Балашихинское шоссе

Когда мальчик убежал, мужчина поднялся с корточек, и огляделся. Можно было бы ещё подождать, но не хотелось привлекать лишнее внимание. Да и не хотелось тратить время впустую. Лучше в другой раз. Становилось прохладно. В воздухе повеяло сыростью. Надо было уходить.

Незнакомец неторопливым шагом направился мимо магазина к остановке. Сидевший на корточках у входа в продмаг Фома, курил и безмятежно пускал дым. У него был вид беспечного зеваки и лоботряса, что соответствовало закрепившейся за ним репутации. Между тем глаза Сёмы внимательно следили за человеком в чёрном и, как только тот стал переходить улицу, он поднялся, бросил окурок и, расправив ремень на поясе, двинулся в том же направлении.

Тем временем, на другом конце улицы Володя перебежал через дорогу и направился к воротам войсковой части. Войдя в проходную КПП, он наклонился у окошка:

– Мужики, нельзя ли вызвать Колесова Игоря, старлея из третьей роты. Он сегодня на дежурстве. Дело срочное, я – его сосед.

За стеклом молодой не то прапорщик, не то младший офицер внимательно посмотрел на него и снял трубку телефона. Володя не слышал, что тот говорил. Через несколько минут дверь помещения открыл солдат.

– Сюда зайдите, – сказал он.

Рева вошёл и поднял лежавшую на столе трубку:

– Алё, Игорь?

– Да, – раздался голос из телефона.

– Привет, это Вовка Ревень. Слушай, тут такое дело, в-общем, долго объяснять, – Рева покосился на присутствующих двоих солдат и офицера за столом, с равнодушным видом уставившихся в окно. – Тебе далеко до КПП дойти?

– Что случилось?

– Разговор есть.

– До завтра терпит?

– Нет. Если сможешь, подходи сейчас. Много времени не отниму.

В трубке раздались гудки.

Володя вышел на улицу. «Может не стоит к нему обращаться? – подумал он. – Случись чего – влетит ему!» Рева вздохнул. «Ладно, подожду, что скажет?!»

Через десять минут вышел Игорь. Появление Володи означало, что стряслось что-то серьёзное.

– Привет! – пожал ему Ревень руку.

– Привет! Чего хотел?

– Ты не сможешь машину выделить завтра утром на пару часов?

– Ты обалдел, что ли? Как я выделю? Куда? Я сегодня ответственный в батальоне. Я, конечно, могу к дежурному по части подойти. Но сразу скажу: он меня пошлёт подальше. Сейчас гаражи все опечатаны, завтра воскресенье, без распоряжения начальства я их не имею права вскрывать, будь я хоть сам дежурный, мне сразу по шапке дадут, а в распоряжении у него только УАЗик рассыльный на всякий случай. Так что ничем тебе помочь…

– А какой УАЗик? «Буханка»37?

– Нет, «козлик»38. А что?

Володя с досадой вздохнул:

– Такой не пойдёт.

– Да я тебе никакой не дам. Ты что возить-то собрался?

Володя молча отвернулся.

– Или кого? – повторил вопрос Игорь.

– Покойников, – произнёс Рева и достал сигарету.

– Чего?! – в недоумении уставился на него Колесов. – Это что, прикол такой?

– Нет, – серьёзно ответил Рева, чувствуя бесполезность дальнейших объяснений.

– Да ты одурел?! Вы что там грохнули кого-то?!

– Да не кипишуй39 ты! – махнул рукой Рева. – Никакого криминала. Просто колеса нужны.

– Ты серьёзно? Трупы возить? И ты за этим сюда припёрся?!

– Ладно, извини.

– Да пошёл ты! – воскликнул раздосадованный Игорь. – Сам за рулём ездишь! Нет, в такие дела меня не впутывай! Нам вот-вот квартиру дадут. А мне ещё и неприятностей не хватало с тобой! Нет уж, иди-ка ты, поищи в другом месте!

Он потопал ногами на пороге КПП, отряхивая песок с сапог, и отворив дверь, ушёл.

