Жизнь в сновидениях

– …на счет «три» ты откроешь глаза и проснешься, – голос доносился издалека, и Антон с трудом улавливал смысл сказанных фраз, картинка океана и полета над его поверхность затуманилась и исчезала, отодвигаясь вдаль, словно по чьему-то указанию большое увеличительное стекло перевернули, и оно теперь не увеличивало и приближало, а уменьшало и удаляло, – РАЗ… ДВА… ТРИ… Ты, проснулся!

Никольский открыл глаза. Перед ним сидела красивая девушка в белом халате и белой шапочке и внимательно вглядывалась ему в лицо. Ее горячая рука лежала у него ниже кисти, и пальцы плотно прилегали к тому месту, где четкими ровными ударами бился пульс. Он начал постепенно вспоминать, что эта девушка – врач и ее зовут Алиса. Словно помогая ему, она заговорила сама:

– Антон Владимирович, Вы слышите меня? Если слышите, ответьте…

– Да, я слышу, все нормально Алиса Сергеевна…. Чувствую себя прекрасно…

И действительно, самочувствие Антона стремительно улучшалось. Сонливость уходила в сторону, как убегает утренняя дымка с озера подгоняемая свежим ветерком. Вместо сонливости его организм наполняло чувство бодрости и желания активных процессов. Голова была как никогда светлой, ясной и чистой. Он знал это состояние, и ему необходимо было вернуться домой для работы…. Едва дождавшись момента, когда врач снимет с него все датчики и позволит встать, Антон сорвался с места словно спринтер, рвущийся к золотой олимпийской медали в финальном забеге, в спешке вместо «До свидания» поцеловав ошарашенную Алису.

Если бы в этот момент, на пути к дому, возникли автомобильные пробки, то несомненно он бы бросил машину и побежал пешком. Но к счастью все обошлось, и Антон довольно быстро добрался до своей квартиры.

Выпив из чашки остатки вчерашнего холодного кофе, Никольский включил компьютер, и пальцы стремительно забегали по клавиатуре набирая текст программы. Со стороны это выглядело очень необычно и сравнимо с одухотворенным пианистом, то склоняющимся к клавишам, как бы прислушиваясь к звукам, исходящим от рояля, то откидываясь назад и высоко поднимая голову вверх, словно сопровождая торжество звуков, разлетающихся аккордами в высоту. На самом деле все было гораздо проще. Антон набирал очередной кусок программы и затем, отклонившись назад, прикрывал глаза и воспроизводил те ощущения, которые он почувствовал там, в медицинском центре. Картинки и действия тут же преображались в его голове в цифры и машинные коды, и он вновь наклонялся над клавиатурой, чтобы записать свои ощущения. Работа была закончена, когда старинные часы печально пробили два часа ночи. Но Антону не терпелось все это попробовать прямо сейчас, на месте, в работе. Улицы в этот час были пустынны и движение давно пошло на убыль. Никольский не стал заезжать с центрального входа, а подъехал с выключенными фарами со стороны парка, примыкающего к зданию. Заглушив двигатель, он открыл ноутбук и вошел во внутреннюю сеть здания. Найти и отключить камеры, выходящие на стоянку возле парка для него, было делом нескольких секунд. На пульте оператора внезапно погасли две камеры, тоненько запищал зуммер, выводя сообщение о сбое системы. Старший смены ночной охраны досадливо поморщился и потянулся к радиостанции. Утопив пальцем кнопку связи и услышав характерный шорох, он буркнул:

– Второй, прием.

– Второй на связи, слушаю шеф.

– Второй, выйди через запасный выход и посмотри, что там с камерами. На мониторе нет изображения.

– Минуту шеф, выхожу… вышел. Нет, с камерами все нормально, не разбиты, провода не оборваны.

– Хорошо, второй, возвращайся на пост, отбой связи.

– Опять эта электроника, будь она не ладна, – пробурчал себе под нос старший и, положив радиостанцию на стол, вновь развалился в кресле и прикрыл глаза.

