Собрание сочинений. 5 том

– Бывалый, он еврей, продаст в любую минуту.

Родя улыбнулся:

– Я их всяких видел, не клевещи на народ.

Но проверку Максу Михайловичу устроил, тихо, вообще никто не знал. На стол Самсонова упали бумаги на полмиллиона баксов, просто бери и направляй, куда хочешь. Вечером, как всегда, он пришел к генеральному и подробно доложил о положении дел, передал на подпись несколько бумаг и ту самую с просьбой пометить, как распорядиться этой суммой. Родя предложил перевести на счет в местном банке, потому что деньги могут потребоваться в любое время.

Самсонов помог собрать коллективы отделов учета и финансов. Только эти люди знали, что на предприятии есть два баланса, две отчетности. Одна для налогов и иных органов, другая для генерального. Все средства, сверх официально показанных, обналичивались и оседали на счетах за рубежом или в секретном сейфе шефа.

Через Самсонова Родион попросил подготовить полную информацию о финансовом состоянии комплекса, и вот сейчас пять человек вставали поочередно и докладывали по своим направлениям. Родион делал пометки в толстой тетради, которую хранил отдельно от всех бумаг. Тут кратко фиксировались все важнейшие показатели. Сегодня несколько цифр его насторожили.

– Чем объясняет город недоплату этой суммы за сданный корпус общежития мединститута? – строго спросил он.

– Отсутствием средств, Родион Петрович, – ответил Самсонов.

Шеф посмотрел на исполнительного директора:

– Завтра вместе с юристом встречаетесь с заместителем мэра. Предупредите: если в течении недели не будет поступления, я заварю входные двери.

– Но, Родион Петрович, скоро начнется учебный год… – испугался Самсонов.

– Чего вы испугались? Вы только озвучите, а варить будут другие. Сократились месячные выплаты зарплаты рабочим. Это откуда?

Самсонов встал:

– Родион Петрович, фактически зарплата осталась прежней, я даже думал предложить вам увеличение расценок процентов на пять хотя бы. Налог на зарплату увеличили, государство само толкает на сокрытие реальных доходов и введение зарплаты в конвертах. Что мы и делаем.

Шеф побледнел, его возмутило даже не то, что подобный шаг сделан без его согласия, исполнительный директор имел некоторую самостоятельность. Но генеральный спросил:

– Макс Михайлович, а пенсию потом работягам вы тоже будете носить в конвертах? С чем они придут в пенсионный фонд? Вы крадете их будущие доходы. Это наказуемо по законам справедливости. Эту практику прекратить. За бездумное решение прошу финансистов господину Самсонову премию за третий квартал не начислять. Продолжаем. Есть еще должники?

Выяснилось, что общая сумма дебиторской задолженности составляет сумму, сопоставимую со стоимостью почвообрабатывающего комплекса. Родион попросил провести с должниками работу, чтобы в течение месяца собрать все средства. Поблагодарив сотрудников, он попросил Самсонова остаться.

– Макс Михайлович, нужна встреча с вашим протеже на должность управляющего в деревню. Работы там уже начались. Как это сделать?

Самсонов, уже убитый лишением премии, оживился:

– Как скажете, Родион Петрович. Сюда его пригласить или вы сами назначите место встречи? Вот его телефон, он готов.

Кандидат в деревенские лидеры оказался мужчиной лет сорока, аккуратно одетым, с шевелюрой седых волос. Заметив, что вошедший направляется к оговоренному столику в чайхане Алахитдина, мужчина встал:

– Горлов, Владимир Гаврилович.

Бывакин пожал руку и сел напротив. С подносом вышла Гузель, кусочки мяса с лапшой, сурпа, бутылка коньяка и два бокала. Родя пытался поймать ее взгляд, но девушка так и не подняла лица, накрыла стол и, поклонившись, ушла.

– Владимир Гаврилович, предмет разговора вам ясен. Я намерен заняться хлебом и животноводством, объемы пока небольшие, около трех тысяч гектаров пашни, бывшей пашни, сто голов нетелей будут к осени. Народ был работящий, но уже лет пять без дела, кто-то держит домашнее хозяйство, но есть и просто люмпены. Жилье уже строится, вам придется быть на месте постоянно. Вы, как я понимаю, теперь городской житель?

Горлов кивнул:

– Да, но готов вернуться в село. Я крестьянин, Родион Петрович, тоскую по работе.

Родя заметил, что голос мужчины дрогнул, но вида не подал.