Рева стоял на улице и курил. Он знал, что Игорь и другие офицеры во время дежурств, если нужно, пользовались машинами для своих нужд. Даже солдаты, бывало, гоняли ночью на «рассыльном» УАЗике за девками и водкой. А теперь, вон, как у них всё сразу строго стало!

Смеркалось. Зажглись редкие фонари. В воздухе опять запахло дождём. Смешанное чувство овладело Володей. С одной стороны его одолевали вопросы: что он должен сделать? И надо ли ему это? Люди эти ему совершенно незнакомы. Ради чего и кого тратить ему своё время? К тому же, эта трата может оказаться напрасной! Да и к чему они затеяли отпевание это? «Не мое дело, конечно. А с другой стороны…» – думал он, – «после отказа водителя, с которым женщины договорились вначале, они всё ещё надеялись найти машину и в бесполезных поисках потеряли время». Это можно понять. Да и как поступил бы он сам на их месте? Сейчас, глядя на всё со стороны, он рассуждает вроде бы здраво. Но будь он в таком состоянии, как они? Вряд ли верная мысль сразу бы пришла ему в голову. А они – женщины, убитые горем. Ничего удивительного, что в такой ситуации растерялись, не зная, что делать.

«Ну, даже если так, – подумал Володя. – Каким боком всё это относится ко мне? Я им чем-то обязан? Многие на моём месте отказали бы, как и тот водила и вполне оправданно». Но он не отказал. Володя пытался понять, почему? Может, потому, что они пришли к нему и попросили его о помощи. Конечно, никто его не принуждает, и он был волен не соглашаться. Но, как обычно, согласился именно поэтому. Неужели в этом всё дело? А, может, его просто разжалобили слёзы Вари и речи тётки – учительницы?

Володя вспомнил, как близнецы вместе пели в тот вечер. От них исходило какое-то обаяние и умиротворённость. Они были, как два цветка с одного стебля, и вот теперь остался только один. Другой исчез, оставшийся осиротел и поник. Целая жизнь оборвалась в один миг с прогремевшим выстрелом. А за мгновение до этого раздался крик: «Стреляют!» Почему? Зачем он оказался там в этот момент? Но если бы не он? Тотчас в памяти возникло дуло ружья.

«Этот парень спас мне жизнь! – подумал Володя. – А я, неблагодарная свинья, ещё размышляю, помогать мне его сестре или нет? Так, что ли! Будь я такой эгоист, зачем же меня понесло в тот злосчастный дом выручать из беды незнакомых девок? Развернулся бы и пошёл своей дорогой. А что же я сам Фоме втирал40 недавно про то, как нельзя бояться сволочей и отсиживаться в сторонке? Получается, что другим говорю, а сам – то так, то эдак?»

Недовольный собой он достал сигарету. Но курить раздумал. Сигарет осталось мало. Придётся растянуть. Он убрал пачку в карман куртки и пожалел, что по близости нет магазина или хотя бы табачного киоска.

«Отпевать?! – подумал он, усмехнувшись про себя. – Зачем?» Володе это казалось бессмысленной попыткой успокоить самих себя церковным ритуалом. Разве его воскресишь? Эх, если бы он только мог ему помочь! Как?! Это не в его силах. С досады он покачал головой. «Конечно, если это хоть как-то утешит сестру, – подумал он. – У неё ведь больше никого нет. Неужели даже в этом я ей откажу? Вот если бы мне сказали: „Извини, но уже ничего не поделаешь. Все это бесполезно и нет никакой надежды. Ты и сам всё знаешь. Надо смириться и жить дальше“. Да, я всё понимаю. Но неужели мне было бы легче от этого?»

