Полная версия
Томас Уэлш был одинок, что было довольно-таки странно. Внешность сорокалетнего мужчины привлекала внимание многих женщин: высокий брюнет с голубыми глазами, в прекрасной физической форме, обладавший харизмой и тонким чувством юмора. Томас, в свою очередь, не особо интересовался женщинами, в юности он пережил любовь, а другая к нему не пришла. Он, конечно, встречался с женщинами, как и любой другой нормальный мужчина, но все эти отношения были бесперспективными и быстро заканчивались. Поэтому основную массу своего дневного и ночного времени Томас посвящал работе. В полиции детектива высоко ценили за порядочность, работоспособность, а главное – высокую раскрываемость дел. Томас умел подмечать все нюансы, самые незначительные улики, фразы, события, обладал профессиональным чутьем. Ничто не могло скрыться от этого пронзительного взгляда голубых глаз. Единственным серьезным противником для Томаса Уэлша было время, как известно, чем меньше времени проходит с момента совершения преступления, тем больше вероятность его полного раскрытия.
Расследование убийства Франчески Хардли сразу поручили Томасу Уэлшу, так как от этого дела дурно пахло, что осознал и сам Томас. Кто мог желать смерти Франческе, у которой не было наследников, врагов, на работе коллеги уважали ее, никто не стремился занять ее место.
Анализируя ночь убийства, Томас пришел к выводу, что Франческа в этот вечер с кем-то встречалась, вероятно с новым знакомым. На полу лежало платье, букет ирисов и бутылка вина также свидетельствовали о последнем. Именно этот кто-то видел Франческу последний раз, именно он ее и убил. Кто он, кто этот ненормальный и почему выбрал именно Франческу, предстояло выяснить. Самым интересным для Томаса был, конечно, рисунок, вырезанный ножом или скальпелем на теле жертвы, – гроздь винограда. Это был не просто рисунок, а ключ к разгадке.
Тело Франчески было направлено на вскрытие. Все предметы в квартире были обследованы на наличие отпечатков пальцев. Томас запросил информацию о звонках. Назначил время для допросов ближайших друзей и коллег.
Детектив работал один, так как считал, что помощь извне порой может принести больше вреда, чем пользы. До готовности результатов экспертиз детектив не терял времени и провел маленькое исследование по поводу каттинга. Каттинг – это особый способ шрамирования, рисунки выполняются скальпелем, объемность и выпуклость изображения зависит от наклона скальпеля. Именно данную технику использовал убийца при нанесении рисунка на тело. В Лондоне было не так много мест, где можно было украсить тело подобным образом. Объехав их все, Томас не получил никакой существенной информации. Никто за последнее время не интересовался каттингом, сами мастера работали давно, Франческу Хардли никто из них ранее не видел. Нужно было искать в другом месте.
Опрос коллег также не принес нужной информации. За весь день Томас не раз слышал, какая Франческа добрая, замечательная, интересная, готовая прийти на помощь, к тому же профессионал в работе. Никто никогда не видел Франческу с мужчиной и не знал, чтобы она с кем-то встречалась. В общем, ангел во плоти.
К вечеру были готовы результаты вскрытия тела и прочих экспертиз. Смерть наступила из-за большой потери крови в результате повреждения артерии на шее. В легких был обнаружен эфир, жертву сначала усыпили, затем нанесли порезы на спине, после чего убили. Жертва не имела сексуальных контактов в тот вечер, следов побоев и насилия обнаружено не было. Что касается порезов, они наносились быстро, но при этом аккуратно, под прямым углом, при помощи скальпеля, он же послужил орудием убийства. Что интересно, тело жертвы было предварительно обработано антисептиком, а судя по тому, как был нанесен смертельный порез, можно предположить, что убийца является медицинским работником. На предметах не были обнаружены никакие отпечатки пальцев, кроме как Франчески, на большинстве предметов вообще не было обнаружено отпечатков, что свидетельствует о том, что они были стерты либо человек, бравший их в руки, был в перчатках.
Среди входящих и исходящих звонков не было никаких интересных. Кроме одного входящего звонка на сотовый телефон накануне убийства, звонок был произведен из автомата и длился чуть больше минуты. Судя по общему количеству звонков, а также беря во внимание профессию жертвы, информация о звонках не могла принести никакой пользы.
Глава 2. Соловьиная трель
Быть рабом страха – самый худший вид рабства.
