Свиток 34. По материалам международных поэтических телемостов

Свиток 34

По материалам международных поэтических телемостов

Редактор Валентина Бендерская

Редактор Леонид Колганов

Иллюстратор Олег Боровков

© Олег Боровков, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-3545-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие. Почему «Свиток» и почему 34?

У одного из авторов нашего альманаха, прекрасного московского поэта Сергея Касьянова есть стихотворение, которое кончается таинственными строчками: «И кто-то свиток развернул. НО Я НЕ ВИДЕЛ КТО?» Свитки – одна из первых форм книг, донесших до нас знания из глубины веков.

Так, в Кумранских пещерах на берегах Мёртвого моря были найдены свитки, датированные периодом от 250 года до н. э. до 68 года н. э., содержащие в себе как библейские, так и раннехристианские тексты. Тексты этих манускриптов как бы объединяют два Великих Завета.

Наш альманах «Свиток 34» – это своеобразная попытка объединить страны мира со Святой Землёй – родиной трёх великих религий. По свидетельству разных источников в пещерах было найдено 7, 10, 33 и т.д… свитков. Поиски продолжаются до сих пор. Наш «Свиток» – «очередная находка» нашего времени под номером 34. В цифре 34, как утверждает нумерология, заключается сила семёрки, которая символизирует удачу, целеустремлённость и особое отношение высших сил.

Это число также символ руководителей, всех известных правителей, революционеров и новаторов, которые редко придерживались установленных принципов, легко распознают ветер перемен и способны возглавить новаторские движения.

Так и наш альманах «Свиток 34», созданный по следам СЕМИ международных поэтических телемостов «Поэзия без границ», первый из которых был проложен в сентябре 2016 года, познакомил, объединил друг с другом креативных личностей – поэтов из разных стран: Израиля, Украины, Греции, России, Белоруссии, Испании. Инициаторами такой жизненно важной и необходимой народно-дипломатической идеи выступили Валентина Бендерская и Леонид Колганов – основатели и руководители Всеизраильского поэтического клуба «ПоВтор». Этот клуб действует в Тель-Авиве в помещении магазина «Книжная ярмарка» при издательстве «Helen Limonova».

В международных телемостах уже приняли участие более 100 авторов из разных городов и стран, вот неполный список участников:

ИЗРАИЛЬ

Светлана Аксёнова

Александр Ошер-Штейнберг

Борис Хайкин

Валентина Бендерская

Валентина Чайковская

Владимир Брагинский

Дмитрий Аркадин

Елена Ханина

Ирина Сапир

Леонид Калганов

Марина Ройтман-Старчевская

Марк Котлярский

Михаил Юрис

Михаил Юрковецкий

Петр Межурицкий

Раиса Ежак

Римма Ульчина

Роман Айзенштат

Феликс Гойхман

Эдуард Хейфец

Евгения Босина

Михаил Ромм

Лев Альтмарк

Владимир Аролович

УКРАИНА

Житомир

Алёна Новикова

Вадим Жалюк

Виктор Гудин

Владимир Мосиенко

Ермолай Леличи

Людмила Вознюк

Руслан Медынский

Святослав Васильчук

Людмила Фединчик

Олеся Янчевская

Ярослав Кравчук

Виталий Травин

Владимир Ковальчук

Игорь Новиков

Лариса Паламарчук

Людмила Лашкул

Оксана Науменко

Олег Климчук

Олена Корж

Полина Майская

Мари Розбицкая

Татьяна Воронова

Дмитрий Раков

Екатерина Сингаивская

Бердичев

Виктор Мартыненко

Виктор Колосов

Алёна Уяздовская

Алёна Лакизюк

Александр Порублёв

Александра Ибатулина

РОССИЯ

Москва

Инна Заславская

Сергей Каратов

Александр Спарбер

Зиновий Антонов

Наталья Богатова

Сергей Касьянов

Александр Асманов

Александр Пелевин

Алла Арцис

Августа Маркова

Калининград

Наталия Алимова-Квеселевич

Лидия Довыденко

Елена Канеева

Владимир Вахрамеев

Юрий Шевченко

Ярл Ворона

Евгений Журавли

Саратов

Маргарита Борцова

БЕЛАРУСЬ

Витебск

Елена Крикливец

Олег Сешко

ГРЕЦИЯ

Нани Сариду

Дареджен Табидзе

Нелли Николаиду

ИСПАНИЯ

Мадрид

Светлана Дион

Юрий Ананьев

В первый выпуск альманаха вошли произведения

34 авторов – постоянных участников телемостов; все тексты даны в авторской редакции.

