Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 2

Кроме символов нравственных добродетелей и свойств разума, практически все рабочие инструменты и прочие принадлежности масонства принадлежат исключительно градусам Символической Ложи. Они должны постоянно напоминать масону, который проследовал далее, что все его высокие градусы основаны на скромных трудах в первых трех символических степенях, хотя так они названы несколько неправильно – ведь все градусы символичны.

Так посвященные постигают величайшую истину масонстватруд, ибо наставлять в труде и трудиться самим, – значит постигать символизм масонства. Существуют три типа работы, необходимые для существования и процветания человека и общества: ручной труд (относящийся к ведению первых трех символических степеней), военный труд (символизируемый рыцарскими степенями масонства), умственный труд (которым ведают философские степени Ордена).

Мы сохранили и приумножили в ритуалах наших градусов символы и эмблемы, которые действительно обладают непреходящим глубоким значением. Мы отвергли часть их устаревших и бессмысленных толкований. Мы сумели оградить масонство от превращения в сухую метафизику, не оставляющую места воображению. Люди невежественные, недоумки, которые, однако, в самовлюбленности своей, полагают себя слишком умными, могут сколько угодно потешаться над нашими символами; однако эти символы продолжают оставаться прекрасными покрывалами, окутывающими Истину, почитаемую всеми, кому ведомы пути к человеческим сердцу и чувствам. Многие великие учителя нравственности в древности прибегали к аллегориям для того, чтобы наставить людей, не отторгая их от себя чрезмерно сложными философскими построениями. Однако мы постарались, чтобы наши аллегории не были чрезмерно темными и сложными для понимания, чтобы толкователи их впоследствии не заходили слишком далеко в пустом умствовании над ними. В наше время и в нашей просвещенной стране нам больше не нужны такие уж причудливые и непроницаемые занавеси, которые скорее препятствуют учению, чем помогают ему, и которые, кстати, вызывают к жизни слухи о том, что у наших символов есть какое-то особенно сокровенное значение, которое мы открываем только самым надежным посвященным, потому, мол, что эти значения противны добрым нравам и благу общества.

Обязанности класса Наставников, то есть масонов с 4-го по 8-й градус посвящения, состоят, в первую очередь, в обучении и проверке у новопосвященных знания всех проходных слов, знаков, пожатий, шагов и прочих ритуальных навыков, которые они получили в процессе посвящения в тот или иной градус, разъяснении им смысла символов и эмблем, повторении с ними нравственных уроков градусов. Только по отчету и рекомендации этих братьев кандидаты могут продвигаться к повышению заработной платы.

Управители Работ, то есть братья с 9-го по 11-й градус, должны непременно делать в Капитуле сообщения о регулярности лож низших градусов, их трудах и направлениях их деятельности, а также о том, что необходимо предпринять для активизации и совершенствования работы в них. В символических ложах, например, они обязаны направлять и поощрять работу Каменщиков во благо Ордена, своей страны и человечества в целом, давать им братские советы, если они уклоняются от исполнения своего масонского долга, или же, в случае крайней необходимости, применять против них суровый масонский закон.

Архитекторы, или братья с 12-го по 14-й градус, должны избираться только из числа братьев, доказавших свое отличное знание всех наставлений и учений предыдущих градусов; они должны быть усердны и ответственны, способны обсуждать с другими масонские символику и нравственные принципы, приводя должные примеры и иллюстрации, рассуждать о простейших проблемах нравственной философии.

Рыцари 15-го и 16-го градусов получают меч. Они обязаны предотвращать и исправлять – насколько это в их силах – любую несправедливость в окружающем профанском мире и в масонстве, защищать обездоленных и привлекать угнетателей к суду. В этом духе они должны трудиться сами и наставлять других. Они должны постоянно следить за тем, исполняет ли масонство свое основное предназначение: оказывать помощь несчастным, – и с должным ли усердием. С этой целью они должны разрабатывать предложения для голубых лож, как положить конец правонарушениям и угнетению и прекратить людские страдания. Посвященные в рыцарскую степень чаще всего должны занимать в символических ложах место Дародателя и отвечать, таким образом, за своевременное и достаточное оказание помощи всем нуждающимся – как братьям Ордена и их семьям и близким, так и профанам.

