Блокадные дневники. Пьесы

Е в г е н и я П. То и досадно, что беззащитные они перед самолетами да пулеметами немецкими.

К у р а ш о в а. Это же хуже, чем на фронте.

Е в г е н и я П. Думаю, страху везде хватает.

К у р а ш о в а. Страсти какие! А почты не было? Беспокоюсь я за москвичей моих.

Е в г е н и я П. Авдей Игнатьич каждые пять минут спрашивает, да не было ее.

Сидоров и Мохов возвращаются за песком.

М о х о в (Евгении П.). Не приходила? Где ее черти носят?

С и д о р о в. Что ты на почту взъелся? Тебе жена не пишет.

М о х о в. Сны мне плохие снятся. Боюсь, не увижу больше детишек своих.

С и д о р о в. На дежурства надо ходить, снов меньше будет. Неужели веришь в них?

М о х о в. Верю, не верю – не в том дело. На душе нехорошо. Зачем они уехали? Какая нечистая сила заставила расстаться?!

С и д о р о в. Сейчас многие уезжают. А еще больше желающих сбежать из города.

М о х о в. Все жду, что вернутся они. Антонина Никитична из сорок первой вернулась же с дочкой.

С и д о р о в. То совсем другой случай. А сейчас всех, кто с детьми, подчистую вывозят из города. Под расписку обязуют, срок на выезд дают. Ну, поговорили и давай работать.

Е в г е н и я П (мужу). Макарушка, а Данила Андреич ничего тебе не рассказывал?

С и д о р о в. А что он мог рассказать? Случаи из окопной жизни?

Е в г е н и я П. И это тоже.

С и д о р о в. Говорил о какой-то девчонке раненой, из их батальона. Так он ее отправил в Ленинград вместе с другими ранеными, на машине. А добрались они до города или в канаве какой лежат – этого он не знает.

Е в г е н и я П. Он назвал ее по имени?

С и д о р о в. Имя-то Маша, да в России этих Маш пруд пруди.

Е в г е н и я П. Я пойду ее искать!

С и д о р о в. Ну да, иголку в стоге сена…

Е в г е н и я П. Сонюшка, подежуришь за меня?

К у р а ш о в а. Если нужно, подежурю, конечно.

Е в г е н и я П. Тогда я иду!

С и д о р о в. Куда ты пойдешь? Кого искать?

Е в г е н и я П. Дочь нашу искать в госпиталях!

С и д о р о в. Ты знаешь их адреса? И кто тебе сказал, что в госпитале она?

Е в г е н и я П. Ты ничего не понимаешь! Да если рядом с Данилой Андреичем оказалась санинструктор Маша, так это могла быть только наша дочь!

С и д о р о в. Ну и рассуждения у тебя… Ладно, делай, что хочешь. (уходит с песком).

К у р а ш о в а. Женя, я бы не торопилась. Думаю, Маша сама сообщит о себе не сегодня-завтра. Тогда и пойдете к ней. Я могу заменить тебя на два-три часа, но поиски вслепую потребуют не одного дня.

Е в г е н и я П. Подождать?

К у р а ш о в а. Я так думаю. Почта работает исправно, открытка непременно придет.

Е в г е н и я П. Почта работает, а вон как Авдей Игнатьич извелся в ожидании.

К у р а ш о в а. Там почта не виновата. Кому пишут, тот получает. Даша вчера письмо от мужа получила, так с утра побежала в госпиталь.

Е в г е н и я П. Рада за нее, но что-то она задерживается.

К у р а ш о в а. Я тоже не могу из Москвы дождаться письма. У них там неспокойно. Александр Николаевич из пятидесятой квартиры приехал оттуда, рассказывал вчера. Там каждую ночь воздушные тревоги.

Е в г е н и я П. У нас хоть этого нет…

К у р а ш о в а. Соседка моя оказалась вблизи фронта, таких страхов натерпелась, что здесь и задерживаться не стала: вчера эвакуировалась с дочерью к родственникам мужа.

