расписание и разговаривайте с учителем. А я – не против. Всего доброго!

Через двадцать минут оказываюсь на уроке истории в десятом классе. Молодой преподаватель Илья Кузьмич с восторгом принял моё предложение. Он объявил, кто я такая и под восторженные возгласы заменил тему урока на беседу с журналистом. Сижу за учительским столом и думаю, с чего начать. Начинают они:

– А вы точно про нас напишите?

– И лексику нашу сохраните? У нас свой сленг или жаргон – кто как поймёт!

Итак, тема объявилась сама.

– Ребята, а почему вы считаете, что разговаривать на литературном языке, хотя бы в школе, не обязательно? Неинтересно? Или другие причины? Например, в театре вы же не станете громко и развязно говорить, бегать, толкаться, потому что понимаете: это не только неприлично, это – дурной тон. То же самое касается и языка… Слушаю вас, называйте свои объяснения.

– Я думаю, литературный русский язык устарел для современной жизни.

– Потому что темп жизни ускоряется и нет времени на всякие вступления, вежливые обращения и прочей ненужной чепухи. Не буду же я говорить первоклашке: мальчик, пожалуйста отойди в сторонку, не стой на проходе, а то я своим плечом могу нечаянно тебя зацепить и опрокинуть. Достаточно одного слова «брысь!»

– Можно коротко сказать «посторонись», но не «брысь» же! – замечаю я.

– Можно, но не доходит сразу. Чем крепче слово, тем оно эффективней воздействует.

– А что вы скажете в защиту нецензурных выражений, которыми некоторые из вас украшают свою речь, не стесняясь взрослых.

– Богатство русского языка! Некрасиво, конечно, но иногда не обойтись без ёмкого выражения.

– Нецензурная речь в общественном месте считается административным правонарушением, наказывается штрафом, – убеждаю учеников.

– Когда все взрослые перестанут материться, тогда и нам не от кого будет учиться. Что же никто никого не штрафует? Закон написали, а как его в жизнь претворить – законодатели не думают. Надеются на самовоспитание. Смешно и глупо.

– Резонно, – приходится согласиться мне. – Хорошо, поменяем направленность беседы: свободу выбора манеры вести себя, разговаривать вы связываете с понятием демократии? И что означает в вашем понимании это слово?

– Демократия – это форма политического устройства общества. Власть народа. Все знают, – заявляет бойкий подросток с озорными глазами, выдающими инициативную личность.

Тогда я обращаюсь к нему:

– Представь картину: идёшь ты по улице, куришь, сквернословишь, пристаёшь к девочкам – как это связано с властью народа?

– Напрямую – никак. Просто демократия предполагает свободу выбора из того, что не запрещено законами. Разве человеку нельзя курить на улице или знакомиться с девушками?!

– Я привела такой пример, потому что молодые люди часто ссылаются на демократию, совершая не совсем приличные поступки, не задумываются о существовании моральных и нравственных норм или игнорируют их.

– У каждого поколения своя мораль! – вступает в разговор девушка, которая до этого смотрела в окно, словно её не интересовало происходящее в классе.

– Если молодёжь устанавливает свои нормы морали, то значит её не устраивают правила поведения старших поколений. Так? – спрашиваю у девушки возле окна.

– Молодость не отвергает полностью созданное предыдущими поколениями. Мы заменяем то, что не соответствует темпу современной жизни. Например, лет сто назад незнакомых людей представляли друг другу, знакомиться самим было неприлично. Сейчас такой способ вызовет смех. И подобных примеров можно найти достаточно.

– Что ж, соглашусь с вашим объяснением. Только жаль, что исчезают из употребления такие правила, как вежливость по отношению к старшим, внимательность к нуждающимся в помощи, защита слабых…

– Человек должен быть способным защитить себя сам, а не ждать помощи и сострадания, – снова говорит «бойкий».

– Не спорю. Но когда «семеро одного не боятся» – не по-человечески как-то! А в вашей среде часто бывают нападки толпой на одиночек со звериной жестокостью. В былые времена утопающих спасали, а сейчас снимают и в сеть выкладывают… В вашем возрасте нужно знать, что государство для того и существует, чтобы защитить каждого человека. Вот когда вы станете главной движущей силой общества, тогда будет в вашей власти возможность изменить и политические, и экономические, и нравственные законы. А пока вы должны соблюдать существующие порядки…

– А мы это понимаем и не распространяем свою модель поведения на всё общество. У нас – свой мир. Возможно, со стороны он выглядит вызывающе, но в явное противоречие с официальным строем не вступает! – убедительно выстраивает свою линию всё та же ученица у окна.