В более высокие градусы следует отбирать для посвящения только тех, кто способен разумно обсуждать великие философские проблемы, достаточно начитан и красноречив. Из их числа следует избирать Ораторов символических лож, капитулов и советов. В их обязанности входит предлагать ложам на рассмотрение различные меры, направленные на то, чтобы Орден оставался верен своим основополагающим принципам, как в благотворительности, так и в распространении среди людей Света и Знания; именно они должны исправлять ошибки и заблуждения, закравшиеся в философию и обычаи Ордена, вредящие его духу, который должен был сделать его величайшим нравственным наставником человечества.

В качестве Мастера своей ложи, своего капитула или совета ты обязан преподавать собратьям эти основополагающие принципы и фундамент организационной структуры Древнего и Принятого Шотландского Устава, его дух и форму, его гармонию и функции, обязанности офицеров и членов собраний и особенности уроков, преподаваемых в каждом из его градусов.

В особенности же ты должен следить, чтобы никакое собрание никакого из вверенных тебе масонских советов не завершалось, пока всем его членам не было напомнено о добродетелях, запечатленных на табеле соответствующего градуса. Это твоя прямая обязанность. Помни, что более трех тысяч лет назад Зороастр сказал: «Будь благ, будь добр, будь человечен и милостив; люби ближних своих; утоляй нужды жаждущих; прощай сотворивших тебе зло». А две тысячи триста лет назад Конфуций повторил великую мысль тех, кто жил прежде него: «Люби своего ближнего, как самого себя; не твори ближним своим того, чего не хотел бы, чтобы сотворили тебе; прощай обиды; прощай своих врагов; не испытывай к ним зла, помогай им и проси за них богов».

Так не будет же нравственность в наших ложах ниже, чем в душах великих персидского и китайского философов!

Наставляй своих братьев в неукоснительном соблюдении принципов нравственности в отношении всех и каждого, вне зависимости от религии, расы или страны.

Наставляй их в любви друг к другу, в верности друг другу, своей стране и ее законному правительству, неукоснительном соблюдении своего долга перед своей страной.

Наставляй их в том, что их священный долг:

уважать все формы поклонения Господу, все возможные политические и религиозные взгляды; никогда не осуждать и ни в чем не обвинять никакие религиозные воззрения; не искать в брате прозелита для своей религии и довольствоваться, если он верует в то же, во что веровал Сократ: он почитал Творца, религию добрых дел и признавал Господне благословение;

почитать всех людей своими братьями; помогать всем, кто попал в беду; с радостью ставить интересы Ордена превыше своих собственных;

сделать правилом всей жизни своей: благие мысли, благие слова, благие дела;

ставить мудреца превыше воина, дворянина и даже князя; видеть в мудрецах своих наставников;

следить, чтобы убеждения всегда соответствовали делам, проповеди – образу жизни;

сделать еще одним девизом на всю жизнь фразу: «Делай что должен – и будь что будет!»

Вот, брат мой, некоторые из обязанностей, соответствующих тому великому посту, который ты искал занять. Да исполнишь ты их достойно и тем самым принесешь огромную пользу развитию масонства и всего человечества!

21

Noachiite, or Prussian Knight

Ноев Патриарх, или Прусский Рыцарь

В данном градусе в твои обязанности, в частности, входит быть скромным, а не самовлюбленным, не исполненным пустой гордыни и самолюбования. В мыслях своих ты не должен возноситься выше Всевышнего, не должен осуждать то, что и как Он сотворил, не стараться «исправить» сотворенное Им. Будь также скромен в общении со своими ближними, не торопись думать о них плохо или приписывать им недостойные намерения. Тысячи печатных изданий наводняют страну дурно пахнущей прессой, неустанно и активно заставляя людей плохо думать о ближнем своем, приписывая недостойные намерения людям и партиям, осуждая их поведение и политику, и вряд ли найдется хотя бы одно, которое заставляло бы любить ближнего своего, хотя бы иногда, хотя бы время от времени.