Антон мысленно похвалил себя, когда увидел, что дверь запасного выхода открылась, и из нее показался охранник с радиостанцией в одной руке и фонариком в другой. Обследовав на предмет целостности и исправности, отключенные Никольским видеокамеры, он что-то доложил по рации и вернулся внутрь здания. Руки Антона вновь быстро забегали по клавишам, отключая все датчики движения на пути к демонстрационному залу и в самом демонстрационном зале. Заботясь о сохранении коммерческой тайны, Веретягин не стал устанавливать в зал видеонаблюдение, а ограничился только датчиками движения, что было на руку Антону. Проделав все необходимые манипуляции с ноутбуком, он взял лазерный диск, сунул его в нагрудный карман и тихо вышел из машины. Быстро преодолев пространство, отделяющее его от здания, Никольский под покровом темноты подошел к лестнице, ведущей вниз к подвалу. Ступени были достаточно широкими, и поэтому Антон очень быстро спустился по ним, не рискуя подвернуть ногу в темноте или просто споткнуться. Дверь, закрытая на электрозамок со считывающим устройством, отсвечивала в темноте красным запрещающим огоньком. Никольский вытащил свою магнитную карточку и, вставив ее в прорезь, резким движением провел вниз. Красный огонек сменился на зеленый, дверь мягко щелкнула и приоткрылась. На пульте оператора пискнул зуммер, оповещая об открытии одной из дверей, но старший смены охраны, разморенный сном не обратил на это внимание.

Антон вошел в коридор, освещенный слабыми настенными светильниками, и поспешил в демонстрационный зал. Дверь, непосредственно за которой, находилось нужное ему помещение, запиралась на обыкновенный замок, дубликат ключа лежал в его кармане. Этот дубликат он сделал совсем недавно, когда ему, работающему над программой, надоело постоянно приходить на пост охраны и выполнять утомительную процедуру получения ключа, а потом не менее долгую процедуру его сдачи. Сняв в один из дней слепок, Антон заказал себе ключ, и теперь если ему срочно надо было попасть в зал, он проникал в него, минуя охрану. Помещение было звуконепроницаемым, плотно закрывалось, и, если кто-то работал внутри, наружу не доносилось не единого звука. Такая усиленная звукоизоляция была также сделана с целью сохранения коммерческой тайны. Теперь эта цепочка закономерных случайностей играла на руку Антону. Открыв дверь, он проник в помещение и включил дежурное освещение. Не было необходимости включать полный свет, так как Никольский свободно ориентировался здесь. В середине зала стояло огромное мягкое кожаное кресло, к которому тянулись нити различных по толщине и конфигурации проводов. Такие же провода тянулись к шлему, похожему на мотоциклетный. Он нависал над креслом на специальной подставке и опускался на голову, когда человек садился в кресло. Стекло на шлеме было абсолютно черное. Справа, слева от кресла, а также напротив него разместились абсолютно прозрачные экраны похожие на выгнутые линзы. Большой и толстый кабель, выходящий из-под кресла, тянулся к небольшому столику, на котором стоял монитор и системный блок. Вот к этому столику и направился Никольский. Включив компьютер, он достал из кармана диск с записанной на него программой и вставил в разрез дисковода. Дисковод втянул в себя предложенный диск, послышался легкий шелест, кресло и шлем ожили, засветившись приятным фиолетовым светом – система была готова к работе. Антон расположился в кресле, надел на себя шлем и положил руки в специальные подлокотники. Мягкие ремни обвили его кисти и лодыжки, перед глазами заплясала радужная круговерть и в сознание ворвались те самые ощущения, которые он испытал в медицинском центре на сеансе гипнотического сна. Это было ощущение безраздельной власти. Играясь красивыми мускулами, своих огромных и спокойных волнам, наслаждаясь силой и могуществом, исходящим из каждой молекулы воды, он неторопливо нес свои воды во всех направлениях. По его поверхности скользили огромные корабли и маленькие кораблики, утлые лодчонки и красивые яхты. Но все они были настолько ничтожны по сравнению с его величием. Одновременно веселясь и гневаясь, он мог карать и миловать. Из разъяренного тигра, превращаясь в ласкового котенка, он менял свой цвет от темно-стального, почти черного, до голубого и прозрачного. Внутри него двигались не только железные субмарины, но и миллиарды живых организмов. Состояние Антона, в этот момент, было близко к критическому, давление и пульс зашкаливали, тревожно перемигивались красные лампочки на датчиках, контролирующих состояние организма. Мозг готов был взорваться от такого количества информации поступающего в него. Но именно в этот момент, когда умные приборы, чтобы спасти человеческий организм от такой психологической перегрузки, готовы были отключить программу, пространственные ощущения сузились, превратив его в резвящегося дельфина…. Спустя десять минут, шлем поднялся, автоматические зажимы расстегнулись и мягко ушли в предназначенные для этого пазы. Антон был свободен. Взглянув на компьютерные часы, Никольский понял, что ему следовало бы поторопиться. Выключив всю аппаратуру, он выскользнул из демонстрационного зала и широким шагом направился к двери запасного выхода. Когда Антон садился в машину, серые сумерки стали сменяться утренним рассветом. Теперь у него было только одно желание – спать.