– Ваша позиция мне понятна. Не стану ни ругать, ни хвалить её… Давайте немного изменим направленность рассуждений о демократии. Как вы считаете, у людей (не важно какого они возраста) много возможности выбирать: как проводить свободное время, где учиться, где работать, какую музыку слушать и какие телепередачи смотреть?

– В отличие от наших дедушек и бабушек, у нас такие возможности на самом деле безграничны, – пафосно заверяет кто-то из задних рядов.

– А ты расскажи о своих планах на жизнь и попробуем разобраться, насколько велики твои возможности. – Ответа не последовало, и я продолжила: – Чтобы учиться в высшем учебном заведении нужны деньги, в отличие от дедушек и бабушек, которые учились бесплатно. Даже если и закончишь ВУЗ не факт, что найдёшь работу по нраву, а тридцать-сорок лет назад безработицы не было… И как проводить досуг вы чаще всего не выбираете: за вас уже выбрали те, кто наполнил развлекательными программами и телевидение, и сцену, и те же смартфоны. Потому-то вас и не тянет на серьёзное. Извините, но многие из вас как стадо занимаетесь тем, что делают другие: селфи, лайки, блоги и прочее пустое времяпрепровождение. Я не против достижений цивилизации. Но как же извечное стремление человеческой натуры к творчеству, знаниям… а у вас?! Песни на три ноты и несколько слов… Туповатые приколы блогеров… Впрочем, извините, что-то я разошлась с критикой. Такое сейчас время…

– Современный мир отличается от того, что был ещё несколько десятилетий назад. Но он – современный! – заверяет кто-то.

– Слово «современный» имеет два значения: передовой, то есть совершенный, и нынешний. Так вот, нынешний мир передовым можно назвать разве что в области технического прогресса, и всё, пожалуй!

Илья Кузьмич своим педагогическим чутьём улавливает отсутствие у меня методичности в рассуждениях с ребятами и ненавязчиво вмешивается:

– Как я понимаю, Анне будет что написать в газету, а у вас, ребята, есть повод иногда задумываться и над собственным поведением, и о жизненных ценностях. Не желаете сказать напутствие в завершение беседы? – обращается он ко мне.

– Ребята, академик Курчатов (если не ошибаюсь) сказал, что в жизни нужно заниматься только самым главным, иначе на него потом может просто не хватить времени!.. Вы ещё так молоды, и вам кажется, что впереди вас ждёт долгая жизнь, что всё ещё успеете сделать. Вас не тревожит, что понапрасну тратите время на пустые разговоры и дела. А призадуматься стоит! Допустим, захочется кому-то из вас стать олимпийским чемпионом в таком виде спорта, которым ещё не занимался. Но… поздно! В спорт нужно приходить лет с пяти. Время – единственное, что невозможно вернуть! Берегите его и удачи вам!

Уходя из школы, я размышляла о мире, в котором живут дети. Они находятся рядом со взрослыми, но одновременно как бы в параллельном мире, со своими законами. Ну а моё поколение, не находится ли оно параллельно миру старших поколений. Мы ведь тоже что-то утеряли или отбросили от переданного нам в наследство! Или не стоит так запутывать общественные отношения?! Как думаете вы?..

Глава шестая, про Шестова

Редакция газеты «ЭРА РОЖ» располагалась в пятиэтажном жилом доме: использовали обычную трёхкомнатную квартиру без перепланировки, только вход сделали отдельным, также со двора. Шестову пришлось несколько раз спрашивать у прохожих, прежде чем сумел отыскать «эту чёртову рожу».

В большой комнате бывшей квартиры стояли диван, десяток стульев, стол с компьютерами. За ним сидела девушка с маловыразительным серьёзным лицом.

– Приветствую… вас! – начал Олег разговор, вспоминая наказ быть поинтеллигентнее.

– Здравствуйте, что хотели, никого нет, – ответила сотрудница, не поднимая головы.