Никогда еще скандальность и клевета не были так популярны и безнаказанны, как в наше время. От их ядовитых стрел не защищает самое праведное поведение, самое незаметное существование. Высокий общественный пост делает газетчиков только наглее и беспардоннее, если занимающий его человек претендует на признание людей.

Зло распространено повсеместно. Ни один мужчина, ни одна женщина, ни одна семья не могут чувствовать себя в безопасности от этой новой Инквизиции. Никакой поступок в наше время не может быть настолько чист и бескорыстен, чтобы какой-нибудь профессиональный торговец ложью, живущий за счет удовлетворения низменного аппетита толпы, не мог бы назвать его преступлением. Нет такого достойного и возвышенного побуждения, которое не могли бы счесть злодейским. Журналистика врывается под крышу частного дома, проникает под покровы внутренних, личных трагедий, грехов и стыда, целенаправленно собирает и трудолюбиво распространяет самые безосновательные и неправдоподобные выдумки ради денег самих журналистов или ради временного успеха тех или иных политических партий в борьбе между собой.

Об этом зле здесь не стоит распространяться далее. Оно очевидно для всех и оплакиваемо всеми, и долг каждого масона состоит в том, чтобы уменьшить, а если удастся, вовсе уничтожить его. Нам не пристало бороться с заблуждениями и грехами других людей, которые напрямую не вредят нам и не нуждаются в нашем осуждении для того, чтобы быть грехами и ошибками; но и журналисты не имеют права становиться цензорами и блюстителями нравственности. Мы не брали на себя обязательства громко трубить о каждой ошибке своего ближнего, лишь только заметим ее, или осуждать его за нее. Глупо и постыдно было бы стоять на перекрестке и за пенни грозно обличать грехи людские.

В идеале, никто и никогда не должен ничего говорить и писать против кого-либо другого. Дай Бог, чтобы хватило человеку времени на то, чтобы на протяжении всей жизни следить за самим собой! Каждый из нас – пациент в гигантском лазарете земной жизни, и журналистика напоминает мне сцену, увиденную однажды в переполненной больнице, где пациенты постоянно издевались друг над другом, споря, чья болезнь опаснее и отвратительнее: один пациент, страдающий от водянки, насмехался над больным оспой, тот, в свою очередь, издевался над раком лицевого нерва у своего соседа, тот – над параличом следующего страдальца, – и так до тех пор, пока один из них в горячечной ярости не вскочил и не сорвал с них всех простыни, обнажив одинаковые у всех язвы и следы разложения. Вот чем занимаются журналистика и политические партии в своей непрестанной борьбе, да и вообще полмира за стенами масонского Храма.

В самом общем смысле, ограничения, наложенные на человека в его действиях теми, кто сам себе присвоил права хранителей общественной нравственности, совершенно необоснованны. Мало того, зачастую место этих ограничений должна была занять похвала, и наоборот, когда похвала незаслуженна, она всегда несправедлива.

Какого духа исполнены те, кто без зазрения совести может приписать ближнему своему любой грех, любую степень падения? Будь их душа возвышенна и достойна, будь они просто человечны, и не жестокосердны, они вместо этого помогли бы ему устранить причины его заблуждения и ошибки, вместе с ним пролили бы слезы над свершенным. Природа сыграла с человеческим телом отвратительную шутку, наделив его порочной душой, которая добавляет новых пороков к тем, которые существуют во внешней Природе и которые и так терпеть уже нет никаких сил. Если масон слышит о каком-либо человеке, что репутация его пала в глазах общественного мнения, он должен приложить все усилия к тому, чтобы помочь несчастному в его горе, а не стараться уронить его достоинство еще ниже. Наслаивать клевету за клеветой на имени человека уже опороченного – это все равно что снова и снова бить железным прутом и так исполосованного бичами человека; каждому нормальному человеку с человеческим сердцем в груди такое видится бесчеловечным и недостойным.