– В деревню поедем вместе, все осмотрим, найдем вам временную квартирку. И вы там останетесь. С нами пойдут три грузовика, в кузове камаза гусеничный трактор, два «Белоруса» уйдут своим ходом. У вас будет новый УАЗ, самая подходящая машина. На счет колхоза «Труд» положили некоторую сумму денег. Бумаги для банка я вам привезу. Едем завтра в восемь утра. Вопросы?

Горлов открыто посмотрел в глаза шефа:

– Вопросов нет, Родион Петрович. Спасибо за доверие, я постараюсь его оправдать.

Бывакин улыбнулся:

– Вас не интересует зарплата?

Горлов улыбки не поддержал, ответил достойно:

– Ну, как не интересует, Родион Петрович, у меня семья, и я живу не за Кремлевской стеной. Знаю, что вы деловой человек, и это дело решите сами. И еще. Я коммунист, был и остаюсь. Это вас не смущает?

– Нет. Проект контракта с вами я привезу, рассмотрим и подпишем. В половине восьмого машина будет у вашего дома. Адрес водителю скажет Самсонов. До завтра. Вы свободны, я остаюсь.

Гузель вышла убрать стол, но, заметив сидевшего Родиона, остановилась.

– Здравствуйте, Гузель, – Родя встал и шагнул ей навстречу. Девушка покраснела и смутилась. – Я так давно не был у вас, закрутился с делами. Вы сегодня одна? Я не слышу голоса Алахитдина.

– Ата приболел, он в домашней половине, – едва слышно ответила девушка.

– Что с ним? – встревожился Родион.

– Сердце болит и давление повышенное.

– В больницу почему не отправили? – Родион только потом понял, что спросил слишком строго.

Гузель грустно улыбнулась:

– У него нет полиса, была «скорая», но даже смотреть не стали.

– Гузель, дорогая, у него есть мой телефон. Почему не позвонили?

– Простите, но ата запретил вас беспокоить, – тихо ответила Гузель.

– Гузель, управляйтесь и готовьте отца в стационар. Я позвоню из машины.

Он набрал номер и услышал бодрое:

– Здравствуйте, Родион Петрович.

– Здравствуйте, Андрей Альбертович. Надо срочно госпитализировать хорошего человека. Запишите адрес. Сделайте все по полной программе. Счет мне. Надеюсь на вас.

– Будьте спокойны, все сделаем в лучшем виде. Родион Петрович, русская поговорка гласит, что здоровье не купишь. Как меняются времена! Даже народная мудрость перестает быть таковой. Если есть деньги, то можно купить и здоровье.

– Андрей Альбертович, я очень занят, – перебил Бывакин.

– Ах, извините! – спохватился доктор.

Родя дождался реанимационный автомобиль, проводил Алахитдина, который действительно был очень плох, остался рядом с Гузель.

– Вам надо бы закрыть чайхану на время болезни отца. Нельзя девушке одной оставаться в заведении. Вы ездили в приемную комиссию? – вдруг вспомнил он.

– Извините, я так расстроена, что забыла вас поблагодарить. У меня приняли документы, я уже готовлюсь к экзаменам. Спасибо вам.

Она прятала глаза, и делала это так неумело, что Родион, знай он законы и обычаи этого народа, без слов понял бы чувства девушки. Он с грустью смотрел на юную красавицу узбечку, до которой можно было дотронуться рукой, но которая была недосягаемо далеко от него. Его взгляд смутил девушку, она прошептала:

– Родион Петрович, я не должна вам этого говорить, Аллах накажет меня, но я очень скучала без вас. Приезжайте, я приготовлю плов, а потом сделаю вам массаж.

Бывакину была приятна почти детская наивность девушки, он не мог обидеть ее отказом, и пообещал приехать завтра в шесть часов вечера. Уже в машине он вдруг вспомнит: это ее, Гузель, он видел в снах в степи, на море. Это была она. Как все странно в жизни! Милая девочка из снов, моя вечная девочка…

Когда по деревне прошел слух, что в колхоз «Труд» идут новые тракторы и машины, поезд этот вышли встречать все. Старики важно стояли у дороги, ребятишки бегали взад и вперед, поднимая пыль.

– Да, Парфен, а ты помнишь, как первый трактор пришел в деревню?

Дед Тихон по случаю был одет в красную рубаху и хромовые сапоги, в которые заправлены подаренные кемто из ребят солдатские брюки.

– Когда это было? – спросил Парфен.