– Следовательно, вас тут тоже как бы нет. Правильно я понял? – съязвил Шестов, но на лице изобразил добродушие на всякий случай (вдруг посмотрит на него).

– Я-то здесь. А вот редактора и корреспондентов нет никого. После обеда будут. – Она неожиданно резко подняла голову. – Я только на общие вопросы могу ответить. А по конкретным делам приходите позже.

Шестова бесили подобные работники. По его мнению, если не компетентен – не занимай место! Но, следовало налаживать контакт и пришлось подстраиваться под эту «девицу».

– Так я и обращаюсь как раз по общим вопросам, самым простым. Думаю, вы мне обязательно сможете помочь. Моё имя – О-стап, а вас как зовут?

– Вот только не нужно ехидничать! Тоже мне Бендер нашёлся! Говорите сразу, чего вам надо, а то начинают… лишь бы изобразить из себя невесть кого!

– Причём здесь Бендер?! Моя мама назвала меня Остапом, потому что обожала Ман-дель-штама, – специально выделил по слогам последнее слово Шестов.

Девушка оторопело разинула рот и произнесла растерянно:

– Мандель… кого?.. А-а, так ведь Мандельштама звали Осипом.

– Разумеется, просто мама могла перепутать: то война, то целина, то ещё какие катаклизмы. – Девушка оставалась непробиваемой, и Олег продолжил извергать беспорядочный поток словесной чепухи. – В жизни много случается неразберихи, поспешных решений, недопонимания и враждебности. Кто, как не газетчики, могут утихомирить страсти или напротив – раздуть пламя?! Так пойдите ж мне навстречу, успокойте добрым словом, выведите меня из тупика неведения. – Ничего не помогало расшевелить её на доверительную беседу. «Пора переходить на лирику!» – подумал Шестов и сменил тональность. – Вы какого поэта любите? Давайте, прочту вам что-нибудь из классики. – Не дожидаясь ответа, глядя ей прямо в глаза, начал декламировать: – «Глаза колдуньи, только вы смутить сумели гордеца! Пусть не склонил он головы, и пусть не спрятал он лица, но всё ж заметно стало всем его смятение на миг, и что не гордый он совсем, и что он в жизни – ученик!»

Ожидаемого эффекта не последовала: сотрудница с неизменно серьёзным и сосредоточенным выражением лица «приземлила» его:

– Это стихотворение вы прочли в нашей газете!

– От этого оно же не перестало считаться классикой.

– Какая классика?! Стихи местного поэта.

– Только подтверждение: и в наши дни рождаются классики! Сегодня он местный поэт, а завтра – лауреат Нобелевской премии!

Девушка вздохнула, покачала головой в стиле «ну, вы меня достали!» и полностью сосредоточила внимание на нём.

– Спрашивайте.

Переход от болтовни к делу оказался для Шестова неожиданным, и он с полминуты настраивался, пока не определился, с чего начать.

– Ваша корреспондент Анна Корвет… она, чувствуется, очень добрый человек: пишет о воспитании детей – нужное дело. Да!.. Вот как бы с ней побеседовать когда-нибудь. Ну, это так, не к спеху. К слову пришлось… А Котов на какие темы больше пишет? Что он считает особенно важным в современном мире и в жизни города? Вот с ним бы лучше познакомиться. Серьёзный, видать человек? Он солидного возраста?

– Не знаю. Я с ним не знакома.

– Вы что же недавно здесь начали работать?

– Да как недавно? – пожала она плечами. – Приходят, уходят, мне ничего не говорят: куда, зачем. Сегодня редактор сказал только, что будет после обеда.

– А фамилию редактора вы хоть знаете?

– Рокотов.

– Хоть что-то знаете. Уже прогресс… Ваша газета – это орган какой партии? Ну, или кто её собственники?

– Этого я не знаю.

– А, скажите, что за название такое у газеты, что оно обозначает?

– Читайте внимательней. Там всё написано.

