Моя малая родина

В некоторых огородах были стайки (так почему-то назывались помещения для коров, кур, свиней). Рядом с этими стайками были туалеты с глубокими выгребными ямами. Так что до туалета было метров 40-45, и зимой дойти туда без валенок было невозможно. Рядом с туалетом была помойка, которая зимой превращалась в небольшую горку и лишь весной вместе со снегом растаивала. Около заборов обычно были штабеля дров. Учителям дрова доставлялись бесплатно, так что в нашей семье на 2-х учителей приходилось примерно 2 машины дров год. У окна в нашем огороде росло большое дерево черемухи, которая очень красиво цвела, а осенью покрывалась иссиня-черными ягодами. На улице Центральной, где мы жили, и идущей параллельно улице Школьной были аккуратные домики, ровный штакетник заборов, деревянные тротуары, ухоженная дорога и канава по обочине. К каждой квартире через канаву переброшен мосток. По деревянным тротуарам в самую слякоть можно было пройти, не замочив обувь.

Центральная часть поселка была расположена на возвышении, через поселок, разделяющий его на две части, проходил невысокий горный кряж, который затем возвышался и за поселком превращался в обычную гору. Эта гора называлась Дубовка, потому что там росли редкие в нашей местности дубы. До 60-х годов названий улиц у поселка не было, потом они появились и с очень непритязательными наименованиями. Улицу, где жили мы, назвали Центральная, параллельную с нашей – Школьная. Была еще Клубная, Седьмая Линия, Успенская, Транспортная. Недалеко от школы был самый большой магазин, имеющий три отдела – продуктовый, промтоварный и хлебный. Вот здесь и прошло мое детство и отрочество.

Помимо школы, самый посещаемым в те годы зданием был клуб имени Жданова. В зрительном зале необычно было видеть оркестровую яму перед сценой, как в каком-нибудь театре оперетты. Когда играл в школьном духовом оркестре, мы во время торжественных праздничных мероприятий сидели в ней и играли гимн Советского Союза, туш при вручении наград, а после торжественной части играли на танцах. В младших классах нам разрешалось ходить в кино только на 12-ти часовые сеансы в воскресенье, а вот старшеклассники ходили три раза в неделю – в среду, субботу и воскресенье на 19-ти часовой сеанс. В клубе меня учил азам поднятия штанги Юра Асанов, который научился этому в армии, и по его инициативе был куплен этот спортивный снаряд.

И, по-моему, третьим по частоте местом постоянных посещений моих земляков была гора Каланча, где все старались сфотографироваться, посмотреть на панораму поселка, а зимой прокатиться на санках или на лыжах. И чуть менее посещаемым местом была Дубовка, место свиданий всех влюбленных в поселке. Особенно красивой эта сопка была в конце мая – начале июня, когда стояла вся в цветах багульника на фоне зеленых иголочек молодых лиственниц.

С тех пор прошло много лет. Я закончил школу в 1965 году, потом приезжал к родителям на каникулах, в 1977 году привез всю свою семью – жену и трех детей – на свою малую родину. В этот год мои родители проводили в Херпучах последнее лето, и к ним в гости приехали моя семья, мой младший брат Витя и Агния Иннокентьевна Кокорина, наша многолетняя соседка, ставшая за эти годы нам родным человеком. А последний раз я был в Херпучах в 1994 году, приезжая сюда в командировку уже как краевой чиновник.

В 1988 году снесли здание старой школы и на его месте построили новое, по типовому современному проекту, без высоченных потолков и огромных классов, хоть и двухэтажное, но значительно уступающее по высоте и оригинальности зданию старой школы. Перестроили и окружающую школу территорию. Еще раньше построили новое здание больницы, на окраине поселка в лиственном лесу с хорошей территорией для прогулок больных и многочисленными подсобными помещениями. А в освободившемся здании больницы разместилось управление прииска.

С развалом Советского Союза пришли другие времена и в далекие поселки на севере Хабаровского края. Цена на золото на мировых рынках искусственно снижалась, добыча драгоценных металлов стала нерентабельной. Дикая инфляция в России и кризис неплатежей приводили к тому, что за сданное государству золото с прииском расплачивались через несколько месяцев и даже год, когда полновесные рубли превращались в жалкие копейки. А часто расплачивались по бартеру. Зарплату людям платили расческами, пластмассовыми тазиками и прочим ширпотребом. Объединение «Приморзолото» развалилось на отдельные артели и госпредприятия. Первые выкручивались, как могли, вторые начали погибать. Драги пилили на металл. Со многими людьми не расплатились вовсе, «простив» им годовую заплату.