Е в г е н и я П. При мне уезжали.

Из подъезда выходят Сидоров и Мохов, садятся в сквере.

М о х о в. Все! Пока не дождусь почту, с места не сдвинусь!

С и д о р о в. Да, с тобой много не наработаешь. Надо блок искать.

М о х о в. И черт бы с ней самой! Трепалась она до свадьбы, может, и сейчас то же… Мне детей жалко! Они же малые еще, в дороге и дизентерией могут заболеть, и еще чем.

С и д о р о в. Что ж она – не мать своим детям?

М о х о в. Мать! А зачем она фотографию своего первого кавалера взяла? Поближе к сердцу положила: «Вдруг свидимся где». Это как понимать? Пять лет прожили, а теперь и знаться со мной не желает?

С и д о р о в. Не распаляй себя. Получишь письмо, и все твои страхи окажутся напрасными. Встретит она кого или не встретит – вилами на воде писано, а пока она твоя жена и дети у нее твои, и все они в безопасности.

М о х о в. Ты меня не успокаивай. Она мне всю свою жизнь рассказала, так поневоле задумаешься, чем она занимается… в безопасности.

С и д о р о в. С глупой какой спрос? Кончится война – разберетесь. А пока продолжим.

Сидоров и Мохов уходят с ведрами песка. Петров и Виктор здороваются с женщинами у подъезда и начинают выносить вещи.

Е в г е н и я П. Вот и Петровы уезжают. Глядишь, и до Сидоровых очередь дойдет.

К у р а ш о в а. Вчера только с дачи приехали, а сегодня уже эвакуируются. Чувствуется мужская рука.

Е в г е н и я П. Сама Нина и с места не двинулась бы…

П е т р о в (Виктору). Вроде бы все вынесли, а где мама?

В и к т о р. Приедет.

П е т р о в. Не сомневаюсь. Да время-то не терпит. Вон лето промелькнуло – не заметили. И каникулы твои закончились. Правда, не совсем так, как думалось.

В и к т о р. А я рад.

П е т р о в. Чему? Неужели переутомился, отдыхая?

В и к т о р. Какой это отдых… Бабуля то ягод требует на варенье набрать и побольше, то шишек для самовара насобирать на всю зиму, весь чердак ими завалить. А мне при всем желании столько не собрать. Поэтому я рад, что все кончилось. А то нужно было бы еще и грибы собирать и для соления, и для сушения. Так уж лучше в школу идти.

П е т р о в. Это лето вспомнишь не раз… и не только шишками.

В и к т о р. Некогда вспоминать будет. Мне еще в музыкальную школу ходить.

П е т р о в. Школа твоя теперь там, где вас выгрузят, и неизвестно, в городе, в селе или в чистом поле.

В и к т о р. Посмотрим. А мы на даче часто в войну играли. У меня даже пулемет был, как настоящий «максим».

П е т р о в. Игры кончились, воевать предстоит всерьез.

В и к т о р. А ты видел немцев?

П е т р о в. Довелось. Но вспоминать об этом не хочется.

В и к т о р. А я видел воздушный бой. Над станцией. Несколько самолетов кружились, как на карусели. Потом один задымил и стал падать. Это нашего сбили. Мы хотели бежать в лес, помочь летчику, да нас не пустили: говорят, далеко упал. А я бы дошел, если бы пустили.

П е т р о в. Дошел-то дошел, а летчику чем помог бы? Где же наша мама?

Е в г е н и я П. Данила Андреич, не верю я, что дочку нашу ты не встречал.

П е т р о в. Евгения Павловна, встреч было много, но встречи с вашей дочерью не помню Подробности одной встречи я уже рассказал Макару Васильевичу.

Е в г е н и я П. Да, он пересказывал.

К дому на тарантасе подъезжает Нина.

П е т р о в. Заждались мы тебя.

Н и н а. Взять машину невозможно. Там водителям бешеные деньги дают, только чтоб перехватить друг у друга машину. Кое-как поймала извозчика.