Пусть наш «Свиток 34» сохранит историю нашего

времени. Да будет так!

Составители и редакторы альманаха Валентина Бендерская,Леонид Колганов

Аксенова-Штейнгруд Светлана

(Израиль)

«…Песчаная метель…»

«Мело, мело по всей земле,

Во все пределы…»

Борис Пастернак

…Песчаная метельмела во все пределы.Над морем не свеча,а солнышко горело.Отверженный пророкс печалью лошадинойдышал, как Божий сын,не снегом, а хамсином.Расставив по местамсобытия и страны,он песни сочинялна странном и гортанном.Он плакал над красойОтчизны иудейской,но был гоним, как в той —растерзанно-расейской.Который день и веквсе тонет в фарисействеИзъеден человекизвесткою известий,потоком скользких склоки сплетен суетливых,и так же одинокв березах и оливах.От красного Кремля —к пескам земли Завета,где плавится тоскаСтены Святого Света,где древние грехивозвышенны, как притчи,а взрывы и стихи —внезапны и привычны…

«Нещадный воздух Азии моей…»

Нещадный воздух Азии моей,хамсин, плюющий зноем и бензином!Я забываю заспанные зимы,закутанные в снежный звон полей.И лишь ночами жалят злые сны,и тянут кровь, как комары в истоме,и тянут вспять, туда, где в зимнем домешатается предчувствие весны.Болят слова, уставшие терпетьглухую серость отупевших истин,сугробы тают, зеленеют листья,в последний раз обманывая смерть.А здесь застыла Вечность, как комокв божественной, непостижимой глотке.И так тревожны небосвода сводки,как будто скоро явится Пророк.И прекратит проклятый ход времен,где по стеклу скользят мечты босые,где так легко с безумною Россиейрифмуется безумный мой Сион.

«Величавы фасады сырых и чумазых домов…»

Величавы фасады сырых и чумазых домов,Целлофановый мусор вдоль царственных улиц кочует.Медный Всадник опять к наводненью и смуте готов.И чугунный Ильич, словно бомж, у вокзала ночует.В Черной речке чернеет и стынет немая вода,И курчавое облако профиль нездешний рисует,И становится музыкой сфер ледяная беда,И на легких пуантах, как Павлова Анна, танцует.Здесь хозяина ищет пропащий, простуженный Нос,Оседают дворцы, не справляясь                                             с культурной нагрузкой,И, устав от наветов, проклятый еврейский вопросОтзывается в сердце поэзией, истово русской.«Петербург! Я еще не хочу умирать!» —                                            задыхается Осип.«На Васильевский остров приду умирать»,– заклинает Иосиф.Это слезы дождят, и миндалины пухнут, и осеньОбреченно и царственно платье помятое сбросит.Это вновь престарелые статуи Летнего садаВ деревянные нужники спрятаны от снегопада.И Ахматова Анна – Фонтанного дома мимоПролетая, шепнет: «Разлучение наше мнимо».

«Ветер памяти дует сильнее…»

Ветер памяти дует сильнее,выдувает дни и недели,выдувает сны и событья,выдувает даты и чувства,и туда, где темно и пусто,возвращает первые звуки,золотые запахи детства,где меня находят в капустеили аист приносит – неяснои неважно пока, откудаи куда – игрушки и люди.Вечер дышит полынью и мятойи парным молоком, и дымом —это первые желтые листьяпреют в первом костре несмелом,и крапивы крутое пламятерпеливо теряет силу,и урюка янтарные бусывысыхают на плоской крыше,а в тарелке косточки плачутогорченным вишневым соком:разлученные с ними вишнив медном тазе кипят послушно.Лето плавно впадает в осень,с тонкой талией балеринойкружат желто-черные осынад пушистой сахарной пенкой,что снимает серебряной ложкоймолодая живая мама,а другой своею рукоюгладит кудри мои льняные.Потому ни муха-крикуха,ни оса – меня не ужалят,и гусыня не клюнет в темя,и корова не забодает,не пристанет ко мне зараза,даже баба-Яга не сглазит,даже молния не вонзится,а змея – в ужа превратится!Ничего со мной не случится,пока мама варит варенье,пока сладкой пенкою времяв голубой пиале хранится.Ничего со мной не случится,ничего, никогда не случится,кроме жизни! И та промчится…

Аркадин (Онгейберг) Дмитрий

(Израиль)

«Не надо думать: «Что потом?..»