Бернард ШоуВы когда-нибудь обращали внимание на соловья, сидящего на ветке, может быть, слышали его прелестные песни? Думаю, что многие из вас ответят: нет. Вот и Брэдли Смит никогда ранее в своей жизни не обращал внимания на мелких птах. Но вот что удивительно, уже две ночи подряд Ли вырисовывал соловья, сидящего на ивовой ветке. Обстановка белой комнаты нисколько не раздражала и не пугала его, наоборот, он чувствовал себя вполне комфортно. Соловей получался как живой, вот только цвет его был не буровато-коричневый, а ало-красный. Из «бусинки» -глаза стекала капля краски, как будто птичка плакала кровью.
Поет соловей, сидя на ивовой ветке невысоко от земли, да забывает об опасности, и только во время пения к нему можно приблизиться.
На следующий день после убийства Франчески Хардли Брэдли Смит попросил трехнедельный отпуск. Несмотря на плотный график и сложность замены, руководство решило его отпустить. Первым делом Брэдли отправился в любимый книжный магазин и накупил кучу книг по хирургии, а также художественную литературу. Раньше он читал одновременно по две-три книги и решил возобновить чтение. Каждое утро начиналось с не менее чем получасовой пробежки, после чего легкий завтрак и кофе. Днем Брэдли старался посетить один из парков Лондона, а вечером частенько бродил по оживленным улицам города. Прелесть больших городов состоит в том, что можно легко затеряться в толпе: никто тебя не замечает и не обращает внимания.
Эндрю не сразу вспомнил о том, что Брэдли Смит должен был прийти на встречу, но по каким-то причинам не пришел и даже не позвонил. Ли, конечно, не относился к острым больным, нуждаясь скорее в психологической помощи, нежели психиатрической, но его состояние обеспокоило Эндрю. Всегда спокойный, жизнерадостный и уверенный в себе, во время их последней встречи Брэдли изрядно похудел, осунулся, выглядел уставшим и дерганным.
Когда Эндрю вспомнил о Брэдли и позвонил ему, а случилось это спустя две недели с момента назначенной встречи, ему удалось выяснить, что друг чувствует себя прекрасно, на данный момент находится в отпуске и занимается восстановлением сил и здоровья. На вопрос: «Почему пропустил встречу?» – Брэдли ответил просто, что не видел в ней необходимости, и извинился за то, что заставил волноваться. Друзья еще немного поболтали, после чего Эндрю попросил друга не пропадать и, в случае чего, обращаться к нему в любое время.
Кошмары, вернее сказать, особенные сны перестали мучить Брэдли уже на следующую ночь после смерти Франчески. Он чувствовал себя уставшим и опустошенным, поэтому решил попросить отпуск. Об убийстве Франчески Брэдли ничего не помнил, казалось, этого эпизода в его жизни и вовсе не было, мозг успешно блокировал все воспоминания, более того, встретив Франческу Хардли где-нибудь на улице, он вряд ли бы узнал ее. Процесс забывания в данном случае работал как механизм самосохранения.
Покой оказался кратковременным. Спустя две недели сновидения возобновились. Ли хорошо помнил про виноградную гроздь, которая снилась ему впервые, не раз доставал из ящика рабочего стола тот самый холст, но как ни пытался вспомнить: откуда он взялся, каким образом в ящике стола оказался рисунок из его первых сновидений, все было тщетным. Чувство опасности не покидало его. Когда сон, где он рисует соловья, сидящего на ветке, приснился Брэдли второй раз, он решил, что это нельзя так просто оставлять. Во-первых, Брэдли завел дневник сновидений, а во-вторых, начал собирать всю информацию о подобного рода снах, нарушениях сна. Брэдли боялся причинить вред себе и другим.
«25.09.13 – среда. Во сне опять оказался в просторной белой комнате. Несколько раз был в ней, но не могу дать точного описания, будто нет никаких границ: стен, потолка. Посреди комнаты стоит мольберт, холст чист, рядом на белой подставке банка с чем-то похожим на краску, сверху на ней лежит кисть. Заметил, что краски в банке стало меньше. Мне было страшно. Голос в этот раз не беспокоил. Подошел к мольберту, взял кисть и начал рисовать. Ощущение, что рисовал не сам, как будто кто-то управлял кистью, отрывая ее, только чтобы обмакнуть в краску. После окончания работы сделал пару шагов назад. На холсте была изображена ветка какого-то дерева, скорее всего ивы, на ветке сидел соловей, как живой, из глаза его стекала капля. Из-за алого цвета краски создавалось впечатление, что соловей плачет кровью. Рисунок местами был смазан. Сон на этом прервался».
