Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть III: Мудрость

Убедившись, что мамаши поблизости нет, тигр не спеша, я бы сказал, торжественно, направился к медвежонку. Он явно не торопился, давая медвежонку хорошенько разглядеть себя. Увидев полосатого, медвежонок пришел в совершенно неописуемый ужас и бросился наутек. При этом он то ли взвизгивал, то ли всхлипывал, то ли уже просто плакал на ходу. Бежал он медленно, смешно виляя толстым задом. Такой почти круглый ком грязного меха. Видя, что ему не уйти, он попытался переправиться через реку по огромному поваленному дереву, но рухнул в воду.

Тигр почему-то в воду не полез, хотя воды эти звери не боятся совершенно, – однажды я сам видел, как матерый тигр отобрал у крокодила добычу, которую тот припрятал под водой.

– Ты не понял, – снова зашептал мне на ухо Ван. – Он не голодный, ему этот медведь не особенно и нужен. Он играет. Сам понимаешь, какая ставка в этой игре. Игра тигра – это жизнь или смерть.

Через минуту медвежонка вынесло на берег, где его поджидал тигр. Медвежонок уже не пытался убежать. Тигр очень тихо зарычал и ударил лапой медвежонка по морде, которая тут же покраснела от крови. Медвежонок заверещал, но с места не двинулся, видимо, уже понял, что убежать не удастся и единственное, что он может, – это продолжать верещать, надеясь, что его услышит мать. Тигр по-прежнему не торопился. Ван был прав, он действительно играл. Глядя медвежонку в глаза (прямо как удав, гипнотизирующий мышь), он еще раз хлестнул его открытой лапой. И тут за спиной у медвежонка раздался могучий рев. Это явилась огромная медведица-мамаша. На этом все и закончилось, потому что тигр развернулся и, никуда не спеша (видимо, знал, что огромной медведице за ним не угнаться), потрусил прочь, а медвежонок бросился к медведице обниматься, облизываться и жаловаться.

– Ну? – после паузы произнес Ван.

Я, зная его привычку заставлять меня из всего извлекать урок, не торопился отвечать. Не дождавшись ответа, Ван не стал давить на меня, а начал объяснять сам.

– Тигр играет в игру жизни и смерти. Думаю, это ты уже и так понял. Тут важны две вещи. Во-первых, от этой игры он явно получает удовольствие, а во-вторых, охотник и жертва в любую минуту могут поменяться местами. Чтобы ты не думал, зачем я потратил целый день на эту прогулку, скажу сразу. Тебя все время учат быть в роли тигра. Так вот, запомни, за любой потенциальной жертвой может стоять кто-то большой и сильный. Вот и все. Теперь домой. Ты сегодня целых полдня не занимался, так что в обратную сторону ты бежишь бегом и к приходу учителя суп должен уже кипеть. Чтобы дать тебе время, твой добрый учитель не будет торопиться. Надеюсь, не заблудишься?

Вопрос был риторический. Конечно, я мог заблудиться в джунглях. Но для этого мне нужно было завязать глаза. Так шутить я, конечно, не стал, Ван мог сделать вид, что не понял шутки, и вполне мог бы проверить.

Это были приятные воспоминания. И эти шестеро придурков не могли мне помешать насладиться ими. На одного из них я сразу обратил внимание. Он был почти трезвый, все время молчал, да и внешне был больше похож на шакала, а не на быка, как все остальные. Он сделал жест и остальные сразу замолчали. Шакал решил сразу расставить все по своим местам.

– Ты, хиппи, ты знаешь, с кем связался? – спокойно спросил он.

– Вполне, – так же спокойно ответил я.

– И чего же ты тогда хочешь?

– Просьба у меня к вам.

– Давай, – благосклонно кивнул Шакал, которого все это явно начинало забавлять.

– Нужно сделать так, чтобы никто из вас мне больше на глаза не попадался, а то я очень не люблю смотреть на всякую шваль, у меня от созерцания таких, как ты, портится настроение.