– Когда? В тридцать втором, кажись, – уточнил Тихон.

– Ну вот, а я с тридцатого.

– Тьфу, нашел с кем мемуары вспоминать, – ухмыльнулся дед Тихон перешел к другой кампании. – Вот только красных флагов нет, а так шибко похоже, – любовался он и оглядывал публику, но не находил ровесников.

Для гусеничного устроили спуск из толстых бревен, Сема Бородин залез в кузов, поднял капот, проверил масло, что-то покрутил. Понятно, время тянул, все же на него смотрят.

– Сема, чего ты нюхасся, его три часа назад в кузов загоняли, тоже заводили, наверно?

Сема важно ответил:

– А я не знаю. Мне поручено, потому сделаю, как положено.

Завел, тронул рычаги, включил скорость, толпа замерла. Трактор медленно зашел на бревна и тихонько стал спускаться на землю. Едва коснувшись почвы, Сема газанул, круто развернулся и поехал в сторону бывшей мастерской. Туда же поставили и колесники.

Владимир Гаврилович торжеству не мешал, а когда все закончилось, подошел, представился:

– Я Горлов Владимир Гаврилович, назначен руководителем нашего нового хозяйства «Труд». Родион Петрович скоро подъедет, а пока давайте обсудим, с чего начнем.

– Зябь надо пахать. А плуги где? – спросил Веня Брезгин.

– Вопрос правильный. Плуг будет только к кировцу. Через неделю мы получим почвообрабатывающий комплекс, следом посевной комплекс. Оба они с мощными американскими тракторами «Джон Дир». Надо пять толковых грамотных и ответственных механизаторов, чтобы отправить на несколько дней для стажировки и получения допуска. Есть такие?

Семен Бородин уже вернулся от мастерской, подошел к Горлову:

– Меня первым пишите. Мужики, вы чего, как не родные? Технику эту видели и в телевизоре, и в агрофирме под городом. Трактористы в белых рубашках, красота.

Дед Тихон подкрался к Горлову с тыла:

– А верно ли, сынок, говорят, что в том тракторе не только что печка, но кой-чего другое есть? К примеру, сортир?

– Сортира нет, отец, но есть кондиционер, включаешь, когда жарко, и в кабине холодок. Музыка есть.

– Обожди! – возмутился дед. – Мы его откомандируем пахать, а он будет музыку слушать?

– Все, дед, интервью окончено. А вот и генеральный подъехал.

Бывакин вышел из машины и сильно обрадовался, увидев добрые улыбающиеся лица.

– Здравствуйте, земляки, – негромко сказал он.

Его приветствовали вразнобой, но с чувством. Спросил:

– Здание колхозного правления совсем разорили или что осталось?

– Так в нем теперь глава сидит, медпункт, библиотека, – ответила Зина Бородина.

– Сема, с моим водителем доскачите, главу сюда срочно. На монтаж коровника строители просят пять человек, можно женщин, но работа не авторучкой, скорее всего, бетон готовить. Желающие могут записаться у Владимира Гавриловича. Список механизаторов для обучения на «Джон Диры» готов? Вы чего испугались, мужики? Дождетесь, что я десятиклассниц отправлю. Да этим трактором управлять все равно, что легковой машиной!

Подошел глава местной власти. Родион не мог признать, а потом засмеялся:

– Дядя Василий Иванович, бессменный председатель сельсовета! Здравствуй, дорогой. Вот, забот тебе прибавляем.

Василий Иванович улыбнулся:

– От таких забот не откажемся. И люди при деле, и в казну копейка.

– Верно мыслишь, сельсовет! Надо бы в конторе найти пару комнат, для руководителя, бухгалтера.

– О чем речь, Родион Петрович, это не вы к нам, а мы к вам на квартиру станем проситься. Правление было и осталось колхозным. В моем кабинете, бывшем председательском, рядом с обкомовским знаменем пшеничный сноп стоит. И сноп тот тоже пусть останется. Он уж как символ. Я все смотрю: ну чисто с Герба Советского Союза! Родион Петрович, я перейду в другой кабинет, а председатель пусть на свое законное место! – четко сказал Василий Иванович.

– Ну, за стулья драться не станем, а вот квартирку бы для председателя временную…

– Ты почто не по адресу обращасся, товарищ генерал? – дед Тимофей стоял по стойке смирно.

Бывакин смутился:

– Вы с чего меня в генералы произвели?

– А вот твой председатель и проболтался: вон, говорит, генерал подъехал.

