Пасынки лжи. Памяти свободных СМИ посвящается

Обо всем этом думала Капустина, подходя к областному театру драмы. Она давно не идеализировала Глазьева, но такой поворот событий принес ей не просто разочарование в конкретном человеке, но и горечь воспоминаний о школе, детстве и юности, в которых фигурировал Евгений. Светлана понимала, что написать интервью с Глазьевым о необходимости уничтожения, то есть переезда Дома художника в другое помещение, она не сможет. Трезвая, она просто не вынесет такого потока лжи и спеси, задохнется, заплачет, начнет унижаться. А прийти на интервью пьяной, чего Капустиной еще не доводилось делать, значит, просто наброситься на Глазьева с кулаками.

Съедаемая противоречиями, Светлана Капустина зашла в магазин и купила бутылку водки. Самой дешевой. На приличную денег не было.

XVII

Ирина Скрябина посмотрела на часы. Через два часа у нее была назначена встреча с парикмахером, вернее, стилистом, как модно сейчас говорить. Ирина старалась хоть в чем-то походить на успешную business women и поэтому видимые части облика держала в порядке. А пока у нее еще был час времени, чтобы просмотреть еженедельное приложение, редактируемое Высоковым. Обычно это занимало совсем мало времени. Алексей никогда не подводил ни подбором материала, ни оформлением.

Ирина зашла в отдел верстки и взяла полосы будущей газеты. Высокова в кабинете не было.

Вернувшись в свой кабинет, Ирина приоткрыла окно, налила кофе и начала чтение. От заголовков первой страницы чашка в ее руке закачалась. Она поставила ее на стол, зажмурилась, вновь открыла глаза и опять посмотрела на первую полосу.

«Курить и пить – здоровью вредить!» – это был первый заголовок. Далее: «Вонючкам не место в нашей жизни!», «Жирная еда под запретом!», «Не надо полумер!». Ирина почувствовала странное шевеление в волосах. Она не могла понять, что она читает, кто это написал и зачем, к чему эта провокация? Стараясь справиться с сильным сердцебиением, Ирина набрала номер парикмахера.

– Вероника, это Ирина Скрябина. Извините, что подвожу Вас, но сейчас никак не смогу прийти. Цейтнот на работе. Давайте наметим встречу на другой день. Я вам перезвоню.

Ирина нажала отбой. Несколько минут молча сидела, смотря невидящими глазами в пространство. Затем любопытство побороло ярость и растерянность, Ирина начала читать. Она дала задание подготовить материалы против курения, и это было с блеском исполнено: живые истории, мнение врачей и психологов, тест на никотинозависимость, пара карикатур. Но это было только начала таблоида.

Далее шли другие материалы. «Трудящаяся Алина Иванова» жалуется, что ее работоспособность падает от того, что в автобусе и на рабочем месте ей дышат в лицо перегаром, луком и чесноком, поэтому необходимо применять к подобным «вонючкам» статью закона об административном нарушении. Ее поддерживает «трудящийся Карамыскин» – аллергик, который считает недопустимым использование духов, дезодорантов и прочих косметических веществ с сильным запахом в общественных местах, так как это может вызвать у некоторых людей не только тошноту, но и отек дыхательных путей.

Врач Сидоров рассказывает о том, что ожирение не только влияет на работоспособность конкретного человека, но и всего общества, так как сокращается число здоровых работников в народном хозяйстве. Кроме того, родители с избыточной массой тела прививают свое отношение к еде детям и те, в свою очередь, тоже выпадают из числа здоровых, работоспособных людей. Другой эксперт идет дальше и предлагает не принимать на работу людей с избыточной массой тела, если у них нет медицинского подтверждения, что толщина является следствием болезни, а не «распущенности». В «письмах читателя» были и другие предложения: не продавать чипсы, сухарики, газированные напитки детям до 18 лет – «чтобы росли здоровыми»; один день в неделю в школах сделать только спортивным – пусть дети 4—5 часов занимаются исключительно спортом; перестать выпускать одежду более 54 размера, чтобы толстяки или худели, или заказывали одежду индивидуально – это и стимул для похудания, и экономия для легкой промышленности…

Ирина была шокирована, как реальные проблемы сегодняшнего общества можно перевернуть. Снять с государства ответственность за своих граждан, их медицинское обслуживание, образование, культурное воспитания, социальную адаптацию, все возложить на самих людей. Начать геноцид по весу, запаху, привычкам. Всех неукладывающихся в «нормативы» сделать изгоями, презираемыми социумом. Скрябина достала телефон, но звонить не пришлось. Дверь открылась, и Высоков вошел в кабинет. Он казался спокойным, но в глазах был не только интерес, но и озорство.