У каждого сотворившего беззаконие и совершившего ошибку человека почти всегда есть тихий родной дом, уютный очаг, любящая жена и невинные дети, которые наверняка не подозревают о его прошлых заблуждениях и недостойных поступках – прошлых и давно оплаканных и искупленных; и даже если они знают о его недостойном поведении, они тем больше любят его, ибо, будучи человеком, он грешил, а будучи образом и подобием Божьим, он раскаялся. Но мысль о том, что каждый удар, нанесенный такому человеку, отзовется обжигающей болью в сердцах жены и нежных дочерей, не останавливает руку продажного журналиста; он снова и снова наносит удары в их трепетные, невинные, нежные груди, несмотря на их крики и мольбы о пощаде; а потом он отправляется в город, эту артерию общественной жизни, ходит там с высоко поднятой головой и требует к себе почтения, требует себе похвал и уважения за свой «рыцарский подвиг» – за удар кинжалом в невинное любящее сердце, не способное защищаться.

Если ты поставишь себе целью познать, что такое ложь и клевета, тебе не составит труда найти ее в сердцах недостойных людей. Лицемерие – это та трава, которая чаще всего произрастает на навозных кучах. Именно в этой почве оно пускает свои глубокие корни и выстреливает вверх ядовитые побеги. Долг наш состоит в том, чтобы быть скромными и хранить собственное достоинство в отношениях с теми, кто стоит выше нас на общественной лестнице; с равными нам надлежит быть вежливыми; с теми же, кто является в обществе по отношению к нам нижестоящими, необходимо постоянно помнить о великодушии. Нет большего лицемерия, чем постоянно указывать своим ближним на их ошибки, не понимая и не желая при этом понимать их побудительные мотивы и цели их поступков, делая своей профессией очернение заслуживающих славы. Нанести оскорбление лицу, занимающему общественный пост, – это все равно что подстрелить старшего самца в стаде оленей: даже если он не истечет кровью от раны, его забьют насмерть остальные самцы для того, чтобы занять его место.

Работа шпиона во все времена считалась низкой и порочной, но чем, скажите, отличается от нее работа редакторов большинства печатных изданий, которые – за редким исключением – поставили перед собой задачу неустанно шпионить за нравственностью и действиями окружающих? Их злонамеренность придает силы их зрению, и они используют эту силу для того, чтобы находить у окружающих все новые и новые ошибки, приписывая им преступные намерения даже в тех случаях, когда в действительности устремления были самыми достойными. Подобно крокодилам, они поднимают со дна кучи ила, в которых оскальзываются и оступаются те, чьими живыми и трепетными плотью и кровью они потом с радостью насыщаются. Они выставляют грехи окружающих на обозрение всего мира, а добродетели прячут глубоко под землю, чтобы никто их никогда не увидел. Если им не удается кого-то обвинить на основе доказательств, они это делают на основе предположений, а если невозможно предоставить последние, они их просто выдумывают, как Господь сотворил мир – из ничего, – и все только ради того, чтобы очернить репутацию человека; и они отлично знают, что любой лжи толпа поверит скорее, чем ее последующим опровержениям, как бы тщательно обоснованны они ни были; что ложь летит на орлиных крыльях, а ее опровержение улиткой тащится вслед, и второму никогда не догнать первую. Да уж, наверное, самой «нравственности» журналистики претит мысль о том, что опровержение может и должно появиться на том же самом месте, где появилась ложь, вызвавшая его. Но даже если такое случается, изначальная ложь все равно продолжает жить в сердцах и умах слишком многих людей, и клевета надолго занимает место истины.

Этот век, в гораздо большей степени, чем все предыдущие, есть век лжи. В свое время малейшее подозрение общественного деятеля в сокрытии истины могло привести к полной утрате им репутации и потере поста; в наше же время среди политиков, представляющих разнообразные противоборствующие партии, становится редкой и практически никем не используемой добродетелью хоть раз в жизни сказать правду своему народу. Ложь превратилась в обычное орудие политической борьбы, используемое во время всех кампаний и общественных потрясений, и цена ее тем больше, чем она полезнее в данный исторический момент, чем она прибыльнее; ложь хранят, ее целенаправленно производят, ею торгуют; существует настоящий рынок лжи, как существует рынок свинца и серы, хотя она гораздо смертоноснее и опаснее их, вместе взятых.