Толпа смеялась с удовольствием:

– Дед Тихон, теперь таких генералов, как я, в каждом районе по дюжине. Ты вот три войны прошел, а чин какой имеешь?

– Рядовой я, Родя, всю жизнь, и на фронте, и в колхозе, и дома старуха надо мной ефрейтор! Только товарища председателя определяй на квартеру ко мне со старухой. Она у меня что у плиты, что где в ином месте – мастерица, опять же банька у меня новая срублена, венички припасены дружков тридцать. Платы не берем, только продовольствие по своим скусам.

Перешли в контору, определили бригадира на полеводство, все дружно выдвинули Сему Бородина, он согласился, но погоревал, что хотел на американской технике поробить.

– Поробишь, Сема, вот загулят тракторист, ты и подменишь.

Шеф встал:

– Насчет загулов. Это исключено. Пьяный на работе – враг, будем гнать взашей. Владимир Гаврилович, одним из первых приказов определите распорядок и дисциплину.

Нашлись бригадиры на будущее животноводство, определили заведующего кормовым складом.

– Начальник есть, а кормов тютю, – хохотнул ктото.

– Для того и ставим ответственного, что корма начнут поступать прямо завтра. Сено в тюках, сенаж в тюках, для него придется срочно возводить эстакады, чтобы мыши не погрызли. Зернофураж в склад.

У Бывакина загудел мобильник, он вышел, нажал клавишу:

– Родион Петрович, завтра выезжаем отбирать нетелей для вас. Кто будет от хозяйства?

Родион не готов был к ответу:

– Дайте мне десять минут, я перезвоню.

А сам набрал Бориса Исильбаева, которого рекомендовал Коломынцев.

– Багитжан?

– Я.

– Здравствуйте, я Бывакин, Родион Петрович.

– Понял. Мне Иван Михайлович говорил при встрече, что надо вам помочь. Чем могу?

Родион все объяснил. Он понимал, что отобрать нетелей – дело не простое, ошибиться нельзя, цена слишком высока. А у него нет пока специалистов.

– Помогай, земляк, в долгу не останусь.

Багитжан согласился поехать, уточнил, кто будет из департамента, и наказал:

– Загоны обязательно сделайте, а корма, сено и сенаж, я прямо сегодня отправлю по кировской тележке. Думаю, дня через три мы сто голов привезем, встречайте.

Передав все Горлову, Бывакин уехал в город, сегодня к вечеру должны подойти комплексы. Коломынцев дал команду, чтобы «Техноцентр» принял и поставил на временное хранение, но желательно быть самому, все видеть и все знать.

Этих красавцев так близко Родион еще не видел. Светлооранжевые, чистенькие, они встали на отдельной площадке. Весь набор навесной техники установили рядом. Инженер департамента Кувыкин, доставивший груз, пояснил, что в наборе все почвообрабатывающие орудия и полностью укомплектованный посевной комплекс.

– Родион Петрович, вы молодец, что сумели обойти лизинг. Вы сохранили третью часть денег, – похвалил он.

– За это благодарность вашему начальнику Коломынцеву, – напомнил Бывакин.

– Когда вы планируете забирать технику? – поинтересовался Кувыкин.

– Как только наши ребята пройдут подготовку.

– Родион Петрович, новичков в такую дорогу садить опасно. Разрешите, я организую ребят, и мы соберем на месте комплексы, а остальные механизмы отправим камазами. У меня хорошая кампания инженеров, им самим полезно и интересно.

– Я согласен. Нужны деньги? Сколько? – он достал бумажник.

– Только на заправку и на обед, – Кувыкин рассмеялся.

Бывакин подал молодому человеку банковскую упаковку.

– Не беспокойтесь, по приезде сдадим отчет.

Шеф улыбнулся:

– Я с тебя отчета не спрашиваю, а технику будем ждать всем селом.

Опять на селе был праздник. Невиданная техника вползала в деревню, осторожно переваливалась через канавы и вставала в ряд у мастерской. Инженер Кувыкин подошел и доложил, что вся техника доставлена в нормальном состоянии. Родион крепко его обнял.

«Да, ухожу от старых правил поведения. Это хорошо!» – подумал он.