П е т р о в. Ничего, и на лошадях люди ездили, не жаловались.

Нина уходит в подъезд, возвращается. Извозчик кормит и поит

лошадь. Петров по указаниям извозчика грузит вещи на тарантас.

Н и н а. Ты вроде Ефима хлопочешь о нашем отъезде.

П е т р о в. Он-то причем? Встречалась с ним? Он в городе?

Н и н а. Как и ты…

П е т р о в. Не совсем. Он на передовой не был. Еще на марше ноги потер, пришлось в город его вернуть.

Н и н а. Специально натер?

П е т р о в. Откуда мне знать? Санинструктор осматривала. Не он один захромал тогда. Больше сотни человек вернули в город. Где ты видела его?

Н и н а. Я за извозчиком пошла, а он тут как тут. Евгения Павловна может подтвердить.

П е т р о в. Он что же – ожидал тебя? И как он узнал о вашем приезде?

Н и н а. Кто ж его знает…

П е т р о в. И что говорил?

Н и н а. Уговаривал в эвакуацию с ним ехать.

П е т р о в. Поэтому ты против отъезда со своими?

Н и н а. Да я вообще не хочу никуда и ни с кем ехать!

П е т р о в. Наши желания сейчас никого не интересуют.

К отъезжающим подходит Иванов.

И в а н о в. Здравствуйте. И, по-моему, до свидания?

П е т р о в. Так точно, своих отправляю.

И в а н о в. Молодец! Оперативно и без лишних разговоров.

Н и н а. Семен Семенович, наша квартира почти полностью выехала. Осталась только тетя Маша. Она присмотрит за комнатой, за вещами. Но и вас прошу – приглядывайте.

И в а н о в. Обязанности свои знаем, не беспокойтесь.

Н и н а. Спасибо и… до скорой встречи.

И в а н о в. Надеюсь, Нина Сергеевна.

П е т р о в. Я не прощаюсь. Посажу их в эшелон и вернусь. Ключи отдам завтра.

И в а н о в. Меня не будет – отдадите Дарье Михайловне.

П е т р о в. Хорошо.

Иванов прощается и уходит. Женщины обнимаются. Нина

достает из сумочки носовой платок, выпадает квитанция.

Н и н а. Как же я забыла?! Вчера еще можно было получить скрипку. Даня, оставляю квитанцию тебе, получи сегодня же…

П е т р о в. Не берусь. Я должен пройти и в военкомат, и появиться на сборном, а какие там распоряжения получу – не знаю.

Н и н а. А, ладно… теперь уже все равно.

В и к т о р. Но как же? Я же должен учиться играть!

Н и н а. Где ты собираешься учиться? Мы даже не знаем, куда едем! Не до музыки будет, это уж точно…

В и к т о р. Дай мне квитанцию!

Н и н а. Зачем она тебе?

В и к т о р. Ну, пожалуйста! Это же моя скрипка! Квитанцию надо сохранить до нашего возвращения.

Н и н а. Да на, возьми… (отдает квитанцию Виктору, он прячет ее в карман).

П е т р о в. Разобрались? А теперь послушайте меня. Хорошо, если в вагоне окажется кто-нибудь толковый, кто руководить вами будет. Но главное – из-за каждой тревоги или остановки из вагона не выпрыгивать. Платформ нет, насыпи высокие, можно ноги поломать, да и со здоровыми обратно не всякий заберется. А поезд ждать не будет, гудков машинист не даст. Растеряете друг друга – не найдете, потому что первую сотню километров поезд будет идти ночью.

Н и н а. Как же он уйдет, если люди вышли?

П е т р о в. Уйдет, поэтому повторяю: из вагона не выходить. Если уж разобьют паровоз и состав не сможет дальше двигаться, тогда уходите в лес и добирайтесь до ближайшей деревни, села, Но идите подальше от дорог. Витя, вот тебе компас – будешь проводником для мамы и других.

Виктор крепит полученный компас на руке.