– Вот как: где-то что-то написано, а я не внимательно читаю! Я думаю, что дело в другом! – начал Шестов выходить из себя. – По-моему, вы все тут просто шифруетесь, чтобы никто ничего не знал о подлинной сущности вашей газеты. – Он уже повернулся, чтобы уйти, но вновь внимательно посмотрел на странную сотрудницу, отметив мысленно, что к полненьким шатенкам нужен был другой подход. Бейджик с её именем заметил раньше, когда занимался болтовнёй, лишь сейчас имя отобразилось в сознании. – Тоже Лариса? – непроизвольно сказал он вслух. – Итак, Рокотов будет после обеда, – рассеянно погрузился Шестов в свои мысли и не прощаясь направился к выходу.

Лариса внимательно посмотрела ему вслед и взяла в руки вибрирующий телефон. После непродолжительного разговора она выбежала на улицу. Шестов как раз вставал с лавочки у соседнего подъезда. Девушка подошла ближе и, разглядывая его внешность, сказала:

– Послушайте, Остап, или как вас там? Редактор после обеда не придёт – уезжает на несколько дней.

Шестов молча кивнул и энергично направился прочь.

Глава стучащих колёс

Антон говорил по телефону с Надеждой. Услышал её голос и опять испытал новое впечатление от общения. Казалось, тембр голоса таит некую таинственность и недосказанность, в то же время передаёт теплоту её отношения к собеседнику, симпатию. Антон словно увидел её наяву, идущую по аллее навстречу, пронизанную солнечными лучами. Лирический настрой привёл к рассеянности, отчего начало фразы не отразилось в сознании.

–… Всё устраивает. Единственное, что хотелось бы предложить, напишите о благотворительности, конкретно о людях, выставляющих её напоказ, – струился нежной мелодией голос Надежды.

– Да, об этом тоже можно и нужно, – согласился Антон и, неожиданно для себя, спросил: – А когда в наш город собираешься приехать?

Надежда не придала значения обращению к ней не на «вы», во всяком случае, интонация голоса не изменилась. Она ответила просто:

– Сейчас другие планы. А вам желаю дальнейших успехов. Надеюсь, у вас всё будет хорошо. – Она помолчала и добавила любезно и даже ласково: – До свидания, Антон!

– До свидания.

Он шёл и размышлял о том, что чувствует к Надежде чуть больше, чем симпатию, и что она как-то иначе, чем при знакомстве, говорит с ним. «А может, я напридумывал любезности в её голосе, а также свои эмоции? – говорил он сам себе, а в противовес этим мыслям сказал вслух: «Да нет! Я взрослый мужчина!» Он, витая в мечтах, не замечал никого вокруг, а между тем навстречу шла незнакомая женщина, которая от его громкого заявления аж отпрянула в сторону, но быстро отреагировала:

– Конечно взрослый! Кто бы сомневался!

– Извините, – смутился Антон и едва не покраснел.

Он шёл на вокзал – захотелось съездить к родственникам. После «оплошности» ускорил шаги, но быстро утомился, к тому же спешить не стоило: времени достаточно. Умерил пыл и стал размышлять о «благотворителях». Очень скоро определился, о ком будет писать.

На вокзале приобрёл билет, прошёлся по киоскам. Не нашёл ничего лучшего и купил номер своей газеты, чтобы «посмотреть со стороны».

Ехать предстояло два часа. В таких непродолжительных поездках он предпочитал боковое место плацкартного вагона. Расположился, повертел в руках газету, но рассматривать не стал. За окном пейзаж менялся с нарастающей быстротой. Антона занимали мысли, навеянные общением с друзьями. «Обдуманно пиши, не переусердствуй, когда затрагиваешь конкретных личностей: злопамятных людей хватает! – предостерегали они. Антон лишь отшучивался: «Я личностей не трогаю, только людишек».

Рядом остановилась женщина, поставила сумку на сиденье.

– Вроде моё, сорок четвёртое.

– Правильно, – уточнил Антон, оборачиваясь к ней. Он сразу догадался, что ему предстоят два часа затруднительного общения: во-первых, женщина одинаково смотрелась и на тридцать, и на пятьдесят лет, во-вторых, у неё слишком шустрые глаза.

– Вам долго ехать? – спросила она. – Это я к тому, что не люблю спать на верхней полке.

– Всего два часа, так что скоро исчезну.