С этими словами я не торопясь отвесил ему тяжеленную оплеуху «тигриной лапой». Все-таки он сильно отличался от того симпатичного медвежонка, о котором я только что думал. Да и я был не слишком похож на того тигра. Тот был совсем молод, а я – травленый зверь. И никакого Тай-Цзи-Цюань. Стиль тигра, прямой, яростный и жесткий.

Сколько времени прошло, я не могу оценить, потому что в такие моменты время для меня течет совершенно иначе. Я знал, как это выглядит со стороны. Один человек как-то совершенно неожиданно оказывается рядом с другим и тот, непонятно почему, опускается на землю. Быстро, молча и страшно. И так шесть раз. Я посмотрел на доблестную гвардию, валяющуюся на земле. Все-таки размяк я за годы мирной жизни: все шестеро живы и никто даже особенно не искалечен. Ну может, у Шакала и еще у двоих сотрясение мозга. Ничего страшного, им для жизни мозг не особенно и нужен.

Оставив их приходить в себя, я не торопясь направился в ресторан. Появления полиции можно было не опасаться. Близко знаком с хозяином я не был, но знал, что у него с шефом местной полиции мир, дружба, любовь (очень крепкая, взаимовыгодная) и договор, что порядок в своем ресторане и возле него хозяин поддерживает сам с помощью своих вышибал. А благодарная (правильнее было бы сказать «отблагодаренная») полиция ни в какие разборки приезжих вьетнамцев не вмешивается. И тут был не только финансовый интерес. У полиции и других забот хватало и такой договор ей был исключительно удобен: каждый на своей территории занимается своим делом и возится только со своими земляками.

Перепуганный хозяин уже бежал ко мне:

– Мастер Минь, простите, но вы знаете, что это за люди?

– Само собой, – равнодушно пожал плечами я. – Если честно, то точно не знаю, но догадываюсь, причем с очень большой степенью вероятности. Уважаемый хозяин, не могли бы вы сделать так, чтобы этих хамов убрали с улицы. Неудобно, могут люди увидеть, что они подумают о вашем замечательном заведении?

Хозяин уже отдавал распоряжения. Двое его вышибал (один с явно недавно разбитым в кровь лицом) уже суетились на улице, поднимая с земли охающие тела и вызывая такси. Вскоре такси разъехались, а парень с разбитым лицом как-то слишком издалека и как-то слишком низко поклонился мне. Я даже догадался, кто его так неаккуратно отделал и почему он так низко мне кланяется. Почему издалека, тоже понятно: я уйду (или меня запугают, сломают, убьют, вышвырнут из города или купят, наконец), а те шестеро вернутся. А ему здесь жить, кормить семью, наверняка немаленькую (у нормальных вьетнамцев не бывает маленьких семей). Специальности у него тоже наверняка нет и на работу его никто нигде не возьмет. Дрянь дело.

Я приказал подать себе самый лучший чай и принести самых дорогих сигарет. Это были замашки тех времен, когда я «работал шпионом» в Сайгоне. Тогда меня мало интересовало качество того, что я ем, пью или курю. Я часто даже названий всей этой чепухи не запоминал. Я просто заказывал «самое дорогое». Даже приходя в бордель, я заказывал самую дорогую девочку. И система работала. В Сайгоне в те времена «самое дорогое» на самом деле означало «самое лучшее». Потому что богатый человек мог и обидеться, а люди в те времена зарабатывали очень по-разному и среди обиженных вполне мог попасться и бандит. А обиженный бандит… Или, что еще хуже, обиженный мастер Минь…

Я не торопился. Если я правильно понимал, то сейчас сюда для выяснения должен явиться «начальник мафии», так сказать, «голова змеи». Такой аналог мамаши-медведицы, которая должна как минимум выяснить, кто обидел ее малышей. Наверняка хозяин ресторана уже позвонил боссу этих шестерых. Вряд ли сейчас у «головы» много людей, его «бизнес» только разворачивается, так что все более или менее важные дела он должен решать сам.