Генеральный переложил все дела по городу на Макса Михайловича и вплотную занялся колхозом, как все дружно называли ЗАО «Труд». Ночевал у Семена, рано утром, уточнив планы с Горловым на день, уезжал в район. Омичи заканчивали монтаж фермы, а энергетики не давали документы на подключение, коммунальщики тянули с водопроводом. Родя в пятый раз зашел в «Знергосбыт», начальник, полный молодой человек, встретил недружелюбно:

– Стучаться надо, когда в чужой кабинет входите, – назидательно указал он гостю.

Бывалый прямо через стол поднял его из кресла за фалды пиджака:

– Если ты мне сегодня не выдашь бумаги, а я к тебе неделю подряд стучусь, клянусь мамой, а ты должен знать, что эта клятва в определенных местах считается последней, так вот, я тебя посажу в это кресло, только к нему будут подведены три фазы. Все! Ты меня услышал. Бумага должна быть в приемной к обеду, а то для начала я испорчу тебе аппетит.

Энергетик тяжело опустился в кресло:

– Я могу вызвать милицию… – промямлил он.

– Они помогут тебе оформить допуск? Не смеши, живи по-человечески, что же ты из людей жилы тянешь.

– Вы хулиган! – заорал начальник. Бывалый подыграл:

– Милый мой, я уголовник. В прошлом. Не напоминай мне об этом. До обеда!

Вышел, отряхнулся. «Да, кучеряво я с ним, но впредь пусть думает. Так, сейчас к дорожникам».

Дорожный мастер подал руку:

– Толян. Уже отправил автогрейдер, парень толковый, он вам дорогу выровняет. И площадку тоже.

– Толян, я его не отпущу, пока все не сделает. Мне надо и в деревне дороги подправить. Пусть поживет, – посвойски хлопнул парня по спине.

– Пускай, только солярка твоя и квартира…

– С молодой вдовой, – улыбнулся Родион.

– Нет, вдовы не надо, мужик серьезный, но питание организуй.

Коммунальщик встретил с грустью в голосе:

– Чем я тебе буду вести воду? Трубы нет, экскаватор еле дышит, да и дебита мало будет, если сотня коров пить начнет.

– Михайлыч, десять лет вся страна пьет, а дебит не кончается, – очнулся дремавший на диване мужичек.

– Выйди отсюда! Вас зовут…, да, Родион Петрович. В городе есть ребята с таким хитрым аппаратом, называется навигатор. Вгоняют трубу в землю и выводят, куда тебе надо, хоть в ферму, хоть в квартиру. Стоит, конечно, прилично, но аккуратно, и всего день работы.

– Координаты дашь? Добре. А как начальника зовут?

– Хозяин. Это частное дело. Василий, а отчество не помню, да он молодой, ваших лет.

Прямо из машины Родион набрал номер, ответившему мужчине кратко объяснил суть дела. Тот спросил:

– А к вам как обращаться?

– Родион Петрович.

– Понято. Родя, Бывалый, ты меня не узнал? Я Вася, мы у смотрящего знакомились, вспомни!

– Помню. Так ты ко мне приедешь? Вместе с техникой.

– Родя, только завтра к обеду. Расстояние большое?

– Ты о чем?

– О трубе. Расстояние от подключения до объекта.

– Не могу сказать. Приедешь, на месте разберемся.

Он уловил намек коммунальщика на возможные проблемы с водой, потому подумал о новой скважине. Нашел в записной книжке телефон коммунальщика, он должен знать, кто бурит скважины. Телефон не ответил. Пришлось ехать в администрацию.

– Илья Васильевич, извините, что беспокою вас по пустякам, но времени нет, а нужных людей не знаю. Срочно надо пробить скважину для фермы, коммунальщики пугают, что воды на всех может не хватить.

– Есть такое дело, уровень вод снижается, у нас проблемы. Найдем мы сейчас бурилку, вот только место кто будет выбирать? Бурить – много ума не надо, важно там, где вода есть, и вода пригодная, питьевая, – по-хозяйски назидательно напомнил Илья Васильевич.

– Я понял, – кивнул Бывакин. – Из приемной в колхоз позвоню.

Горлова попросил срочно привести к телефону старика Тихона, любого спроси, все знают, где он. Дед, видимо, отирался у конторы, Горлов передал ему трубку:

– Але! Струков Тихон Данилович на проводе.

– Дед Тихон, это Родион.

– Не знаю никакого Родиона. Один у нас есть, но он Родион Петрович, – деду явно нравился такой разговор.

– Дед Тихон, не дури, на тебя вся Европа смотрит. Можешь ты указать место недалеко от новой фермы, где бы ты стал копать колодец?