Признаюсь, я не узнал поселка при последнем посещении, он сильно изменился. Некоторые дома были снесены, другие построены. Меня разместили в гостинице, которая была недалеко от школы, на месте школьных мастерских. Сама школа была перестроена за это время и на меня не произвела никакого впечатления. Это была уже не моя родная школа, а какая-то другая. И хотя некоторые учителя еще продолжались работать в ней, но основной костяк уже сменился. Так что я зашел в совершенно чужое здание, и это посещение никаких душевных чувств не затронуло. Так же в новое помещение перешла и больница, такая же совершенно чужая, хотя больница на 50 коек была расположена в красивом лиственном лесу, имела неплохую территорию, где могли гулять больные. Оснащена она по нормативам того времени, ничего особенно не было. Врачи были мне незнакомые, в основном молодые – терапевт, педиатр, гинеколог, он же главный врач. Хирурга в больнице не было, в случае необходимости хирургического вмешательства везли на самолете в Николаевск или в районную больницу Полины Осипенко.

Я после работы походил по поселку, встретил кое-каких знакомых, навестил оставшихся в поселке учителей. Вспомнили моих родителей, посетовали о преждевременной смерти моего отца. Поднялся на гору Дубовка, тропинки на которой показались мне какими-то узкими. Съездил в поселок Оглонги, который тоже изменился. Здание восьмилетней школы, в которой 15 лет директором работал мой отец, передали какой-то организации. Саму школу закрыли, не было нужного количества учеников в поселке. Так что о последнем посещении своей малой родины у меня осталось тягостное ощущение. То чувство тоски, которое навалилось на меня в Херпучах, отпустило только тогда, когда я прилетел в поселок Полины Осипенко.

Сейчас, когда я смотрю на фотографии, которые делают мои земляки при попадании в родные места, мне становится также тоскливо, как при последнем посещении Херпучей и Оглонгов. Упадок во всем. Многие дома снесены или просто разрушены. Нет деревянных тротуаров на улицах поселка. Вместо красавицы школы с высоченными потолками обычная двухэтажная школа какого-то барачного типа. Знаменитая гора Каланча стала намного ниже. Лес подступил к поселкам, привычные тропинки заросли и стали очень узкими. Практически не функционирует аэропорт, а от драг остались одни остовы.

И сейчас оба поселка постепенно умирают, и эта участь большинства населенных пунктов, основным занятием жителей которых была добыча полезных ископаемых. Исчезли с карты поселок Колчан в Николаевском районе, меньше сотни человек осталось жить в деревне Чля, бывшей Резиденции. Поселки Орель-Чля, Агние-Афанасьевск, Октябрьский и многие другие только на территории нижнего Амура повторили их судьбу. Численность населения в Херпучах и Оглонгах сократилась в три раза по сравнению с годами расцвета. Закрылись школы в Оглонгах и Удинске, и дети с малых лет вынуждены жить в интернатах. Многие дома сгнили, были разобраны на дрова. На моей родной улице из пяти домов на нашей стороне улицы остался только наш дом, с заколоченными окнами. От былых поселков остались только названия. И люди, которые здесь родились, и, несмотря на все трудности, продолжают жить в них.

В настоящее время поселки выглядят убогими. Многие тонны добытого здесь драгоценного металла не принесли им достойного благополучия. Нет здесь ни добротных кирпичных зданий, ни асфальтированных дорог. В магазинах как было бедно с выбором товаров в советские времена, так и осталось в нынешние «демократические». Магазинчики небольшие и обычно состоят из двух комнат: в одной выставлены товары, в другой продавцы пьют чай в ожидании редких покупателей. Местные жители говорят про свои магазины, что «что цены у нас страшные». Практически прекратилось авиационное сообщение, один рейс в неделю небольшого самолета из Хабаровска через Николаевск не решает проблему. Частники, наладившие автобусное сообщение через Албазино, дерут «три шкуры» за билеты. Проезд по разбитым дорогам доступен только крепким людям, прочим всю душу вытрясет. Давно сгорело здание клуба со всем находившимся в нем имуществом и реквизитом. И клуб открыли в здании бывшей бани, совершенно не приспособленном для учреждения культуры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.