П е т р о в. Лучше, конечно, если он вам не понадобится и эшелон дойдет до места назначения. Деньги будете получать по аттестату, адрес только сообщите сразу, как осядете где-то, чтоб переслать его. Но деньги в деревне мало что стоят. Я сложил в этот тюк вещи и отрезы, которые можно будет обменять на продукты в случае чего. И не жалей тряпок, это все наживное. Главное – берегите друг друга. Вам бы сегодня Мгу проскочить. Если немцы ее возьмут, ни о каком отъезде речи не будет.

Н и н а. И что тогда?

П е т р о в. Вернетесь… а что будет дальше – не знаю.

Н и н а. Но немцы не возьмут город?

П е т р о в. Кто же это допустит?

Н и н а. Зачем тогда и уезжать?

П е т р о в. Не начинай. Во фронтовом городе мирному населению делать нечего, жертв не оберешься от обстрелов и бомбардировок.

Н и н а. Но многие же остаются! Целые заводы никуда не едут.

П е т р о в. Кто-то должен производить оружие, ремонтировать технику, поддерживать жизнь в городе.

Н и н а. Вот именно! Кормить людей надо? А через Вырицу какие стада гнали к городу! Такие красивые, породистые коровы были! Колхозники уговаривали нас идти с ними и доить коров. Они на Оредеже останавливались, и мы каждый день несли в дом ведра молока, не зная, куда его девать.

П е т р о в. И что с того?

Н и н а. Если все эти стада гнали на убой, наш завод мог бы работать не один месяц, а его закрыли.

П е т р о в. Представляю, что от этих коров оставалось после многодневных перегонов.

Н и н а. Городу разве продукты не требуются?

П е т р о в. Требуются. Но не в тех объемах, что прежде. Население покидает город!

Н и н а. А красноармейцев не надо кормить?

П е т р о в. Надо, надо. И нам надо… ехать, Лошадь уже измучилась, ожидая нас. Садитесь в тарантас и поехали.

Петровы уезжают. К дому подходит женщина-почтальон. Ее окружают жильцы дома.

М о х о в. Наконец-то… В сорок пятую нет письма?

П о ч т а л ь о н. Фамилию назывйте.

М о х о в. Мохов… Авдей Игнатьевич.

П о ч т а л ь о н. Держите. (отдает Мохову письмо).

М о х о в. (берет письмо). Ох… как тебя и благодарить!?

П о ч т а л ь о н. Прочитайте, потом благодарить будете. (Курашовой). А вам?

К у р а ш о в а. В пятидесятую, газету «Ленинградскую правду».

П о ч т а л ь о н. Держите газету. Где-то и письмо было. Курашовой – вам?

К у р а ш о в а. Мне, родная, мне… из Москвы, от сына.

П о ч т а л ь о н. Держите. (отдает Курашовой письмо и газету). А вы что молчите, Макар Васильевич? Вам открытка… возьмете?

Сидоров берет открытку, бегло просматривает ее, потом

подхватывает женщину и кружится с ней.

П о ч т а л ь о н. Да отпустите же! Так я всю корреспонденцию растеряю!

Сидоров ставит женщину на землю, отдает открытку жене,

помогает почтальону собрать рассыпанные письма.

П о ч т а л ь о н. Все мне перепутали… теперь снова раскладывать придется.

С и д о р о в. Да радость-то какую ты нам принесла, милая!

П о ч т а л ь о н. За весь день только вас одного и порадовала.

С и д о р о в. Мы же тебя с самого утра ждем!

П о ч т а л ь о н. Может быть… если у вас никого на фронте нет. А другие меня бояться стали, не открывают дверь, когда звоню. Но я и рада: сама боюсь смотреть людям в глаза. Хожу как вестник смерти. Один дом обойду и сижу где-нибудь, дух перевожу. Вот и сейчас… Макар Васильевич, положите это в почтовый ящик. (отдает извещение).

С и д о р о в. Это кому же? (читает похоронку). А она в полной уверенности ждет его, чтобы помог ей эвакуироваться.