– Привет. Ты, наверное, меня хотела видеть.

Ирина откашлялась, чтобы начать говорить, но потом сказала совершенно другое, что намеревалась.

– Есть вопросы по номеру. Но мне надо ненадолго отойти. Вы меня не проводите?

Затем Ирина подошла к Высокову, взяла его за рукав пиджака и потянула из кабинета. В приемной он попытался что-то сказать, но Ирина поднесла палец к губам и направилась к выходу из здания. Когда они вышли на улицу и отошли шагов на десять от двери, Ирина заговорила.

– Только честно скажи, ты специально меня подставляешь?

– Что ты имеешь в виду?

– Макиавелли ты недоделанный, думаешь, никто не догадается, к чему все эти материалы? Разве можно нормально воспринять твои параллели с фашистской Германией и прочими тоталитарными режимами?

– А может, все не такие умные, как ты?

– Лешка, я понимаю твое отношение к власти. Но меня зачем подставлять, зачем подставлять людей?

– Почему этому беспределу никто не возражает. Все молчат, хотя бояться пока нечего. Никого не убивают и не сажают. Но все бояться сказать свое мнение вору, взяточнику, подлецу. Мы – журналисты, ты об этом забыла?

– А ты забыл, что у каждого из работников «Вестей» есть дети, родители, которых надо содержать. Ты забыл, что все печатные СМИ области или сдохли, или умирают и только у нас выплачивается относительно нормальная зарплата? Куда все мы пойдем работать, на улицу? Так места дворников заняты выходцами из Узбекистана и Таджикистана. Куда?

Ирина покрылась пятнами, она вышла из себя и, схватив Высокова за лацканы пиджака, стала трясти.

Мимо шла нагруженная пакетами немолодая женщина, она остановилась, посмотрела на парочку и, усмехнувшись, пошла дальше. Такая реакция прохожего охладила Ирину. Она отпустила руки, повернулась и пошла в редакцию. Алексей догнал ее.

– Ира, почему ты не стала говорить в кабинете?

– В выходные приходили особисты. Они поставили под контроль все компьютеры и вновь наладили спецсвязь, может, и жучки поставили, не знаю.

Ирина чувствовала себя потерянной и очень уставшей.

– Но сегодня уже четверг, почему ты не предупредила нас об этом раньше?

– Не знаю. Забыла, наверное. А может, пыталась сама себя успокоить, что ничего страшного не произошло. Да и кого предупреждать? Карманову, Метелину, Касаткина?

– Мы говорили со Светой.

– Капустиной?

Ирина подняла на Высокова покрасневшие глаза.

– О чем?

– С Домом художников все очень плохо. Этого нельзя оставлять. Она сама тебе все расскажет. Когда ты встретишься с ней?

– Давай после работы в кафе напротив. А сейчас я должна подумать, что делать с номером.

– Не беспокойся, у меня полосы, которые тебя устроят. Их поставим. Будет нормальный серенький номер.

– Лучше серенький, чем черненький.

Ирина улыбнулась и вздохнула так сладко, как будто была маленьким ребенком, которому сделали укол. Было больно и обидно, он долго плакал, а потом утешился, когда в кулачке оказалась вкусная конфета.

Возвратившись в кабинет, Ирина открыла сайт местных новостей. Главной новостью дня были обыски в комбинате «Овощевод». Директор предприятия Иван Леонидович Двинский после допроса оперативниками о фактах коррупции на предприятии был госпитализирован с подозрением на инфаркт.

Когда через несколько минут Высоков вошел в кабинет главного редактора, Скрябиной там не было. Добежав до ближайшего магазина, Ирина купила пачку сигарет. А затем, сев на трубу теплотрассы в кустах недалеко от редакции, курила сигареты одну за другой.