Диван принял Антона в свои жесткие объятья и показался ему пуховой периной. Никольский провалился в черную пропасть сна, практически мгновенно не обращая внимания на то, что лучи утреннего солнца ползут по его лицу, а город и дом наполняются привычной какофонией звуков наступающего дня.

Когда он снова открыл глаза, то очень удивился. Неужели он проспал всего несколько минут? Лучики солнца также щекотали его щеку, как в тот момент, когда он падал в черную глубину сна. День не набрал той силы, которая обычно характерна для полудня. Требовательно вибрировал телефон, приглашая к разговору. Антон взял в руку мобильник и нажал кнопку соединения. На другом конце провода очень мелодичный и одновременно знакомый голос сообщил:

– Доброе утро, Антон Сергеевич. Хочу напомнить Вам, что Алиса Сергеевна ждет Вас к десяти часам на очередной сеанс. Вы приедете?

– Доброе утро, – Никольский с трудом приходил в себя после сна, – а который сейчас час?

– Четверть девятого. Так вас записывать или нет?

– Да-да, конечно, я непременно буду, – Антон наконец-то пришел в себя и заканчивал разговор с администратором медицинского центра уже на пути к ванной.

– Тогда мы с нетерпением ждем вашего визита, – телефон на том конце провода отключился.

Сборы заняли полчаса. Прежде чем захлопнуть дверь, он все же посмотрел на электронный календарь. Уже в лифте Никольский сообразил, что проспал ровно сутки. Но стремление еще раз испытать новые ощущения в гипнотическом сне пересилили удивление. Машина завелась, и он помчался вперед, боясь затеряться в пробках и не успеть на прием к очаровательной Алисе.

Но к счастью все обошлось. Едва секундная стрелка пересекла цифру двенадцать, устремляясь в начало одиннадцатого часа, Антон стремительно вошел и, рассыпаясь в извинениях и комплиментах, направился в уже знакомый кабинет.

Алиса сидела за столом и ждала, когда он войдет.

– Доброе утро, Антон Владимирович. Как ваше самочувствие?

– Доброе утро Алиса Сергеевна. Спасибо отлично. Вчера, ой извините, позавчера, вы сотворили чудо. Я никогда не был так работоспособен. Вы помогли мне создать шедевр. И прошу вас, давайте перейдем к сеансу. Хочется новых ощущений и представлений.

– Вы куда-то торопитесь, Антон Владимирович, – Алиса жестом указала Антону за ширму предлагая раздеться и занять место в кресле.

– Нет.

– Тогда, мы сделаем как в прошлый раз: перед сеансом обследование и лишь потом все остальное.

– Хорошо, делайте, так, как нужно, доктор.

– Отлично, – Алиса вновь подкатила большую стойку с приборами к креслу, на котором уже устроился Никольский, – скажите Антон Владимирович, а вы всегда вместо слов «До свидания» целуете девушек?

Этого вопроса Никольский явно не ожидал. И поэтому сразу почувствовал, как его щеки наливаются ярким румянцем.

– Извините, меня Алиса Сергеевна, просто в тот момент меня переполняла такая гамма чувств, что я не совсем понимал, что делаю…. Извините меня.

– Да нет, ничего. Мне даже было приятно. Но прошу вас, будьте пожалуйста сдержаннее сегодня. Хорошо?

– Хорошо.

– Так. Исходя из показаний аппаратуры, у вас налицо удивительный прогресс, Антон Владимирович. Поздравляю!

– Спасибо Алиса Сергеевна, этот прогресс, безусловно, благодаря вам.

– Не будем отвлекаться, от сеанса, – Алиса пододвинула стул ближе к креслу Антона, в ее руках появился шприц-пистолет, – и так, в какую стихию мы сегодня окунемся Антон Владимирович?

– Давайте в стихию воздуха и полета…

– Прекрасный выбор, Антон Владимирович. Вперед! – с этими словами она прислонила шприц к плечу Никольского и нажала спусковую скобу.