Володя решил для себя, что должен помочь Варе. Надо было даже раньше самому предложить помощь! Да хоть бы этот Саша и не спасал его, так что ж теперь? Оставаться равнодушным к беде человека? Он задумался: «А, может, я просто хочу выглядеть правильным в собственных глазах? Нужно ли это? Нет, погоди. Если так рассуждать, то все благие дела надо делать напоказ, чтоб все видели. А потом говорили, какой ты хороший. Только на кой такое надо? Буду, как Тимур и его команда41? Это смешно и глупо. Так ведь даже они и то прятались, всё делали тайком». Володя усмехнулся своим забавным мыслям. А ведь ответ прост. Конечно, ему не плевать, что скажут потом люди, но рано или поздно они забудут. Хуже всего остаться не в ладах со своей совестью, сожалеть, что поступил не так, как подсказывало сердце, жить с камнем в душе.

Тёмное ночное небо кропило землю мелким дождём. С крыши остановки стекала вода и капала в лужицы. А на сердце было горько, и слезы текли где-то внутри подобно каплям дождя.

Володя вздохнул и окинул взглядом давно знакомый вид на улицу, протянувшуюся вдоль леса от войсковой части. На безлюдную дорожку, едва освещаемую фонарем. Пасмурно и тоскливо. Тишина, лишь шум листвы от слабого дуновения ветра. Старая дорога, уходящая вдаль и где-то там скрывающаяся за поворотом. Этот поворот. Он всегда манил его. Непостижимой тайной, дальней дорогой и чем-то ещё, что и объяснить нельзя. Володя проезжал его не раз. За поворотом был еще поворот, а там, по прямой, через километр или чуть больше – Щелковское шоссе. Но проезжая дальше он понимал, что манящая тайна осталась где-то там, на Балашихинской дороге, у того поворота, или у этой самой улицы, на этом самом перекрёстке. Что это? Как будто здесь кто-то есть. Кто-то незримо присутствует тут и наблюдает за ним сейчас. Кто же это? И где? В покачивающихся ветвях сосны, нависших над проезжей частью? В уходящем вдаль запоздалом автобусе, которого и след простыл? Он не знал. Но он чувствовал это.

Глава 8

Вернулся Лёнька Мезенцев. Стали думать. Оказалось, что и обратиться-то не к кому. Бортовой ЗиЛ-130, отвозивший кирпичи на стройку, так и остался там. В короткий день рабочие ждать его не стали, а прораба уже и след простыл. Один вахтёр только руками разводит. Был бы самосвал – высыпал бы им кирпичи и всё. Наверное, строители подумали, что так и будет. А им прислали бортовую машину. Водитель, конечно, не стал выгружать в одиночку. Закрыл кабину и ушёл.

– Поехали к нам, – сказал Володя. – Со сторожами как-нибудь сладим. Я возьму свой самосвал, скину лом и вперёд! Мужики, конечно, обидятся: я ведь не один эти железки в кузов закидывал. Зря, получается, задержались на два часа. А всё наш Каблучок – он велел, перед начальством стелется. Да, ладно, придумаю, что сбрехать.

– Погоди, а ведь у нас там старенький автобус ГАЗон42 стоит? – оживился Лёнька. – Я знаю, он не на ходу. Васька Смирнов как поставил его на ремонт, так, похоже, после этого и не подходил к нему больше. То говорил, что запчастей нет, то будто ему новый дают, то он увольняется. Трепаться и права качать он мастер. Сейчас отпуск взял, пьянствует. Давай, к нему сгоняем? Может, ещё трезвый? Бутылку пообещаем – поедет куда угодно! Лишь бы автобус завести!

– А, погнали! – в Володе проснулся прежний задор. – Будь, что будет!

Чем безнадёжней становилась ситуация, тем с большим оптимизмом он на неё смотрел. Мотор мотоцикла снова затарахтел. Рева уселся позади Лёньки, и они поехали к Смирнову.

Васька Смирнов, молодой мужик, женатый, жил в одной из старых пятиэтажек, расположенных цепочкой вдоль дороги, отделявшей их от парка, и окружённых уютными, поросшими растительностью и деревьями, двориками.

Попросив Володю подождать его на улице и постеречь мотоцикл, Лёнька вбежал в подъезд с исписанными плохими словами стенами и поднялся на третий этаж. Дверь ему открыла жена Смирнова.