Взвесь люди повнимательнее прегрешения человеческого рода, они поостереглись бы осуждать ближнего своего. Невежество дарует критиканству гораздо более длинный язык, чем может даровать знание. Умный знает, глупый – говорит. Столь частые в последнее время кампании очернения – всего лишь плоды жестокого рассудка; самые жесткие суждения о ближних выносят те, кто не в состоянии оценить и осудить сам себя; только дар самооценки придает вес суждению о других. Даже если нам ведомы пороки окружающих, добродетель наша скорее будет выражаться в желании сокрыть их, нежели придать общественному порицанию, если, конечно, сам носитель порока не воспримет это как комплимент, как побуждение к дальнейшему следованию путями греха. И нет греха более тяжкого, чем превратиться в очернителя достойного человека.

Для масона в этом смысле может существовать один лишь закон. Если он призван выступить с рассказом о добродетельном человеке и его добродетелях, он должен сделать это, беспристрастно и честно. А если среди добродетелей встречаются также и пороки, то пусть мир узнает о них от кого-нибудь другого. Ибо даже если творящий беззаконие не заслуживает пощады, ее заслуживают его жена, дети, родители, любые другие невинные люди, любящие его; а профессия бретера, наносящего беззащитному удар кинжалом в темном переулке по заказу отдельного лица или группы лиц, в наше время не более достойна, чем была сто лет назад в Венеции. Если мы чего-то не знаем, милосердие заставляет нас думать о человеке лучшее, а остальное пусть знает только Сам Великий Знаток Сердец человеческих; ибо заблуждения, подозрения и зависть часто приносят огромный вред достойному человеку, а в милосердном и снисходительном неведении греха нет.

И что превыше всего, истинный масон должен со скромностью и почтением преклонять колени пред Великим Архитектором Вселенной, ни в коем случае не позволять себе усомниться в Его неисчерпаемой Мудрости, не пытаться применить свое собственное убогое понимание того, что правильно, а что – нет, к Его Провидению и Его делам, не торопиться изучать таинства бесконечной Божественной Сущности и Его непроницаемые для смертных планы на будущее, а равно и великую непостижимую Природу, которую ему также не дано никогда понять и объяснить полностью.

Да бежит он прочь от всех этих пустопорожних философствований, тщащихся объяснить все и вся и отказывающихся раз и навсегда признать существование Бога, единого и отдельного от Вселенной, которая есть всего лишь творение Его; признающих только Природу своим богом и только ей поклоняющихся; отрицающих Божественный Дух и ограничивающих человеческое познание только данными, полученными посредством наших пяти телесных чувств; они путем логических построений и бессмысленной словесной софистики пытаются заставить такого явного, живого, любящего и наставляющего Бога уйти в тень нереальности и абстракции, превратиться в очередную логическую формулу.

Да бежит он также и от всех тех теоретиков, кто не удовлетворен медленным, по их мнению, развитием событий на Земле в соответствии с Божественным Провидением, кто стремится «ускорить» их, кто пренебрегает практикой и стремится к неосуществимому, кто полагает себя мудрее Небес. Необходимо просто пристальнее всматриваться в природу вещей, – и тогда в ней непременно станут очевидными некие окольные пути, позволяющие добиться желаемого скорее и притом именно таким образом, какой в наибольшей степени соответствует Его предначертаниям и не внесет дисгармонии в величественное мироустройство, основополагающими принципами и законами которого являются равное распределение собственности, отсутствие власти одного человека над волей другого, отсутствие насильственного труда, отсутствие голода, нищеты и прозябания.