Легкий укол и Антон вновь погрузился в удивительный мир стихии. Границы его владений значительно расширились. Теперь это были не отдельные участки земной поверхности, а все пространство вокруг планеты. Легкое, эфемерное состояние, чувство всеобъемлющего полета, но не того полета, который заканчивается приземлением на землю, а именно чувство бесконечного парения. Как и в прошлый раз вновь ощущения прошли сквозь узкую горловину какого-то перехода и оглянувшись по сторонам он обнаружил, что вместо рук у него крылья, широкие, с трепещущими перьями на их концах, а внизу под ним раскинули свои отроги горы, вершины, высоко уползающие вверх и заканчивающиеся белыми шапками снега и льда, бесконечно глубокие пропасти, пугающие своей чернотой. Теплые восходящие потоки поднимали его все выше и выше, зоркие глаза высматривали добычу на земле, медленно перемещаясь от потока к потоку, он скользил как бригантина по глади моря…

…Раз… два… три… проснись!

Антон очнулся и как позавчера, его захлестнула волна энергетического подъема. Но сегодня он был более сдержан. Хотя хотелось сорваться с места и быстрее прикоснуться к клавишам, увидеть, как бегут по экрану строчки машинных команд, превращающих бездушные механизмы в проводников по миру компьютерной графики. Никольский неторопливо оделся, чинно попрощался, поцеловав ошарашенной Алисе руку, и вышел из кабинета, тихонько прикрыв дверь. Но стоило ему оказаться в коридоре, как он высоко подпрыгнул вверх, беззвучно засмеялся и помчался к выходу, немало удивив при этом администратора и флегматичного охранника. Сегодня машина не хотела заводиться. Покрутив стартер, Антон, досадливо поморщившись, закрыл автомобиль и поехал домой на метро. Как ни странно, до дома он добрался значительно быстрее, нежели на машине. Его неизменный друг и сотоварищ по ночному бдению весело помигивал своим озорным глазком, готовый немедленно приступить к работе. Пальцы привычно ощутили стройные ряды клавиш. Никольский на минуту прикрыл глаза и уловив ниточку мысли приступил к работе. Секунды превращались в минуты, и минуты вытягивались в часы. Всего этого Антон не замечал, погруженный в процесс творения. Ближе к одиннадцати часам вечера, он с удовлетворением поставил точку и откинулся на спинку кресла. Без всякой боязни протянув руку к клавиатуре, Никольский нажал клавишу «Ввод» и стал пристально наблюдать за рядами цифр и значков, ползущих по экрану. Когда программа остановилась, известив его легким попискиванием об окончании проверки, Антон быстро перенес ее на диск. Включив электрический чайник, он начал собирать свой чемоданчик со всем необходимым для того чтобы проникнуть в здание, но неожиданно вспомнил о том, что его машина стоит не возле дома, а на стоянке перед медицинским центром. Наградив себя не лестными эпитетами Никольский задумался. Терять время на поездку за машиной, а потом и в сам офис не хотелось, а уж тем более приезжать к офису на такси. Походив из угла в угол, Никольский остановился перед мобильным телефоном. Быстро бросив взгляд на свои старинные часы, и убедившись, что еще не совсем поздно он набрал номер Веретягина. Серия длинных гудков казалось бесконечной, Антон начал терять терпение, когда что-то щелкнуло, в трубку ворвалась какофония звуков веселого праздника.

– Ну, что там у тебя, – голос Веретягина был очень недовольным, – говори, только быстро….

– Клим Игоревич, я написал программу и хотел бы, чтобы Вы приехали в офис и посмотрели ее на новом оборудовании.

– И, что? Это нужно сделать прямо сейчас. Ты вообще смотрел на часы?

– Да, Клим Игоревич, именно сейчас. Мой отпуск заканчивается, может, нужны какие-то изменения, дополнения….

– Хорошо, сейчас заберу с собой Кима, и мы приедем. Через час в демонстрационном зале… – в трубке раздались короткие гудки.

Никольский вызвал такси и поехал в офис. Центральный вход в здание офиса был ярко освещен. Это говорило о том, что охрана уже оповещена о приезде генерального директора, а значит, не придется долго ждать, когда откроются входные двери. Спустя пятнадцать минут, после процедуры получения ключей от демонстрационного зала, Антон сидел возле монитора и настраивал аппаратуру, подготавливая ее к работе.