– Васька дома? – поинтересовался Мезенцев.

– Кто там? – раздался из квартиры голос хозяина, который, к счастью, оказался здесь.

– Тебя спрашивают, – небрежно-равнодушным тоном ответила жена и, окинув оценивающим взглядом гостя, ушла.

Появился Васька. Судя по виду, он ещё не был пьян, но запах спиртного чувствовался. Вероятно, его прервали во время трапезы.

– Лёнька! – воскликнул он. – Заходи!

– Вась, я к тебе на пять минут!

– Заходи-заходи! Успеешь со мной пропустить по сто грамм! – сказал Смирнов, закрывая за гостем дверь, – Пошли на кухню! Я только что открыл бутылку!

– Мне нельзя – я за рулём! У меня к тебе дело на пол-литра!

– Хорошее дело! Выкладывай. – Смирнов стал серьёзным.

– Порулишь завтра утром своим автобусом? – спросил Мезенцев. – Надо кое-кого отвезти кое-куда.

– Да ты что, Лёня! – засмеялся повеселевший Василий. – Нет, я, конечно, понимаю, что очень нужно. Только автобус этот сдох! Он не поедет никуда.

– Мы его сделаем, – сказал Лёнька и хитро улыбнулся.

Смирнов удивлённо уставился на него, соображая, шутит он или нет.

– Во даёт! – воскликнул Васька и тоже заулыбался. – Нет, я всё понимаю – дело срочное. Но не врублюсь: ты что, собрался чинить его? Ночью? Ты, случайно головой не ударился? Дай, посмотрю.

Он в шутку потянул было руки к голове Мезенцева, но тот отмахнулся от них:

– Да перестань ты! Я серьёзно. Меня Рева у мотоцикла ждёт.

– Рева? – переспросил Васька с таким видом, словно никогда не слышал такого прозвища.

Он замотал головой и поморщился, соображая, в чём дело. До него не сразу дошло, что от него хотят.

– Он же сломан! Ну, ладно, если хотите, пойдём. Только я с собой «пузырь»43 захвачу! – Смирнов схватил со стола бутылку водки за горлышко. – Такие дела без бухла не решаются!

– Оставь! Как же ты потом поедешь?

Тот озадаченно встал с бутылкой в руке.

– Нет, ребята, как хотите, а я так не согласен! Порулить – порулю, а ремонтировать без водки не пойду! У меня отпуск, в конце концов! Имею право?

Взяв у Васьки ключи от автобуса и обещание больше не пить до утра, а проспаться, Лёнька предупредил, что заедет за ним, как только они заведут ГАЗон. Потом он вышел на улицу и вкратце передал Володе свой разговор со Смирновым.

– Ну, что попробуем? – спросил он Ревеня, и в ответ на кивок головы, дал по газам.

Когда они остановились напротив закрытых ворот, Володя слез с мотоцикла и направился на проходную. Он постучал кулаком в запертую дверь, затем подошёл к маленькому окошку, в котором приподнялась занавеска. Сухое маленькое лицо показалось из темноты. Сторож, прищурив глаза, посмотрел на незваного гостя.

Спустя минуту дверь отворилась, и низенький старичок появился на пороге.

– Володька? Ты что ль? А кто с тобой? Лёнька?

– Здорово, дед Ефим!

– Здорово! – дед отступил чуть назад, пропуская вошедших, и закрыл дверь.

Зажёгся свет, и Володя бегло оглядел помещение. На столе возле чайника стояли две железные кружки. Играл радиоприёмник.

– Ты что, один? – спросил Рева.

– Нет, – ответил дед. – Сейчас Михалыч придёт. Он по нужде отошёл.

– Мне тоже надо в кустики, – Мезенцев вышел на улицу.

Володя постоял с минуту.

– Слушай, дед Ефим, – сказал он, – Мне бокс открыть надо. Хочу туда наш старенький автобус загнать.

– Зачем?

– Понимаешь, наш завгар дал мне партзадание: отремонтировать его к понедельнику. Тогда он меня в передовики выдвинет!