В ту ночь Брэдли проснулся рано. Это была уже не первая ночь, когда он спал всего по три часа. Физическое состояние при этом было в норме, так как ему и ранее приходилось спать понемногу в связи с меняющимся графиком работы. Досадно было только то, что в редкие моменты, когда можно было выспаться, сон к нему не шел, да и сновидения последних дней выматывали.
Он пошел на кухню, заварил крепкий черный кофе и направился в кабинет, чтобы почитать статьи про нарушения сна, повторяющиеся сновидения, найти хоть какое-нибудь логическое объяснение происходящему.
Просторы интернета кишели однообразными статьями о стадиях сна, бессоннице и гиперсомнии, случаях сомнамбулизма, о том, как вреден недосып, да и много спать тоже, по мнению ученых, вредно. Никаких примечательных историй и событий касательно повторяющихся снов, пара людей делилась своим опытом, но все это и близко не соответствовало тому, что происходило с Брэдли.
Как только рассвело, он отправился в любимый книжный магазин, который всегда удовлетворял его запросы. Изучив содержание книжных полок, он прихватил с собой книги по психоанализу, о расстройствах сна, а также пару книг по эзотерике, которые помогли бы расшифровать символику сна. С этим багажом Брэдли отправился домой. Времени для изучения книг было достаточно, Ли запасся бутербродами и устроился поудобнее в кресле, подложив под другую руку блокнот для записей и ручку. На протяжении шести часов он бегло перечитывал книгу за книгой, делал пометки. Все, что удалось выяснить, не наводило на приятные мысли: так как Брэдли Смит был реалистом, да к тому же врачом, он с уверенностью определил, что как минимум страдает от невроза, и не хотел думать, что это нечто более серьезное, а ведь это могли быть и первые признаки шизофрении.
«Так, ладно, – подумал Брэдли, – главное, не паниковать. Почти любая болезнь излечима, просто не стоит ее запускать».
Единственным логичным объяснением того, что после пробуждения у него появились предметы, о которых он не помнил, являлся сомнамбулизм, или лунатизм. Люди, страдающие сомнамбулизмом, часто ходят в состоянии сна, передвигают или прячут какие-либо предметы и вещи. Проснувшись поутру, не помнят своих ночных действий, обычно принимая результаты происшествия за действия других людей или «нечистой силы».
«Да, сомнамбулизм мог объяснить произошедшие события и появление рисунка, – подумал Брэдли. – Но с этим явлением однозначно нужно бороться, так как действия в таком состоянии невозможно контролировать».
Единственное, что не поддавалось никакому объяснению, – это сами сны, а точнее сказать серии снов. Такие яркие и запоминающиеся, несущие какой-то скрытый смысл, загадку. Сны побуждали Брэдли к непонятным поступкам, мучили его, но ради чего? Что хотел донести этот сверхразум и почему в качестве «жертвы» был выбран именно он – предстояло выяснить.
На часах пробило шесть вечера. С чтивом было покончено, информация в голове должна была немного уложиться для последующего анализа. Брэдли отправился в ванную комнату, чтобы принять душ, но прежде открыл шкафчик с множеством пузырьков, в это раз он отдал предпочтение двум маслам: бергамота и аниса. После чего добавил их в аромалампы. Ароматерапия была его увлечением, он с точностью знал, какое эфирное масло поможет ему в той или иной ситуации, не только использовал эфирные масла для ламп, но и наносил на тело. Мало кто знает, что эфирное масло может помочь снять стресс, облегчить мигрень или активизировать работу мозга без употребления лекарственных препаратов.
После душа Брэдли отправился на кухню, где приготовил легкий овощной салат с итальянской заправкой и подогрел вчерашний кусок лосося. Ужинал без особого удовольствия, хотя и любил вкусно поесть, да и готовил весьма неплохо.
Он никак не мог расслабиться, в голове как будто тикали часы в ожидании ночи – времени неприятных чувств страха и тревоги, приносимых снами. В эту ночь ему непременно не хотелось оставаться дома. Брэдли решил выпить пару бокалов вина и послушать хорошую музыку. В голове мелькнула мысль о джаз-клубе на 90 Лотс Роуд под названием «Клуб 606». Брэдли был в этом месте пару лет назад с Сарой, оно пришлось им по душе.