Я не собирался останавливать мафию. Это невозможно, а я человек трезвый и прагматичный. Но я собирался (во всяком случае, пока) жить в этом городе, и если каждая деревенщина, только вчера привезенная из какой-то вьетнамской глуши, начнет устанавливать свои правила и навязывать их мне… Если кому-то нравится подчиняться этим бандитам и платить им дань – пожалуйста, это их дело. Но я-то уже забыл, как это можно – подчиняться кому-то.

То, что я пил чай и думал обо всякой чепухе, совершенно не означало, что я хоть чего-то не видел. Само собой, босс вошел не через главный вход (важная персона должна «ходить своими путями»), а через кухню. Конечно, если бы я и сам не был такой, ему бы удалось меня удивить. А так… Был он один, хотя в том, что телохранитель (может, и пара) у него был, я не сомневался. Его просто не могло не быть. Человеку такого ранга положен телохранитель, нужен он ему или нет. Видимо, в этот раз босс оставил его на кухне. А что, пусть поест человек, пока хозяин «решает вопросы». Да и неприлично ему идти ко мне с телохранителем, я то могу подумать, что он меня боится. Может, он и вправду пока не боится. Но это ненадолго – меня все боятся. А чем он отличается от всего прочего сброда?

Босс оказался очень представительным мужчиной лет пятидесяти, с интеллигентным, я бы даже сказал, приятным лицом. Но я смотрел не на лицо, я, не скрываясь, смотрел ему в глаза тем самым «семейным фирменным» взглядом – «как тигр смотрит на курицу». А что – двойная польза. Я понимаю, с кем имею дело (я очень хорошо чувствую человека по глазам, еще дед научил), а он сразу чувствует, с кем собирается связаться. И далеко не всем это нравится.

Босс повел себя чрезвычайно аккуратно. А чего ему хамить, если для этого есть другие люди. У него же совсем иные методы работы. Подойдя к столику, он очень вежливо попросил разрешения присесть. Я безразлично пожал плечами. Кочевряжиться без причины я не собирался. Лично он ничего мне плохого не сделал. Пока, во всяком случае.

Босс уселся и поднял руку, подзывая официанта. Тот возник мгновенно, видимо, он только этого и ждал. Заказав себе тоже «самого дорогого чаю», босс мило улыбнулся и сказал:

– Уважаемый мастер Минь, вам привет от вашего уважаемого учителя мастера Вана.

Не будь надменно-презрительная маска намертво приклеена к моему лицу, я бы выдал свое изумление. А так: «Привет так привет. От мастера Вана так от мастера Вана».

А босс (звали его Кань), не переставая улыбаться, извлек из кармана очень модного и столь же дорогого пиджака конверт и положил его на стол.

Да, босс – молодец! Такой неожиданный, совершенно непредсказуемый ход. После него наша встреча сразу оказалась не такой, как я себе ее представлял. Потому что вести себя с человеком, у которого есть письмо от моего многоуважаемого учителя, следует несколько не так, как с обычным бандитом. Точнее, совсем не так. Впрочем, спешить не нужно. Все по порядку: прочту письмо, тогда и решу, что мне делать. Может, там черной тушью на белой бумаге написано, что я должен свернуть боссу шею. Или, наоборот, сам бежать отсюда сломя голову. Нет, лучше все-таки первое – привычнее.

Письмо было запечатано печатью Вана. Эту нефритовую печать, доставшуюся мастеру Вану по наследству от другого мастера Вана, его далекого предка, жившего в XV веке, я прекрасно помнил. Это была совсем не простая печать: документ, на котором стоял ее оттиск, открывал «подателю сего» двери любой вьетнамской традиционной школы воинских искусств. Печать была цела, что давало надежду на то, что письмо никто не читал. Хотя к услугам мафии умельцы на любой вкус…

Не размышляя далее, я в знак уважения приложил печать ко лбу и вскрыл письмо. Видимо, Ван не был уверен, что его послание не будет проходить «цензуру», и написал его по-китайски. Молодец старик, хоть какая-то, но еще одна степень защиты. Само собой, китайцев миллиарды и найти одного китайца-переводчика нетрудно, но все-таки это лишний шаг, да и никто не скажет, что китайцы любят вьетнамскую мафию. Кроме того, они такие же хитрые, как вьетнамцы, – могут такого понапереводить…

Так и не сказав боссу ни слова, я приступил к чтению.