– Да ну? Правда? – удивился дед. – А чего ж на ночь глядя? Завтра приходи. Хоть целый день возись! И светло, днём-то!

– Знаю, дед, рад бы, да не могу. Завтра с девушкой встречаюсь. Билеты в цирк купил. Не хотелось бы встречу отменять!

– Да-да, верно, не надо отменять, – важно сказал сторож, – Это дело такое! Я знаю! Сам, бывало, на работе задерживался, но на свидания с девками – строго по расписанию! Этому нужно время уделять обязательно! А на что нам молодость даётся? Хе-хе! Работа – что? Работать ты всю жизнь будешь. А молодость – это, я скажу тебе, Володька, пора короткая. Не успеешь оглянуться, а она прошла уже. Нельзя её упускать! Веселись, радуйся, гуляй до зари, пока сил в тебе много! Но, конечно, и слишком переутруждать себя не стоит. Гм, да. Ну, ты понял. В-общем, ступай! Ключи у тебя есть? А фонарик дать? Бери. Сейчас, он в ящике стола у меня лежал. Где же он? Куда, окаянный подевался? Может, Михалыч забрал? Эх, гм… А! Вот он! В кармане куртки у меня! Хе-хе! Держи, Володька!

Получив от деда Ефима фонарик, Рева направился к гаражам. «ГАЗон» стоял на улице рядом с полуразобранными машинами. Уже было темно, но, к счастью, старенький автобус освещался светом фонаря на столбе. Володя открыл капот. Первое, что бросилось ему в глаза, так это отсутствие аккумулятора. Причём, это Володю нисколько не удивило. Даже, если бы его никто и не снял, он всё равно здесь не использовался и потихоньку разряжался бы. Рева отправился в бокс. Те несколько аккумуляторов, которые он там нашел, были либо разряжены, либо вовсе непригодны. Пришлось пойти к своему самосвалу. Володя открыл его, залез в кабину, завёл двигатель, погазовал, прогревая его, затем подъехал к автобусу. Подошёл Лёнька. Вскоре снятый с самосвала аккумулятор уже стоял на новом рабочем месте. Попытка запустить «движок» с его помощью не увенчалась успехом.

– Ну, что? Не ладится? – послышался голос Мезенцева из темноты.

Он вывернул свечи. Конечно, они были в нагаре, но всё равно должны работать! Зачистив на них контакты, он поставил их назад. Попробовали завести – результат прежний.

Володя вздохнул, не зная, что предпринять. Раздумывая над тем, в чём могла быть загвоздка, он с досадой смотрел на стрелки на приборах, затем включил фары. Оказалось, работал только ближний свет. Но это ещё терпимо. Пощёлкал поворотниками. Передние работают, Лёнька пошёл посмотреть задние. Один тоже «моргает», а другой и проверять не надо – он разбит. «Нужно хотя бы лампочку найти и поставить», – подумал Рева. Это оказалось делом недолгим. Причём, найти оказалось сложнее, чем поставить. Потом Володя надавил педаль тормоза. Снова Лёнька пошёл назад посмотреть – стоп-сигналы горели. И то хорошо!

Оставалось дело за малым – завести «движок». Проверили контакты на трамблёре, провода заменили. Всё бесполезно: заводиться автобус не желал.

– Ёлки-моталки! – Володя с досадой покачал головой. – Да что мы мучаемся? Ставлю назад аккумулятор, сбрасываю лом и баста!

– Столько провозились и напрасно? Что-то ты быстро сдался. Не унывай! Время ещё есть.

Володя посмотрел в сторону Лёньки.

– Что ёжишься? Замёрз? А ты погрейся – ручку покрути! – предложил ему Ревень.

Тот взял изогнутую рукоять, просунул её в отверстие бампера и, уперев в храповик коленвала, зафиксировал.

– Готов? – спросил Володя.

– Давай!