Не надо думать: «Что потом?»И не печалиться притом,когда с тобою шепотом,простится век шальной.И отмщенье, аз воздам,кто сам возьмет, кому раздам,кому-то яблочный «Агдам»,кому – то мозг спинной.Кому деньгами на суде,кому кругами на воде,сынам нигде или везде,отцовством между делом.Хоть Магендовид или крест.Жизнь, как халва в один присест,тошнит кого-то, кто-то ест,на фоне сине-белом.Как исчезает с евро знак,с тобой случится тоже так.Быть распыленным аки злак,скажем на косогоре.Ничто не вечно под луной,лежи иконой не страстной, —случайной книгою одной,на каменном заборе.

Про мысли на рассвете

За то, что просыпаюсь утром каждым,за то, что в мышцах всех – ещё мужик,за то, чтоб к жизни не исчезла жажда,жить и лететь ну, скажем, в Геленджик,за то чтобы уважить всех убогих,как равно и успешных! Даже МИД,чтоб не лизать ни ж….ы и пороги,и рук не жать любезных потных гнид!За то, чтоб день сегодня был не хуже,улыбки незнакомого лица,за то, чтоб так же шлепали по луже,внучата-капельки умершего отца.За то, что чуточку однажды был распятым,за то, чтоб снова так не довелось!Чтоб вновь, как в детстве собирать опята,за то, чтоб, словом, всё опять моглось!Строчить ночами ей шальные строчки,нежнейшим чувством к женщине томим.Чтобы в Казанском солнечном тенечке,она себя представила бы с ним!Надо себе без выбора, без «либо»,налить и выпить! Нужно так же ведь,сказать при этом Господу «спасибо»,чтоб он, как раньше, не мешал и впредь!

«За колыханием гардин…»

За колыханием гардин,сюжет мне видится один,там молодая, без седин,стоит в окошке мама.Сегодня я как бы продрог,и заболел и занемог.Шафар звучит ли, просто рог,идёт к финалу драма.Жизнь отступает, как вода,как гром, где горная гряда,как если б где-то города,косой равняла дама.За нею нет уже надежд,нет поля, леса без одежд,ни умных нет и ни невежд,футбол, азарт, «Динамо».А я в другом окне седой,в нём новый дождик молодой,стучит не каплями, водой.Шофар, молитва, мама.

Аролович Владимир

(Израиль)

«Сгнивают в погребе без банок овощи…»

Сгнивают в погребе без банок овощи,К зиме (хворь мучает) закрыть не смог.Приехал сын,сто лет родства не помнящий,Подкрасил лавку, починил порог.И ближе к вечеру дождался «скорую»,Над дверью лампочку вкрутил в патрон.Затих старик…Как будто срезал сорнуюТраву на поле жизни Агроном.

«Мы с детства с ним знакомы…»

Мы с детства с ним знакомы.Пусть я – космополит,А он в церквях иконамОклады мастерит.Я из породы бестий,Он – любящий отец.Среди фольги и жести —Шмат сала, огурец.Над яблоневым садомПлывёт вечерний звон.И пахнут сладко ладанИ горько ацетон.На дне ещё немногоСпиртного.В кайф сидим.Так выпьем же за Бога,Нас двое, он – один!

«Бывают и у нас мгновения…»

Бывают и у нас мгновения,Когда разорван в крике рот.И разум знает, что падение,А сердцу кажется —полёт!

«У Стены Плача толпы…»

У Стены Плача толпы.А из Космоса токи.Я стою не дыша.Между камнем и небом,Между словом и хлебом,В оболочке душа.

«Семитских черт палитра…»

Семитских черт палитра.Притален автомат.Духов впитался в свитерЦветочный аромат.В причёске голос детства,До плеч девятый вал.Но как улыбкой дерзкойСтреляет наповал.Берет прижат погоном,И с номером кулон.Чего же каркал воронУ мамы под окном?

«Всего-то был один росток…»

Всего-то был один росток,А собран пуд зерна.Мы сока выпили чуток,Но вышло – жбан вина.Виски давно подкрасил мел,Солидней стал, кажись.Лишь час с тобою пролетел,А оглянулся – жизнь.

«На столе блинов конверты…»

На столе блинов конверты,Винегрет, компот, котлеты.Абрикоса в окнах ветки.Бродят в доме кот и лето.По стеклу – пчела у рамы.Я во сне опять.У мамы.

«Как песня не поётся…»