Дверь в зал открылась именно в тот момент, когда Антон подумал, что ожидание превратится в вечность. Веретягин и Ким, в смокингах, пахнущие дорогим парфюмом и легким алкоголем шумно вошли, нарушая устоявшуюся тишину.

– Ну, давай, показывай, гений, свое творчество, – Ким, все еще не отошедший от вечеринки, с которой их сорвал Антон, даже не удосужился поздороваться, – удиви нас с твоим шефом….

– Прошу Вас, – Никольский жестом пригласил Кима занять место испытателя.

Кряхтя и бормоча под нос какие-то нелестные выражения, глава концерна «Высокие технологии» устроился в кресле. Когда все необходимые манипуляции были закончены и шлем опустился на голову Кима, Никольский вернулся к столу с компьютером и, пробежав пальцами по клавишам, нажал кнопку «Ввод». Рядом с ним, на небольшом кожаном диванчике, устроился Веретягин, чтобы со стороны понаблюдать за происходящим.

Первые несколько секунд ничего не происходило, если не считать тихого шелеста работающей аппаратуры. Потом, датчики, контролирующие состояние, находящегося в кресле Кима, мгновенно поменяли цвет с зеленого на желтый, некоторые из них, особенно контролирующие состояние мозговой деятельности вспыхнули ярко красным цветом и тревожно запищали, показывая максимально допустимый уровень нагрузки. Веретягин обеспокоенно заерзал в кресле, с тревогой посматривая то на кресло, то на склонившегося над монитором Никольского.

– Все нормально, Клим Игоревич, сейчас все встанет на свои места, – успокоил он генерального директора, – организм просто не привык к таким эффектам, но он уже работает и приспосабливается. Вот смотрите сами.

Действительно, аппаратура вновь засветилась успокаивающим зеленым цветом. О том, что сейчас происходит там, под темным шлемом, знал только Антон, да состояние Кима выдавали пальцы, вжавшиеся в кожу подлокотников….

Компьютер тихонечко пискнул, сообщая, что программа закончилась. Шлем поднялся над головой сидящего Кима, ремни мягко уползли внутрь. В зале повисла звенящая тишина. Владелец фирмы «Новые технологии» сидел неподвижно, не шевелясь. Его застывший взгляд был направлен в одну точку, расположенную явно дальше стены смотрового зала. В таком молчании прошла минута. Для Никольского и Веретягина эта минута показалась вечностью. Наконец Ким зашевелился и поднялся. Он поискал глазами Антона и пошел к нему широко раскрыв руки словно хотел объять весь мир.

– Ты… ты… ты… ты представляешь, что ты сделал?!

– Ну в общих чертах, конечно, да, – осторожно начал Антон.

– Нет, ты слабо представляешь, что ты сделал, – он развернулся к Веретягину, – Клим, ты только сядь в кресло, посмотри! Он сделал то, о чем я даже и мечтать не мог. Клим, он сделал это!!!

Взволнованный голос Кима срывался на шепот. Он подошел к Никольскому и обнял его, как медведь нападающий на свою жертву. Антон, от таких дружеских объятий чуть не задохнулся. Ему на помощь вовремя пришел Веретягин.

– Тише, тише, ты медведь, – оттаскивая Никольского от Кима приговаривал Веретягин, – он нам еще пригодится… Да отпусти же ты его наконец!

– Клим, он сделал это! – Ким взял за руки Веретягина и начал его трясти, а потом словно очнувшись потянул его к креслу, – я прошу тебя, сядь, почувствуй то, что сейчас почувствовал я. Ты не пожалеешь…

– Ну хорошо, хорошо, – сдался наконец Веретягин, – я уже сажусь…

Генеральный директор занял место в кресле. Ремни оплели запястья и лодыжки, шлем опустился на голову Клима Игоревича. Как и в первый раз, Никольский пробежал пальцами по клавиатуре и нажал команду «Ввод». Теперь, рядом с Никольским, на кожаном диванчике развалился Ким. Он достал из кармана плоскую фляжку, отвинтил крышку и сделал большой глоток, удовлетворенно поморщившись. Как и в первый раз, приборы фиксирующую активность мозговой деятельности тревожно запищали, показывая критический уровень деятельности мозга, но затем быстро пришли в норму. Когда программа закончилась и Веретягин поднялся с кресла, к нему направился поднявшийся с диванчика Ким.

– Ну как? Ты видел?

– Да… – это все что смог произнести Веретягин и словно опомнившись протянул руку к Антону, – диск…

– Что? – не понял Никольский.