«Зная тебя, я не думаю, что ты сильно изменился. В тебе всегда было слишком много тигра и слишком мало змеи. Я не имею в виду технику змеи, которую я тебе преподавал. Ее-то как раз ты усвоил прекрасно. Я хочу сказать, что в тебе слишком много огня и ярости от тигра и совсем нет покоя и мудрости, присущих змее.

Человек, который передаст тебе это письмо, и есть олицетворение змеи, наверняка до тебя уже дошли слухи о нем и ты знаешь, что он глава местной мафии – «голова змеи». Как ни странно, несмотря на то что он несомненный бандит, сволочь он вполне умеренная, я бы даже сказал, что по-своему он вполне порядочный человек. Слово свое, по крайней мере, держит, а к тебе будет относиться с подобающим уважением. Так что поговори с ним. У него своя мудрость, которую я просил тебе передать.

P.S. Если сочтешь нужным, можешь показать ему мое письмо. Я человек прямой и честный, пусть он знает, что я о нем думаю».

Несмотря на мое молчание, босс не выказывал никаких признаков нетерпения. Казалось, он мог, все так же благодушно улыбаясь, потягивать чай до утра.

«Да, – подумал я, – вот это школа. Я его в упор не вижу, а он все так же мило мне улыбается и готов ждать, пока великий мастер Минь соблаговолит заговорить с ним. Ну что ж, такой человек, будь он хоть трижды бандит, заслуживает уважительной беседы. Тем более он вроде как с рекомендательным письмом. И от кого!»

– Прошу меня простить, уважаемый господин Кань. Я совершенно не так представлял нашу беседу и повел себя не должным образом, – заговорил я. – Но это, – я показал на письмо, – полностью меняет дело. Благодарю вас за весть от мастера Вана. – Тут я привстал и (удивляясь сам себе) даже слегка поклонился.

– Что вы, уважаемый мастер Минь, – замахал руками Кань. – Это я должен извиняться за то, что не принес вам письмо сразу после своего приезда. Сами понимаете, поначалу, пока бизнес не отлажен, всегда много разных дел. И все срочные. Также прошу меня простить за сегодняшний инцидент. Эти шестеро – мои люди, те еще помощнички, все приходится делать самому. В ваших краях их иначе как деревенщиной не называют. Сами понимаете, они таких людей, как вы, никогда в жизни не видели. Но, думаю, особых неприятностей они вам не доставили. Осмелюсь предположить, что вы даже получили удовольствие, – тонко улыбнулся он. – И еще благодарю, что вы не искалечили никого из этих тупых крестьян. – Тут он слегка привстал и в свою очередь поклонился.

На этом, как я понял, официальная часть была окончена и Кань перешел к делу (судя по его тону, избиение своих бойцов он не считал достойным дальнейшего обсуждения: остались целы и ладно, урок будет).

– Уважаемый мастер Ван просил, чтобы я, как бы это поаккуратнее сказать, помог вам, мастер Минь, взглянуть на жизнь несколько под другим углом. Вы позволите мне говорить без излишних восточных церемоний?

«Молодец, – подумал я. – Прямо как я. Ну я-то, понятно, у американцев нахватался. А этот берет быка за рога, вроде он не сладкий восточный человек, а самый настоящий гринго. Может, такой подход сформировался у него за время нелегкой «службы» в мафии? Ну как по мне, то так намного быстрее, честнее и лучше».

– Так вот, – продолжил Кань, – прошу не обижаться, но сейчас я просто передам тебе слова твоего учителя.

«Ух ты, – восхитился я, – как он заговорил, начав передавать слова Вана. Сразу на «ты» перешел и куда только «Вы» с большой буквы подевалось. Если так дальше пойдет, то он меня, пожалуй, в ученики запишет».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здесь и далее по тексту «Гуру Вачака Коваи» цитируется по изданию ИД «Ганга», 2015 (Шри Муруганар. Гуру Вачака Коваи. Собрание устных наставлений Раманы Махарши. Пер. с англ. А. Киселева, О. Короткова).