Пройдя через арку «606», попадаешь в чудное место: приглушенный свет, непосредственная, дружелюбная обстановка, все по-простому и вокруг все как свои. На небольшой площадке можно услышать только британские джазовые группы, в клуб часто приглашают интересных вокалистов.
Брэдли выбрал столик в углу слева от сцены, почти все столы были к тому времени заняты, место пользовалось популярностью. Есть ему совсем не хотелось, но еду все равно заказал, так как алкоголь подавался только к ужину. Вместо вина Брэдли решил выпить виски, хотя и не любил крепкие спиртные напитки, но обстоятельства последних дней обязывали. Живая музыка и вокал, сердце просто замирало от звуков саксофона и волнующих переливов фортепиано. Янтарная жидкость в бокале делала свое дело – Брэдли расслабился, впервые за несколько дней он чувствовал себя свободным.
Джаз-бэнд отыграл очередную композицию, после чего был объявлен небольшой перерыв. Во время паузы Брэдли наблюдал за пламенем свечи, горевшей в фонарике на столе, внезапно его медитацию прервали громкие овации. Он перевел взгляд на сцену и увидел потрясающую женщину, она сидела с гитарой, перебирая струны и улыбаясь уголками губ. Брэдли был поражен грацией и красотой брюнетки, ее длинные густые волосы, чувственные губы завоевали все его внимание. Но еще больше его поразила песня Сары о любви: томная, честная и лиричная. Он не заметил, как по щекам побежали слезы, горесть от потерянной любви. Его Сару было уже не вернуть.
В тот вечер Брэдли больше не пил, с появлением Сары его сознание прояснилось и алкоголь уже не оказывал такого влияния. Он прослушал все песни в ее исполнении, после чего решил во что бы то ни стало познакомиться с девушкой. Брэдли расплатился по счету и вышел к запасному выходу. На улице было темно, присев на лестницу под фонарем, он стал ждать Сару, думая о ее песнях, о том, как и чем она живет. Ждать пришлось минут тридцать, прежде чем дверь распахнулась и из нее вышла девушка в черных облегающих джинсах, кожаной куртке, с распущенной копной черных вьющихся волос.
Она поравнялась с Брэдли, посмотрела на него сверху вниз, после чего спросила:
– Меня ждешь?
– Да, – ответил Брэдли. – Как только тебя увидел, скорее даже услышал, мне непременно захотелось познакомиться с тобой, Сара.
Сара не грубила в ответ, не пыталась насмехаться или просто уйти. Она чувствовала, что этому мужчине нужна ее помощь. Сару привлекали молодые люди, нуждающиеся в ней скорее, как в матери, а не как в женщине.
– Сара, – ответила она, протянув руку.
Брэдли поспешил встать, он не думал, что так просто будет познакомиться с этой талантливой и красивой девушкой.
– Брэдли, для друзей – Ли, – ответил он, пожимая руку Саре.
– Я заметила тебя еще в зале, пока пела. Ты сидел за столиком в углу.
– Это точно.
– Ты слушал мои песни как-то по-другому, не как все. На миг мне показалось, что по твоей щеке катится слеза.
Брэдли молча посмотрел в ее карие глаза и ничего не ответил.
– Ну, тогда поехали, – продолжила Сара, – а по дороге сможешь рассказать что захочешь.
Они сели в ее красный пежо, припаркованный неподалеку, и поехали к Саре на квартиру.
– У тебя необычная и очень яркая внешность.
– Да, моя мама была цыганкой, своей внешностью я обязана ей. Она познакомилась с отцом случайно, и, по рассказам мамы, папа сразу без памяти влюбился, – Сара перевела взгляд на Брэдли и искренне улыбнулась.
– Значит, ты выросла в любящей семье.
– Да, но моей семьи уже давно нет.
По голосу Сары Брэдли понял, что это больная тема и лучше не лезть с расспросами.
– А когда ты поняла, что хочешь петь, и почему именно джаз?
– Пела я с детства, наверное, как только родилась, сразу начала петь. К джазу пришла лет в пятнадцать. Да, тогда я заслушивалась джазом. И еще, если заметил, у меня особенный голос диапазоном в три октавы, – последнюю фразу Сара произнесла так, как будто хвасталась бриллиантом в несколько карат. – Мне доступны любые джазовые композиции.