XVIII

День рождения – грустный праздник, только если ты рядовой человечек. Но чем выше ты сидишь, тем праздник становится все веселее для тебя лично и более хлопотным для окружения.

Ко дню рождения губернатора готовились заранее. Все желающие лучшей доли или остаться при нынешней думали не только о том, чем одарить главу губернии, но и как поразить, привлечь внимание. Потому что все верили, будто любовь Алевтины Георгиевны Медведевой привлекает любые контракты и тендеры, открывает небывалые возможности и дарит успех.

Забегая вперед, стоит отметить, что все надежды на барскую любовь позже окажутся разбиты. Губернатор могла, конечно, полюбить то или иное предприятие или бизнесмена. И даже говорить о нем тепло со всех трибун и на всех мероприятиях. Но такое тепло постоянно требует «дров» в виде «благотворительных» взносов, финансирования показушных праздников и форумов, памятников и производств, на открытии которых Медведева будет делать реноме благодетельницы. А вот защиты и поддержки от этой любви не будет никакой. Бизнес измеряется в деньгах, а не в красивых фотографиях, рассылаемых пресс-службой администрации. Но это осознание придет намного позже, а пока многочисленные ряды претендентов на похвалу губернатора выбирали подарки, чтобы удивить местную «барыню».

Прежний губернатор шумихи не любил, а так как практически все время пребывания на посту чувствовал неприятие хозяев самых высоких кабинетов страны, то дорогих подарков боялся. В свой день рождения он обычно уезжал на рыбалку и там собирал очень узкий избранный круг.

Новая хозяйка областной администрации прекрасно понимала, что любовь высокого начальства может очень быстро оказаться нелюбовью по самому пустяковому поводу, но пока не стесняла себя условностями ни в поведении, ни в аппетитах.

Чтобы не попасть впросак, выбор подарка многие руководители разного ранга и форм собственности решили согласовать с Рыльской. Та почувствовала в этом реальный шанс упрочить свое положение в администрации и повернуть некоторые денежные потоки в таком направлении, чтобы кое-какие ручейки оседали в ее личном кармане.

Все это сразу выяснила Карпович, но поделать пока ничего не могла. О ее близости к губернатору и влиянии знали, но идти к ней побаивались. Мало кто рисковал просить у нее покровительство. Это злило Олесю Карпович, но не настолько, чтобы изменить свое отталкивающее многих поведение. Она была уверена, что ее время настанет. Для чего? Об этом не знал никто из людей. Только толстый кот Бонифаций был в курсе всех тайных желаний хозяйки. Ему много приходилось выслушивать, когда она мрачная под действием алкоголя возвращалась домой.

Он появился в Олесином доме совсем неожиданно. Промозглым зимним вечером вышел из подвала, где спал вместе с другими котятами, и несмело сделал несколько шагов по чистому, только что выпавшему снежку. Неожиданно большая рыжая собака выскочила из-за угла. В глазах псины котенок увидел охотничий азарт. Пришлось бежать, забираться под машины, чтобы перевести дух, и снова бежать. А когда погоня прекратилась, он оказался в незнакомом дворе и, наверное, замерз бы, если бы не тетка в черном бесформенном пальто. Она неторопливо шла к подъезду и остановилась, чтобы докурить сигарету. И тут котенок заплакал так душераздирающе, что женщина испуганно стала смотреть по сторонам и «кискискать», стараясь выяснить источник плача. Он сразу спрыгнул с забора, подбежал, залез по штанине на грудь этому большому и теплому зверю и там затих, вцепившись всеми коготками в видавшее виды пальто. Так трехцветный кот, названный Бонифацием, оказался в квартире Карпович и стал для нее самым понимающим и любимым существом. Единственным любимым существом. Но пока Боня, уютно устроившись на диване, спал дома, в администрации Карпович внимательно анализировала, как она может осложнить жизнь Рыльской.

Наступил день рождения губернатора. О том, что в этот день Медведева предпочтет уехать в Москву, к своим приятелям сенаторам, министрам и прочей элите, чем выслушивать плебейские дифирамбы местного бомонда, ее окружению было известно за неделю. Но желающих одарить именинницу об этом, естественно, не предупреждали. Да и как было возможно не отметиться в администрации в столь важный день.