Прокручивая коленвал ручкой, Лёнька пытался старым дедовским методом оживить мотор. Володя в это время ключом запускал стартер и жал ногой на педаль газа. Давно спавший двигатель, видимо, почувствовав, что взялись за него серьёзно, начал понемногу просыпаться. Однако он не хотел поддаваться сразу. Недовольно и жалобно он будто стонал с каждой «прокруткой», как пьяный мужик, которого пытаются разбудить.

Всё же удача на миг улыбнулась им: капризный мотор затарахтел. Но едва появились довольные улыбки на лицах парней, как он, зачихав и закашляв, как старый дед, заглох. Матерная брань была ему ответом за бесполезные старания и обманутые надежды.

– Лёнька! – решительно заявил Володя. – Подгоняй сюда свой кран!

Сказано это было таким твёрдым тоном, что Мезенцев и не подумал возражать. Он ушёл и вскоре подъехал на машине. Ребята подцепили к ней автобус на буксир и начали возить его по территории. Двигатель загудел, и Володя посигналил Лёньке, чтобы тот остановился.

– Ну, что? – подбежал Мезенцев.

– Неустойчиво работает, – мрачно сказал Ревень. – Холостые обороты не держит. Того и гляди: заглохнет! Сейчас загоню его в бокс. Надо карбюратор смотреть.

Последующие два часа они возились с карбюратором, перебрав его едва ли не до винтика, доливали масло в двигатель и воду в радиатор, смеялись и шутили, и чуть не поругались. Двигатель автобуса теперь заводился, но работал всё же не очень устойчиво. Было около половины третьего ночи. Лёнька уехал за Сидоровым.

Володя достал сигарету и закурил. Ночь стояла ясная. На небе светили звёзды. Было тихо и прохладно. Рева чувствовал усталость. Хотелось спать. Сделав несколько затяжек, он затушил сигарету и полез в автобус. Устроившись поудобнее на сиденье, он накрылся телогрейкой и задремал.

Проснулся он, услышав, как открылась дверь. Протерев глаза, Володя разглядел Лёньку. Тот был один.

– Ты здесь? – спросил Мезенцев, вглядываясь в темноту.

– Да. А где Васька?

– А нет Васьки! – тот устало сел на пассажирское место.

– Как нет? Не приехал? Отказался, да?

Лёнька, не глядя на Володю, с расстроенным видом махнул рукой.

– Мне вообще вначале никто не открывал. Конечно, время позднее, но мы же договорились! – сказал он. – Потом меня жена не впускала. «Спит он!» – мне говорит. Я ей: «Буди!» Хотела перед носом дверь закрыть. А я вовремя ногу поставил. Потом захожу, её отодвигаю в сторону и к этому подхожу. А он дрыхнет. Перегар на всю комнату. Начинаю толкать – бесполезно. Только мычит что-то. Он, видать, не поверил, что мы автобус сделаем, и нажрался, как свинья. Голову только поднял и опять уронил. Я спрашиваю: «Где техпаспорт!» Он на гардероб рукой махнул. Я нашёл его куртку, достаю документ. А эта его стерва развизжалась: «Ты чего тут хозяйничаешь? По вещам лазишь? Сейчас милицию вызову!» Конечно, я понаглел немного. Показываю ей техпаспорт прямо перед носом и говорю: «Завтра верну!»

Володя засмеялся, представив себе эту комичную ситуацию.

– Чего ржёшь? Что делать будем? – спросил Лёнька. – Обратно аккумулятор на самосвал ставить и лом скидывать уже времени нет. Ехать надо. У тебя хоть категория на автобусы открыта?

– Сейчас откроем, – весело сказал Рева. – Что же, мы зря здесь полночи торчали? Подарок этому засранцу Васе сделали, починили его автобус. Если кому рассказать – засмеют.

– Ладно, – усмехнулся Лёнька, – Я эту кашу заварил, я и поведу.

– Перестань, вместе ковырялись и пропадать, если что, будем оба. Баранку крутим по очереди: вначале ты до деревни, а когда баб заберём, я сменю. А сейчас вздремну чуток.