– Ну а кто твой кумир?
– Молодой человек, разве у нас интервью? – спросила она, рассмеявшись. – Здесь я тебя ничем не удивлю: Луи Армстронг. Могу слушать его часами, забывая обо всем на свете.
Сара протянула руку к магнитоле, переключила пару композиций, из динамиков зазвучал голос Эллы Фицджеральд с песней «Лунный свет в Вермонте». Оставшуюся часть пути они ехали молча, наслаждаясь музыкой, Луи, Эллой.
Сара жила в восточном районе Лондона Уолтем-Форест. Это один из самых непростых районов, с высоким уровнем преступности, о нем частенько можно услышать в криминальной хронике. Уровень жизни довольно низкий, многие семьи живут за чертой бедности.
– Ты не боишься жить в Уолтеме? – спросил Брэдли, выйдя из машины.
– Этой мой дом, моя семья, и я люблю ее. А они любят меня. Помогаю кому могу. Это большой район, живущий своей жизнью. И еще неизвестно, какой район лучше: Уолтем или Сити. Каждому свое, Ли. Ты еще не пожалел, что познакомился со мной?
– Нет, я никогда об этом не пожалею.
Они поднялись на третий этаж, Сара открыла дверь.
– Заходи. Предупреждаю: я не ждала гостей, на беспорядок не обращай внимания.
Брэдли нерешительно зашел в квартиру. Комната была небольшая, на кресле лежала одежда, некоторые вещи были разбросаны. Сара, как и многие творческие натуры, не была поклонницей порядка, это не имело для нее никакого значения.
Пока Брэдли осматривался, Сара успела переодеться и выглянула из кухни в мужской рубашке.
– Брэдли, пиво будешь?
– Да, не откажусь.
Сара принесла две бутылочки пива, они сели на диван. Она подобрала под себя ноги, рукой облокотилась на подголовник, запустив пальцы в волосы.
– А теперь твоя очередь. Рассказывай, что тебя так тревожит.
– Не так давно я потерял жену и сына. Они погибли по моей вине. Прошлым летом мне удалось взять небольшой отпуск, мы отправились за город, когда возвращались в Лондон, начался ливень, Сара говорила мне остановиться и переждать, но я не послушал, ехать оставалось совсем недолго. Машина перевернулась несколько раз и упала в кювет. Выжил только я.
– Сара? Твою жену звали Сара?
– Да, как и тебя.
– Брэдли, ты их уже никогда не вернешь. Нужно смириться. Знаю, никто никогда тебе их не заменит. Пойми, жить с этим – испытание, но пока ты жив, ты кому-то нужен и можешь сделать что-то хорошее, помочь другим людям, которые действительно нуждаются в помощи.
– Спасибо, Сара. Да, наверное, ты права, – с этими словами Брэдли нежно поцеловал Сару в щеку.
Она поставила свою бутылку и его бутылку на стол, после чего притянула Брэдли к себе и поцеловала долгим чувственным поцелуем. Ей хотелось, чтобы хоть на одну ночь этот замечательный мужчина стал чуточку счастливее. Они занимались любовью, после чего уснули в объятиях друг друга.
Как только Брэдли погрузился в быструю фазу сна, то оказался в знакомой обстановке. Это ужасно раздосадовало его. Он не хотел рисовать, хотя понимал, что по-другому выбраться из этого места не удастся. И тут зазвучал этот ужасный голос.
– А ты молодец, Брэдли. Быстро нашел себе новую подружку и успел затащить ее в койку. Ну и как она тебе на вкус? – с насмешкой поинтересовался его наблюдатель. – Молчишь, – продолжал Голос, зло шипя. – Правильно, твое дело – рисовать. Рисуй, Брэдли, рисуй!
Ему было неприятно выслушивать обидные насмешки, но и ругаться с «нечто» не имело смысла. Брэдли подошел к мольберту, взял кисть и начал рисовать, это был уже третий соловей, сидящий на ивовой ветке. «Интересно, куда делись предыдущие рисунки?» – подумал он. Этот рисунок ничем не отличался от предыдущих, краски в банке осталась ровно половина.
Проснулся Брэдли от крика Сары.
– Ли! Проснись! Да проснись же ты, наконец!
– Сара? Что случилось?