П о ч т а л ь о н. Простите, что обязанности свои на вас перекладываю, но сегодня уже с двумя вдовами наплакалась, третьей встречи боюсь.

С и д о р о в. Сделаю, милая, сделаю… только как?

П о ч т а л ь о н. Прошу вас… Вроде писем становится меньше, а сумка все тяжелеет (уходит).

Е в г е н и я П. О чем ты с ней шептался там? Свидание назначал на радостях?

С и д о р о в. Какие радости? (показывает жене извещение).

Е в г е н и я П. Господи, что делается!

С и д о р о в. Был человек, и нет человека. А ведь он что-то хотел сделать в жизни. Но кто-то решил, что жизнь ему не нужна и послал на войну. где убийством друг другазанимаются мирные люди, ставшие в одночасье врагами. Ради чего?

Е в г е н и я П. Нам этого не понять…

С и д о р о в. Надо понять. А ты что медлишь, Евгения Павловна? Ждет ведь дочка!

Е в г е н и я П. Сонюшка, подежуришь за меня?

К у р а ш о в а. Да, я здесь посижу.

Е в г е н и я П. Я за пару часов обернусь.

С и д о р о в. Иди, иди. Ну что, Авдей? Получил письмо?

М о х о в. Это вызов в контору – завтра пойду…

Евгения Павловна уходит. Появляется Гулин.

С и д о р о в. Ефим Дмитриевич, ты что же не на работе сегодня?

Г у л и н. Местная командировка была, я пораньше и освободился.

С и д о р о в. Ну и помог бы мне песок на чердак поднять.

Г у л и н. Вам-то я помогу, поможет ли это городу?

С и д о р о в. Ты не один такой сознательный. А сообща мы и городу поможем пожаров избежать.

Г у л и н. Блажен, кто верует. А мне довелось сегодня в одну контору зайти. Там об обороне и думать забыли. Командировки себе в тыл оформляют. И многие с партбилетами…

С и д о р о в. Сам-то не собираешься уезжать?

Г у л и н. Еще не решил. Но я-то мелкая сошка.

С и д о р о в. В конторах тоже не вожди сидят. И как ни называйся, бегство есть бегство. Мне это тоже не нравится, но у людей семьи, о них позаботиться надо.

Г у л и н. Они должны пример нам показывать!

С и д о р о в. Ты не ребенок. Какой тебе пример нужен?

Г у л и н. Пример достойного поведения. Иначе на кого нам ориентироваться?

С и д о р о в. На собственное понимание долга и на совесть свою. Ну и на тех, кто ушел на фронт. Там с партбилетами их тысячи, если не десятки тысяч.

Г у л и н. Тех тысяч я не видел, а здесь они на глазах.

С и д о р о в. Каждый видит то, что ему хочется видеть.

Из подъезда жилконторы выходит Иванов.

И в а н о в (Курашовой). Вы замещаете Скворцову?

К у р а ш о в а. Дарья Михайловна попросила подежурить за нее. Она сказала, что вы ей разрешили поехать в госпиталь, к мужу. А Евгения Павловна тоже пошла к дочери.

И в а н о в. Если так, вы и расскажете мне, кто еще уехал… кроме Петровых?

К у р а ш о в а. Вот список. Но и в нем не все отмечены. Уехали Мельниковы из 56-й, а с ними – Васильевы из 29-й. На одной машине уехали, я сама видела. Из 35-й уехали, вчера, а сам Малыгин вчера же ушел на сборный пункт. Богданов из 17-й тоже ушел на призывной, а жену с дочкой отправил к эшелону.

И в а н о в. А Бровкины из 62-й?

К у р а ш о в а. Уехали.

И в а н о в. Мало! Надо снова собрать людей, разъяснить им необходимость эвакуации.

К у р а ш о в а. Собирали же…

И в а н о в. Будем собирать еще и еще! Надо написать объявление…

К у р а ш о в а. Семен Семенович, не обижайтесь, пожалуйста, но как вы могли повесить такое объявление?