У Рыльской все было продумано. Все поздравляющие направляются в круглый зал администрации: отдают цветы одним девушкам, подарки с именными карточками – другим, расписываются в книге поздравлений и уходят, не забыв посетить кабинет начальника СМИ всея области и общественных объединений. Об указанной последовательности всех предупредили. Но поздравительная машина дала сбой.

Около десяти утра, когда стоянка перед администрацией уже не могла вместить всех поздравителей, охрана внезапно перестала пускать посетителей, не имеющих специального разрешения на посещение администрации. Можно было или вызванивать приемную Рыльской, чтобы оформить пропуск, или оставить подарки на столах, которые предусмотрительно принесли из пресс-центра. Дозвониться до приемной оказалось непросто. Секретарша Леночка не успевала сообщать на пункт охраны фамилии пропускников. Поэтому многие оставляли подарки и, тихонько ругая Рыльскую, удалялись. Периодически к столам подходили крепкие мужчины и уносили подношения в круглый зал. И что только им не приходилось носить: бюст губернатора из мрамора; картины с местными достопримечательностями, сельскими проселками и изображением опять же Алевтины Георгиевны; пирог, испеченный в монастыре, размером метр на два; штук десять подарочных фолиантов с золотом, серебром и позолотой; копию Шапки Мономаха…

Те, кто относился к небожителям, обладающим красными корочками для пропуска в здание администрации, пытались следовать технологии, разработанной Рыльской. А некоторым посчастливилось оказаться в круглом зале администрации около полудня и стать свидетелем небывалой по дерзости сцены.

Подарки уже занимали почти половину огромного помещения площадью около 200 квадратных метров. Каждый «сувенир» содержал ярлычок, который показывал «матери-губернатору», кто приложил руку к этому подношению. И вот эти опознавательные знаки стали безжалостно отдирать и складывать бесформенной кучей рядом с цветами. Через пять минут уже было не понятно, от кого макет сверхскоростного поезда, призванного олицетворять то ли стремительность губернатора, то ли развитие области; кто подарил гигантский торт, а кто восточный халат с золотым шитьем. Зал собраний стал напоминать то ли лавку старьевщика, то ли комиссионный магазин. Тут тебе и одежда, и посуда, и живопись со скульптурой.

Узнав о таком афронте, в зал собраний вплыла Рыльская. Шея у нее покраснела, кокетливо завязанный утром шейный платочек теперь напоминал помятый пионерский галстук.

– Что это такое? – начала Татьяна Сергеевна и осеклась.

Около стола, заваленного цветами, стояла Карпович и, не торопясь, просматривала оторванные от подарков визитные карточки. Олеся была в своем неизменном мешковатом костюме, но именно она почему-то казалась здесь главной хозяйкой в отличие от безукоризненно одетой Рыльской. Поэтому у технического персонала и мелких клерков никогда не возникало вопросов, на чьи распоряжения реагировать в первую очередь – конечно, на распоряжения Карпович.

– Представьте, Татьяна Сергеевна, теперь у Алевтины Георгиевны есть даже личный рысак. Я сама видела. Сертификат и документы лежат среди подарков.

Тон Карпович был спокойным и доброжелательным.

Рыльская несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, потопталась с ноги на ногу и только тогда произнесла.

– Рысак – это великолепно. Но, вероятно, нерадивыми работниками была сделана большая оплошность. Теперь трудно разобраться, кто и что подарил.

– А разве это важно? – Карпович подбросила визитки в воздух и улыбнулась. – Неужели губернатор, по-вашему, должна обойти все это барахло и прочитать этикетки на каждом подарочном экземпляре? А для дарителей, думаю, это тем более не надо. «Делай добро и бросай его в воду». Так, кажется, говорится в известной мудрости. А это всего лишь поздравления ко дню рождения. А ждать за подарки похвалы, я думаю, признак очень плохого воспитания. Не так ли?

Рыльской хотелось растерзать Карпович, унизить ее, растоптать, а вместе с ней и охрану, и этих клуш, раскладывающих и расставляющих подношения. Но пока было не время. Поэтому Татьяна Сергеевна что-то пробормотала и направилась к выходу.

– А рысак-то от вашего постоянного посетителя – директора мелькомбината, – прокричала в спину Рыльской советник губернатора.