– Исчезать не надо! Вы, наверняка, кому-то дороги! – театрально изрекла попутчица, наблюдая за произведённым впечатлением. Не заметив ожидаемой реакции, вернулась к началу разговора. – После вас появится другой пассажир, и с ним, возможно, будет нелегко договориться поменяться местами. А с вами, я чувствую – без проблем. Так ведь?

В ответ Антон изобразил жестами нечто, похожее по его разумению, на «о чём разговор!»

Женщина заметила, что попутчик больше смотрит в окно, чем на неё и решила поменять тактику.

– Газету вашу можно посмотреть?

– Да-да, конечно, – рассеянно, но всё же любезно, отозвался Антон.

Пассажирка разглядывала «Эру» долго: часто переворачивала страницы, возвращалась к уже просмотренному – создавалось впечатление, будто она изучает газету. При этом она не забывала вертеть головой по сторонам и смотреть, в том числе, и на соседа. Наконец она, видимо, «созрела» для дальнейших действий. Отложила газету и решительно протянула руку для знакомства.

– Анна Корвет, корреспондент этой самой газеты. А вы читали уже? – поспешно спросила она.

Антон настолько опешил, услышав имя соседки, что у него едва не вырвались слова возмущения, но быстро среагировал, как лучше ответить.

– Нет ещё, не успел, – схитрил он.

– Ой, извините, что отобрала у вас. Просто не терпелось посмотреть номер – я не видела свой материал в печати. – Помолчала пять секунд. – Вот прочтёте и увидите моё имя, а я – вот она.

Антон тем временем совладал со своими эмоциями. Мелькнула мысль: «Уж не проверяет ли она мою причастность к газете? Ведь это теоретически возможно».

– Это уже интересно, – сказал он, хотя фраза предназначалась больше ему, чем ей. – А меня зовут Антон, – решил не выдумывать на этот раз.

– Да, Антон, – очень приятно! – вставила она любезность, – это действительно интересно – работать в газете: бываешь на разных предприятиях и учреждениях, знакомишься со многими интересными людьми, путешествуешь по стране.

– И куда же вы сейчас путешествуете? – удивился Антон недальновидности псевдо-Анны: газета – городская, и этим ограничивается круг её интересов по части поездок, не говоря уж о путешествиях.

– В Москву. Приглашена на совещание в комитет по вопросам молодёжной политики. Я как раз освещаю вопросы воспитания, образования.

«Да! Языком чесать умеет! А кто ж она на самом деле, и зачем ей этот трёп? – активизировались мысли Антона. – Надо как-то выведать».

– А вы всегда одна ездите? Вроде и оператор бывает у корреспондентов.

– Ну что вы! Какой оператор! Я только пишу, съёмкой не занимаюсь. Мы ведь не телевидение.

Антон решил играть в открытую:

– А каков ваш главный редактор в общении? Вы с ним сработались? Извините, если вопрос кажется неуместным.

– Никакого секрета, потому как… – Соседка замолчала из-за телефонного звонка, звучавшего из её сумочки. – Минуточку, извините, отвечу, – говорила она односложно, нащупывая телефон в сумке. Вагон дёргался на крутом повороте, затрудняя её поиски.

«А мелодия больше под стать подростку, чем взрослой женщине. Хотя, примитивной эту Анну не назовёшь», – рассуждал Антон.

Попутчица достала телефон, встала, глянула на собеседника и объяснила:

– Пойду в тамбур, поговорю: неудобно напрягать чужое внимание.

Антон стал глядеть в окно, не обратив внимания в какую сторону она пошла. Через минуту-другую пришла спонтанная мысль: «А не сходить ли мне в ресторан?» Он быстро поднялся по велению неосознанно зародившейся идеи. Посмотрел по сторонам. «Направо ближе к тамбуру», – определил он. Возле туалета стояли двое в ожидании, поэтому Антон не стал стоять у двери в тамбур в надежде подслушать разговор. Потихоньку открыл дверь – никого. Постоял в тамбуре полминуты и вернулся в вагон. Прошёл к другому выходу. У дверей проводника туалет, как правило, закрыт, поэтому здесь редко кто стоит. Антон осторожно приоткрыл дверь в тамбур и услышал достаточно громко произнесённую фразу: «Пока не знаю…» Анна краем глаза заметила постороннего и оборвала разговор. Повернулась и, увидев Антона, вопросительно замерла.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.