– Ты уже около часа сидишь на кровати с широко раскрытыми глазами и ртом. Что с тобой происходит? Что за выкрутасы?
– Прости, я испугал тебя. Мне, наверно, надо идти.
– Я тебя никуда не отпущу, еще ночь.
Сара встала и пошла на кухню. Ей нужно было успокоиться. Через некоторое время до Брэдли донесся аромат свежесваренного кофе, еще через минуту появилась Сара с подносом в руках. Она села на край кровати и подала чашку Брэдли.
– Черный, без сахара.
– Спасибо. Прости еще раз. Я не думал, что это может повториться и здесь.
– Что повторится? Объясни.
– В последнее время я мало сплю, знакомый врач прописал мне снотворное, но оно не особо помогает. Когда засыпаю, мне снятся неприятные сны, я бы не назвал их кошмарами, но становится страшно, знаешь, как мороз по коже. Причем сон обычно повторяется несколько раз.
– Действительно странно. А что тебе снится?
– Не хочу об этом говорить.
– Хорошо. Не буду тебя пытать. Пей свой кофе, посмотрим телевизор, а утром ты сможешь поехать к себе. Надеюсь, ты не забыл, что находишься в Уолтем-Форест, а здесь небезопасно бродить по ночам.
Брэдли улыбнулся. Он был бесконечно благодарен этой женщине, которую знал всего лишь несколько часов.
Утром Брэдли отправился домой на такси, они договорились, что он позвонит Саре около шести вечера и они вместе куда-нибудь сходят.
Брэдли был рад оказаться дома, только здесь он мог чувствовать себя комфортно.
Первое, что он сделал, – это запись в дневнике от 26 сентября с описанием сновидения и своего физического состояния во время сна.
Несмотря на почти бессонную ночь, чувствовал он себя превосходно и решил не пропускать пробежку. Вернувшись домой, он принял душ, после чего решил посмотреть фильм «Особняк «Красная роза», в котором Энни постоянно слушает композицию в исполнении оркестра Глена Миллера «Настроение».
Во второй половине дня Брэдли отправился в кафе недалеко от дома, чтобы перекусить, по дороге он думал, куда пригласить Сару. Больше всего Брэдли любил парки, а приглашать малознакомого человека лучше туда, где самому нравится, такой выбор обычно не подводит. Он не был поклонником кинотеатров и фильмов в прокате, но когда ходил в кино с женой, а она была настоящей киноманкой, то фильм чаще всего оказывался удачным и Брэдли получал удовольствие и от просмотра, и от компании. Выбор пал на Вики-парк.
Брэдли неслучайно выбрал парк Виктории, он во многом ассоциировался с Сарой. Во-первых, парк располагается в Восточной части Лондона, во-вторых, в последнее время здесь часто проводят музыкальные концерты под открытым небом, а в-третьих, он был просто прекрасен.
Пока еда готовилась, Брэдли подошел к администратору и попросил разрешения сделать звонок.
– Сара, привет! Это Брэдли!
– Привет! Я как раз думала о тебе.
– Надеюсь, не слишком плохое?
– Ты придумал, как реабилитироваться за ночное происшествие?
– Звучит банально, но хотел пригласить тебя в Вики-парк. Что ты об этом думаешь?
– Парк Виктории – замечательное место. И вовсе не банально. Во сколько встречаемся?
– В шесть у центрального входа. Буду тебя ждать.
– Хорошо. До встречи.
Сентябрь подходил к концу, чаще шли дожди, дождь мог начаться утром и зарядить на весь день, ночи были холодные, а днем было достаточно тепло. Сентябрь – идеальный месяц для тех, кто не любит ни сильную жару, ни холод. Этот день как раз подходил для прогулки, было солнечно, дул прохладный ветер, но это пустяк, всего-то требовалось одеться потеплее. Брэдли приготовил несколько рапов с курицей и овощами, взял пару яблок, сыр, хлеб – все это аккуратно сложил в рюкзак, в боковом отсеке поместился термос с горячим чаем. Он не забыл прихватить плед, которым можно было укрыться в случае похолодания. Одежду выбрал по погоде: вельветовые брюки, пуловер и легкую черную куртку на синтепоне.
Ровно в шесть Брэдли стоял у ворот Вики-парка, Сары еще не было, но он нисколько не сомневался, что она скоро появится. Через некоторое время Сара вышла из Вики-парка, подошла к Брэдли со спины и закрыла ему глаза.