– Антон, ты все понял. Диск с программой и все записи по этой программе.

– Все записи у меня все дома. Если надо я принесу их завтра в офис.

– Нет Антон, не завтра, а сегодня и сейчас. Мы едем к тебе, и ты отдаешь нам все материалы.

– Но, может нужно что-то доработать, дополнить…

– Никаких «но» Никольский. Сегодня и сейчас. Поехали. Стас, ты с нами? – обратился Веретягин к Киму.

– О чем ты говоришь, конечно с вами.

Никольский взглянул в глаза генерального директора. Такого хищного и жестокого взгляда он никогда не видел.

– Хорошо, поехали, – Антон извлек диск из системного блока, отдал его Веретягину и направился к выходу из демонстрационного зала.

Веретягин достал из кармана телефон внутренней связи и набрав три цифры нажал кнопку вызова. Через несколько секунд на другом конце подняли трубку.

– Сергей?! – оживился генеральный директор, – Сергей Анатольевич, Вы уже приехали? Хорошо. Спускайтесь вниз к моей машине, немножко прокатимся. Что? Спецсредства? – Веретягин осмотрел с ног до головы Никольског, как-то злорадно ухмыльнулся, – Да нет, Сергей Анатольевич, я думаю спецсредства брать не надо.

Сергей Анатольевич Ковтун был самым грозным человеком в фирме после генерального директора. Ковтун возглавлял службу безопасности фирмы.

Через пятнадцать минут все разместились в машине Веретягина: Ковтун на переднем сидении, Никольский между Веретягиным и Кимом на заднем. Путешествие по ночному городу не заняло много времени. В квартире Антона гости долго не задержались. Забрав все что касалось новой разработки, в том числе и компьютер, несмотря на слабые попытки Никольского сопротивляться, они уехали, пожелав Антону спокойной ночи и хорошего окончания отпуска.

В прихожей Ким неожиданно остановился и спросил:

– А что, был у Алисы?

– Нет, не успел, – зачем-то солгал Антон.

– Зря, – Ким похлопал Никольского по плечу, – очень рекомендую…

Дверь захлопнулась, оставив Никольского в полном опустошении. Состояние было таким, словно из него вытащили все внутренности и бросили как ненужную тряпку. Он медленно подошел к дивану, аккуратно словно тот из бумаги, сел на него. Затем лег, повернулся к стене, поджал под себя ноги, как будто бы ему было очень холодно, обнял себя руками и закрыл глаза. Чувство опустошенности не хотело покидать его, вместе с ним апатия расползалась по всему его телу, обжигая холодом каждый уголок…

В комнату медленно заполз рассвет, разгоняя по углам ночную темноту. Когда все предметы в квартире приобрели четкие очертания, первые капли дождя застучали по подоконнику. Понимая всю бесполезность попыток уснуть Антон поднялся и приготовил себе кофе. Отпивая маленькими глотками горячую жидкость и чувствуя, как возвращается к нему чувство уверенности и желания действовать, Антон набрал номер медицинского центра.

– Доброе утро, это Никольский, я хотел бы перенести визит к доктору на сегодня, если это конечно возможно…

– Доброе утро, Антон Владимирович, – голос администратора был как всегда предельно вежлив и тактичен, – одну минуточку, я сейчас посмотрю расписание Алисы Сергеевны…

– Да, пожалуйста, я подожду на связи, – Никольского вдруг охватило чувство тревоги и приближающейся опасности. Ему показалось, что за ним кто-то наблюдает, кто-то страшный и беспощадный, готовый в любую минуту напасть и уничтожить.

– Алло, Антон Владимирович, вы слушаете?

– Да-да, я внимательно слушаю.

– Алиса Сергеевна готова вас принять в два часа дня. Вас устроит такое время?

– Конечно, я обязательно буду. Спасибо Вам, – Никольский нажал кнопку отбоя.

Антон начал собираться, но несмотря на то, что он вроде бы все продумал для себя, чувство опасности нарастало очень стремительно. Никольский прошелся по квартире, поочередно останавливаясь у полок и шкафов, осматривая и притрагиваясь к ним руками. Постояв некоторое время, он вновь начинал двигаться, чтобы очередной раз остановиться у какого-нибудь предмета интерьера. Закончив свое путешествие по квартире и так и не поняв причину своего обостренного чувства беспокойства, Антон оделся и вышел на улицу.