Курашова указывает Иванову на объявление, висящее на двери подъезда.

И в а н о в. Что вам не нравится?

К у р а ш о в а. Ну что это такое? «Срочно заклеить оконные стекла марлей или бумагой хрес на хрес».

И в а н о в. Правильно. Есть такое указание. Вы заклеили?

К у р а ш о в а. Конечно.

И в а н о в. Смотрите, а то взыщу… по всей строгости военного времени. Впрочем, извините, Софья Николаевна, заговариваюсь…

К у р а ш о в а. Да я об ошибках говорю! Люди же смеются!

И в а н о в. Нашли время смеяться. А ошибки исправили – и ладно. Сейчас дело делать надо. Столько указаний, что не знаешь, с чего начать.

К у р а ш о в а. Но я могла бы писать объявления под вашу диктовку.

И в а н о в. Занимайтесь своим делом, а я своим. Если двое делают одно дело, кто-то их них лишний.

К у р а ш о в а. Я хотела как лучше, Семен Семенович…

И в а н о в. Вот и напишите, что сегодня в жилконторе в 19 часов состоится беседа о Постановлении Ленгорисполкома от 10 августа. Повесьте объявление и обойдите со Скворцовой все квартиры, из которых жильцы не выехали. Пригласите всех персонально.

К у р а ш о в а. Сейчас напишу…

И в а н о в. А с окопов вернулись люди?

К у р а ш о в а. Аня Орехова, из 53-й, вернулась, но ей новая повестка пришла.

И в а н о в. Какая повестка? Ей с ребенком и матерью больной выезжать из города надо!

К у р а ш о в а. Катя Морозова, из 37-й, тоже вернулась.

И в а н о в. Попросите их обязательно быть на собрании. Пусть расскажут, как им на окопах работается.

К у р а ш о в а. Передам.

И в а н о в. Слухами тут кормимся, настоящего положения дел не знаем. А ведь там наши люди. Их, знающих обстановку, и послушаем.

К Иванову подходит Сидоров. Оба отходят к порталу.

С и д о р о в. Семен Семенович, ты лицо должностное. Может быть, вручишь это Архиповой? (отдает Иванову извещение).

И в а н о в (прочитав похоронку). А что же почтальон?

С и д о р о в. Пожалел я ее. Она за день столько их разносит…

И в а н о в. Ее пожалел, а мы с какими глазами отдадим ей эту весточку? Ты хоть понимаешь, что это убьет ее?

С и д о р о в. Эвакуировать ее, не говоря об извещении?

И в а н о в. Неплохо бы. Но ей документы надо оформить на основании извещения.

С и д о р о в. Придется вручить?

И в а н о в. Придется. Знать бы, как… Песок-то сегодня поднимем?

С и д о р о в. Неплохо бы у соседей блок попросить.

И в а н о в. Ну и попроси.

С и д о р о в. Иван не даст. Ему приказ начальства нужен.

И в а н о в. Хорошо, я поговорю с его начальником.

С и д о р о в. Тогда поднимем, конечно.

Из подъезда выходит Архипова. Сидоров уходит.

И в а н о в. Антонина Никитична, здравствуйте…

А р х и п о в а. Какое официальное начало. Здравствуйте, Семен Семенович. Что-то хотите мне сообщить?

И в а н о в. Не хочу, но должен… Вечером собираем тех, кто еще не эвакуировался. Приходите, послушайте руководителей города, если мои уговоры на вас не действуют.

А р х и п о в а. А меня уговаривать не надо. Я с места не тронусь, пока не дождусь мужа.

И в а н о в. Такие вопросы не мужья решают. Как жена командира вы понимаете, что Постановление Исполкома – это приказ, подлежащий исполнению.

А р х и п ов а. Понимаю, но я уж дождусь своего командира.

И в а н о в. И все-таки приходите. Нам есть о чем поговорить.

Архипова, пожав плечами, уходит, К Иванову подходит Курашова.