Но Татьяна Сергеевна не обернулась, и только голова ее слегка дернулась, помимо воли.

XIX

Нельзя сказать, что новое интернет-телевидение было оформлено легко и быстро. Вначале команда Соколова пыталась все сделать сама. Но оказалось, что переделывать каждую заявительную бумажку несколько раз совершенно не весело и склонять шею перед мелкими клерками во всяких государственных учреждениях – тоже удовольствие сомнительное. После череды мелких конфликтов и выпивания нескольких бутылок водки, команда решила для оформления компании и сайта привлечь знакомого юриста, строго-настрого запретив ему говорить об этом кому-либо.

Название телевидения придумывали долго. Мир, Миг, Факт, Обозреватель, Эксперт…

– Ну что это за Факт-ТВ? Шутники сразу последнюю букву в слове потеряют. И кем мы тогда будем? – горячился Царев.

Они, как обычно, собрались у Соколова в его маленькой двухкомнатной квартире и уже не только мечтали, но и вырабатывали план действия.

– А если Фактор. Фактор-ТВ? – спросила обычно молчавшая Света Кириенко, молодая, но очень серьезная журналистка, в каждом своем материале старающаяся найти самый главный смысл.

В компанию будущих медиамагнатов она попала случайно. Сумма необходимых средств после всех расчетов оказалась больше изначально предполагаемой. Вот и стали искать четвертого учредителя. И тут кто-то предложил Кириенко. Спокойная, работали вместе, деньги у отца, мелкого предпринимателя, должны быть. К всеобщему удивлению, Светлана быстро согласилась. Деньги у родных просить не пришлось. Копила на новую машину. Но телевидение интереснее. Так в банде мужчин оказалась молодая нимфа.

– Фактор? А почему бы и нет? – Соколов уже устал придумывать название и легко согласился с предложением. Он хотел действовать, снимать, обличать, жаждал прежней славы и обожания, а тут сплошные мелкие препоны.

Так спустя обусловленное законом время Роскомнадзор выдал свидетельство о регистрации сайта «Фактор-ТВ» с правами и обязанностями средства массовой информации.

Разместиться работники нового СМИ пока решили на квартире год назад умершей Светиной бабушки. Практически центр города, первый этаж, три комнаты. Зачем пока тратить деньги на аренду? Лучше их пустить на оборудование.

Для видео были приобретены четыре небольшие камеры, хорошего домашнего формата. Такой шаг пришлось сделать, несмотря на громкие протесты Царева, который кричал, что солидное телевидение никогда не будет связываться с подобными любительскими штучками. Но альтернативы не было. Собранные средства должны были дать команде возможность не только работать самим, но и набрать персонал, в первую очередь рекламщиков. А им платить надо.

Тюленев в строительстве компании принимал самое непосредственное участие: ездил с заявлениями, вместе со всеми разрабатывал задание по созданию сайта, ходил за пивом, когда встречи учредителей переходили в громкие разборки на почве творческих планов. Он вообще предпочитал как можно больше времени проводить на новой «работе». Дома его ждала вечно недовольная жена, раздражение которой сейчас подпитывалось отсутствием от Павла денег.

Ударными темпами портал интернет-телевидения был готов к середине ноября. На саморекламу денег уже не было. Понадеялись на интерес коллег-журналистов, а дальше и чиновники с предпринимателями должны заинтересоваться.

20 ноября «Фактор-ТВ» стал доступен для пользователей сети. К первым материалам подошли с большим вниманием: анализ первых месяцев правления Медведевой, ситуация в «Овощеводе», криминальная хроника. В первый день проект собрал около нескольких десятков посетителей. Журналисты, друзья, родственники, знакомые и знакомые знакомых. За неделю аудитория выросла в несколько раз. На сайт стали заходить хозяева и посетители администрации области, районов и городов. «Фактор-ТВ» освещал все политические события, которые были на страницах и других ресурсов, но его подача была профессиональной и неангажированной. Впервые за долгое время можно было прочитать о том, что происходит в области, без сусальной позолоты и умалчивания.