Однако на выезде их ожидал неприятный сюрприз. Вахтёр Михалыч, напарник деда Ефима оказался дядькой несговорчивым. Он наотрез отказался открывать ворота и выпускать машину без путёвки. Более того, он подошёл к автобусу и потребовал поставить его на место.

– Да, брось! Отопри! – уговаривал его Лёнька, – Всю ночь ремонтировали! Надо же проверить его на ходу!

– Нельзя! Не положено! – Михалыч был неумолим – настоящий партиец старой закваски.

Вся затея на глазах начинала рушиться. А на что, собственно, они рассчитывали? На добродушие деда Ефима? Откуда только взялся этот Михалыч в самый неподходящий момент? До этого его и не видно было. Как сторожевой пёс! Так он никакую машину не выпустит. Не только автобус.

– Ну, ты же нас знаешь! – крикнул ему Володя. – Хочешь, мы расписку напишем?

– Не надо мне никакой вашей расписки! Не положено, говорю, и всё! Знаю я вас! Сейчас за воротами бензин себе в канистру сольёте или поснимаете что-нибудь! Нет уж. Дудки!

«Вот ведь пень старый! – подумал с досадой Рева. – С завгаром нашим, видать, из одной люльки!»

– А ты позвони Сергею Степанычу, – сказал Володе Лёнька, незаметно моргнув глазом, – Пусть сам ему скажет. Он спит сейчас, а спросонья ох, как рассердится!

– Что я буду его беспокоить? – старался подыграть Рева. – Товарищ Каблучков придёт сам в понедельник, и будет разбираться, почему не выполнили его указание.

– Как знаешь, а я пошёл в туалет.

Вахтёр занервничал:

– Меня никто не предупреждал! А ваш завгар мне не начальник!

Но, несмотря на сомнения, охватившие его, Михалыч отступать не собирался.

Володя продолжал:

– Да пойми ты: как он выпишет путёвку, если не знает наверняка, починят автобус или нет? Родственников его нужно к поезду отвезти рано утром. Он сам лично попросил. Какая тебе нахрен путёвка? Торчал бы я здесь? Оно мне надо?

Тот с недоверчивым видом молчал и упорно качал головой:

– Не знаю ничего. Никаких распоряжений не поступало. Звоните ему, если хотите. Пусть берёт это под свою ответственность.

Неожиданно прибежал Лёнька с ошалелым видом:

– В электрощитовой дым! Скорее! Где огнетушитель?

Несколько секунд Рева с Михалычем смотрели на него. Потом, как по команде, не говоря ни слова, помчались за ним. Володя побежал быстрее Михалыча, но Лёнька споткнулся и едва не упал ему под ноги, ухватившись за локоть Ревеня. Володя на бегу подхватил товарища, но вдруг Лёнька остановил его и крикнул:

– Беги за ведром и лопатой!

Рева бросился к пожарному щиту. Он схватил лопату с ведром и остановился. «В ведро же надо воды набрать! – мелькнула у него мысль. – Но тогда зачем лопата?» Тут его взгляд упал на красный деревянный ящик с надписью: «Песок». Лопатой он сбил с ящика замок и открыл его. Песок оказался слипшимся от дождя и твёрдым. Выкопав несколько комков, Володя побросал их в ведро.

– Ты ещё здесь? – подбежал к нему Лёнька. – Беги ворота открывать! Времени нет совсем!

– Какие ворота? А тушить?

– Балда! – воскликнул Мезенцев. – Я нарочно этот пожар придумал! Я просто так, что ли тебя за руку дёргал? А ты нёсся, как угорелый. Да брось ты эту лопату! Что вцепился в неё?

Рева бросил инструмент и устремился вслед за Лёнькой.

– А где Михалыч? – крикнул ему Володя, не останавливаясь.

Тот, не оглядываясь, махнул рукой:

– Я его там запер.

Рева открыл ворота, выпустил Лёньку на автобусе, затем разбудил спящего на кушетке деда Ефима.

– Дед Ефим, закрой дверь за мной, мы уходим.

– А Михалыч где? – недовольно спросил тот, протирая глаза.

– Наверное, по нужде отошёл.