Да не проведет он свою жизнь так, как проводят свои жизни онив строительстве новой Вавилонской башни, в попытках изменить то, что навеки сотворено неизменным Божественным Провидением; но да удовлетворится он, отдавшись на милость Бесконечного Провидения Господня, верой в то, что весь ход исторических событий управляется Беспредельной Мудростью и ведет – пусть мы и не в состоянии этого увидеть и понять, – к великой и благой цели; да удовлетворится он следованием путем, указанным Провидением, и трудом на благо всего человечества теми средствами, какие указал для этого Господь; и наконец, да не строит он никогда Вавилонскую башню в слепой вере, что стоит ему подняться до Небес – и Бог исчезнет или будет подавлен огромной массой материальных сил или блистательных логических формулировок; да стоит он всегда твердо на земле в почтении пред Богом и с надеждой и священным ужасом взирает на Небеса в нерушимой вере, что существует реальный Бог – личность, а не формула, Отец и Защитник – любящий, сочувствующий и помогающий; что вечные пути, назначенные Им для развития всего мира, неизмеримо мудры, как бы непостижимы они ни были для ограниченного и слабого человеческого разума.

22

Knight of the Royal Axe, or Price of Libanus

Рыцарь Царственной Секиры, или Князь Ливанский

Сочувствие великим трудящимся классам, уважение к самому труду и стремление к работе во благо всего человечества на протяжении всей своей жизни, – вот некоторые из уроков данного градуса, и они носят истинно масонский характер. Масонство сделало рабочего человека героем своей основополагающей легенды, равным царям, другом царей. Эта идея настолько же проста, насколько истинна и возвышенна. От самого начала и до самого конца масонство – это работа. Масоны поклоняются Великому Строителю Вселенной. Они считают временем основания своего Ордена период строительства Соломонова Храма. Своими основными эмблемами они считают орудия труда каменщика, мастерового. Они хранят в памяти имя первого мастера обработки меди и железа в качестве одного из проходных слов. Мастер – это надзиратель за постройкой, следящий за тем, как работают каменщики, и наставляет их в труде. Масонство – это возвышенный апофеоз труда.

Именно руками не известных нам трудолюбцев этот мир был сделан для нас таким прекрасным и цивилизованным. Все это – их труд, труд людей, о которых никто не помнит и никто ничего не знает. Истинные завоеватели, преобразователи и истинные владетели любой процветающей и высококультурной страны – это все, кто когда-либо жил в ней и участвовал в ее развитии, каждый в своей степени; это каждый человек, кто когда-либо валил в ней деревья и осушал болота, рождал великие технические новации или говорил что-либо важное и нужное для всей страны. Только самоотверженный и усердный труд вечен, вечен настолько же, насколько вечен Сам Великий Творец Мира и его Строитель. Только труд достоин похвалы: жизнь, исполненная лени и пустого времяпрепровождения недостойна ни человека, ни Бога. Великий Творец, когда-то, в незапамятные времена, сотворив эту величественную и отлично отлаженную машину Вселенной, отнюдь не сидит с тех пор в бездействии, лишь безучастно наблюдая за поворотами всех ее титанических шестеренок. Если верить в это, недалеко и до атеизма. А вот вера в Невидимого, Неизрекаемого, Неописуемого и Вечно Направляющего нас на наших путях Бога лежит в основе всего, что видит, делает и что ощущает каждый истинно верующий человек.

Жизнь любого бога зачастую предстает перед нами чередой чудес, свершаемых с одной только целью – избавить человечество от вечного непосильного труда. Но нашей истинной верой должно стать поклонение Богу Страданий. Для Сына Человеческого не могло быть иного венца – по доброй ли воле носимого, нет ли, – кроме тернового. Высшая доблесть человека не в том, чтобы быть счастливым, искать удовольствия и находить их. Единственным горем в его жизни должна стать невозможность трудиться и тем самым исполнять свой земной долг как человека. Быстро пролетает день, да что там – быстро пролетает вся наша жизнь, и наступает ночь, когда уже никто не может более работать. И когда приходит эта ночь, все наши радости и горести исчезают, испаряются, словно их никогда и не было. Но труды наши не прекращаются, и плоды их не исчезают. Плоды наших трудов остаются на Земле, где и пребудут вечно, на все грядущие времена.