К у р а ш о в а. Семен Семенович, объявление я повесила,

И в а н о в. Спасибо. А теперь – по квартирам.

К у р а ш о в а. Да я, сидя здесь, больше людей предупрежу… Многие же еще на работе.

И в а н о в. Как знаете, но чтоб все, кому уезжать, были. А я пройду в военкомат. К собранию вернусь. Кому понадоблюсь, пусть ждут.

К у р а ш о в а. Опять?

И в а н о в. Не сидеть же здесь, когда немцы лезут отовсюду, как саранча!

К у р а ш о в а. Не знаю, что вам и пожелать…

И в а н о в. Мало ходите по городу и не видите, как посерьезнел Ленинград. Вот и нам надо серьезно решить, что делать каждому.

К у р а ш о в а. В военкомате-то узнайте поподробней, где немцы. На карту хоть одним глазком взгляните. А то в газете называют Сольцы, Струги Красные, а где это?

И в а н о в. Я что-то карты там не видел, убрали, наверное, с глаз долой, чтоб себя и людей не пугать. А места, что вы называете, немцы уже прошли и по нашей области идут.

Из подъезда выходят Сидоров, Мохов, Гулин с ведрами.

Г у л и н. (Мохову). На собраниях-то вам что-то разъясняют?

М о х о в. Да собраний с начала войны не было!

Г у л и н. Понятно. На собраниях отвечать на вопросы надо. Почему, например, война идет так, а не иначе…

С и д о р о в. Ну и разъяснили бы. К чему людей в неведении держать? Какую-то информацию сверху должны давать…

М о х о в. Это мы, простые смертные, всегда что-то должны, но не руководство. По-моему, многие затаились в ожидании, чья возьмет.

С и д о р о в. Этого быть не может!

Г у л и н. Ну да… потому что не может быть никогда. Точно так же, как нам твердили, что Германия не нападет, потому что мы – союзники. Значит, кое-где гостей ждут.

М о х о в. Я говорю только, что прежней активности нет. Вроде бы самое время что-то возглавить, кого-то повести.

Г у л и н. Ну. во-первых, инициатива наказуема. Москва в любой момент может пресечь любой почин. Своих-то людей призвать к порядку у нас умеют – это не с немцами воевать. А во-вторых, пассивность послужит неплохим оправданием перед немцами.

И в а н о в. Идиоты! Этим «товарищам» предстоит перед нашими людьми держать ответ! Слава богу, таких «гостеприимных» у нас немного.

Г у л и н. Но их поведение заметней. И в присутственных местах не избавиться от впечатления, что все замерли в ожидании.

И в а н о в. Немцы не с пряниками к нам идут. Им земля наша нужна и мы – рабами.

М о х о в. Некоторые прямо говорят, что мы и большевиками закабалены по самое горло. И приход немцев позволит что-то улучшить в стране.

И в а н о в. В какой стране? Ее не будет! Где сейчас Чехословакия, Австрия, Польша? Плата за помощь может оказаться непосильной. В своей стране самим надо наводить порядок.

З а т е м н е н и е.

К А Р Т И Н А II

Там же, ближе к вечеру. Курашова сидит у подъезда, вяжет. Сидоров и Мохов поднимают песок на чердак с помощью блока.

С и д о р о в. Повезло нам: соседи быстро управились. Теперь и у нас дело пойдет. Небольшая механизация, а сколько времени и сил сберегает…

М о х о в. Да уж все лучше, чем ползать с ведрами вверх-вниз…

С и д о р о в. Извини, Игнатьич, объявляю перерыв. Покури пока.

Через сквер к дому идут мать и дочь Сидоровы. У Марии правая

забинтованная рука на перевязи. Сидоров идет навстречу.

Е в г е н и я П. Принимай, отец. Жива доченька наша!

С и д о р о в (обнимает дочь). Ну, здравствуй. Заставила ты нас понервничать. Что рука?

М а р и я. Почти поправилась. Осталось пару перевязок сделать.