Стремясь к новым формам подачи материалов, факторовцы решили делать online-трансляции с мероприятий областной администрации и городских торжеств. Они воспользовались моментом, когда почти каждый предприниматель и чиновник считает для себя необходимым быть в курсе происходящего в стенах администрации. Трансляциями занялся Тюленев. Его прошлая слава, немного грубоватый юмор и знание всех политических тайн сделали его прямые эфиры главной фишкой нового телевидения. За неделю посещаемость сайта увеличилась до тысячи посетителей в день. Рекламщики начали заключать первые контракты на рекламу. В материалах стали появляться комментарии. Все, даже критикуемые «Фактором» областные власти, были рады появлению нового ресурса.

Алевтина Георгиевна, не без подачи Карпович, одной из первых открыла для себя «Фактор-ТВ». Она сидела у себя в кабинете и водила по экрану планшета, когда в кабинет вошла Рыльская.

– А у нас, оказывается, появилось новое СМИ, – Медведева отвлеклась от компьютера и залпом выпила стакан воды. – Кто это и зачем?

Увидев пустой стакан и рядом большую бутылку с водой, Рыльская взяла бутылку и наполнила стакан губернатора.

– Четверо ребят решили поиграть в СМИ. Когда-то они были сильной телевизионной командой, которая держала в тонусе наших местных однопартийцев. А потом владелец телеканала продал его Мише Рогинскому, политтехнологу, который все выборы партии здесь делал. Хорошие деньги пришлось дать. А телекоманда работать с новым владельцем отказалась. Но зуд разоблачений им покоя не давал, вот и создали такой сайт. Думаю, быстро наиграются. Денег за ними нет.

Медведева выпила второй стакан воды, вытерла ладонью губы.

– Жаль, если надолго ребят не хватит. Я через них могу узнать о настроениях в области, да и обо всем, что вы все пытаетесь от меня скрыть. Ты их не трогай. Пусть ходят на все мероприятия, пусть пишут. Дальше посмотрим, – Алевтина Георгиевна немигающим взглядом посмотрела на Рыльскую. Татьяна Сергеевна ответила спокойным взглядом, а потом потянулась к бутылке и налила губернатору очередной полный стакан.

XX

Олеся Карпович сидела перед листом орголита и собирала пазл. Не особо большой. Но картина безоблачного синего неба занимала почти две трети собираемого пейзажа. И отличить один кусочек синевы от другого было очень не просто. Компьютер был отодвинут на самый край стола, под рукой стоял френч-пресс с кофе.

Такому нетипичному времяпровождению в стенах областной администрации предшествовал мониторинг СМИ, который Олеся традиционно закончила «Фактором-ТВ». Ее внимание привлек материал, в котором Андрей Соколов, ерничая, обсуждал необычное выступление вице-губернатора Пятеркина на молодежном форуме, посвященном вручению первокурсникам вузов области студенческих билетов.

Необычным мероприятие получилось из-за выступления Пятеркина в маске Дарта Вейдера из киносаги «Звездные войны». И все бы ничего, но Михаил Пятеркин объяснил столь экстравагантный вид тем, что молодежь в любую эпоху должна уметь мечтать и действовать. Но Соколов преподнес другую версию случившегося маскарада – в предшествующую молодежному форуму ночь вице-губернатор вместе с некоторыми другими обитателями областной администрации настолько хорошо отметил день рождение одного из коллег, что упал с лестницы, это и побудило Пятеркина скрыть лицо под маской. Приводились и другие подробности дружеской пирушки.

День рождения был у Карпович. И все описанное Соколовым было правдой. А это значило, что дружеская вечеринка собрала не только лояльных Олесе лиц, но и тех, кто готов работать против нее.

Олеся налила себе остаток кофе и посмотрела в окно. Было солнечно. Около фонтана неподалеку от администрации с визгом бегали дети. Чуть дальше на скамейке тусовалась компания молодежи. Судя по виду, такие же первокурсники, как и те, перед которыми выступал Пятеркин. Впрочем, его аудитория состояла из тщательно подобранной молодежи, которая вскоре составит ядро активистов, хорошистов и прочих «шистов» студенческого сообщества. Их будут звать на мероприятия, в которых нужна молодая массовка, они будут агитировать за «правильных» кандидатов в обмен на рубли и, может быть, им посчастливится участвовать в каком-нибудь молодежном форуме российского масштаба: дорогом, пафосном и совершенно ненужном.