– Родя, а нахрена мне колодец, у меня крантик около дома? – искренне удивился дед.

– Дед Тихон, я тебя от колхоза отлучу, если будешь дурака валять. Я, между прочим, с тобой за деньги разговариваю. Есть такое место или нет, говори толком?

Дед помолчал, поосмыслил, потом покряхтел и крикнул:

– Але! Родион Петрович, вот если от фермы в сторону деревни, тут можно. Тут большой дом стоял классового врага кулака Трушникова, и был у него на дворе глубокий колодец. Помнится, в него девица Аникея ходила топиться, когда поп ее за блуд причастия лишил, но не стала, посля поясняла, что водица дюже холодная.

– Все, дед, будь около Горлова, чтобы тебя по всей деревне не искать, – предупредил он.

– Ложь и клевета! Мы с товарищем Горловым вместе встаем, зарядку делаем, потом завтрикаем, он кофей пьет, я чай на душице, он бреется, я бороду расчешу, и на работу. Я про жалованье пока молчу, временные организационные трудности, как говорит Владимир Гаврилович.

Родя отключил трубку. Вот балабол, на сцену его поставить – целый вечер будет говорить, и все складно, весело. Ладно, концерты потом будем смотреть.

Илья Васильевич подал ему бумажку с несколькими именами и телефонами.

– С первым я уже переговорил, он согласен хоть сегодня выехать. Родион Петрович, что у вас произошло с энергетиком?

– Уже стуканул? – удивился Бывакин.

– Да нет, другие источники. Говорят, сжечь грозился?

– Илья Васильевич, его сжигать – надо трансформатор дополнительный ставить. Я же толичко пообещал три фазы подключить, если бумаги не сделает, – объяснил Родион.

– Сделал? – поднял глаза начальник.

– Не знаю. Сейчас поеду.

– Родион Петрович, нам с вами эти базары ни к чему! – строго предупредил Илья Васильевич.

– Услышал, – кивнул Бывакин и удивился, как деликатно глава его на место поставил.

Родиону рассказывали, как встречал он губернатора в первый раз на своей земле уже в новой должности.

…Вертолет губернатора сел ровно в девять, он вышел в сопровождении трех человек, Илья Васильевич направился ему навстречу. Встреча первая после назначения, два дня специальная группа осматривала объекты, которые записаны для посещения губернатора, вчера руководитель протокольного отдела строго предупредила, чтобы никаких лишних вопросов и никаких отклонений от маршрута. Илья, вчерашний руководитель крупного сельхозкооператива, все это понимал, но увидев перечень «объектов для посещения», возмутился: что смотреть на молочном предприятии, если оно стабильно работает и руководитель не задает никаких вопросов, все решает сам. Или новый дом культуры, перед самым его назначение открыли, а уже плитка отвалилась и штукатурка осыпается. Решил: будь что будет, а я предложу губернатору посмотреть то, что требует его вмешательства в решение проблемы. Понимал, что шеф может и на хрен послать, и впечатление о себе можно на всю жизнь испортить, но от задуманного решил не отступать. Да и губернатор подыграл:

– Итак, хозяин, куда повезешь гостей?

– Маршрут, подготовленный вашей группой, хороший, он оставит приятное впечатление, но и проблемы наши оставит. Потому предлагаю побывать там, где у нас плохо, трудно, где нужна ваша помощь.

Губернатор улыбнулся, видимо, впервые с ним так ведут разговор.

– А что? Я не возражаю. Подсказывайте водителю, куда ехать.

Остановились около школы искусств. Илья вошел в роль, вел себя смело:

– Ни за что не догадаетесь, что это за объект, и он меньше всего и внешне, и внутренне, похож на школу искусств. Пойдемте.

В некоторых классах шли занятия, Илья Васильевич извинялся, губернатор кивал головой, так прошли оба этажа и остановились под дырявым навесом на крыльце.

– Думаю, тут надо только стены оставить, все остальное менять. Места хватает?

– Пристрой нужен.

– Пишите письмо, обоснуйте, рассмотрим. И надо подключить скульпторов, создать соответствующий внешний вид. Так. Что дальше?

Дальше была начальная школа, бывшая средняя. Прогнивший пол, облезлые стены, но больше всего губернатора поразил туалет: писсуары на уровне головы ребенка и унитазы, из которых, были случаи, детей вынимали общими усилиями. Остановились у моста через местную речку, в который весной провалился трактор, провал залатали, но движение транспорта по мосту запрещено. Это огромное неудобство для населения.